Свобода воли

Прохладная вода остужала распаленное усердной тренировкой юношеское тело. Мэй Ханьсюэ блаженно прикрыл глаза, прокручивая в памяти резкие выпады своего меча, даже позволяя себе капельку самодовольства. — Братец? Мэй Ханьсюэ резко распахнул глаза. Еще недавно этот родной голос не поколебал бы его спокойствия. Мэй Ханьсюэ лишь лениво бросил бы взгляд через плечо и вопросительно выгнул бровь. Но сейчас все переменилось. — Чего тебе? — он произнес резче, чем собирался, и немедленно ощутил легкий укол вины, но не подал виду. Младший брат приблизился одним плавным осторожным движением — будто лиса, опасливо тронувшая лапой тонкий лед. — Ты забыл полотенце. Я принес. Чувство вины укусило старшего брата сильнее, и тот чуть поморщился. — Спасибо. Оставь, — выдавил он. Младший, как и ожидалось, его не послушал — напротив, ближе перетек. Даже избегая смотреть на него, Мэй Ханьсюэ ощутил это плавное движение. Хищное, как когти на мягких лапах. — Ты хмуришься... — в мелодичном голосе громко звякнуло беспокойство. — У тебя что-то болит? Старший отрывисто мотнул головой. — Просто устал после занятий. Посплю и все пройдет. Младший близнец вздохнул — укоризненно и восхищенно одновременно. Старший едва не поддался желанию укутаться в полотенце, чтобы скрыться от пристального взгляда. Но укрыться от голоса он все равно не сумел бы. — Ты совсем себя не бережешь, прикладывая много усилий. Отдохни, я волнуюсь о тебе... Сладкий, как патока, голос скользил вдоль позвоночника подобно оглаживающей нежной руке — Мэй Ханьсюэ знал, что у младшего брата именно такие. Он не сумел бы ответить, хотел ли узнать об этом когда-либо. Однако выбора ему не оставили. Не оставил ни Глава дворца Тасюэ с советом старейшин, отправивших близнецов в уединение, ни причина, вынудившая их сделать это. Мэй Ханьсюэ с досадой стиснул пальцы в кулак. Руку на брата он никогда не поднял бы, но легкая боль в мышцах отрезвляла, не давая поддаться лисьим чарам. То работало раньше; сейчас же младший брат взрослел, набирая силу, и мощное демоническое обаяние бушевало в каждом его вдохе, выискивая жертву. Мэй Ханьсюэ усмехался иронично и зло, вспоминая о том, как старейшины мямлили объяснения, пряча глаза, хотя расклад был элементарен, ясен даже ребенку. Два мальчика, два близнеца — один с божественной кровью, обещавший стать талантливым заклинателем, другой же... В другом по велению судьбы обнаружилась существенная примесь демонической крови лисицы-оборотня. С каждым годом набирая силу, Мэй Ханьсюэ-младший мог стать величайшим соблазнителем и любимцем заклинательского мира, что Глава собирался использовать в политических целях. Однако в период полового созревания лисы особенно опасны, не умея контролировать свою силу и нуждаясь в том, чтобы напитаться чужой жизненной энергией. Нужна была жертва. Мэй Ханьсюэ мотнул головой и ожесточенно принялся вытирать все тело полотенцем. Никого не смутило, что это его же собственный брат — просто швырнули на растерзание в постель демону, позволив тому... — Брат, постой! Мэй Ханьсюэ сморгнул пелену с глаз и медленно перевел взгляд на чужие подрагивающие пальцы, сомкнувшиеся на его запястье. Кожа его раскраснелась от яростного трения полотенцем, и в озерах глаз младшего брата тревога подняла шторм. — Ты уже достаточно вытерся, — тихо произнес он, и в его голосе не звучало зловещего мурчания. Лишь родной мелодичный перезвон, отдающийся в старшем душевной болью. Мэй Ханьсюэ рывком выдернул руку и хлопнул дверью. Уже в спальне, рухнув на кровать, он позволил усталости и бессилию отразиться на своем лице. Почему так не могло быть всегда? Почему