Trust is Their "I Love You"

Это худший кошмар Брюса. Конечно, это может показаться удивительным, учитывая, с какими случаями он сталкивался на улицах Готэма, но ничто, что могли бы придумать Пугало или Джокер, не могло бы сравниться с тем, что сейчас заставляет ужас бурлить в его венах. Он заперт в коробке, из которой нет выхода. С Суперменом. И не как Бэтмен, нет, как Брюс Уэйн. На гала-концерт, который он посещал в Метрополисе, было совершено нападение, и стальной человек в последний момент успел спасти его, только для того, чтобы они оба попали в эту ловушку. И вот он здесь - в помятом костюме, неловко раскинувшийся на груди Супермена (удобной, идеальной), их ноги сцеплены вместе; нет места, чтобы двигаться, и негде скрыть смущенный румянец. - Ты в порядке? - спрашивает Супермен. - В порядке..., - прерывисто говорит Брюс, что звучит не совсем нормально. Супермен нахмуривает брови, но улыбается безупречной, ободряющей улыбкой. - Не волнуйся, я вытащу нас отсюда, просто... подожди немного, хорошо? Брюс кивает, и Супермен обхватывает Брюса за шею, заставляя его лицо спрятаться между внушительными грудными мышцами Супермена, но, что более важно, он эффективно защищает голову Брюса от возможных обломков. Затем, как предполагает Брюс, Супермен пытается пробиться наружу через верх. Ключевое слово - пытается. Брюс никогда раньше не слышал, чтобы Супермен так хрюкал от усилий, но он точно не собирается забывать об этом в ближайшее время. - Черт, из чего эта штука сделана? Она не сдвигается с места. Тоже ругательства? Боже, эта ситуация будет бесконечно ухудшаться, если Супермен продолжит в том же духе - с тем, как они прижаты друг к другу, Супермен никак не сможет не заметить... реакцию Брюса на эту ситуацию. - А... Лига Справедливости знает...? нерешительно спрашивает Брюс. Он не знает, как вести себя, как подать голос, чтобы Супермен не узнал его, и не может перестать думать. Все места, где они соприкасаются, горят, как Брюс может сосредоточиться на том, чтобы не выдать свою личность, когда под ним каждый квадратный дюйм идеально вылепленного тела Супермена, он прижимается к нему, обнимает его? - Да, да, они придут за нами. Это просто вопрос того, как нас вытащить, не причинив нам вреда в процессе. Марсианский охотник должен быть в состоянии пройти через фазу и проверить нас, и я уверен, что Бэтмен придумает идеальное решение. Просто держитесь, мистер Уэйн. Боже, слышать, как Супермен так верит в него, приходит на помощь, и когда он думает, что Бэтмена здесь нет, чтобы услышать это - этого достаточно, чтобы погладить эго любого. Это слишком, Брюс вынужден отвести взгляд - но, возможно, это просто прикрытие, раз Супермен считает Брюса обычным гражданским. Нет, скорее всего, так и есть - он пытается успокоить Брюса, демонстрируя веру в свою команду. Брюс смещается, испытывая дискомфорт от собственного первоначального предположения - ведь, конечно, Супермен не думает, что он может сделать то, чего не может Человек из стали, это просто смешно. Перемещение - это ошибка, которая становится очевидной, когда Супермен издает тихий звук глубоко в горле и останавливает Брюса, положив твердую руку ему на бедро. Брюс замирает, прикусывает губу, чтобы не застонать вслух (большие - его руки большие и теплые, и Брюс хочет их везде...) и снова встречает взгляд Супермена. Так же быстро, как он схватил Брюса, Супермен убирает руку назад, явно сочтя это неуместным. Брюс старается не придавать этому значения. - Простите, мистер Уэйн, наше положение немного... ну, вы понимаете...