Любимый, окажись внутри меня!

      – Спакрлинг, пожалуйста, не бойся...– Хёрб говорит так непринуждённо, будто бы он и не стоит с топором, пока позади находится хищное растение, готовое лишь по щелчку пальца обглотать свою жертву.       – Хёрб, ч-что ты делаешь?! Выпусти меня отсюда! – оглушающе тихая лаборатория, стекляные шкафы, в которых проглядывались банки с органами в формалине. Данная обстановка не давала надежд на то, что это лишь шутка, из-за чего Спарклинг больше не мог мыслить здраво и его бросало в холодный пот.       – Прости, я не могу этого сделать, я очень хочу есть, как и мои растения тоже! Это очень тяжело найти им пропитание, – в этом извинении не было ни капли вины, как будто для Хёрба это было естественной чередой событий. После этой фразой он замахнулся своим оружием, но Спарклинг его перебивает. – П-постой, почему т-ты делаешь это? – О чём ты, дорогой? – хватка ослабевает, но топор всё так же за спиной. – Разве всё что было между нами это неправда? – Это немного иначе чем ты думаешь. Теперь пожалуйста...

***

      Пока из тела не вытекла вся жидкость, нужно поскорее уместить Спарклинга на столе, и обязательно поставить тару под кровь. Этот замечательный напиток Хёрб просто не мог упустить. После нехитрых манипуляций всё же получилось расположить Спарклинга на хирургическом столе. Рассматривать такую скважину в теле было занимательно. Всё же, терпения не хватает, Хёрб руками разделяет плоть от костей, стараясь как можно аккуратно. Рёбра с одной стороны сломаны, "Как жаль...", – думает Хёрб.       "Любимый, я так хочу чтобы ты оказался внутри меня", – Хёрб говорит это уже вслух, поглаживая скулы Спарклинга. "Всё-таки у тебя такие замечательные глаза, цвета моих любимых растений... Как я желаю чтобы они были на месте моих", – Хёрб уже начинает продумывать план по сжиранию своего любимого человека, но он пока лишь намечает. Спускаясь со скулы, он переходит на его шею, и возбуждающую сонную артерию, желание сгрызть которую всё растёт и растёт. Всё же он залезает на стол, в таком же халате он седлает Спарклинга.       "Ты всё ещё такой тёплый... Надеюсь не скоро до тебя дойдёт трупное окоченение", – вместе со словами и ушла вся одежда с лежащего трупа, красивая алая кровь всё медленнее стекала с груди бармена, как и так же медленно Хёрб входит в него. Толкая, без сопротивление со стороны партнёра, лишь больше возбуждало психопата, это ощущение разрыва тканей лишь ещё больше способствовало ускорению темпа. Глаза сияли от счастья, наконец-то он не сопротивляется, Хёрб что-то даже напевал пока трахает несчастное тело Спарклинга.       Вытекает любовь из трупа, который скоро прогниёт насквозь. Берёт Хёрб нож, и грубыми движениями вырезает грудину. Откидывая нож назад, Хёрб выламывает остальные рёбра и всё-таки добирается до сердца. Всё ещё выглядит таким живым, настоящим, лишь кровь из артерий не бежит сияющими ручьями. Блеск, отдающий из-за лампы напоминает форфор. Сердце он и оставит трофеем в своём кабинете. "Нужно скорее достать поджелудочную железу и жёлчный пузырь, они будут мешаться", – желудок, кстати, стоит тоже вырезать и поместить в солевой раствор. Недавно выломатые рёбра смогли чуть шире открыть дорогу к жёлчному пузырю, мешает только печень; из неё можно сварить отличный суп. Не менее грубо, всё же вырывает Хёрб печень, а под ней уже и жёлчный пузырь, где и рядом поджелудочная железа. Всё потроха уходят в одну и ту же тару с соляным раствором, они были не так важны как само мясо. Спустя полчаса Спарклинг был чист изнутри. Всё так же прекрасен, даже когда бледен. Каннибалу нравилось рассматривать свою работу, эти красные стенки оставшихся ребер; так же как и сердце сияют под лампой. Хёрб подносит свои губы к телу и нежно целует другие, отдачи от партнёра не следовало ожидать, да и Хёрбу это нравится. Абсолютный контроль и никакого сопротивления, он готов мастурбировать на эту мысль сразу как она придёт в голову. Эти чудесные розоватые жилки на мышцах словно мрамор, но куда более аппетитные. Взяв в руки нож, Хёрб отрезает кусок грудины, и животно кусает. Мясо, не имеющее вкуса, не так важно как осознание того, что любимый внутри него, собственное тело Хёрба переваривает его возлюбленного, очередной повод излиться на разлагающееся тело. "Милый, не дёргайся, я постараюсь быть нежнее", – Хёрб снова залезает на Спарклинга и удовлетворяет своё животное желание. По окончанию, он начинает трогать руки Спарклинга. Парень хотел его руку взять в свою, только мышцы любимого не позволили этого сделать. "Ты так красив, когда бездыханный", – Хёрб сочиняет стихи, параллельно отделяя мясо от костей, чтобы оставить на ужин, да и последующие приёмы пищи. Столько всего можно сделать! Столько блюд! "Он навечно останется внутри! Всё же, твои глаза нужны мне"