If

Братство. Минхо любил своего брата. Он любил проводить с ним каникулы и беситься в проходах продуктовых магазинов или у фонтана в торговом центре. Он любил спорить и обнимать брата после расставаний, тем самым утешая себя. Он любил его тепло. И его комфорт. И ему нравилось, как его брат продолжал улыбаться, несмотря ни на что. Любил. Минхо любил брата. Его маленький брат. Минхо был счастлив расти вместе с ним и заботиться о нем, когда тот нуждался в этом. Он был рад, когда его брат делал то же самое для него, даже если Минхо был старше. Они заботились друг о друге. Любил... Минхо горько вздохнул, положив фотографию брата на стол. Он скрестил руки на груди, изучая фотографии и предметы, разбросанные вокруг. Братство было особенным, но Минхо понятия не имел, что оно такое быстротечное. Смерть была сволочью. Почему она так внезапно постучалась в дверь к молодому человеку? Он не был болен. Он не попал в аварию. Его не убили. Он не вредил себе. Почему смерть должна была прийти за ним? Внезапная остановка сердца. Минхо закрыл глаза в глубокой задумчивости. Его брат был атлетичным и энергичным. Но это случалось... Случайность. Неожиданная и жестокая. Бессердечная. В один момент его брат бежал вверх по холму наперегонки с другом ради забавы, а в следующий момент он лежал на земле. Мертвый. Минхо поднес руку к виску и провел пальцами по волосам. Его там не было. Его не было рядом. Минхо должен был быть там. Чтобы помочь. Сделать хоть что-то. Даже если у него не было никакого шанса спасти брата. Он чувствовал себя никчемным. Минхо открыл глаза, снова зарываясь руками в коробку с фотографиями и письмами, которую брат хранил в своей комнате в общежитии. На них были только Минхо и он. Они всегда были вдвоем. Поэтому, конечно, Минхо отдали вещи брата. Это было невыносимо тяжело. Минхо вытащил еще одну фотографию. Горькая улыбка украсила его лицо — младший брат сидел с широко раскрытыми глазами перед статуей со своим парнем. Он выглядел ужасно счастливым. Младший брат Минхо был так счастлив с Чанбином. Минхо изучал фотографию — улыбка его брата достигала глаз, как и у Чанбина. Они были так счастливы вместе. И все это было отнято. Обе эти улыбки умерли в тот же день, что и его брат. Минхо помнил похороны. Он никогда не видел вокруг себя столько хмурых лиц. Он никогда не испытывал такую концентрацию боли в одном месте. И несмотря на то, что друзья пытались утешить его, ничто так не успокаивало Минхо, как младший брат. Ни одна шутка не была смешной, как его брата. Никакие объятия не были такими теплыми. Ничто не могло заменить того счастья, которое дарил Минхо его младший брат. — Блять... — пробормотал Минхо, вытирая глаза рукавом кофты. Прошел месяц. Он уже не должен так легко ломаться. Но боже, он действительно скучал по Чонину. Они были так близки. Лучшие друзья. Минхо снова покопался в коробке, с улыбкой рассматривая любовные письма, которые он вытащил. Ему нравилось, как Чанбин украшал конверты наклейками и сердечками. Боже. Они были такими милыми. Они были чертовски милыми. Минхо нравились их отношения. Даже если он потерпел неудачу в своих, Чонин и Чанбин давали ему надежду. А теперь ее не было. Минхо прикусил губу, уважая личное пространство брата, и не обращал внимания на конверты, пока не наткнулся на сложенную бумагу с куском синей ленты, на которой было написано «‎список желаний». Он не стал бы открывать личные письма Чонина своему парню, но перед этой бумажкой он устоять не смог. Список желаний? Минхо задумался. Он вспомнил, что Чонин в прошлом упоминал о списке. Но он не знал, что тот действительно написал его. Даже если это была просто шутка... нет, ничто в этой коробке не было шуткой. Чонин хранил в этой коробке свои драгоценные воспоминания. Значит, это было ценным? Минхо осторожно отклеил ленту и развернул бумагу, на которой были даты и следы ластика по всей странице. На ней были написаны вещи, которые он хотел