- Супермен замолчал . У них теперь одинаковые раскрасневшиеся щеки, и, черт возьми, если это не выглядит несправедливо привлекательно на его партнере. Брюс непроизвольно издает тихий звук, похожий на звук, издаваемый маленьким животным, которого понукают, и прежде чем он успевает подумать об этом получше, настаивает: - Брюс. - Что? - Зови меня Брюс. Супермен бросает на него озадаченный взгляд, и тогда он объясняет: - Я крепко держусь за твою ногу и уткнулся лицом в твою грудь. Можешь называть меня Брюсом. Супермен подавленно смеется и закрывает лицо одной рукой, скрывая улыбку и следы румянца. - Тогда Брюс. Хм. Это... требует дополнительных данных. Экспериментов. Чтобы лучше понять своего товарища по команде, конечно. Абсолютно ничего общего с осознанием того, что он может вести себя как Брюс - или, как плейбой, любимец Готэм-сити, четыре года подряд признанный холостяком номер один, Брюс-Уэйн Брюс рядом с Суперменом, впервые. Он недолго раздумывает, что спросить и почему, и собственное смущение Брюса ослабевает, когда он сталкивается со смущением Супермена, поэтому его голос звучит немного увереннее, когда он говорит. - Итак, стоит ли мне волноваться? Есть ли такая Супервумен, которая обидится на наши нынешние позиции? Супермен издает еще один короткий, придушенный смешок, но качает головой. - Тогда мистер Супермен? - мягко спрашивает Брюс. Супермен бросает на него неуверенный и слегка неловкий взгляд, и Брюс быстро отступает назад, морщась от воспоминаний о себе. Супермен думает, что они только что встретились, а не были товарищами по команде в течение многих лет. - Извини, это был некорректный вопрос. Но через мгновение он решает, что раз взялся за гуж, то не говори что не дюж , и продолжает, тихо бормоча: - Все было бы хорошо, если бы ты был. И я бы никому не сказал. Секреты, открытые в таинственном ящике, остаются в таинственном ящике. Наступает тишина, затем Супермен бормочет: - Нет. Нет, никому. Но... я бы не возражал. По поводу мистера, я имею в виду. Брюс улыбается и, чтобы вознаградить Супермена за честность, признается: - Я тоже. Они улыбаются друг другу, более расслабленные этой маленькой вещью, которую они разделили, приятно удивленные тем, что это их объединяет. Теперь близость не кажется такой удушающей. После еще нескольких ударов неловкого молчания они вынуждены отвести взгляд. Кажется, ни один из них не знает, что теперь делать, пока Супермен не приходит ему на помощь, прежде чем Брюс успевает слишком сильно встревожиться из-за этого. - А ты? - А я? - У тебя есть кто-нибудь? Я знаю, что пресса любит изображать тебя как плейбоя, но я знаю, что лучше не верить им. Это... ужасно мило. Это скоро убьет его. - Нет, я холост, но... я не такой уж и бабник, каким меня выставляют. У меня слишком много детей для этого. Это вызывает у Супермена тихий смешок, и, когда голова Брюса лежит вот так на его груди, Брюс чувствует, как смех вибрирует в нем. Всплеск тоски пронзает его сердце, и он ругает себя - он не может этого допустить. Это нештатная ситуация - ни один из них не давал согласия на свое нынешнее положение. Его сердце может успокоиться, оно ничего не значит. - Сколько их у тебя сейчас? Я потерял счет после третьего, кажется. - Зависит от того, что ты имеешь ввиду - биологически, юридически или эмоционально? Брюс замолчал, досадуя на себя и свое больное, кровоточащее сердце. Это того стоит, когда Супермен снова смеется, на этот раз громче: -Почему не все три? - Один, пять и... - Брюс делает паузу, подсчитывая в уме - По крайней мере, десять. И сегодня, когда я узнаю, кого я забыл, я буду чувствовать себя виноватым до конца жизни. - Ну, почему бы тебе не рассказать мне о них, пока мы ждем нашего спасения? Это... возможно, его единственный шанс рассказать одному из самых важных людей в его жизни о своей семье. Даже с учетом риска скомпрометировать свою личность, он был бы дураком, если бы не воспользовался им. - Хорошо, но только если ты пообещаешь остановить меня, если я тебе надоем. - Не надоенешь, но я обещаю. - Хорошо. Брюс делает паузу, чтобы собраться с мыслями, а затем решает, что нужно говорить в том порядке, в котором он их собирал, учитывая, что они все еще не знают, сколько лет Касу: - Ричард Грейсон был первым, хотя он бросается в атаку, если ты называешь его Ричардом. Он Дик, и всегда им был. Полагаю, вы знаете, как я стал его опекуном? Супермен кивает: "Знаю. Или, по крайней мере, я слышал версию СМИ об этом. Брюс хмыкает: - Это была ужасная трагедия, и... ну... Я думаю, параллели между нами двумя достаточно очевидны. Я не мог перестать думать об этом, интересовался, как у него дела, так что в итоге я разыскал его до конца месяца и спросил, не хочет ли он остаться со мной