***
Очнулся он в непонятном для себя месте. Чья-то квартира? Очень на это похоже. Старый потрёпанный диван, рядом с которым стол, на вид тоже старый, еле бы выдержал человека. Пол привлёк внимание. Его не было в некоторых местах, просто дыры. Стены были тёмно-красными, словно чья-то кровь. Сам Чуя был прикован к стене. Шею сдавливал, как он понял по ощущениям, ошейник, руки были расположены выше и прикованы цепями. Двигать ими невозможно, они затекли. Сколько он уже здесь находится? Но это точно не магазин. Это хрен пойми где. На столе что-то лежало, но было слишком темно, чтобы рассмотреть. Вы спросите, почему же он не может использовать способность и выбраться? Я вам отвечу. Что-то сдавливает его, он не сможет воспользоваться способностью, даже если захочет. Всё это странно. Голова немного кружилась. Ещё был проход, тёмный такой, таит в себе неизвестность. В такие моменты лучше молчать, и Накахара это понимал. Оценивал он ситуацию и как из неё выбраться, но чьи-то хлопки отвлекли его. Аплодировал человек, медленно выходивший из темноты. Этот силует Чуя узнает из тысячи. Он ненавидел этого идиота. Вечно забинтованные руки и шея, плащ в бежевых тонах, растрепанные волосы. Вот он, стоит прямо перед Чуей и улыбается.Через эту темень в комнате это кое-как видно. — Ты... Чёртов Осаму, какого чёрта? Отпусти меня или я уебу тебя! — Накахаре неспокойно. Странное ощущения витает в воздухе. Он продолжает подходить к Чуе, ни проронив не слова, пока обладатель рыжих волос покрывал трёхэтажным матом Дазая. Улыбку теперь можно чётко разглядеть на его лице. Он очень близко встал, прямо в нескольких сантиметров, наклонился и спокойно выдал. – Молчать, – звонкий удар по щеке – псинам слово не давали. – Серьёзный тон заставил кожу покрытся мурашками. Очень редко, когда можно было застать Дазая с таким спокойным и грозным голосом. Чуя и впрям замолчал, ожидая, что же будет дальше. Он не понимает зачем его сюда притащили, что он такого сделал? – Я могу слышать твои крики, только я. Никто другой. Никто не заставит тебя стонать от удовольствия, кроме меня, никто не должен прикасаться к тебе, кроме меня, ты можешь делать все что хочешь со мной. Разве ты этого не помнишь, Чуя? – Осаму смотрит в карие глаза Накахары, ожидая чего-то...***
– Я буду только твоим, только ты можешь прикасаться ко мне, лапать меня и вообще делать все, что захочешь. Я люблю тебя, Осаму, трахни меня... – Рыжий уже не выдерживал. Все эти прилюдия ему надоели. Дазай всегда доводил его до того, что член Чуи неистово хотел внимания. Но не получал его. Только сам Накахара дрочил в душе или комнате, или в машине после встреч с Дазаем. Он представлял, как тот втрахивает его в постель, как рычит и тихо стонет, кончая в Чую. От таких мыслей голова кругом. Он никогда не получал того, чего хотел. Только ласку и то, что его дразнят. Сначала, когда Чуя и Дазай впервые поцеловались, то это было противно, хотелось блевать. Второй раз был пьяным и, как Чуя думал, ахуенным. Неприязнь утихла. И так с каждым разом чувства сильнее нарастали. Нарастали так, что Накахара мог в поцелуй стонать имя Дазая. – Трахни меня, блять, как последнюю суку, я жажду этого. Я уже не могу терпеть, я хочу прыгать на твоём хуе, так почему ты уходишь? – Он сидит на коленях партнёра и держит за воротник, заглядывая то в один глаз, то во второй. Он не понимает. – Ты такой забавный. Я не могу трахнуть тебя, это будет в край. Может как-нибудь в другой раз...– Он отводит взгляд в сторону, чтобы не встречаться с рыжим глазами. Очень хочется его трахнуть прямо сейчас, прямо на столе, прямо на глазах, прямо на камерах. – Другой раз?! Я жду очень долго, когда уже? – Чуя трясёт Дазая, переходя на крик. Одна прядь волос даже упала на его лицо. – Ещё не время, малыш. Я скажу тебе когда.