Целуй.

Курт Хаммел не нуждается в друзьях. Он вполне полноценно чувствует себя в компании самого себя. Запершись в комнате, он ложится на кровать, не снимая кожаных ботинок, распутывает наушники, вставив их в уши, включает музыку на максимум и блаженно закрывает глаза. Иногда, когда он лежит вот так, распластавшись на кровати и закрыв глаза, он представляет себя мёртвым. Бездыханным. Это звучит странно, но когда он вспоминает, как год назад увидел свою маму, лежащей на родительской кровати в такой же позе без признаков жизни, ему кажется, он чувствует, какого это – быть мёртвым. *** Сначала он не верит. Он не верит, что мамы больше нет. Кажется, он проснётся, и человек, который был ему ближе всех, будет ждать его на кухне. Но она не возвращается. Потом он обижается на Элизабет Хаммел. Как она могла бросить его? Юноша понимает, что болезнь было не остановить, но он всё же не может принять этого. Ну а затем Курт сходит с ума, он невменяем. Так говорит врач, к которому его насильно отправили. Доктор Баттер, конечно, зачитывает диагноз и много-много ненужной информации, но смысл таков. Парень возвращается в школу через месяц, хотя Бёрт против. Курту вдруг абсолютно плевать на уроки, к которым ранее он подходил очень серьёзно. По его мнению, люди, его окружающие, должны взглянуть на него по-другому. Он понятия не имеет, откуда взялась эта идея (доктор Баттер считает, что это нормально), но Курт решает показать всем, что он изменился. *** Его начинают бросать в мусорный бак, когда он принимает решение одеваться так, как хочет. Когда Курт осветляет волосы до пепельного цвета, начинает то и дело слышать тупой смех у себя за спиной перед тем, как почувствовать ледяную жижу, стекающую красными ручьями по слипшимся прядям. Парень решает окрасить концы прядей в яркий розовый цвет, чем приводит в шок даже Бёрта, который, казалось, всегда поддерживал сына, хотя, честно говоря, абсолютно не понимал. Увидев утром, как Курт выходит из дома в белых лосинах и серой футболке с прорезями на спине, а также заметной издалека надписью «FUCK OFF» на груди (его образ дополняет новая экстравагантная причёска), Бёрт не выдерживает и, наконец, говорит это: «Сынок, ты так выглядишь... Курт, ты как шлюха». Тогда Хаммел младший, показательно взяв в рот сигарету (Бёрт замечает как минимум 3 кольца на его правой руке), незамедлительно отвечает: «Почему “как”?» и хлопает входной дверью. Через неделю Курт делает пирсинг брови. Ничего особенного, казалось бы, но для парня это отчего-то значит очень многое. Отец замечает утром, когда они завтракают в абсолютной тишине. Бёрт тишину не нарушает. Затем Курт решает проколоть нос. Но если до этого он потратил на пирсинг половину тех денег, что отец дал ему на мелкие расходы, теперь расплачиваться нечем, ибо Бёрт сократил размер выдаваемой суммы до минимума. В какой-то момент, сидя на подоконнике и вдыхая дым (он курит ту траву, которую купил на вторую половину полученных от отца денег), его, кажется, осеняет. Тот факт, что он является единственным открытым геем в школе, не значит, что в ней нет других парней, которые не прочь были бы поразвлечься с Куртом, но сохранить это в тайне. Это оказывается легче, чем он думал (особенно после выкуренной с утра марихуаны). Просто воспользоваться гейдаром; подойти к выбранному «счастливчику» в тот момент, когда тот не окружен дружками; сказать ему в глаза, что знаешь всё о его наклонностях; предложить свои услуги; упомянуть, что они не бесплатны и пообещать молчание. Дело сделано! *** В пятницу Курт не ночует дома. Он возвращается в субботу около полудня. Бёрт сидит на диване и вопросительно смотрит на сына. Он сразу замечает, что ухо Курта проколото в четырёх местах, а в немного отёкшей левой ноздре блестит серёжка. - Где ты был? – Бёрт скрещивает руки на груди. - У друга, - в какой-то степени это правда. - Это он сделал тебе... – отец делает непонятный жест рукой в сторону лица сына. - Ты смеёшься?! Я ходил в салон! - Где ты взял деньги? Курт прикусывает губу на несколько секунд. - Заработал. Курт в этот раз торопливо стягивает тяжёлые кожаные ботинки и ставит у двери. - Я не знал, что ты работаешь, сын! – в голосе отца Курт слышит нотки радости. – Где? Каким образом? - О, поверь, ты не хочешь этого знать! – Хаммел хлопает дверью. *** Закрыв дверь, парень отбрасывает сумку в угол и падает на кровать. Он зарылся бы лицом в подушки, но раненный нос всё ещё побаливает. Ему почему-то становится необъяснимо грустно. Курту хочется разрыдаться (он мог позволить это себе ещё год назад), хочется обнять папу и плакать