вместо приюта, и он согласился. Сначала было тяжело, в основном потому, что я не очень... понимал, что делаю? Но мы вместе разобрались, и теперь я не могу представить свою жизнь без моего сына. Супермен хмыкает, весь язык его тела смягчается: - Это мило. Правда. Стало легче? - Нет, - Супермен смеется, но Брюс продолжает, несмотря на то, что его это отвлекает: - В основном потому, что мои дети - кучка нарушителей спокойствия. Правда, Дик по сравнению с ними просто ангел, он засыпал на люстре. Супермен смеётся громче, и Брюс улыбается ему, чувствуя удовлетворение. Набрав воздуха, Супермен подбадривает его: - А как насчет твоего второго - Джейсона, верно? Брюс улыбается, с сожалением: - Джейсон Тодд, да. Это не попало в прессу, но... Я поймал его на краже шин с моей машины. Да, все четыре. В одиночку. Я не знаю, как он планировал унести все четыре, но не сомневаюсь, что ему это удавалось и раньше. Я решил, что любому отчаянному и смелому парню нужно где-то остановиться. Поначалу он был, мягко говоря, колючим. Во многом он и сейчас такой, но, по крайней мере, теперь он уверен, что я никогда его не выгоню. Супермен кивает, призрак его смеха все еще дергается на губах, и делает жест, чтобы Брюс продолжал. - Тимоти Дрейк был третьим... И ты думаешь, что Тим будет самым легким, но... Я не хочу говорить плохо о мертвых, и я надеюсь, что ты тоже будешь хранить мои секреты... Супермен быстро вмешивается: - Конечно, - прежде чем Брюс продолжает: - Но родители Тима оставили ему... Некоторые трудности. Если уж на то пошло, это сделало работу более сложной, потому что мы не понимали, что есть поведение, которое нужно корректировать, как это было с Джейсоном и Диком. - Как это?- спросил Супермен, озабоченно нахмурив брови. Это трогательно - видеть в нем такую открытую заботу об одном из детей Брюса. Его партнер никогда не встречался с ним, но Брюс видит, что в Супермене уже почти готов защищать их. Очень похоже на его самого, правда. - Его родители... Это трудно объяснить, но я попробую. Они редко бывали дома и не оставляли никого присматривать за ним, так что Тим часто оставался один. Больше, чем положено любому ребенку. И все же они оказывали на него огромное давление, требуя быть идеальным. Идеальные оценки, идеальное поведение, идеальные интересы - в результате Тим остался тихим, ненавязчивым, но умным и полезным ребенком. Вроде бы неплохо, да? Супермен кивает, и Брюс кивает в ответ: - Я тоже так думал. Но потом Тим сломал палец и ничего не говорил, пока мы не пошли к врачу на общий осмотр. Палец зажил неправильно, поэтому пришлось заново его ломать и вправлять. Он хороший ребенок, но ему трудно просить о помощи, как бы сильно он в ней ни нуждался. - Черт, - пробормотал Супермен. - Да. Но ему становится лучше, и я знаю, что ему легче попросить своих братьев, чем меня, напрямую. Это меня устраивает, пока он получает помощь, когда она ему нужна. Маленькие шаги. Супермен кивает, беспокойство исчезает с его лица. Брюс делает вдох и вздыхает, проводя рукой по волосам. Он выглядит еще более потрепанным, больше похожим на измученного отца-одиночку с пятью детьми, а не на идеального миллиардера. - Потом есть Кассандра. Касс. Единственная девушка - по крайней мере, юридически. Она попала в жестокую ситуацию, это... сложно. Супермен издает заинтересованный звук, побуждая Брюса продолжать. - В детстве ее не учили говорить, и она до сих пор исключительно молчалива. Ее терапевт называет ее выборочно немой, но я думаю, что это больше похоже на то, что разговор для нее - второй язык, как бы странно это ни звучало. Она справляется со своей необыкновенной способностью читать язык тела, поэтому ей просто лучше удаются действия. Это не мешает ей говорить в редких случаях, когда она чувствует, что разговор лучше передаст ее точку зрения. - И их проблемы не имеют ничего общего с проблемами Дамиана. - Пятый, я полагаю? - мягко спрашивает Супермен. Брюс кивает: - Дамиан... ну.. Вообще-то, как он может объяснить Дамиана, не выдавая слишком многого? Не секрет, что Талия одержима Бэтменом и уверена, что они влюблены. Она ни за что не стала бы преследовать Брюса, если