– Осаму убрал чужую прядку за ухо и поцеловал того вновь. Но Накахара толкает Дазая и молча уходит. После этого инцидента Чуя и близко не подпускал к себе парня, а потом он ушёл из мафии и всё перевернулось. Никто больше не достаёт тебя, можно тихо заниматься бумагами и ездить на разные дела, прекрасно. Было одно. Письмо от Дазая, на прощанье, так скажем, посвящённое Чуе: "Мы закончим". Он уже забыл об этом письме. Давно забыл... После этого Накахара начал презирать этого ублюдка. Через три года, после всего, Чуя нашёл того, кого он полюбил. Они встречаются редко из-за работы Накахары, но он рад таким дням. Даже тот момент, когда он шёл в магазин, то знал, что дома его ждёт его парень, который трахнет его, а потом они будут спать в обнимку. Но Чуя не вернулся домой.***
– Ну? Помнишь? – Дазай уставился на рыжего. Он помнит все моменты, он не может выкинуть их из памяти, они въелись в мозг. Но он не говорит ничего. Ему слова не давали... – Ты только мой, Чуя. Никаких-то там Сато, а только мой. Сато больше нет. Я убил его. – Он спокоен. Говорит без эмоций, будто это какая-то обыденная вещь. Хотя раньше она была и в прям обыденной. Чуя смотрит на Дазая. На его лице читается злость. Он был готов к тому, что Сато убьют, ведь Накахара – один из исполнителей мафии, а значит известен в кругах, так скажем. Но он не думал, что убьёт его никто иной, как Дазай. – Больно? Наверное. Ты ведь помнишь? Мы не закончили. Я хочу продолжить. – Он отходит от прикованного и подходит к старому столу. Он берет с него что-то и подходит. Ножницы? Дазай берет ворот футболки и начинает разрезать её вдоль. Джинсовка валялась рядом с дырой. Ножницы медленно резали синюю футболку, задевая лезвием кожу. Не больно совсем, холод неприятен больше. Все это не приносило удовольствие Чуе, он был очень сильно раздражён. Но он собирался молчать. Всё, как скажет Дазай. А он уже разрезал футболку. Теперь рукава. Футболка, а точнее уже изрезанная ткань упала на пол. Верхняя часть тела оголилась. Осаму, положив рядом ножницы, начал оглаживать чужое тело, выцеловывая его. Это было неожиданно, странно, отвратительно, но в тоже время приятно. Чужие губы упали на один сосок, облизывая его, посасывая, переходя на второй, повторяя такие же махинации. Поцелуями опускаясь немного ниже, до пупка, руками бинтованный начал расстёгивать ширинку чёрных джинс, продолжая целовать. От такого у Накахары встал. Его парня убили, его похитили, а он думает о том, что его трахнут, ну не дурак ли? Чуя даже расслабился и перестал сопротивлятся. Он даже наоборот, поддался ласкам. Рассправившись с джинсами, Осаму снял и боксеры, освобождая уже набухший член рыжего. Дазай сначала облизнул его головку, затем несколько раз облизнул ствол, только потом взял головку в рот. От такого вида так ахуенно. Бинтованный начал движения губами, вбирая в свой ротик все больше и больше. Чуя наблюдал, как Дазай двигал своей головой, доставляя прекрасные ощущения. Он брал всю длинну, заглатывал член, будто он так каждый раз делал. Осаму аккуратно взялся за бёдра чужие и пытался вобрать как можно больше и быстрее. И у него это получалось. Сам Накахара даже пытался толкатся в его рот. Прошло не так много времени и с громким стоном рыжий обильно кончил тому в рот. По подбородку текла чужая сперма, язык высунут наружу, сам Дазай дышал тяжело, смотря на Чую. Осаму выглядел очаровательно с чужой спермой на подбородке и щеках. Отдышавшись, он встал и сам начал раздеваться. Плащ полетел туда же, где и была джинсовка Сато, жилет полетел в противоположный угол, рубашка осталась рядом, а штаны с боксерами улетели в дыру. В руку Дазай взял чужой ствол и начал дрочить тому. На руку вторую сплюнув, Дазай вставил сразу два пальца ему в дырочку и начал быстрые движения. Одна рука приносила удовольствие, вторая боль. "Ножницы". Ещё чуть-чуть и стало ужасно приятно. Так приятно, что Чуя громко простонал имя того, кто ему только что отсосал.... И пальцы вышли из него. От члена тоже