---
Прошло еще несколько лет, а у Майки появились новые увлечения и классные друзья. Драки стали частым явлением, где он и его товарищи были неизменными победителями. Шиничиро тогда распустил свою банду, как его младший брат уже сам готовился со своими друзьями собрать собственную и встать у нее во главе. Соулмейты все так же были на слуху у всех. В его семье даже вновь появилось пополнение в виде еще одного, что произошло после того, как Майки познакомился с Дракеном. Его сестра если раньше неустанно щебетала о родственных душах и даже радовалась, что по ее таймеру она встретит свою судьбу быстрее Манджиро, то теперь, наконец дождавшись ее, не хотела замолкать вообще, а также отпускать его друга от себя слишком далеко. Со временем, конечно, пыл девочки стал утихать, но Майки всегда четко видел этот взгляд Дракена на сестру. Тот строил из себя неприступного и крутого парня, но перед Эммой эти глаза менялись, наполнялись еще подростковой неловкостью, а руки касались той особенно трепетно. Майки и в тот раз был неимоверно рад, тем более свою любимую сестру Кенчину можно было доверять с полной уверенностью. Однако, кто бы не задавал ему вопросы, будь то Дракен, Баджи или Мицуя, его ответ насчет соулмейтов всегда оставался неизменно однозначным. Меня это не интересует. Вопросов у ребят тогда больше не возникало, и Сано продолжал жить дальше. В конце концов, у него на носу основание своей банды, новые разборки и большое будущее в мире гопников. Он будет рад своей родственной душе, но огромного значения встречи придавать не собирался. Никуда же она не денется. Однако абсолютно все изменилось в тот самый день. В шаблонных фильмах и романах принято за привычный факт: когда у главного героя умирает кто-то ему по-настоящему близкий — идет дождь. Но либо Майки был далеко не главным героем, либо Шиничиро оставался таким неудачником даже после своей смерти. Была августовская жара, солнце не щадило никого, особенно скорбящих людей, одетых в черную одежду, возле свежей могилы. Пришедших было много, что не удивительно, зная кем был его брат и каким тот был человеком. Семья, друзья и другие, кому Шиничиро Сано был знаком и небезразличен. Солнце пекло, а Майки сколько бы не стоял возле каменной плиты, не проронил ни одной слезинки. Парень оправдывал себя тем, что не хочет заработать раздражение кожи в такую погоду. И пусть глаза его все равно были видимо красными после ночи перед похоронами, когда он глотал соленые капли из глаз, глубоко уткнувшись в свою подушку, пока никто не видел. Его день рождения на этих выходных, а он стоял возле свежей могилы старшего брата с непроницаемым выражением лица, сжимая дрожащие ладони в кулаки, пока рядом доносилось горькое рыдание Эммы, которую пытался успокоить в своих крепких объятиях тоже плачущий Дракен. Когда все начинали расходиться, Майки неподвижно остался ровно на том же месте, и никто не собирался его трогать. От взгляда на надгробие его отвлекло движение сбоку. Трое парней, в одном из которых он узнал соулмейта брата. Вакаса выглядел бледной тенью прошлого себя, словно из него выкачали всю жизненную энергию. Майки было больно видеть родственную душу Шиничиро в таком убитом виде, но последующая картина, кажется, навсегда засела в его голове на долгие годы. До этого парень стоял в стороне, не мешая прощаться с соулмейтом сначала его семье. Также, возможно, он не хотел, чтобы другие люди увидели его слабым, так как в следующее мгновение Вакаса просто обессиленно упал на колени возле могилы, где похоронена часть его души в лице любимого человека, вцепился худыми руками в надгробие и начал плакать. Сначала это тихие всхлипы и неразборчивые бормотания, за которым уже следовали рыдание и натуральный отчаянный вой. По телу от этого звука побежали мурашки, и Майки видел, как другие два парня подошли ближе, обнимая Имауши за такие, в этот момент, хрупкие плечи, стараясь оказать немую поддержку и разделить общую скорбь. Майки также заметил на тонком запястье блондина, которое когда-то украшала красивая золотая надпись, лишь четкие почерневшие линии таймера на нуле и имя его мертвого брата. И эту черную надпись на бледном запястье Вакасы видеть намного страшней, чем на каменном надгробии. Майки в тот момент, когда в глазах вдруг начало мутнеть, по-особенному невыносимо хотел, чтобы по всем канонам пошел дождь. Так он смог бы обмануть себя, что из глаз катались точно не слезы. Истинное значение родственной души в жизни человека он начинал выстраивать для себя, наконец, предельно четко.---