бы он не был Бэтменом. Тогда более расплывчато. - Он мой биологический сын. Но... я не помню его зачатия...? Супермен, по крайней мере, быстро улавливает суть. Его глаза расширяются, и обеспокоенная борозда возвращается с местью: - Мистер Уэйн - Брюс, - поправляет он, когда Брюс вздрагивает, - Она...? Ты был...? Брюс избавляет его от этой проблемы и кивает, благодарный за то, что никто из них, похоже, не склонен произносить это слово вслух. Оно все еще кажется одновременно слишком большим и слишком маленьким, чтобы описать поступок Талии, совершенное ею нарушение, и он не хочет думать об этом сейчас. Поэтому он торопится пропустить это мимо ушей, насколько может, пока объясняет, как ему удалось взять Дамиана под свою опеку. - Она... очень жестокий человек, и она научила Дамиана быть таким же. Честно говоря, он... у него как бы все проблемы других моих детей, вместе взятые? Не говоря уже о том, что я не знал о его существовании, пока его мать не отправила его ко мне, так что мне пришлось смириться со всем этим очень быстро. Сначала у меня... не очень хорошо получалось. Мне очень повезло, что Дик был достаточно взрослым и был готов сделать шаг вперед, когда я не мог. Брюс слегка вздрагивает, когда Супермен кладет руку ему на спину, утешая. Супермен быстро отстраняется, но Брюс издает тихий звук протеста и бормочет: - Нет-извини, ты просто напугал меня, пожалуйста.... Ему немного неловко от того, насколько помогло это короткое прикосновение. Логически он понимает, что то, что с ним сделали, не запятнает его как личность, но то, что к нему так нежно прикоснулись, помогает ему вспомнить об этом. Супермен без слов возвращает свою руку на спину Брюса, и Брюс прижимается к нему. - Я стараюсь быть лучше, - бормочет Брюс, - Потому что Дамиан ни в чем не виноват, и он заслуживает нормальной жизни. - Это очень правильно с твоей стороны. Ты хороший человек, Брюс. Брюс хмыкает, но не оспаривает оценку. Это... приятно. Из всего, что он сделал в своей жизни, он... на самом деле гордится маленькой семьей, которую он создал. Своими детьми. Когда кто-то, о ком он заботится, признает, что это хорошо - это редкое удовольствие. - Знаешь, это забавно, но кого из членов Лиги ты бы назвал семейным человеком? Брюс качает головой, раздумывая, затем отвечает: - Тебя, если честно. Хотя Аквамен занимает близкое второе место. - Я бы согласился с тобой, пока не узнал Бэтмена получше. Под искрой раздражения от того, что Супермен рассказывает случайному гражданскому лицу подробности о Бэтмене и его семье, этот разговор кажется сюрреалистичным. Ему приходится сохранять заинтересованное, но не слишком заинтересованное выражение лица, когда он отвечает: - О? Как же так?. "За ним ходит целая стая детей, и, может быть, они не его, но я в этом сомневаюсь. У него определенно самая большая ближайшая семья из всех нас. Брюс улыбается. Видимо, в костюме он был не так тонок, как ему казалось. - Приятно знать, что герой-резидент Готэма заботится о детях. Даже если это остается здесь, в таинственной коробке. Супермен кивает: - Действительно заботится - он так хорошо с ними ладит. Можно подумать, что дети его боятся, из-за темного костюма и... рыка, но дети его просто обожают. И он такой отец, когда они вместе вне миссий. Это очень мило. Это всегда похоже на особую привилегию - видеть его мягкое подбрюшье, понимаете? Брюс не знает, но он яростно краснеет от тона Супермена. Это ведь не так уж важно, правда? - Извини, - продолжает Супермен, - я не хотел говорить о нем. Ты просто немного напоминаешь мне его, и он просто... он удивительный. Боже, это просто чудо, что Супермен не заметил реакции Брюса на его похвалу Бэтмену. Супермен не глуп, ему не потребовалось бы многого другого, чтобы соединить точки, несомненно. Так почему же Брюс хочет побудить его продолжать говорить об этом? Это то же самое чувство, которое он испытывает, когда близок к тому, чтобы собрать все части воедино во время дела, как будто он сам приближается к развязке. - Да? Значит, вы близки? - Не так близко, как хотелось бы. Я имею в виду... Думаю, сейчас я могу назвать нас друзьями...? Но я также более