сделать, некоторые из них уже были зачеркнуты. — Чонин... — Минхо выпрямил спину, улыбаясь таким очевидным вещам, как прыжок с парашютом и поездка в Италию — оба пункта он сделал с Чанбином еще до смерти. Минхо был рад, что Чонин выполнил свои мини-мечты. Путешествие в Лос-Анджелес. Минхо нахмурился. Чонин так и не смог его посетить. Побывать в Большом Каньоне. Многие люди в Америке почему-то мечтали об этом. Минхо это никогда особо не волновало, но Чонин упоминал о том, что когда-нибудь вместе с Чанбином он отправится туда. Дожить до ста лет. Минхо снова расплакался, перечитывая глупости, которые написал Чонин. Его брат умер. Он никогда не сможет закончить свой список. Минхо свернулся калачиком в своей постели, укутавшись в одеяла и прижимая к лицу подушку. Он чувствовал себя жалким из-за этого. Чонин не хотел бы для него такого. Да и кто бы хотел? Все знали, как они были близки. Все постоянно проверяли Минхо. Люди искренне заботились о нем. Боже. Он чувствовал себя так глупо. Минхо сел, протирая глаза, когда в дверь его квартиры постучали. Полдень. Это мог быть кто угодно. Может быть, это был его лучший друг — Чан, с очередным тортом из пекарни. А может, Соён с едой на вынос. Это мог быть хозяин квартиры с очередной корзиной подарков. Это мог быть кто угодно. Минхо не ожидал увидеть Чанбина. Дело было не в том, что они не виделись после смерти Чонина. Просто было тяжело. Чанбин знал, что любимым человеком Чонина был Минхо. А Минхо знал, что любимый человек Чонина — Чанбин. — Привет, — Минхо поставил кружку с теплым чаем на журнальный столик, устроившись на диване рядом с Чанбином, — ты можешь взять все, что хочешь. Я не думал, что ты заглянешь... — Когда ты сказал, что заберешь его вещи... Наверное, я просто не смог удержаться, — голос Чанбина был низким, с нотками угрюмости, от которой у Минхо защемило в груди. — Я мог бы отправить их тебе. Я оставлю их у Чана. Чанбин слабо улыбнулся. — Все в порядке, я не мог ждать. Смотреть на Чанбина было больно. И смотреть на Минхо, наверное, было не менее больно. Они оба были в агонии после смерти любимого человека. — Ну... все в моей комнате. На столе. Я не читал ничего личного. Вообще нет. Чанбин хмыкнул, сделав глоток чая. — Ты всегда был очень добр к таким вещам. Кроме нашего заговора с целью захвата мира, там ничего подозрительного нет. Минхо не смог побороть улыбку. — Вы двое могли бы легко захватить мир. — Да... мы могли бы, — Чанбин со вздохом поставил кружку, — покажешь мне? Минхо кивнул и повел Чанбина в свою комнату, где содержимое коробки было наполовину уложено, а наполовину разбросано. — Куча брелоков и писем. Я не стал их перечитывать... — Я знаю, ты бы не стал, — Чанбин улыбнулся и, сделав глубокий вдох, заглянул в коробку. — Я пойду... — Что это? — тихо спросил Чанбин, протягивая бумагу, которую Минхо не закрыл, так как лента больше не приклеивалась. — О... — Минхо прикусил нижнюю губу, — наверное, список желаний. Большая часть из него вычеркнута... — Я помню Италию, — прошептал Чанбин, на его губах заиграла ласковая улыбка, — Чонин пытался говорить с итальянским акцентом, за что старушка отлупила его тростью. Минхо улыбнулся на это. — Конечно, я не удивлен. — Боже... В Италии было так весело. — Ему понравилось. Он не переставал говорить об этом, — добавил Минхо, когда Чанбин провел пальцами по нескольким пунктам, не отмеченным в списке, — он всегда говорил, что я должен больше путешествовать. Чанбин опустил список, повернувшись лицом к Минхо. — Ты все еще можешь. Минхо покачал головой. — Я слишком занят и... — Я имею в виду, мы должны. Минхо с минуту изучал Чанбин. — Мы? — Там... в его списке осталось всего несколько пунктов. Мы должны выполнить их. Минхо поморщился. — Он хотел поехать в Большой Каньон... с тобой. — Да... может, мы могли бы поехать вместо него, — медленно кивнул Чанбин. — Ты заболел или что? — Минхо рассмеялся, чувствуя сковывающий грудь дискомфорт. — Нет... я