Tрипанофобия

Вдох Выдох. спокойнее. ты делал это уже так много раз, в чём проблема? это всего лишь иголка, от которой зависит твоя жизнь. просто нащупываешь вену, втыкаешь в неё шприц, вводишь хронос и заклеиваешь локоть пластырем со спиртовой салфеткой. всё, дело 5 минут максимум. вот только нихуя подобного. руки начинают трястись уже на моменте, когда пятнадцатый открывает нижний ящик стола. скрип каждый раз режет слух; ящик заедает. каждый раз он обещает себе, что починит этот чёртов ящик и каждый раз он находит тысячу и одну отмазку, чтоб постараться забыть о его существовании хотя бы на несколько часов. железная коробка уже наполовину пуста. ампул осталось всего 10 штук. это всего 10 дней. хотя можно извернуться и растянуть на 12 или даже 13. но тогда он сможет быть работоспособным гораздо меньшее время. новую коробку не хочется открывать. мутная синяя жидкость трясется в такт тремора уже не только рук, но и всего тела. главное не уронить. пятнадцатый аккуратно кладёт ампулу на стол, подальше от края. жгута в ящике не оказывается. так, а где он? ком подступает к горлу. его точно там нет? коробка с хроносом, бутылка спирта, куча пластырей и старых бинтов. чёрный пакет. может, он на столе? нет, там только бумаги, канцелярия и катана, жгута нет. почему дыхание учащается? все же нормально, просто потерялся старый кожаный ремешок и всё, он найдётся, спокойно, тихо. в трахею будто песка насыпали, глаза распахнутые бегают туда-сюда, руки по привычке лезут к шее ключице плечам и давят и скребут и цепляют и царапают и старая чёрная кожа дешево блестит своим облезлым покрытием под столом. господи, за что ему всё это? Вдох Выдох. так, теперь страшная часть. чёрный пакет шуршит в руках, его внутренности серым металлическим ужасом отражаются в дрожащих голубых глазах. шприцы. много одноразовых шприцев, самых дешевых, из аптеки неподалеку. блестят своим тонким пластиком упаковки. смотрят зелёными ручками испытывающе. иголки мутно светятся под электрической лампой. тяжёлый ком внутри разрастался опухолью размером со всё тело. ну давай, бери шприц, открывай упаковку и набирай хронос. быстрее начнешь — быстрее закончишь, да? да ведь?.. тремор усилился. он теперь в ампулу попасть толком не может, как в вену собрался попадать — непонятно. стекло о металл бьется, звук неприятный по ушам режет. полпервого ночи; он с хроносом уже полчаса возится. взгляд неприлично долго задерживается на стрелках часов. они не тикают, а двигаются плавно, даже и незаметно, что за одно деление проходит одна секунда. почему она проходит за половину деления? блять резкая боль. пульсирующая, пробивающая, шипастая, карябающая холодом, давящая своей неимоверной силой на стенки черепной коробки изнутри и снаружи; вот-вот кости в блинчик сплющит. Вдох Выдох ты всё ещё в своём подвале. здесь всё ещё пахнет сыростью и пылью с улиц. лампы всё ещё трещат и светят. только ещё немного, и ты уже будешь хуй пойми где, хуй пойми с кем и хуй пойми что будет случаться опять и опять и опять и опять тряпка, что ты тянешь-то? так хочешь снова оказаться там? правда хочешь снова переживать худшие моменты своей жизни из-за твоих дебильных детских выходок? застёжка на ремне сломалась давным-давно, приходится его теперь зубами держать. неудобно, зато работает. игла прижимается к истонченной коже, давит, но не протыкает. чем дольше пятнадцатый тянет, тем хуже ему становится. зрение мылится, конечности немеют, воздуха не хватает. только вот непонятно, это из-за отходняка или из-за маленького тонкого куска металла в его руке? Вдох Выдох иголка проскальзывает под кожу прямо в вену. с первого раза у него это редко когда получалось. пятнадцатый чувствует, как игла в руке пульсирует в ритм крови в сосуде. от этого и страшно, и противно одновременно. вена, наполняясь хроносом, становится ярче и светлее. в глазах двоится, шатает сильнее обычного. последний куб жидкости он в себя вталкивает слишком быстро, тянущая боль разливается по ране; синяк становится ещё темнее и больше. шприц ложится на стол рядом с распущенным жгутом. всё, можно успокоится ненадолго. руки не перестают дрожать, зрение всё также плывет и шатается, он даже стоять не сможет. холодно. холодно и больно. как же его это всё заебало шприц со стола улетает куда-то в другой конец комнаты. темная густая кровь мажется по руке, рубашке, всему вокруг. и это всё вокруг такое тягучее, мерцающее голографическими фиолетово-голубыми вспышками в глазах; красиво, если не было бы так больно и тошно. голова, непривычно тяжелая, кружится и шатается и плывёт, если глаза закрыть всё только хуже будет. это просто надо перетерпеть. и пятнадцатый терпит, как и всё остальное. зубы стискивает, дышит глубоко, в кресле откидывается и смотрит. сухие губы судорожно глотают воздух, взгляд буравит потолок. хочется зажмуриться сильно-сильно, но нельзя. хочется вернуться на несколько лет назад, когда можно было закрыть глаза и не думать вообще ни о чём. и чтоб ноль тихо посмеялся и сказал что-то типо «сделай лицо попроще», пока сам возится с этим со всем. и потом он мягко пригладит пластырь на сгибе локтя и обнимет так нежно-нежно, что аж внутри всё застынет параличом, и по волосам жёстким погладит, и всё будет хорошо. только ничего хорошего уже не будет никогда.