оторвались. Дазай подошёл близко к Накахаре, прижавшись в аналу и, поцеловав рыжего, вошёл в него и начал быстрые толчки, от которых вскружило голову. Сразу так попадать по простате это надо постараться. Боль не чувствовалась совсем, только приятные ощущения, которые туманили разум, которые заставляли содрогатся и стонать имя Дазая. Это было ужасно приятно и тупо. Дазай кончил прямо в Чую, а рыжий на живот свой и чужой. Это было прекрасно. Он устал от двух оргазмов. Он ждал того, чтобы Осаму его трахнул 5 лет... И он дождался. Дазай накинул на себя плащ и подошёл к столу обратно. Чуе уже было всё равно, ему нужно было перевести дух. Сперма лилась из его ануса, продолжая течь по ноге, капая на пол. Осаму вновь подошёл к нему. Взял рыжего за подбородок и открыл его рот. Он вырвал ему зуб. Крик. Громко. Он воскрикнул так громко, что аж голос потерял. Второй зуб. Сопротивлятся не было сил, а закрыть рот? Он так и сделал. Только вместо зубов начали терятся ногти на ногах и руках. Сильная боль. Из рта, ног и рук текла кровь. – У тебя красивые глаза, я заберу их себе. – И Дазай сначала выжигает веки, а затем лезвием, взятым со стола, начинает аккуратно вырезать эти прекрасные карие глаза. Он положил их в баночку. Теперь он ничего не видит. Чуя немо кричал, ему очень больно. Настолько больно, что он не смог вытерпеть и обосрался. Фекалии падали на пол одна за другой, вместе с мочой, которая выливалась из его пениса. Это отвратительно. Всё лицо теперь в крови. Дальше Дазай взял нож для мяса, которым обычно рубят, и, прислонив руки к стене, он отрубил все 10 пальчиков. Затем, бинтованный снова перешёл на зубы, вырывая один за другим, ловя кайф от этого. Пустые глазницы, нет зубов, нет пальцев и ногтей. Затем скальпелем со стола Осаму проделал дыры с одной стороны щеки и с другой. Нос тоже пострадал, его сломали несколькими ударами после того, как вырезали дыры. По телу проходил скальпель, после чего Осаму облизнул чужой член и вставил в него скальпель. Паралельно вставил, в масенькую такую дырочку. Он несколько раз подвигал там скальпелем, а потом, вытащив его, начал дрочить тому и себе. Кровь лилась ото всюду из Чуи, казалось, что он умер, но он все ещё хватает воздух губами, его сердце все ещё бьётся. Так хочется думать, что это всё сон, и сейчас Накахара проснётся рядом с Сато и всё будет хорошо. Но нет. Сато нет. Всё это правда. Осаму вставил в чужую дырочку, которая была вся в говне свой член и начал трахать Чую дальше. Быстрые толчки. Фекалии липкие и скльзкие, помогали входить быстро в рыжего. А тот ничего. Он просто чувствует боль. Очень больно. По телу начали вырисовывать что-то скальпелем, а затем он вошёл в кишку. Прямо тогда, когда и кончил Дазай. Разрез вдоль. Кишки просто вывалились из Чуи. Осаму решил отрезать уши, что и сделал. Он не просто отрезал эти уши, он начал есть их, положив на них чужое говно. Это выглядело отвратительно, хорошо, что Чуя не видит. Хотя ему не до этого. Ему уже не до чего. Умер парнишка. А Дазай решил обмазать дерьмом всё тело рыжего. Взяв в руки эти кусочки, он сначала провел по груди, затем плечи, лицо, шея. Отрезая по кусочку, он наслаждался ими, он кусал их, он глотал их. Сумасшествие его накрыло. Он отцепил тело и отрубил голову тому. Взяв её в руки, он поцеловал губы. Целовал долго, нежно. Положив рядом, мол, "смотри, что я буду делать с твоим телом, дорогой", он взял кишки в руки и начал тереть о них свой пенис. Очень приятно. Тёрся-тёрся, а затем начал трахать эти кишки, но этого ему не хватило. Он снова вошел в его тёплое тело и начал вдалбливать в пол. Нет, диван был для другого, Дазай спал на нем. Он кончал и кончал в тело, в кишки, в рот трупа много-много раз. Ему очень нравилась картина с мёртвым Чуей. Настолько она ему понравилась, что Дазай притащил тело Сато, ведь он убил его прямо в соседней комнате, и сам вскрылся, громко смеясь. Камера села.