серьезно. — Ты бы хотел поехать в Америку...? — Почему бы и нет? — Английский...? — Я знаю его достаточно. Тебе не нужно знать все правила английского языка, чтобы насладиться гигантским каньоном, Минхо. — Ты должен поехать. У меня... Я занят? — Я думаю, если бы двое его любимых людей завершили список, он был бы счастлив. Ты так не думаешь? Это задело. — Чанбин... — Верно? И, возможно, это было сродни исцелению. Мы можем арендовать один из фургонов и попутешествовать. Он хотел поехать в Лос-Анджелес. Это будет... пара дней в дороге, а потом Большой Каньон. А после мы вернемся домой и зачеркнем пункты в его списке. — Я не знаю... — вздохнул Минхо. — Если ты действительно не хочешь... ничего страшного. Но было бы неплохо, правда? Неплохо. Исцеление. Минхо нуждался в отпуске. У него не было его уже больше года и он работал без остановки с тех пор, как умер Чонин. — Это не будет странно? Отправиться в путешествие по миру с... — он не был бывшим, — парнем покойного брата? Чанбин рассмеялся. — С другом. Мы друзья... Друзья. Минхо закусил нижнюю губу. — Ладно... ладно, да. Я постараюсь взять отпуск и... — Отлично. Это будет хорошо. Не только для нас, но и... — Чанбин поднял взгляд к потолку, — думаю, Чонин тоже будет рад. Может, он присоединится к нам. Минхо поморщился. — Может быть... Может быть. «Может быть» превратилось в «точно». Два месяца спустя Минхо и Чанбин садились на самолет в Америку. Он счел за благо взять пару недель отпуска после смерти брата. И Чанбин поступил так же. Взять отпуск было легко. Друзья и родственники восприняли их совместный отпуск нормально. Даже поддерживали. Чан сказал Минхо, что поездка порадовала бы Чонина. Родители Чанбина тоже аплодировали им за то, что они делают. Люди относились к ним как к каким-то героям. Это было странно. Но приятно знать, что близкие люди поддерживают их отпуск, который направлен на выполнение списка желаний Чонина. Минхо думал, что все будет наоборот. Что люди будут считать поездку Минхо и Чанбина в Америку странной. Но, к счастью, это было совсем не странно. А вот полет на самолете был. Но, возможно, это было потому, что Минхо никогда раньше не летал на самолете. — Ты не привык к самолетам, да? — прошептал Чанбин, когда Минхо устроился на своем месте у окна, глядя на облака. — Нет. Я никогда раньше не летал на самолете, — прошептал он, чувствуя, как дрожат его веки. — Ну, — Чанбин достал свой мини-блокнот, в котором он записал список английских слов и фраз для путешествия, и перевернул страницу на чистую, — хочешь поиграть со мной в крестики-нолики? Минхо улыбнулся на это и выиграл у Чанбина большую часть времени, так как они играли в эту игру часами. В любом случае, у них было время. Тринадцать или четырнадцать часов в самолете. У них было так много времени. Еще час игры, два фильма, ужин, который мог быть и лучше, и Минхо задремал, прислонившись головой к подголовнику, а Чанбин тихонько похрапывал рядом с ним. Минхо закрыл глаза, и его голова наполнилась образами брата. Они играли, когда были детьми, дрались, а однажды поссорились из-за мальчика, которому не понравился ни один из братьев. Глупые воспоминания. Множество быстрых глупых снов. Но он любил их. Ему нравилось снова видеть Чонина. Счастливого и улыбчивого придурка. Младшего брата. Он так скучал по Чонину. Если бы он мог поменяться с ним местами, он бы сделал это, не раздумывая. У Чонина было столько всего, ради чего стоило жить. Минхо же... просто выживал. Жил от зарплаты до зарплаты в своей квартире. Он не был доволен своей работой. Он терпел неудачи в отношениях. У него были друзья, но не было возлюбленного. Он был... Минхо должен был умереть первым. Чонина не должны были забирать. Еще нет. В самолете рядом с Чанбином должен был быть он, а не Минхо. Это Чонин должен кричать на весь Большой Каньон и видеть чудеса Лос-Анджелеса. Не Минхо. Но для Чонина Минхо сделал бы это. Ради него он готов на все.