эта дрянь, впитавшаяся в плоть и кровь близнеца, не дает старшему контролировать себя? Рядом на постель опустился чей-то вес. Мэй Ханьсюэ тихо зарычал сквозь зубы, не размыкая век. — Брат, ты забыл одежду, — в голосе младшего сквозило легкое смущение, и старший едва не улыбнулся: будто бы брат не видел его обнаженным. И не только видел. — Иди в свою спальню, — беззлобно проворчал он, уже зная, что младший не послушает. Им, словно в насмешку, выделили две раздельные спальни, но Мэй Ханьсюэ мог по пальцам пересчитать, которые провел один. Близнец тихо вздохнул, опасливо придвигаясь ближе. Старший не среагировал. — Мне жаль, что я... принуждаю тебя, — тихо произнес младший брат. — Я не хочу, чтобы тебе было плохо со мной. Я знаю, что это неправильно, особенно для такого, как ты... но не могу перестать, — он судорожно выдохнул. — Словно огонь пожирает меня изнутри, когда я вижу тебя. Он ненадолго умолк, будто собираясь с мыслями, но когда его голос зазвучал вновь, в нем отчетливо проскользнула дрожь сдерживаемых слез. — Мне говорят, что это моя природа, но я боюсь, что оттолкну тебя. Я постоянно чувствую голод, и утихает он лишь с прикосновениями к тебе. Старший брат по-прежнему молчал, не открывая глаз, и лицо его мрачнело с каждым услышанным словом. — Брат, — голос младшего Мэй упал до шепота. — я правда тебе нисколько не нравлюсь? Одним рывком Мэй Ханьсюэ перекатился на кровати, вжав в нее младшего брата за плечи. — Да причем здесь это! — рявкнул он в распахнутые глаза близнеца. — Меня злит, что все решают за меня, будто я не способен сделать выбор. Старейшины, Глава и даже ты! — Я? — охнул младший близнец, пытаясь вывернуться из хватки, но та сомкнулась крепче. — Ты, — уже спокойнее повторил Мэй Ханьсюэ. Его красивое лицо разгладилось и не выражало и тени сомнения, когда он приблизил его к лицу своего брата и неуклюже прижался губами к губам. Младший вздрогнул всем телом и подался ближе, приластившись, обвивая руками за шею. Меж мягких губ мелькнули острые клыки, а на макушке торчком поднялись белоснежные пушистые уши. Но поцелуй оставался мягким — самым мягким из всех, что были у них обоих друг с другом. Впервые старший Мэй не смотрел дико и мутно, впиваясь пальцами в чужие обнаженные бедра. Сейчас его взгляд был кристально чист, словно холодное ясное небо над горой Куньлунь, а руки бережно обнимали младшего брата, баюкая его, как в детстве. Младший всхлипнул между поцелуями, когтями беспомощно впиваясь в кровать. Отстранившись, Мэй Ханьсюэ обхватил ладонями родное лицо, искаженное животной страстью, и коснулся лбом лба, успокаивающе нашептывая, пока демоническая тень не исчезла. Младший близнец ахнул, через одежду ощутив, как обнаженное тело придвинулось ближе, разжигая внутри пламя. Обе руки старшего Мэй Ханьсюэ с нажимом прошлись по выгнувшейся дугой пояснице, крепче прижимая ее к себе. Глаза его оставались уверенными и спокойными, хотя в глубине их разгоралось ответное пламя, не имевшее ничего общего с демоническими трюками. Пальцы Мэй Ханьсюэ ухватили подбородок младшего, огладили мягкие губы и приподняли лицо навстречу жаркому дыханию. — Запомни то, что я скажу. До конца нашего уединения и после я желаю всегда быть с тобой так близко, как возможно — по своей воле. Но взамен попрошу тебя об одном. Младший Мэй Ханьсюэ облизнул пересохшие губы, расширенными зрачками глядя в родное и любимое лицо человека, с грубоватой нежностью скользящего ладонью по его животу. — О чем... ты хочешь попросить? Старший брат улыбнулся, склоняясь к его губам и многообещающе укладывая пальцы на пояс чужих одежд. — Никогда не лишай меня этой воли.