Летний лагерь

— Фурихата-кун, ты опять читал допоздна? Куроко уже доедал порцию отядзуке, пока Фурихата, лениво глядел на свою. Несмотря на то, что он не ел с прошлого вечера, ни аппетита, ни голода, он не испытывал. — Да, не спалось. Сон пришёл очень тяжело. Приняв душ после игры, он лёг и был уверен, что уснёт сразу же. Мышцы приятно ломило, глаза закрылись сами, и только в голове было слишком много странных, сумбурных мыслей, не дававших покоя. — Фурихата-кун, угощайся, — он вздрогнул, ощутив на плече чужую руку. Акаши улыбается, протягивая коробку с домашними нингё яки. Фурихата растерянно разглядывает содержимое коробки, не совсем понимая, как правильно отреагировать. Точнее, нужно принять, поблагодарить и улыбнуться в ответ, только сделать это не получается: будто одно присутствие Акаши рядом, не говоря о его касании, парализует. Сейрин, видимо, озадачены не меньше. Команда с удивлением переводит взгляд с Акаши на Фурихату. И если другие своё удивление успешно маскируют, то Хьюга и Рико, никак нет: челюсти капитана и тренера чуть ли не пробили пол. — Ох, Сейрин! — Акаши кладёт коробку на стол, — Приятного аппетита. Приходите посмотреть на наш товарищеский матч с Шутоку. Кажется, капитан Ракузана готов уйти, но вместо этого берёт в руки книгу, лежащую рядом с Фурихатой. Листая несколько страниц и останавливаясь на середине, он снова обращается к её владельцу: — «Убийство в Восточном экспрессе»? Английская классика, верно? Фурихата кивает и, кажется, снова слишком испуганно. — Я очень люблю английскую литературу. Она строгая, но в то же время очень чувственная, — он кладёт книгу на место, — Удачной игры сегодня. Тишина всё ещё висит в воздухе. Все с любопытством рассматривают Фурихату, который выглядит не менее смущённым и растерянным. — Я никогда не пойму этого парня, — выдыхает Хьюга, запивая завтрак зелёным чаем. — И не говори… Действительно, странный какой-то… — добавила Рико. Через несколько секунд разговор переключился на предстоящую игру, после неё, Рико предложила всё же посетить товарищеский матч Ракузана и Шутоку. *** После матча со старшей Хакурё, за отсутствуем других, Сейрин пришли посмотреть на игру Шутоку с Ракузан. Сонный и уставший, Фурихата сел около Куроко. Игра начинается в размеренном, слегка расслабленном темпе, и напоминает дружеский матч во всех смыслах: соперники словно играют на удовольствие, нежели на победу. И видеть такой ход было странно, учитывая присутствие Акаши на площадке. — Весёлая игра, верно, Фурихата-кун? Он встрепенулся от неожиданного вопроса Куроко, с улыбкой наблюдавшего за площадкой. — Хотя Мидорима-кун очень хочет победить, а Акаши-кун знает, что никак этого не позволит, кажется, они оба просто наслаждаются игрой. Задумчиво посмотрев на Акаши, Фурихата всё же мог в чём-то согласиться с Куроко. Капитан Ракузан действительно выглядел спокойным, но не агрессивно сконцентрированным, каким его привыкли видеть, а именно расслабленным. И это выглядело… Необычно. Не верилось, что Акаши может быть таким. Фурихата свежо помнит его странный, цепкий взгляд, отравляющий изнутри. Он помнит лихорадку, от которой отходил несколько дней, и всё ещё уверен, что она была вызвана теми несколькими минутами, что он играл против Сейджуро. Тот взгляд… Возможно, он просто преувеличивает, но есть люди, способные сломить твою волю изнутри. Акаши, конечно, не сломил дух Фурихаты и не причинил никакого ощутимого вреда, однако, был в шаге от этого — той пропасти, из которой не возвращаются. И сейчас… Смотреть на такого простого, лёгкого Акаши непривычно. Смотря на это чистое, открытое лицо, понимаешь, что человек не может притвориться настолько искуссно, особенно, когда незачем; но странное чувство под ложечкой всё ещё ищет подвох. — У Шутоку ещё одно поражение, — фыркает вдали Хьюга, — А позавчера, они