Со временем Майки смог жить с полным осознанием, что старшего брата отныне больше никогда рядом не окажется. Это было определенно трудно и больно — терять человека, который практически вырастил и всегда был подле тебя. Однако, возможно, время действительно умело лечить. И если Майки продолжал порой просыпаться ночью от кошмаров, где его собственная метка чернела с таймером на нули или нет, то это осталось между ним и четырьмя стенами его комнаты. Он начал намного чаще обращать внимание на свою метку, иногда подолгу ее рассматривал, что друзьям приходилось вырывать его из своих замутненных мыслей. Майки не признался бы, но в нем поселилась зыбкая тревога, что нарастала с приближением таймера к нулю. Он стал ждать встречи с родственной душой, как до этого прежде не ждал. — Майки, неужели начал трепетать перед встречей с соулмейтом? — со смехом как-то спросил Баджи. — А то раньше как-то не интересовался же и все строил из себя не понятно что. Слова друга тогда немного задели, однако, в чем-то он был прав. Сам-то тот тоже уже повстречал свою судьбу, которая позже пополнила ряды Томана, лишь Майки из их компании все еще был один. Да он и сам с детства не горел этой встречей, всегда хотел посвятить себя другим, казалось, более важным делам. Но все же слишком многое с того времени изменилось в их жизни, в том числе и сам Майки. Честно говоря, порой Майки боялся не успеть. Чего именно он не до конца мог понять и объяснить даже себе. Возможно, не успеть до судьбоносной встречи, а, может, просто не успеть оказаться рядом, когда родственной душе вдруг будет грозить опасность. Манджиро не хотел даже думать в таком неприятном для себя ключе событий. В день, когда на таймере оставалось несколько часов, они с Дракеном хотели разобраться с членами банды, что многое о себе возомнили и решили организовать бои на ставки без их ведома. Эта реально непроходимая тупость добровольных смертников невероятно бесила обычно непоколебимого Сано, так как это еще и выпало на день встречи с его соулмейтом. И беспокойные, тревожные мысли, что черной тучей клубились в голове блондина по мере их приближения к боям, а таймер сокращался до минут, не улучшали его взвинченное состояние. Конечно, «Непобедимый Майки» сохранил свое бесстрастное лицо, продолжая беспечно жевать купленные на деньги друга дораяки, но внимательно кидал темные взгляды на всех собравшихся. Именно тогда, на тех боях на ставки, Майки встретил своего соулмейта. Он увидел лицо полностью в крови и синяках, растрепанные обесцвеченные волосы, испачканные в собственной же крови парня, и необычно яркие голубые глаза, которые еще недавно полыхали непоколебимой решимостью, а теперь растерянно смотрели на главу Томана. Майки также почувствовал, как покалывало правое запястье, на котором проступало имя его родственной души. В тот момент в Майки боролись и мешались противоречивые чувства: радость от встречи, ярость на человека, который причинил боль его соулмейту, и съедавшее внутренности разочарование в себе из-за того, что он все-таки не успел защитить. Проигнорировав необычный кислый вкус разочарования на языке, Майки выместил злость на человека, провинившегося сразу по двум фронтам, а после радостно подошел к своей родственной душе. Парень было видно напуган и растерян, и Манджиро очень надеялся, что у него нет серьезных травм. Приседая рядом с упавшим соулмейтом, глава Томана запустил одну руку в растрепанные волосы, на удивление сохранившие мягкость после окрашивания, посылая парню яркую улыбку, и открыто посмотрел на другую свою руку, где уже появилась новая надпись под обнулившимся таймером. — Значит, ты «Ханагаки Такемичи»? — прочитал надпись Майки, пока незаметно гладил другого парня по затылку. — Что ж, отныне с сегодняшнего дня ты мой, Такемучи, — уверено заявил, с удовольствием замечая покраснение лица Такемичи теперь не только от пятен крови. После этого они редко расставались на длительное время. Сано постоянно оказывался рядом и уводил своего соулмейта за собой, иногда даже брал на собрание банды. Такемичи никогда особо не старался ему