до вечера, извиняясь, говоря, что не был готов, что это не стоило того... Хочется жаловаться на то, что мышцы его тела болят куда сильнее, чем недавно проколотые места и бедро, на котором красуется свежая татуировка. Предшествующей ночью он чувствовал себя смелым и раскованным, готовым, свободным и взрослым. Живым. Через несколько часов он курил сигарету, сидя на крыльце салона (хотя сидеть было по-прежнему больно) и дожидаясь его открытия. Курт сжимал в руке несколько купюр и чувствовал себя... счастливее. Но сейчас, рыдая в подушку, парень ощущает себя так же плохо, как в день похорон матери. Он ощущает себя мёртвым. Не важно, как сильно Курт Хаммел убеждает себя, что не нуждается в друзьях, ведь он в них нуждается. Это звучит крайне парадоксально, но доктор Баттер говорит, что такие мысли для Курта в порядке вещей. Юному Хаммелу необходим друг. Курт в тайне мечтает о ком-то, кто значил бы больше, чем просто приятель. О ком-то, на кого можно смотреть с восхищением, и кто готов смотреть на него, Курта, тем же образом. О ком-то, в кого можно влюбиться настолько сильно, что захочется сделать старомодное тату с именем этого особенного кого-то или даже бросить курить... Но на данный момент Курту нужен человек, который может по-человечески его понять и принять со всеми сумасшедшими, порою неконтролируемыми мыслями. Всё это кажется абсолютно недостижимым, от чего Курту становится ещё хуже. Он давит в себе желание по-детски разрыдаться и плетётся в душ, по пути стягивая с себя противную ему одежду. *** В понедельник он поджигает шкафчик того парня, с которым переспал в пятницу. Это спонтанная идея, которая приходит к нему, когда тот Грэг-или-как-его незаметно для своих друзей пошло подмигивает Курту. На скучнейшем в мире уроке географии Курт выходит из класса и каким-то образом умудряется-таки удачно поднести зажигалку к щёлке в шкафчике, у которого он и подкараулил в пятницу парня. Что-то, находящееся внутри, воспламеняется, и Курт чувствует удовлетворение. *** Через двадцать минут он сидит в кабинете директора. Фиггинс описывает ситуацию Бёрту Хаммелу, который впервые выглядит так, будто ему стыдно. Потом директор перечисляет предыдущие многочисленные нарушения порядка, допущенные Куртом, и заявляет, что это последняя капля. Парня отстраняют от школы на два месяца. За семейным ужином на двоих Бёрт объявляет, что завтра Курт встречается со специалистом. - У мистера Баттера есть что-то новое для меня, мм? - Это не Баттер. Я нашёл объявление в газете. Это психолог. Андерсон или как-то. Я позвонил ему и договорился. *** На часах 12.02, когда громоздкая машина Бёрта останавливается у небольшого двухэтажного дома. Отец выходит из машины, идёт к двери вместе с Куртом и даже нажимает на кнопку звонка. Дверь открывает мужчина с неестественно прилизанными волосами. - Привет, Курт! – он неожиданно обращается к Курту первым. – Проходи. Курт ступает внутрь дома. - Мистер Хаммел, я полагаю. Послушайте, Вы всё объяснили мне по телефону. Боюсь, Вы не можете присутствовать на нашей... беседе. Это не моя политика... Мистер Андерсон договаривается с Бёртом о каких-то мелочах, пока Курт пытается осмотреться. Психологу на вид лет тридцать пять, но кажется, он не женат, потому что в коридоре Курт видит единственную кожаную куртку, нигде не наблюдается бутылочек с парфюмом и детских ботиночек. Дверь закрывается, и психолог вновь поворачивается к Курту, а затем говорит самую неожиданную фразу. - Мне нравятся твои волосы. Просто...Вау. - Эмм. Спасибо, - это звучит как вопрос, потому что Курт не уверен, что не выдумал эту ситуацию. Мистер Андерсон провожает Курта в комнату, которая наверняка считается гостиной, хотя в реальности представляет своеобразный склад всего-всего. Это выглядит... уютно. Хозяин же садится на стол против дивана, где устраивается Курт, и закуривает сигарету. - Ты куришь? – мужчина вновь обращается к клиенту. – Конечно, куришь, твой отец всё рассказал мне вообще-то. Хаммел берёт предложенную сигарету. - Вы серьёзно предлагаете мне закурить? Мой врач?! - Хей, я не врач. Позволь мне объяснить тебе всё. Меня зовут Блейн Андерсон, просто Блейн. Никаких «Мистер Андерсон», окей? Мне 33, гей. Я расцениваю себя музыкантом, хорошим музыкантом. Но так уж вышло, что я действительно психолог по образованию. Это не работа для меня, понятно? Моя семья богата, да и я неплохо зарабатываю концертами, я просто люблю говорить с людьми по душам, помогать им и заводить новых друзей. Вот так просто. Я знаю твою ситуацию, парень, и пойму, если ты не захочешь делиться чем-то личным с кем-то