проиграли Кайджо… — Да уж, — выдыхает Идзуки, — Завтра нас ждёт игра от проигравших, и на такой вот дружеский тон, можно будет не надеяться. — Не имеет значения, — глупо улыбнулась тренер, не оторвав взгляда от пожимающих друг другу руки команд, — Мы всё равно их победим. — У нас завтра игра и с Кайджо, и с Шутоку, — выдохнул Идзуки, — Добраться бы до кровати живым. *** Бессоница уже потихоньку заходит в привычку. Фурихата раздражённо пытается найти удобную позу, то обнимая подушку, то подкладывая её под голову. И мало этих проблем, как по телу резко проходит заряд энергии, требующий его потратить. Коки ненавидит весь этот мир, и, тихо доставая из-под кровати мангу, надевает тапочки и тащится на кухню. К счастью, до кухни ему не дальше, чем другим комнатам. Он зажигает свет, надеясь, что никого не разбудил, и заваривает чай, отыскав в холодильнике мяту. В детстве очень помогало заснуть. — Фурихата-кун? Он перекатывается на цыпочки и закусывает щеку, чтобы не вскрикнуть. Сердце уже вырывается из грудной клетки, а он просит его успокоиться, параллельно унимая в теле дрожь. — Прости, я не хотел тебя напугать. — Н-ничего, всё в п-порядке. Акаши наливает себе кипяток, после чего садится напротив и слегка улыбается. Фурихата смущённо проводит пальцем по страницам манги, не зная, что сказать. — Что читаешь? Его голос такой спокойный, тёплый, почти сливающийся с летней тишиной. Безмятежно прижав пальцы бокалу, он с интересом ждал ответа. В этот момент Фурихате стало очень неловко: хотя бы от того, что совсем недавно он вспоминал об этом человеке, как о последнем чудовище. — Э-эм… Это «Девятнадцать дней»… Сёнен-ай… Эм, я обычно не читаю такое, — Акаши засмеялся, увидев на его щеках румянец, — Просто мои книги, которые я брал в дорогу, уже прочитаны, потому я одолжил эту мангу у Сакурая-куна… «Чёрт, он же просил никому не говорить о том, что он читает, — прикусил язык Фурихата, пристыженно опустив взгляд, — Вот идиот!» — Правда… Он просил не говорить, а я, почему-то, разболтал… Акаши засмеялся, прикрывая рот ладонью. В глазах весело плескались искорки, а атмосфера растеряла остатки своего напряжения. — Не переживай, я никому не скажу, — улыбнулся Акаши, на что Фурихата улыбнулся в ответ, — Ты невероятный. Ты так быстро читаешь? Н-невероятный? Что? Слышать это от Акаши Сейджуро странно и неловко: покраснев пуще прежнего, он отвёл взгляд в пол и очень надеялся, что его дрожащий голос хоть как-то слышно: — Ну, это… Я… Нет, н-ничего особенного, п-просто у меня бессоница была, вот так как-то и получилось… Ну, может и хорошо, будет что в кружке обсудить… — Ты входишь в литературный кружок? — Эм, да, но из-за баскетбола стал ходить туда реже, но стараюсь читать в том же темпе… Хотя, я уверен, ребята там читают куда больше моего… Ненадолго воцарилась тишина: Акаши пил немного остывший кипяток, а Фурихата глупо глядел в свою чашку, где медленно плавала мята. — Какая у тебя любимая книга? — Эм-м… Я… Не знаю. Акаши удивлённо приподнял бровь. — Мне всегда тяжело отвечать на этот вопрос, — он смущённо почесал затылок, — Я люблю каждую книгу, которую прочитал… Это странно, но… Даже то немногое, что я читал из русской литературы, мне понравилось… Акаши задумчиво кивнул. — М… А тебе? А-Акаши-кун, а у тебя есть… Эм… Любимая книга? Он посмотрел на Фурихату в упор, словно в вопросе была какая-то уловка. От этого взгляда — не агрессивного, но резкого, — на мгновенье стало неуютно. — Не книга, — с каким-то трудом, словно вырывая слова изнутри, в итоге произнёс он, — Манга. Фурихата всегда немного подшучивает, когда ему отвечают так, словно в этом есть что-то постыдное. Манга — это такая же литература, как и классические западные произведения, с таким же глубоким смыслом и посылом. Он уже готов был озвучить это мнение вслух, только неожиданная перемена на лице