сопротивляться и просто неловко дарил свою мягкую улыбку на игривое настроение главы. Друзья порой возмущались и шутили, что бедный парень даже не может угнаться за своим наглым партнером, и что такими темпами Майки напугает и оттолкнет новоприобретенного соулмейта. Однако, Майки был слишком счастлив, чтобы замечать эти нудные ворчания ребят, тем более уж он-то прекрасно знал, как пока Ханагаки сложно влиться в их круг и привыкнуть к новым отношениям с родственной душой. Он мог лишь помочь адаптироваться и быть рядом, а другой парень с удовольствием принимал его иногда прилипчивую, но всегда ожидаемую компанию. Для обоих новый статус в виде соулмейтов был очень волнительным, и каждый старался во благо их новых отношений. Конечно, начинать встречаться им было не обязательно или хотя бы не так быстро, хотя Майки парень понравился с первого взгляда, а дальше он просто стремился как можно больше узнать свою родственную душу. Его неумелые ухаживания и комплименты Такемичи принимал с нескрываемым смущением, но в ответ тоже старался уделять внимание своему почти парню. Так-то пусть Сано и назвал его своим, встречаться официально они начали только после того самого фестиваля. Майки и до этого видел, как Такемичи стремился защитить близких, а в плачевной ситуации рвался первым в сложный бой. И эта его непоколебимая самоотверженность пугала. Тот был слишком беспечен по отношению к самому себе, даже во время боя на ставки это прекрасно можно было заметить. Манджиро нравился этот сильный дух его соулмейта, который напоминал ему старшего брата, но он не хотел рисковать и потерять еще и его. Каждый чертов раз, видя синяки на еще таком юном лице Такемичи, глава Томана не мог не чувствовать бушующую бурю в голове и груди, которая навивала ему немедленную жажду крови. Майки ненавидел это признавать, однако появлялся и страх. Парень сосредотачивался на своей злости, сжимал в карманах кулаки до побеления костяшек и полумесяцев на ладонях, лишь бы забыть о ноющей боли за рёбрами и мелкой дрожи в пальцах. Майки ни за что не потеряет Такемичи. Поэтому между ними бывало место частым недопониманиям и расхождениям во мнениях. Ханагаки желал помочь, стать опорой для Майки, как и тот стал для него, но здравый смысл того затмевали тревожные мысли о возможной потере соулмейта. Парень не хотел, чтобы кошмары воплотились в жизнь, и однажды понять, что его золотистая метка стала черной. Нет, Манджиро не мог допустить подобного сценария. Вот только он не учел, каким упрямым и по глупому бесстрашным Такемичи был. Наверное, в его упрямстве уступал только порой сам Майки. Хотя кто-то из его друзей как-то сказал, что они друг друга стоят. Никто тогда не ожидал внезапного нападения на фестивале. Собрание всех и битва были незапланированными, но Майки с Томаном вовремя появились к началу драки. Какого же был шок лидера увидеть в центре заварушки своего же соулмейта, когда он думал, что тот беззаботно проводит время со своей подругой Хинатой в месте проведения самого фестиваля. Ситуация не позволяла промедления, и Сано подавил легкую панику, надевая надежную и крепкую маску «Непобедимого Майки», чтобы повести свою банду в бой. Лишь прибыв в больницу с несколькими парнями, Майки узнал о состоянии Кенчина и увидел рану Такемичи. Страх заклубился сильнее, и он не знал, куда его деть, беспокоясь за друга и соулмейта заодно. Тем не менее он успокоил всполошившихся ребят из Томана, как их всегда стойкий и уверенный в своих словах лидер, и, сев рядом с Такемичи, взял его перевязанную руку, с нежностью водя по не скрытой бинтами коже. И если остальным хватило его ободряющей улыбки, то соулмейт вполне смог ощутить дрожь его предательских пальцев. Именно после тех событий они, наконец, начали полноценно встречаться, а Ханагаки Такемичи официально вступил в ряды Томана. Майки все еще переживал за него, но он не мог больше оставлять парня в стороне от огромной части своей жизни, решив, что так он сможет быть под большей защитой его и других капитанов, особенно находясь во втором отряде Мицуи. Но он опять ошибся. События «Кровавого Хеллоуина» запомнились абсолютно каждому из там присутствующих. Жестокая битва двух сильных банд и непредвиденная кульминация, когда появился Баджи, который отчаянно сражался непонятно за кого, но против Кисаки. Как