—🖤—

Минхо чувствовал себя спокойно при посадке. И он знал, что ему придется вернуться в Корею на самолете, но пока он был в безопасности на земле. А еда? Еда была в тысячу раз лучше, чем на самолете. — Я же говорил тебе, что их бургеры потрясающие, — Чанбин рассмеялся, откусив от своего бургера, и счастливо вздохнул, проглотив еду. — Сколько раз ты уже здесь был? — спросил Минхо, вытирая рот салфеткой и отправляя в рот несколько ломтиков картошки фри. — А, — Чанбин потягивал содовую через соломинку, — несколько раз. Мой отец постоянно ездил сюда по работе и привозил нас с сестрой. Думаю, я был в Лос-Анджелесе около... шести раз? — Вау... Ты знаешь, я никогда не покидал свой город, не говоря уже о стране, — Минхо неловко рассмеялся, — мне действительно следовало бы. — Ну, теперь мы здесь. Ради Чонина, — добавил Чанбин, откусив еще один кусок от своего бургера. Минхо сделал то же самое. Ради Чонина. Лос-Анджелес был прекрасен. Также он был немного шумным и местами отвратительным, но Минхо полагал, что в этом и есть его очарование. Люди здесь казались немного мечтательными, а некоторые безнадежными. Было интересно. — Жаль, что Чонин так и не смог приехать, — вздохнул Минхо, когда они шли по шумной улице. — Он хотел. Он много говорил об этом. Но его больше интересовал Большой Каньон, чем город. — Мы действительно арендуем фургон и поедем туда? — Минхо рассмеялся, проведя рукой по волосам, когда группа женщин, похоже, студентки, одарила его лестными взглядами. Чанбин хмыкнул, оглянувшись, и покачал головой. — Ты бы хорошо здесь прижился, Минхо. На это лицо Минхо вспыхнуло. — Ах, они, наверное, просто заметили, что я не американец. — Они просто смотрели на тебя, Минхо, — Чанбин фыркнул, — они выглядели так, будто собирались упасть в обморок. Минхо прикусил нижнюю губу. — Наверное, они просто увидели мое лицо. — Я не это имел в виду, — нахмурился Чанбин. — Нет-нет, я знаю, — Минхо расстегнул пару пуговиц на рубашке, — я знаю, что ты имел в виду, все в порядке. Минхо знал, что он... он был привлекательным. Как и Чанбин. Но Минхо знал, что он... другой? Люди не считали его настоящим. Возможно, иногда это немного задевало. Для людей он был просто красивым лицом, но, опять же, он считал, что ничего другого предложить не мог. Возможно, это была просто ненависть к себе. — А-а, он огромный. — Ну, я должен был найти один с хорошей ванной. — О, никаких мотелей? — Я имею в виду... было бы странно жить в мотеле с братом парня, верно? Брат парня. Даже Чанбин не знал, как их называть. Он не был вдовцом. Но он также не был и бывшим. — Значит, мы будем спать вместе в фургоне? — Минхо рассмеялся в ответ и последовал за Чанбином в достаточно уютное помещение. — Там есть кровать и небольшой диван. Мы можем спать по очереди. Минхо кивнул, со вздохом открывая пустые шкафы. — Для меня это все в новинку. — Для меня тоже. У нас с Чонином был шикарный отель в Италии. Но он всегда хотел приехать сюда и проехать через всю страну. Я думаю, что Лос-Анджелес и Большой Каньон — не такие