собеседника остановила его. Выражение Акаши перестало быть открытым, стало более замкнутым. Фурихате стало ужасно стыдно: кажется, он задел что-то, чего задавать не стоило. — А-Акаши-кун, я не хотел, прости, прости, я… Но в следующую секунду капитан Ракузан улыбнулся. Тепло и приветливо, как прежде, пусть и с тенью усталости. Почему-то, от этой перемены вина стала гложить Фурихату сильнее. — Всё в порядке, Фурихата-кун. Буду рад продолжить наш разговор, но я безумно устал после сегодняшней игры. Прости, что так невежливо оставляю тебя. — Что? Да, конечно, в смысле, ничего, я тоже сейчас, наверное, уже лягу спать… — Спасибо за разговор, Фурихата-кун, — Акаши вымыл кружку и улыбнулся, — Спокойной ночи. — С-спокойной ночи… Усталость и дрём накатили сразу же. Вымыв и свою чашку, Фурихата вернулся в спальню. *** Фурихата приходит в столовую чуть позже остальных: хотя он чувствует себя не таким разбитым, как вчера, поваляться пять минут в постели всё же очень хотелось. — Я взял тебе омлет, Фурихата-кун. — Спасибо, Куроко-кун, — он улыбнулся в ответ и сел рядом. За соседним столом сидела команда Ракузан: Фурихата неосознанно искал глазами Акаши, и с каждой секундой, что не мог найти, ощущал странный укол вины. Последнее, что он видел перед сном — затянутый дымкой взгляд: печальный и туманный. Акаши только заходит в столовую и садится на пустующее место, рядом с Рео Мибучи. Игроки по команде передают ему завтрак, пока сам капитан потирает сонное лицо. Затем Акаши поднимает глаза и встречается с ним взглядом. Поначалу он просто смотрит, словно сквозь, словно не на него; Фурихата готов сгореть со стыда и провалиться под пол, но в следующую минуту Акаши улыбается, и даже машет ему рукой. Ладонь Фурихаты наполняется свинцом, не слушается. С трудом он поднимает её и робко машет, надеясь, что никто не заметил его пылающие щёки. Он не совсем понимает, чего именно смущается, но порхающее в желудке чувство явно означает стеснение. — Фурихата-кун, всё в порядке? Он вздрагивает. — Да, Куроко, эм, да, я просто… — Мы идём на разминку перед игрой. — Разве? — действительно: второгодки уже были на выходе, — Да, я иду, просто… — он встал, непроизвольно кинув взгляд на Акаши, — Задумался. Куроко проследил за его взглядом, и, ничего не сказав, вышел с ним из столовой. *** Игра с Кайджо — первая, и если раньше против Поколения Чудес у них был Кагами, то что они будут делать сейчас, он не представляет. Тело уже ломило от предстоящей нагрузки: в стартовом все игры начинали первогодки с Цучидой или Коганеем, и даже сейчас состав не поменяется. Он держит Кисе, и если в той маленькой игре это сработало, потому что рядом был Акаши, то сейчас он наверняка ничего не сможет. — Фурихатачи, здравствуй! — Кисе улыбается, манерно замедляя движения, — Как здорово, что нам снова выпал шанс сыграть вместе! Он старается не отвлекаться на слова, сосредоточенно наблюдая за мячом. Нужно думать, всего лишь думать. Сзади него во многом такие же неопытные первогодки, причём в обоих командах. Кисе обойдёт их всех, не моргнув и глазом, поэтому, если у кого и есть более или менее реальный шанс отнять мяч — пока что, у него. Сзади мелькает Куроко, и Фурихата, кажется, понимает. Он всем весом, может даже слишком неуклюже, наваливается вправо, на что Кисе с улыбкой переводит мяч в левую руку и намеревается бежать к кольцу, только Куроко выбивает мяч сразу же, а Фурихата даёт быстрый пас Фукуде, который, в свою очередь, испуганно отдаёт пас Коганею. Так, Сейрин забивает свои первые два очка. — Неплохо сработано, — улыбается Кисе, отойдя от лёгкого удивления, — Жаль, что больше не поможет. — Не будь так уверен, Кисе-кун, — пожимает плечами Куроко, — Не стоит недооценивать командную игру. Первогодки поочерёдно сменяются второгодками, но это не очень помогает счёту; разрыв остаётся