Кейске же тогда чуть не умер. Баджи смог спастись благодаря неприметному и слабому плаксе из Томана, что прикрыл того от ножа взбешенного Казуторы. Такемичи отважно принял удар на себя. Майки показалось, что его мир рушился на глазах, когда он увидел падающего на колени соулмейта и кровь на руках, подхватившего того Чифую. На фоне также были вопли Баджи, который остервенело тряс погрузившегося глубоко в себя Казутору, пытаясь докричаться до своего старого друга и привести его в чувства. Сано слышал, как, кажется, Мицуя срочным порядком звонил в скорую, а обе банды впали в ступор в непреодолимом шоке, но уже неосознанно бежал к Такемичи. Оттолкнув Баджи и Казутору, парень полностью лицезрел картину, убивающую что-то внутри него, как кровавыми руками Чифую своей курткой держал открытую рану Такемичи, истерично шепча, чтобы тот ни за что не отключался. Находясь в неуправляемом состоянии, пока в груди и голове закипала смесь разных эмоций из животной ярости и страха, подправленная паникой и адреналином, Майки повернулся к замершему в прострации Казуторе. Он мгновенно с размаху проехался кулаком по чужому лицу, сразу сбивая парня с ног, который с громким ударом приземлился на ржавые машины. Манджиро уже собирался сбросить все накопившееся на него и продолжить избиение, чтобы превратить этого человека в месиво из крови и костей, когда вовремя его остановил Баджи. — Майки, прекращай! — тот встал перед ним, раскинув руки и загородив своим телом Казутору. На его лице тоже были написаны ужас и отчаяние, когда блондин все же поднял пустые черные глаза и посмотрел на друга детства. — Сейчас нет времени для убийства этого придурка, твоему соулмейту нужна помощь! — кричал Баджи ему в лицо, с облегчением замечая отголоски разума в глазах напротив при упоминании Такемичи. – Ты должен быть рядом с ним, Чифую не справится один. Тогда лишь парень пришел в себя. Буря внутри еще завывала, а жажда крови так и не угасла, но в развернувшейся реальности Баджи как никогда был прав. Сейчас Майки был нужен Такемичи. Дальше все события были, как размазанные кадры старого фильма, когда приехала скорая, и битва банд закончилась. Сано тогда мог лишь отчетливо ощущать холодеющую кожу родственной души и ее горячую кровь на своих руках. А также помнить ужасное чувство при воспоминании, когда яркие, полюбившиеся ему голубые глаза, стали тускнеть, после обессилено закрывшись в машине скорой помощи. Парень долго не мог прийти в себя, когда Ханагаки забрали на срочную операцию, а некоторые парни уже кружили рядом, позже приехав в больницу на байках. В этот раз Майки не мог успокоить других, так как он совершенно не был уверен, что в данной ситуации смог бы собрать себя по тем жалким крупицам оставшегося самообладания. Сано никого не слушал и не видел, он продолжал копаться в себе, осознавая лишь оглушающий стук своего сердцебиения в ушах, и шептать неразборчивые мольбы всем существующим богам о том, чтобы его родственная душа выжила. Манджиро впился в свое правое запястье темным, безжизненным взглядом, сжимая его до невыносимой боли и красноты и чудом не повреждая. Тогда его единственное желание было, чтобы побледневшая, почти серая метка, ни за что не стала черного, приносящего смерть, цвета. И все же он снова не успел его защитить.***
Утро этого осеннего дня выдалось удачно солнечным. В палате стояла уютная тишина, которую нарушали лишь сопения двух молодых юношей. Подросток, лежащий на больничной кровати, слегка поморщился от бликов яркого солнца и, наконец, открыл глаза после длительного сна. Первое, что мог увидеть Такемичи — это белый потолок, а потом уже почувствовать характерный запах больницы и ноющую боль во всем многострадальном теле. Привыкая к резкому белому цвету вокруг, периодически моргая, парень повернулся в левую сторону, где мгновенно приметил знакомую светлую голову. Манджиро преданно сидел рядом с его кроватью, приняв неудобную позу для сна и уткнувшись в больничные простыни. Однако, хоть тот спал, Ханагаки сполна мог ощутить, как крепко и бережно сжимали его ладонь, на которой когда-то был оставлен некрасивый шрам от другого ножа. Парень был так рад, что его соулмейт в порядке и находился сейчас с ним, поэтому даже не попытался подавить нахлынувшее облегчение и остановить набежавшие на глаза слезы. Когда лишь