плохие варианты. Он оценит наши старания. Минхо глубоко вздохнул и опустился на диван, пока Чанбин начал распаковывать сумку. Две недели отпуска. Неделю или около того он проведет в Америке. А остальное время дома. Соберется с мыслями и отдохнет. Он думал, что придумал хороший план. Распаковав вещи, они легли спать. Чанбин первым устроился на диване, так как настаивал, что Минхо нужно как следует выспаться после первого перелета. И это было не так уж плохо. Было немного странно спать в фургоне. Но приятно. По крайней мере, так думал Минхо. К раннему вечеру они снова отправились в путь. Чанбин настоял на ужине и осмотре достопримечательностей. Ужин был хорошим. Как и Лос-Анджелес. Однако Минхо не видел смысла в том, чтобы жить здесь. Лос-Анджелес был большим и шумным. Он не понимал, как люди могут постоянно двигаться. Минхо много слышал о Лос-Анджелесе. Город был впечатляющим, но он не был похож на дом. Ни в малейшей степени. — Эй, Минхо, почему ты никогда не путешествовал? — спросил Чанбин, пока они шли по бульвару Сансет. Солнце, по иронии судьбы, начало садиться. Прекрасное зрелище. — Нет времени. — Никто из твоих друзей никогда не хотел путешествовать? Минхо прикусил губу, задумываясь. — Ну, Чан хотел однажды потащить меня в Австралию. Но я струсил. — А как насчет твоих бывших? — Мои бывшие... — если бы кто-нибудь еще спросил, кроме Чана или Чанбина, он бы рассердился, — не совсем. Им нравилось выгуливать меня, будто я модные часы. — Минхо... — Прости, я не должен был так... — То, что я сказал раньше. Прости, если это показалось тебе объективацией. Ты знаешь, что я никогда бы так не сказал. Минхо глубоко вздохнул. — Нет, ты не сделал ничего плохого. Обещаю. Но... я не знаю. Они думали обо мне больше как... для демонстрации, наверное. Чтобы произвести впечатление на своих друзей и окружающих их людей. Я слишком часто на это ведусь. — Ну, я бы никогда так не поступил. Конечно, не сделал бы. Чанбин не был мерзким бывшим. Он был хорошим человеком. Отличный парень для Чонина. Чонин жаловался только на незначительные глупости. Чонин никогда не говорил ничего плохого о Чанбине. — Спасибо. Чанбин отозвал Минхо в сторону, чтобы полюбоваться закатом. Они вдвоем смотрели на горизонт, когда оранжевые волны захлестывали небо. Это было прекрасно. Небо. Воздух. Все. Минхо был просто очарован окружающим миром. Легкий ветерок овевал его щеки. Компания. — Чонину бы это понравилось, — прошептал Минхо, нарушая тишину. — Да... тебе нравится? — неожиданно спросил Чанбин, заставив Минхо кивнуть. — Да, нравится. Чонин заслуживал того, чтобы быть здесь. Вскоре они вернулись в фургон. Оба зевали и терли глаза от усталости. Минхо рухнул на кровать, свернувшись калачиком на свежих простынях и вздыхая от тепла летнего зноя на своей коже. Возможно, он будет скучать по городу. Но их целью был Каньон. Хотя они могли бы провести здесь целую неделю, Минхо и Чанбин хотели отправиться в Каньон. Кроме того, поездка заняла бы день или даже два с остановками. Они хотели в Каньон. Это точно.