неизменным: в одиннадцать очков. В последнем сете они уменьшают разрыв на пять очков, но проигрыш остаётся проигрышем. Впрочем, Сейрин не выглядят расстроенными. — Я знаю, над чем нам теперь работать, — задумчиво сказала Рико, закрыв свой блокнот, — А ну-ка, не вешать нос! Мы набрали столько очков, хотя с нами не было каких-нибудь выдающихся гениев! Команда воспряла духом. Ребята переглянулись, и уже были готовы к игре с Шутоку. — Забавно, я думал Сейрин и этого не вытянут, — усмехнулся Мибучи, — Пойдём, Акаши? Акаши задумчиво смотрел Фурихату: тот, в свою очередь, жадно пил воду, вытирая пот с лица. Следил так, словно пытался попасть в такт его дыхания; уловить то, чего не видят другие, понять то, что совсем не очевидно. Это странным образом жужжало в голове, но никакого ответа не давало. — Да, пойдём. *** Игра с Шутоку далась нисколько не легче. У Фурихаты отнимались ноги после первой игры, потому, сил на быстрые передвижения просто не хватало. Такао не отходил от Куроко, из-за чего на новый трюк можно было не рассчитывать. А новых идей в голове попросту нет… Он устало смотрит на своего соперника, а тот, полный огня, готов его обойти. Фурихата видит этого парня впервые, наверное, он первогодка. От этого становится спокойнее, хочется расслабиться, но он не должен, потому что этот малый только что шустро юркнул мимо него. — Вот же… Не гений, конечно, но быстрый, потому необходимо срочно что-то придумать. — Идзуки-семпай, — несмело произносит он, — Я не уверен, но у меня есть идея… Орлиный глаз кивает. Начинается второй сет, и Мидорима готов бросить, только опека Митобе, Цучиды и Фукуды затрудняет его положение. — Ха! Тройная опека? — Такао смеётся, — А ничего лучше придумать не могли?.. Но Казунари становится не до смеха, когда рядом вместо Куроко оказывается Фурихата. Он удивлённо осматривает первогодку и ищет своего оппонента. Он хочет побежать за ним, но Фурихата уверенно ставит заслон. Сейчас главное — продержаться, пока… Пока Куроко забивает трёхочковый. Сам. И сравнивает счёт. *** Гудящая боль в мышцах просит немного отдохнуть, но находиться в шумной столовой совсем не хочется. Он устало выполняет броски, одни за другими, а затем, когда надоедает, садится на пол и крутит мяч на пальцах. — Кажется, я наконец-то понял, в чём твоя особенность. Вместе с мячом, из груди Фурихаты выбивается и сердце. Испуганное, оно стучит в десятки раз быстрее, хотя его хозяин был уверен, что за сегодня исчерпал свой лимит учащенного пульса. — Здравствуй, А-Акаши-кун… Капитан Ракузан улыбается, но словно не отвечает на его приветствие. — Может, у тебя нет таланта, который есть у Поколения Чудес, — Фурихата смущённо вздрагивает, — Может, тебе никогда с ними не тягаться, но это не значит, что ты ничего не можешь. Он взял с пола один из мячей и кинул в кольцо. Фурихата наблюдает за каждым его движением, с восторгом отмечая, как Акаши, будучи расслабленным, играет с завидной точностью. Закусив губу, Фурихата опускает взгляд на мяч. — Ты можешь их задержать, создать заминку, заставить изрядно понервничать, — он взял другой мяч, и, закинув в корзину, улыбнулся, — Если будешь много работать, я уверен, что у тебя всё получится. Фурихата краснеет, готовый сжаться. Он смущённо проводит пальцами по коже мяча, внимательно рассматривает линии на рисунке, только бы не смотреть в лицо Акаши. — С-спасибо, А-Акаши-кун… Некоторое время он на не отводит от него взгляда, а затем бросает мяч в кольцо в полной тишине. — Фурихата-кун, — Акаши смотрит на кольцо, но неожиданно кладёт его в общую корзину. Фурихата, вздрогнув, поднимает на него голову. — Не пропускай больше ужин. Для хорошей игры нужно много сил. Он протягивает ему руку, и Фурихата принимает, встаёт на невыносимо уставшие ноги. Акаши уходит первым, пока Фурихата смотрит ему вслед, не в силах шевельнуться.