Майки зашевелился, кажется, почувствовав его пробуждение, а возможно просто потревоженный тихими всхлипами, Такемичи на секунду пожалел о том, что в такой момент первое, увиденное Манджиро, будет его плачущее лицо. Майки, не отошедший от тревожного сна, поднял свои черные глаза, чтобы проверить состояние своего соулмейта. И был крайне удивлен в ответ встретить чужой голубой взгляд, блестящий от не прекращающих слез, и тонкую улыбку на уже порядком мокрых, наверняка, соленых губах. — Такемучи, — подорвался тот со своего стула, сильнее сжимая еще слабую руку и ближе наклоняя взволнованное лицо с видными темными синяками под глазами. — Как же я рад, что ты очнулся. Ты несколько дней не приходил в сознание, мы все жутко беспокоились. — Нет проблем, — небрежно отмахнулся парень. — Меня проткнули ножом, так что, думаю, для своего положения я чувствую себя просто превосходно, — неловко посмеялся Такемичи, вытирая бегущие слезы и стараясь сесть на кровати. Это была плохая идея, понял он после острой боли в районе зашитой раны, поэтому уже Майки поспешил вернуть того в горизонтальное положение. — И не стоит так нервничать, я же в порядке. Сано в одно мгновение хотел возразить, но затем резко, словно весь сдувшись, закрыл открывшийся было рот, чтобы недовольно сжать губы в тонкую полоску. Он отступил на шаг назад от кровати, ощутимо сильнее сжимая в ладони чужую руку, и наклонил голову вниз так, что светлые волосы закрыли больший обзор на его лицо с непонятным спектром эмоций. Почему Такемичи говорит так, словно ситуация, которая произошла несколькими днями ранее, его никак не затронула? Словно не он лежал в больнице с ножевой раной в боку и в тяжелом состоянии? Словно не он был на грани смерти, а Майки не тем, кто как на иголках сидел возле чертовой операционной после битвы банд, как наяву видя перед своими глазами черную метку с его именем? Манджиро часто совершал ошибки, у него также было не мало минусов, — он все это понимал. Однако понять мысли своего соулмейта и его тягу к смертельному риску он пока не в состоянии. — Ты опять рисковал собой, — наконец, тихо прозвучал голос Майки, привлекая внимание растерявшегося от его серьезного тона Ханагаки. — Но все ведь в порядке. — Нет! Все более, чем не в порядке, — на этот раз громко сказал парень, подняв свои наполненные сожалением черные глаза и внимательно смотря в голубые. — Такемучи, прекрати уже так наплевательски относиться к своей жизни. — Я не понимаю, о чем ты, Майки-кун, — ответил другой, слегка хмурясь в замешательстве и пытаясь разобраться в образовавшемся недопонимании между ними. Сано не отводил взгляд от него, но, кажется, нужно будет разъяснить все доходчивей. Он тяжело вздохнул и неторопливо сел обратно на свой стул. Опустив взгляд на все еще сцепленные руки, Майки притянул их ближе к лицу и коснулся старого шрама Такемичи губами. У того на такой трепетный жест в данный момент покраснели кончики ушей, но глаз от прикрытых век парня он все так же напряженно не отводил. Майки вновь открыто посмотрел на свою родственную душу, чтобы следующие слова со всей вложенной искренностью дошли до другого и были поняты максимально правильно. — Такемучи, ты мне очень дорог. Ты мой соулмейт, и пусть я знаю, какое неслыханное стремление быть для всех героем и прийти каждому на помощь у тебя есть, это не отменяет моего самого большого желания, касающегося твоей безопасности, — он ненадолго прервался перевести дыхание и после шепотом дополнил: — Я просто не хочу тебя потерять, Такемучи, — все же признался Майки, заметив промелькнувшее удивление на лице соулмейта. — Прошу, не заставляй людей, которым ты далеко не безразличен, бояться за твою жизнь. Ханагаки видел этот решительный темный взгляд, уловил отчаянно посланную ему мысль и чувствовал знакомую, незаметную для остальных дрожь в сильной руке Манджиро, что сейчас аккуратно сжимала его слабую после долгого сна ладонь. Как же раньше он не понял, что хранил в своей сердце его соулмейт? Он ведь знал, как тот когда-то потерял брата и недавно чуть не лишился двух лучших друзей. Сано всегда казался стойким перед любыми трудностями человеком и с достоинством, присущим лидеру, нес на своих плечах титул «Непобедимого Майки». В действительности же, что на самом деле была им давно замечена, но так глупо