вроде меня. Так что мы можем просто покурить, выпить Спрайта, если ты, конечно, не предпочитаешь что-то покрепче, и посмотреть телевизор. Курт пребывает в шоке. Он ожидал сегодня увидеть дядьку, который стал бы учить его жизни, но этот человек, Блейн, не такой... Хаммел почему-то считает его надёжным. Ему кажется, он может доверять Блейну. Ему вдруг не хочется быть «обычным собой». Не хочется грубить и ненавидеть. - Моя мама умерла. - В этом твоя проблема, не так ли, - Блейн, конечно, слышал об этом от Бёрта. - Я... Я не знаю. Так говорит мой врач. Но мне кажется, я смирился с этим. - Расскажи мне о себе. Так же как я рассказал тебе, - психолог вдруг садится по-турецки на пол перед Куртом. - Я... Курт Хаммел. Мне 17, я единственный открытый гей в школе, но как оказывается, не во всём Огайо. Я живу с отцом и хочу петь профессионально, когда окончу школу. Ещё я люблю моду, красивые вещи, музыку и чувство спокойствия. Курт всё открывается и открывается перед Блейном. Он рассказывает о дне, когда нашёл бездыханное тело мамы; рассказывает о мечтах о сцене и о хоре, который бросил. Блейн приносит две бутылки пива и подаёт Курту свою зажигалку, а потом устраивается удобнее и продолжает слушать. Курт говорит о том, как над ним издеваются в школе; о бывших друзьях; о том, как больно было прокалывать бровь. Блейн говорит, что понимает его и в доказательство на момент уходит в спальню, а когда он возвращается, Курт видит украшения в брови, левом ухе и нижней губе Андерсона. Мужчина шутит, что ему достаточно сложно совмещать профессию психолога и рок-музыканта. Он извиняется и говорит, что ему нужно отлучиться на минуту, потому что у него сегодня концерт, а Бёрт заедет лишь через два часа. Курт продолжает говорить, когда Блейн, наконец, освобождает кудри от геля и аккуратно подводит глаза. К моменту, когда перед парнем сидит не его психолог, а настоящая рок-звезда в кожаной куртке (от мужчины очень сложно оторвать взгляд), Курт, наконец, доходит до произошедшего в прошлую пятницу. Он рассказывает всё в подробностях, а затем снова начинает плакать. - Я просто очень одинок. Я хочу, чтобы у меня был друг, я хочу влюбиться. Я никогда не целовался! Я хочу чёртов первый поцелуй! Мне надоело ждать... - Так. Хочешь лучший совет, который ты когда-либо получишь от такого бестолкового психолога как я? Курт легонько кивает. Тогда Блейн кладёт ладони на колени парня, приподнимается с пола и, глядя в его глаза, аккуратно целует Курта, давая ему возможность прекратить это действо. Но тот этого не делает. Он вдруг неумело целует в ответ. Через несколько секунд Блейн отстраняется. - Совет прост. Целуй первым. Другого шанса может не быть, а извиниться успеешь всегда. - Не надо. - Не надо чего, Курт? - Тебе не надо извиняться. Мужчина усмехается. Курту кажется, что Блейн смущён (хотя сердце Хаммела сейчас тоже бьётся слишком быстро). Курту отчего-то легко на душе и хочется улыбаться. Андерсон уносит пустые бутылки на кухню, а возвращается с завёрнутыми по локоть рукавами. Хаммел издаёт непонятный звук от изумления, когда видит, что руки его психолога сплошь покрыты татуировками. Блейн замечает и, усмехнувшись, спрашивает: «Нравятся?». Курт вдруг понимает, что его взрослый, красивейший, понимающий его, только что поцеловавший его психолог-рокер флиртует с ним! Он решает, это его шанс... - Вообще-то у меня тоже есть тату, - говорит он. – Хочешь, покажу? - Ты задумал что-то плохое, Курт? – Блейн загадочно улыбается. – Покажи. - Мне придётся снять джинсы... - Я не против. *** Курт садится на переднее сиденье отцовской машины, и Бёрт не может не заметить, что сын выглядит невероятно радостным. - Что случилось, Курт? - Ничего. Почему ты спрашиваешь? Ничего, всё хорошо. Всё отлично. Мистер Андерсон сказал, что этот... сеанс был бесплатным. Мы... Мы говорили и... Мы говорили. Мистер Андерсон прекрасный. Прекрасный психолог, - тараторит Курт. - Я горжусь тобой, сын. Это успех. Я вижу, вы поладили и надеюсь, что после ещё нескольких визитов к мистеру Андерсону ты окончательно придёшь в себя, – машина отъезжает от крыльца маленького домика. - О, я обещаю, что приду в себя, пап. В машине ненадолго воцаряется приятная тишина. - Пап, можно я пойду на концерт сегодня? - Что за концерт? - Это всего лишь местная рок-группа, пап, - тихо отвечает Курт. - Ладно, иди. Курт Хаммел, который сегодня, возможно, обрёл кого-то особенного, кто значит больше чем друг, отворачивается к окну, улыбается и ёрзает на сиденье, ибо он чувствует себя живее всех живых, а сидеть на пятой точке всё ещё чрезвычайно неприятно.