Вновь.

Блейн навсегда запомнил их первую встречу. Там, в шумном коридоре Далтона. - Меня зовут Блейн. - Курт. Это не была любовь с первого взгляда, не надо лгать. Он не почувствовал ни бабочек, ни искр, ни фейерверков. Он, надо сказать, не почувствовал ничего кроме холодной ладони в своей. Не то чтобы он думал об их встрече, нет. Но он помнил. Как помнил и тысячу других моментов, проведённых со своей первой любовью. Блейн спрятал эти воспоминания глубоко-глубоко, на самом дне сознания, так, что они больше не причиняли боль. Он мог также спокойно думать об их первом разе, как думал о сотне ночей, проведённых с Дереком, неудачном эксперименте с Элайджой и пьяном инциденте с гитаристом из клуба. Чёрт возьми, лет десять прошло! За эти годы все ИХ МОМЕНТЫ превратились в обычные воспоминания. Так что у Блейна абсолютно не было причин на то, чтобы копаться в себе и прокручивать в голове момент, когда подростком он влюбился по уши в самого прекрасного мальчика во Вселенной. Так что он этого не делал... До сегодняшнего утра.

«Курт Хаммел. Единственный концерт в Нью-Йорке».

Блейн не сразу замечает эту надпись. Он прожигает взглядом фотографию сверху и у него уходит какое-то время на то, чтобы прочитать: «Курт...». Он делает паузу, потому что его сердце, кажется, больно сжимается, а затем всё же дочитывает объявление до конца. Газета плохо передаёт цвета, и Андерсону кажется, что Курт на фотографии ненастоящий. Он готов поспорить, глаза его Курта были совсем другого оттенка, он же помнит, чёрт бы всех побрал! Блейн держит в правой руке почти полную кружку с тёплым чаем, а в левой газету (которую, он уверен, никогда не покупал), и он ощущает, будто свёрнутая бумага в руке, куда тяжелее кружки, что странно. Через какое-то время Андерсон подносит газету близко-близко к глазам и разглядывает каждую частичку лица «ненастоящего Курта» в уголке страницы. И именно в этот момент вспоминает их первую встречу. *** Блейну Андерсону почти 28. Он живёт в Нью-Йорке, в (слава богу) собственной квартире, где почему-то до сих пор нет часов и занавесок. Он четвертый год работает в клубе. Не в таком, где темно, много алкоголя и громкого бита, а в том, где приглушённый свет, подают шампанское и играют хорошую музыку. Блейн, кстати, и играет. В последний раз Блейн видел Курта на собственном выпускном, куда тот приехал не ради него. Курт услужливо спел пару песен с выпускниками, а на следующий день улетел в НЙ, вновь пообещав, что простит Блейна. Он звонил несколько раз. Первый раз – чтобы сказать, что нашёл агента и теперь, вместо того, чтобы блистать на Бродвее, будет записывать сольный альбом. Второй – чтобы сказать, что перебирается в Лос-Анджелес. Третий, четвертый, пятый – чтобы поздравить с новым годом. И ни разу, чтобы сказать, что простил. Андерсон, конечно же, видел его ещё раз по телевизору, когда Курт Хаммел получал Оскар за Лучшую оригинальную песню 3 года назад, но это нельзя считать за встречу. И, надо сказать, Блейн не страдал. То есть... страдал первый год, естественно. Страдал, когда приехав в город, в котором они планировали создать семью, остался один, и ещё немного страдал, когда отвечал на новогодние звонки. Но потом ему удалось убедить себя, что это всего лишь память о болезненной первой любви и бла-бла-бла, как его учила Тина. Потом появились Дерек, работа в клубе, собственная квартира, Том, Брайан, Бигль по имени Локи, настоящее фортепиано... и Блейн завалил все болезненные воспоминания, оставшиеся на дне сознания, кучей других. Но не забыл. *** Курт Хаммел – звезда. Не в том смысле, что он дива с огромными запросами и скверным характером, а в том, что он всемирно известен, высокооплачиваем и обожаем. А ещё у него есть 3 премии Грэмми и один чертов Оскар, не считая мелких музыкальных премий, на некоторые из которых он не являлся. Он одинок, зато невероятно близок к мечте. Курт не выступает в каком-то клубе, он выступает в настоящем концертном зале, и когда Блейн заказывает билет, тратя на него всю свою зарплату, он сразу решает принести звезде цветы. К тому же, он как никто другой знает, какие цветы эта звезда предпочитает. Когда брюнет занимает место в заполненном зале, его колени дрожат. «Это потому что ты впервые присутствуешь на концерте звезды такого масштаба, а не потому, что ты одинок и снова влюблён в него по уши», - говорит он себе. Цветы он так и не купил. Потому что слишком разнервничался, узнав, что Курт Хаммел имеет привычку общаться с фанатами после концертов, раздавать автографы, обнимать маленьких детей, принимать подарки и улыбаться на камеру. Ладони Блейна потеют, он проводит ими по гладким серым штанинам и зажимает между ног. В нетерпении. Курт появляется на сцене и всё, что видит брюнет – это бесконечное сияние. Курт Хаммел сегодня носит блестящий пиджак. Андерсон не может со своего места разглядеть лица артиста, но он видел это ангельское лицо миллионы раз, он помнит. Когда аплодисменты стихают и Курт начинает петь (его голос такой же чистый, каким его помнит Блейн), Андерсон думает, что этот ангел достоин всех наград в мире. Аплодисменты снова оглушают Блейна, хотя он почти уверен, что хлопает громче всех. Артист кланяется и уходит за кулисы. Зрители начинают занимать очередь, чтобы попасть за сцену, и Андерсон видит смелых девочек-подростков, проталкивающихся вперёд, в то время как его колени снова начинают предательски дрожать. Курт сидит за столиком в самом конце коридора, на нём уже нет блестящего пиджака, но в глазах Блейна Хаммел он всё ещё сияет. Когда подходит очередь Андерсона, звезда вечера, не глядя, протягивает руку за очередным плакатом или диском, другой рукой поднимая с пола скатившийся маркер. Но Блейн лишь сжимает его такую же холодную ладонь в своей. - Меня зовут Блейн. Хаммел поднимает взгляд и задыхается от изумления, как тогда, годы назад на лестнице школы для мальчиков. - Курт. *** Тем вечером Блейн ждёт по просьбе Курта в его гримёрке, а потом везёт его к себе домой, чтобы поговорить за чашкой кофе. Они говорят обо всём по пути туда, и в какой-то момент Курт заливается слезами и говорит, что ему безумно стыдно, что он чувствует себя ужасным человеком, что он поступил с ним бессердечно, что простил его ещё до чертового выпускного бала и каждый звонок хотел начать со слов: «Я прощаю тебя. Я люблю тебя. Пожалуйста, приезжай...». Вечер заканчивается совсем не кофе и совсем даже не в кухне, но посреди ночи Блейн всё же накидывает халат, проходит в кухню и наливает себе кружку чая. На столе по-прежнему лежит свернутая в несколько раз газета, где в уголочке тридцать восьмой страницы красуется уже устаревшее объявление и фотография прекраснейшего юноши, чьи глаза, как вновь убедился сегодня Андерсон, вблизи совсем другого оттенка. Блейн делает глоток горячего чая, подносит газету к лицу и думает, что будь он школьником, вырезал бы объявление из газеты и вырезку поместил бы на дверцу школьного шкафчика. Чтобы никогда-никогда-никогда не забыть.