игнорируемая раньше, все это время лидер был самым уязвимым человеком, который терял дорогих людей и скрыто ото всех боялся потерять кого-то вновь. Такемичи навряд ли сможет простить себе эту оплошность, но сейчас он был обязан успокоить и сказать соулмейту необходимые для этого слова. — Майки-кун, ты мне тоже очень дорог, — у него снова на глазах стояли слезы, но он не торопился их стереть, сосредоточившись на лице любимого человека, что уже длительное время скрывал свой страх, как что-то постыдное и недостойное непобедимого лидера. — И другие ребята мне тоже сильно дороги, и мне неимоверно жаль, что я всегда так заставлял всех вас волноваться за себя. Но, Майки-кун, я не могу иначе, — тот хотел немедленно как-то возразить, однако Такемичи не дал ему даже начать. — Я правда обещаю тебе сейчас, что больше не позволю оказаться себе в похожей рискованной и опасной ситуации, но я также никогда не останусь в стороне, когда людям, которых я люблю, нужна будет помощь. Парень взглянул в хмурое лицо Сано, который все же вскоре слегка кивнул в нерешительном согласии, не удовлетворенный до конца данными словами, а затем ярко улыбнулся со слезами на глазах и с растрепанными во все стороны волосами без привычного геля на них, чтобы после неловко посмеяться со следующими словами: — Знаешь, ведь мы в этом очень даже похожи. Делаем все возможное и жертвуем собой ради своих близких, да? Майки усмехнулся на это заявление, теряя прежнюю хмурость на лице и наконец позволяя себе расслабиться от скопившегося во всем теле напряжения за последние дни. Его родственная душа и друзья действительно правы. Они оба друг друга стоят. — Думаю, так и есть, — снисходительно фыркнул он и откровенно посмеялся над возмущением соулмейта, которого, несмотря на то, где они находились, Сано находил невероятно очаровательным, о чем он не забыл сказать покрасневшему Такемичи. Небольшая шуточная перепалка быстро закончилась, а игривое настроение Майки вернулось в удвоенном размере. Как только его соулмейт выйдет из этого пропахшего медикаментами места, он наверстает все потерянное время, затопив другого парня своими вниманием и заботой сполна. А через пятнадцать минут стало совсем шумно, когда остальные парни, которые также очень беспокоились за своего друга, завалились в маленькую палату и сразу накинулись на бедного больного с уймой вопросов о его здоровье. Манджиро, находясь немного в стороне, дав остальным время и место, наблюдал с мягкой улыбкой на лице за всеми пришедшими парнями: Дракен отчитывал Такемичи за глупый и смертельный риск, но при этом максимально осторожно сжимал чужое плечо; Мицуя смеялся над наигранной строгостью, но согласно кивал на все слова друга и нежно трепал по волосам пострадавшего парня; Чифую, что с радостными слезами на глазах стремился обнять Ханагаки, трепыхавшегося под ним от боли в боку, пока Баджи смеялся громче всех над ними, что-то крича о бессмертных придурках с комплексом героя. Смешки и вопросы близнецов сливались в этом царившем в палате шуме, и Майки искренне пожалел своего соулмейта, которому предстояло вынести этот обеспокоенный натиск их друзей. Скоро должны также подойти ребята из школы Такемичи, а Сано думал о том, кого здесь нет и не будет. Масштабная битва 31 октября, 150 человек из «Томана» и 300 из «Вальхаллы», где Томан одержал победу в конфликте. По итогу вышел один задержанный: Казутора взял вину на себя в инциденте, получившем позже название «Кровавый Хэллоуин», и ему грозил срок за покушение на убийство. Манджиро пока эти дни не думал о нем, но это еще все же предстояло сделать в ближайшем будущем. Он позже поговорит с Баджи и посоветуется со своим замом, чтобы принять максимально правильное решение на его счет. Однако, сейчас главное для него, что все остались живы после последних событий. Майки счастлив в этот момент со всеми и, возможно, его тревога даже после слов Такемичи никуда не пропала, это смогло придать ему некую уверенность. Они все же навсегда связаны, и последнее свое обещание парень оставил хранить при себе. Манджиро просто будет верить в Такемичи. И он никогда не потеряет своего соулмейта, несмотря ни на что.*****