чем неравнодушен к нему, и я слишком нервничаю, чтобы спросить что-то вроде "Мы друзья?" у него, так что я не уверен. Супермен пожимает плечами, не обращая внимания на то, как он перевернул весь мир Брюса с ног на голову. Супермен - он ему симпатичен? Жалкая влюбленность Брюса, которую он вынашивал годами, в конце концов, не безответна? Наконец-то все встало на свои места, и Брюсу приходится сдерживать улыбку. Он мог бы выдать игру прямо сейчас, но у него есть кое-что другое на этот счет. - Ты должен сказать ему. Супермен смотрит на него, явно ошеломленный: - Нет, я не могу. Мы же товарищи по команде, партнеры - последнее, что я хочу сделать, это поставить это под угрозу. Брюс хмыкает: -Может быть. Но... Просто подумай об этом, ладно? Учитывая все, что делает Лига, чтобы сохранить всех в безопасности, разве ты не думаешь, что вы двое заслуживаете немного счастья за ее пределами? И если вы сможете найти его вместе, тем лучше. Супермен, кажется, не знает, что на это ответить, но, к счастью, вскоре после этого через боковую стенку ящика материализуется Марсианский охотник, и остальным членам команды удается придумать решение, как снова открыть ящик. Проходит несколько недель хранения информации и ожидания возможного признания Супермена, прежде чем Брюс начинает проявлять нетерпение и делает шаг вперед. Если бы Дик знал, он бы назвал его трусом и сказал, чтобы тот прекратил тянуть время, но, к счастью, он ничего не знает. Он ничего не может с этим поделать - он тактик, у него лучше всего получается действовать по плану. А еще лучше - с планом B, C и D. Но в конце концов он все упрощает. Он отводит Супермена в сторону после обычного собрания Лиги, готовый поговорить по душам. Супермен нахмуривает брови и озабоченно хмурится, но послушно следует за Брюсом в более уединенное место для разговора. - В чем дело? Ты в порядке? Он порой такая курица-наседка, а Брюс не хотел его волновать. Неужели Брюсу так странно хотеть поговорить с ним в непринужденной обстановке? - Я в порядке. Это... не серьезная проблема, я просто... Брюс делает глубокий, дрожащий вдох, чувствуя себя более нервным, чем когда он стоит перед дулом пистолета. Немного смелости, это все, что ему нужно. Не то чтобы он не знал, что чувствует Супермен. - Я хотел сказать тебе кое-что. Важное. - О. - Супермен моргает на него, но морщинка исчезает, и он улыбается, выглядя немного смущенным - Хорошо. Я слушаю. Вот так. - Я... ты знаешь, что я доверяю тебе, не так ли? Я знаю, что у тебя рентгеновское зрение, но я не закрыл свою маску свинцом, чтобы ты не смог посмотреть, хотя мог бы. Все в позе Супермена расслабляется, смягчается, до такой степени, что Брюс удивляется, как кто-то может сравнивать его с чем-то таким же непоколебимым, как сталь. - Да. Да, я знаю. Это много значит для меня, что ты знаешь. Я тоже - учитывая, какой ты хороший детектив, я не сомневаюсь, что ты сможешь разобраться и в моем деле, если захочешь. Если понадобится. Брюс кивает и скрещивает руки, нуждаясь в каком-то барьере между ними, чтобы помочь противостоять тому, что он собирается предложить. - Именно поэтому... если ты захочешь, я не буду возражать, если... если ты посмотришь. Супермен смотрит на него, слегка приоткрыв рот, широко раскрыв глаза и, похоже, потеряв дар речи. Брюс чувствует, как нагревается его лицо, скрытое под маской, и он повторяет, уже мягче: - Если ты хочешь. В глазах Супермена появляется заметный зеленый блеск, выдающий, что он принял предложение Брюса и активировал свое рентгеновское зрение. Ему требуется весь его немалый самоконтроль, чтобы сохранить зрительный контакт, не сместиться и не спрятаться. Он доверяет Супермену. Он доверяет. Это страшно только потому, что это ново. Потребуется лишь мгновение, чтобы это произошло, и Брюс может заметить момент, когда это произойдет. Он легко читает осознание на лице Супермена, так как тот открыт в своих выражениях. Так же быстро лицо Супермена становится красным, а зеленый цвет исчезает. Брюс также видит момент, когда Супермен вспоминает, когда он в последний раз видел Брюса Уэйна, и что это значит. Что Брюс знает. Удобно, что