Человек выпил лаву и выжил (вроде) —стишки Нью-Дорка

– Ты не человек. Больше нет. - Флампти обнял Рэда за плечи (или то, что от них осталось). Скелет не шелохнулся, ни звука не издал. Он не человек. Он правда больше не человек. Когда он вновь пришёл в движение, казалось, не прошло и минуты, беловолосого рядом не было. Это была одна из его способностей – появляться внезапно и так же внезапно проподать, совершенно незаметно растворятся. Красный поднял голову, встречаясь взглядами со своим отражением. Неровный череп, кое-где покрытый обрывками запекщейся кожи, налитые кровью глаза, сидящие в глазницах слишком глубоко, оголённые зубы, создающие иллюзию оскала... уродина, монстр, не человек. Рэдмен напрягся, пытаясь хоть что-то сказать, но из рваного горла донёсся сначала негромкий свист, потом какое-то хриплое, глухое клокотание... всё так же, как было. Пусть хотя бы глаза наполнятся слезами. Рэд уставился в зеркало пристальнее. Высохшие глазные яблоки оставались сухими. Снова напрягая всё, что осталось от голосовых связок, парень жалобно зарычал. Хотелось закричать во всё горло, но ни как такого голоса, ни воздуха для этого не было. Эта беспомощность так сильно душила, задавливала всю душу и тело... Звон разбитого зеркала, опрокинутого на пол. Рэд упал на колени, продолжая надрывать горло. Почувствуй хоть что-нибудь, почувствуй, почувствуй... здесь осколки, почему тебе не больно? Закричи. Закричи хотя бы потому что у тебя адски болит душа. Закричи, закричи, закричи... рычание стало громче и горестнее на пару секунд. Красный впился обоими руками в шею, задирая голову. Ему так хотелось рыдать, так хотелось захлёбываться в слезах, орать от боли, которую ему причинили, от того, какой он безвольный идиот, позволивший сотворить с собой такое. Он ненавидит это всё: своё тело, этих монстров вокруг, себя, себя, себя, себя, себя. Почему ты не смог умереть? Умри, умри, умри, ты не можешь быть жив, тебя прожгло насквозь, тебе было больно, больно настолько, что ты не мог дышать, но не смотря на это истошно орал, ты должен был умереть, ты должен был умереть, ты должен был умереть, не позволить обладателю этой злостной ухмылки заключить твою душу в остатки тела, изнывающего от боли, умирающего тела. Ты должен был бежать, драться, сопротивляться... он такой слабый, жалкий, но отвратительно властный, отвратительно властное ничтожество, Бог смерти и хаоса... Вселенная не тому дала власть над временем и пространством, не этот псих должен быть... он не должен быть ни кем, он не должен существовать, он – ошибка... бессильно упал в осколки обгоревший красный скелет с остатками плоти, умолкая. Рэдмен не мог даже закрыть глаза... Он посмотрел на свои руки. На обломанные, растрескавшиеся кости пальцев. На них не осталось кожи совсем, а на левой руке осталось только три пальца... остальное жестоко отобрано... с людьми так бывает. Бывает, что у людей нет целой руки или даже обоих. Но не бывает, что нет сердца, лёгких, плоти... отдохни, не думай об этом, хватит думать, хватит... подняв глаза, парень обнаружил, что на него смотрит зло улыбающийся монстр. Рэд встал и сделал рывок в сторону этого ненавистного, вечно улыбающегося монстра, но промахнулся и упал, Флам отошёл, тихо засмеявшись. Он смотрел. Всё это время смотрел, как Рэдмен терзается. И он смеётся над этим. Тварь. Бездушная тварь. Парень снова замер. Тихо. Давяще тихо. К позвоночнику прикоснулась тёплая рука, ласково проглаживая. Краем глаза Рэд видел садящегося рядом Флампти, потом почувствовал, как мягкие ладони касаются лица... Флам обнял жертву, осторожно прижимая к себе хрупкое тело. Рэд не стал противиться. Злоба сменилась щемящей грустью. За что? За что так с ним? – Я понимаю, что ты чувствуешь. - Рука погладила черепушку. - Я всё понимаю. Он говорил без издёвки, очень спокойно... это убаюкивало и заставляло забыться. Он правда жалеет. У него тёплые объятья... Рэдмен полностью расслабился, поддаваясь ласкам. Мягкие пальцы гладили голые кости, осторожно, чтобы не повредить... в этом существе будто миллион личностей... как он умудряется быть жестоким насильником и убийцей с одной стороны, а с другой – понимающим близким другом? Как можно без конца предавать друзей, кидать их, подвергать смертельной опасности, а с другой стороны яростно защищать, как самое дорогое, что существует на Земле? И как он выбирает, когда кем быть? Минуту назад он смеялся над тем, как беспомощен и жалок человек, которого сам и сделал жалким и беспомощным. Сейчас он успокаивает, притворяется, что понимает... ничего не понимает... издевается... нет сил оттолкнуть... нет сил...