Над Сибуя только поднималось утреннее солнце, чтобы знаменовать новый теплый весенний день в этом сезоне, когда двери открылись, и на просторный балкон вышел мужчина лишь в одной черной майке. Манджиро проснулся совсем недавно и, оставив Такемичи одного в постели их новой квартиры, он оделся и направился сразу на балкон прям босиком. Пусть весна радовала своими теплыми днями, но это не отменяло прохладный ветер. Сано облокотился на железные перила и вдохнул утренний холодный воздух, после потянувшись к карману домашних штанов, чтобы достать уже начатую пачку сигарет. Курить он начал давно, еще лет десять назад, решив, что это неплохой способ снимать и подавлять порой накатывающую тревожность. И, на самом деле, признаваясь в основном только себе, сигареты — один из худших способов снять эмоциональное напряжение. Сигарета способна унять нервную дрожь лишь потому, что человек сам верит в магическую силу никотина, в этом и весь секрет этого способа. Однако, даже так продолжать и хотеть курить мужчина не прекращал. Манджиро зажал зажженную сигарету между указательным и средним пальцами, обхватил фильтр губами, а потом последовали затяжка и выдох дыма, что серым облаком начал кружить вокруг одинокой фигуры. Ветер раздувал табачный дым дальше и трепал светлые волосы мужчины, что слегка уже лезли в глаза. Сано с подросткового возраста особо не менял свой стиль, лишь немного подстригся, но волосы вновь успели заново отрасти и уже мешались. Пока он делал затяжки одну за другой, наблюдая за медленным восходом и снующими внизу людьми, у него начала слегка кружиться голова, так как он предпочел закурить в седьмом часу утра на голодный желудок. Хотя подобное стало привычным делом, это не делало его более приятным. Когда сигарета достаточно истлела, Манджиро стряхнул пепел на стеклянное дно дорогой пепельницы, стоявшей всегда по правую руку, которую Дракен подарил ему на их с Такемичи новоселье. Оно случилось вовсе не так давно, когда они накопили достаточно денег, чтобы найти и переехать в новое место. Сано открыл с Дракеном еще в юности свой магазин байков, где они работали вместе с бывшими черными драконами — Инуи и Коконоем. Благодаря последнему их небольшой бизнес за годы разросся колоссально, и они смогли даже заключить договоры о поставках за границу. Ханагаки также несколько лет назад устроился на стабильную работу в цветочный магазин, подрабатывая дополнительно в зоомагазине Чифую и Баджи, поэтому они постепенно смогли позволить себе купить более просторную и удобную квартиру. С бандами они все завязали после окончания школы. Майки и его друзья хотели реализоваться в других нравящихся сферах, где больше не будет кровопролитных драк и клейма преступников. Повзрослев, Сано решил больше не рисковать ни собой, ни своими близкими, распустил банду, потеряв титул лидера, но не друзей, которые от этого все равно никуда не делись и поддерживали старые связи со своим бывшим главой. В прошлом в жизни все также бывали события, когда он терял контроль перед своими яростью и страхом. Манджиро нашел больше дорогих себе людей, пополнив список тех, за кого стоило переживать и кого нужно защищать, также не единожды был на грани их потери. Продолжал жить дальше с постоянной тревогой и редкими кошмарами после особо ярких на отрицательные эмоции события. Лишь после того, как он начал доверять своим друзьям и соулмейту больше своих чувств, начав открыто говорить о своих проблемах и окончательно потеряв старый образ «Непобедимого Майки», он стал по-настоящему стойким перед своими страхами. Тогда Сано перестал зацикливаться на образах смертей близких и черной метки на запястье, научился контролировать и анализировать смесь появляющихся эмоций, а также восстановил отношения со старым другом и объявившемся сводным старшим братом. Событий было много, было много боли и травм, в основном — чужих, несколько раз Такемичи вновь бросался в центр опасных событий и спасал чужие жизни, но какое бы тяжелое испытание не преподносила им судьба, они оба всегда неизменно шли и находили друг друга. Это не менялось никогда за все прошедшие тринадцать лет сколько они были вместе. С улыбкой предаваясь воспоминаниям, Майки не заметил, как закончилась сигарета, поэтому он уже хотел достать новую, но неожиданно почувствовал руки на талии и тепло за своей спиной. Мужчина даже не услышал, что дверь открылась, и на балкон вышел сонный Такемичи. Видимо, проснувшись и не найдя его в их постели, он