Супермен, похоже, забыл, что это также означает, что Брюс побудил его признаться Брюсу в своих чувствах. Поэтому он быстро пресекает растущую панику Супермена в зародыше. - Между прочим, ты мне тоже... немного нравишься. Прежде чем Супермен успевает отреагировать на это, из коридора раздается громкий свист. Брюс резко поворачивает голову и видит Флэша, прислонившегося к стене так непринужденно, как только можно. - Наконец-то! Я уже начал волноваться, но вы двое только что выиграли мое пари! Я пошел собирать вещи, не делайте ничего такого, чего бы я не сделал, особенно в башне. Но веселитесь, голубки! Брюс чувствует себя совершенно ошеломленным - он не хотел, чтобы кто-то из команды услышал это, и что Флэш имел в виду под "пари"? Супермен стонет, пряча лицо в ладонях, и Брюс ему очень сочувствует. Возможно, им не следовало говорить об этом в башне, но Брюс никогда раньше не видел Супермена в пещере, а Супермен так же, как и Брюс, оберегал свою тайну. Но опять же - теперь все открыто, не так ли? По крайней мере, для Брюса, так что теперь нет причин не взять его в пещеру. - Пойдем. Давай уйдем отсюда, пока никто больше не пришел, - Брюс тянет Супермена за плечо, пытаясь направить его к телепорту, и Супермен позволяет ему это сделать. - Мне жаль... Я был так увлечен, ну, всем, что происходит, что не заметил, как он появился. Я не обратил внимания. - Все в порядке. Я тоже. Хорошо, что я не решил раскрыться более буквально. Я не готов делиться с кем-то, кроме тебя, прямо сейчас. Может быть, когда-нибудь. Если все пойдет хорошо, и не только Супермен будет знать. Они добираются до пещеры, и Брюс без лишних фанфар снимает маску. Наступает мгновение тишины, когда они просто смотрят друг на друга. Затем, между одним морганием и следующим, Супермен оказывается рядом, в его пространстве, рука нежно касается его щеки. - Бэтс - Брюс, - шепчет Супермен, и Брюсу только удается не хныкать. - Можно? Пожалуйста. Если бы не было понятно, о чем Супермен просит его, взгляд на его губы сделал бы это очевидным. Брюс кивает, затем наклоняется, чтобы поцеловать его. Это мило, с той неуверенной нежностью, которая возникает сама собой от того, насколько неожиданно все это для Супермена. Однако он, кажется, быстро справляется с этим, когда Брюс кладет руки на талию Супермена и прижимается ближе. Эта близость напоминает ему о том, как они были прижаты друг к другу в этой проклятой ловушке - но сейчас он хочет этого, и задается вопросом, позволит ли Супермен снова использовать его грудь в качестве подушки, захочет ли он спутать их ноги. Супермен, кажется, чувствует, куда уходят его мысли, и углубляет поцелуй, заставляя Брюса тихо застонать, когда Супермен опускает руку вниз, чтобы проследить форму шеи Брюса. Они расходятся, чтобы отдышаться. Супермен наклоняется вперед, так что их лбы оказываются прижатыми друг к другу. - Хорошо? - спрашивает Брюс, когда его желудок начинает завязываться в тревожный узел. Супермен кивает: - Потрясающе. Брюс смеется и наклоняется, чтобы быстро поцеловать его, а Супермен бормочет "Кларк" в губы Брюса. Брюсу требуется мгновение, чтобы понять, что говорит Супермен - но разве можно его винить? - Тебя зовут Кларк? - спрашивает он, просто чтобы убедиться. Супермен - Кларк - кивает, и Брюс улыбается. - Тебе не нужно было говорить мне это, - говорит он, просто чтобы убедиться, что Кларк знает, что это не то, чего Брюс ожидал. - я знаю. Я просто хотел. Я тоже доверяю тебе, Брюс. - Кларк, - бормочет Брюс, просто потому что может, и Кларк вздрагивает. Без предупреждения Кларк берет его за бедра и несет к одному из рабочих столов Брюса, а затем аккуратно усаживает его. Брюс пользуется возможностью поцеловать его снова, более чем немного возбужденный напоминанием о силе Кларка. Он мог бы переломить Брюса пополам, но он так осторожен, так нежен с ним, словно Брюс - это нечто драгоценное. До Брюса начинает доходить, что он может иметь это, может иметь Кларка. У него есть он, потому что он не может представить себе Супермена, делающего все это без намерения сделать что-то серьезное. Это просто не то, на что он способен. И Брюс не может быть счастливее.