отправился на поиски соулмейта. Парень, еще не отойдя от сладкого сна, ластился к родному телу своего партнера, обвив талию и уткнувшись носом в его крепкое голое плечо, обжигая то своим горячим дыханием на прохладном воздухе улицы. — Опять ты в таком виде выходишь на балкон. Манджиро, сейчас же не лето, — невнятно пробурчал он в плечо, от чего названный невольно умилился и нежно фыркнул, поглаживая чужие руки. — Так ты же сейчас все равно меня греешь, — весело подразнил он, уловив раздраженный стон сзади. — Ты меня понял, — Такемичи отстранил свою темную голову, чтобы положить на плечо уже свой подбородок и затем сморщиться. — Снова ты курил. Да, его соулмейт крайне не одобрял данное занятие и не любил запах табака, что уже въелся в волосы и кожу рук Сано, но несмотря на это он никогда не говорил тому перестать. Это было также частью Манджиро, который был уже вполне взрослым мужчиной, чтобы читать ему лекции о вреде сигарет на здоровье. В юности Ханагаки еще ворчал, когда только начал замечать это, потом же прекратил и со временем принял это. Запах нисколько не мешал наслаждаться самим Майки, их объятиями и поцелуями, когда партнеры полностью с головой отдавались чувствам к друг другу. — Ага, — тихо ответил мужчина, переплетая их пальцы и поднимая к своим губам чужое запястье, где красовалась золотистая метка, в следующее мгновение даря в это место звонкий поцелуй. — Раз так, то ты не должен заниматься этим на голодный желудок, — Такемичи немного отошел, разворачивая Сано к себе лицом за сцепленные руки, чтобы увести с холодного балкона в теплую спальню. — Не забывай, что раз у нас обоих сегодня выходной, то к нам на ужин придут Дракен с Эммой и твой брат Изана с Какучо. — О, нет, — простонал блондин. — Только не этот противный старший брат. Он опять будет вести себя, как задница, и разгромит наш дом. — Вообще-то, вы оба ведете себя, как задницы, и крушите дом вместе. И, Манджиро, я не позволю вам подраться в нашей новой квартире. Это должен быть просто милый семейный ужин. Ханагаки продолжал убеждать своего соулмейта, который на его слова лишь дулся, как ребенок, и смотрел темными глазами человека, познавшего первое настоящее предательство. Брюнет не мог спокойно наблюдать за таким милым с наигранным недовольством на лице Майки, поэтому, потянувшись к нему обратно, Такемичи нежно поцеловал Сано в губы, успев оторваться до того, как поцелуй углубит ненасытный до его ласк мужчина. — Уверен, все пройдет спокойно и мирно. На моей стороне соулмейт Изаны и Эмма с Дракеном, мы вас угомоним, если что. — Сомневаюсь в этом, — вздохнул Манджиро, неудовлетворенно поглядывая на желанные губы напротив. — Каждые встречи проходят одинаково. — Никогда не поздно попытаться вновь, — уверенно заверил Такемичи и дальше потянул Майки на кухню, чтобы вместе позавтракать. — Вы любите друг друга, просто оба со сложными характерами, и вам трудно открыто говорить о своих настоящих чувствах. — Я буду отрицать все твои прошлые слова, — невозмутимо возразил другой мужчина, тем не менее не собираясь подавлять широкую улыбку на своем лице, смотря на черную макушку соулмейта и ловя яркий блеск в голубых глазах. — Одна надежда на Кенчина, что он отвлечет меня от необходимости в общении с несносным старшим братом. Порой о чувствах и правда было все также сложно говорить вслух, доверять дорогим людям самое личное и сокровенное, слишком жестокое, грязное или жалкое на его взгляд. Однако, пока рядом были близкие и Такемичи, этот мерзкий голос замолкал и больше не высовывался. Соулмейт стал его опорой и поддержкой, как и он для него, поэтому пускай и банально прозвучит, но любовь и доверие действительно порой творят чудеса с вашей жизнью. Это Майки познал на собственной шкуре. Возможно, ему никогда никуда не нужно было успевать, а чужая боль и иллюзия своей черной метки просто пагубно повлияли на его хрупкую подростковую психику. Майки уже был на своем месте, а после встречи с родственной душой просто приобрел новую уютную гавань в море личных сомнений и боли. Но все давно позади, и это не начало, а продолжение их лучшей жизни вместе. Манджиро нашел свое истинное объяснение значения соулмейта в жизни человека. У каждого должно быть место, которое он с уверенностью смог бы назвать своим домом. Такемичи как раз и был его домом.***