—🖤—

Минхо проснулся от запаха яичницы, сполз с кровати и, спотыкаясь, вышел из спальни фургона, улыбаясь Чанбину, который стоял у плиты. — Утречка, сейчас немного за десять, но я подумал, что мы должны поесть, прежде чем отправимся в путь. Минхо кивнул и сел, положив голову на руки и наблюдая за тем, как Чанбин мешает яичницу и возится с тостером, за который он, должно быть, заплатил дополнительно. — Сколько стоит эта штука? — спросил он с любопытством. Чанбин ткнул пальцем в тостер и поднес кусок тоста ко рту Минхо. — Достаточно. Я подумал, что если мы с Чонином когда-нибудь приедем сюда, то арендуем самые лучшие вещи, какие только сможем. И вот это... — объяснял он, продолжая взбивать яичницу, — один из... понимаешь? Лучшее для Чонина. — Да, самый лучший. Чанбин присел рядом с Минхо, передавая тарелку с яичницей и тостами. — Чонин и я готовили нашим родителям завтрак, когда были детьми, — прошептал Минхо, беря вилку в руки, — все время. Мы устраивали такой беспорядок. Чанбин сосредоточился на Минхо. — Чонин рассказывал про ваш хаотичный дуэт. Судя по тому, что я видел, так оно и было. Минхо слабо улыбнулся. — Чувак... даже после похорон родителей мы продолжали шутить, пока рыдали по дороге домой. — Я не удивлен. — Он действительно хорошо умел поднимать настроение. Я бы замкнулся, если бы не он. Я не очень хороший старший брат, да? — Минхо тихонько засмеялся, — клянусь, он заботился обо мне лучше, чем я о нем. — Он очень любил тебя. И я уверен, что ты тоже хорошо заботился о нем. Я знаю, что когда мы ссорились, он уходил и напивался в барах... ты всегда приводил его домой. Минхо вздохнул. — Вы, ребята, заботились друг о друге. Вы были так... неразлучны. Даже когда я хотел остаться с ним наедине, он всегда при первой возможности прижимался к тебе, — продолжал Чанбин. Минхо ел медленно, обдумывая слова. — Он стал очень пугливым и прилипчивым, когда наши родители умерли. Клянусь, я месяцами не мог затащить его в автобус. Он был так напуган, что... — Минхо сделал паузу, вытирая рот салфеткой, — что автобус разобьется. Чанбин похлопал Минхо по плечу. — Ты хороший брат. — Наверное. Я был... Чанбин открыл рот, чтобы что-то сказать, но не стал. После этого они больше не разговаривали. После еды они оделись и приготовились к поездке. Минхо полагал, что пройдет несколько дней, прежде чем они доберутся до Большого каньона, поэтому он решил устроиться как можно удобнее, пока он не за рулем. Он надеялся, что Чанбин будет делать то же самое, когда настанет его очередь вести фургон. Америка была интересной. Пейзаж был просто потрясающим. Минхо никогда раньше не видел таких огромных пустынь. Это было прекрасно. Все вокруг было просто... захватывающим. Минхо мог вечность смотреть на небо. Они в спокойствии ехали под тихую мелодию радио и шум ветра, бьющего через открытые окна. Минхо даже высунул руку. Воздух ударил в ладонь и охладил ее от жаркого солнца. — Долина яблок. — прошептал Минхо, когда они проезжали мимо указателя. Чанбин рассмеялся. — Милое название. Минхо кивнул, наблюдая за пейзажем, пока Чанбин вел машину. — Симпатичное. — Если ты голоден, у нас, кстати, есть яблоки. Я заходил в магазин сегодня утром, когда ты спал. Отсюда и яйца, — Чанбин рассмеялся и включил радио погромче. Минхо только покачал головой, прислонившись к раме окна. — Может быть, позже. Может быть, позже. «Может быть позже» перешло в сумерки. Минхо проснулся от похлопываний Чанбина по груди. Минхо зевнул и потянулся, заметив накинутое на него одеяло. Должно быть, Чанбин сделал это, когда он снова отключился. — Ты постоянно спишь, может, тебе не стоит садиться за руль, — поддразнил его Чанбин, покидая водительское сиденье и выпрыгивая из фургона. Надувшись и потянувшись, Минхо последовал за ним, засунув руки в карман толстовки. Чанбин махнул Минхо рукой, чтобы тот следовал за ним к остановке. Их встретило множество ресторанов быстрого питания и яркие сувенирные магазины. Было так ярко, что Минхо моргал каждый раз, когда поднимал глаза. — Хочешь заглянуть в сувенирный магазин? — спросил Чанбин с широкой улыбкой. — Так вот почему мы здесь остановились? — спросил Минхо, все еще пытаясь держать глаза открытыми. — Для этого, и чтобы переночевать. Минхо вздрогнул, почувствовав, как пальцы Чанбина вцепились в его собственные, отчего он слегка испугался. — Пойдем поищем какие-нибудь дешевые сувениры, чтобы отвезти их домой. Минхо позволил Чанбину затащить себя в сувенирный магазин, заметив, как много памятных вещей окружает это место. Кружки, футболки, статуэтки. — Магнитики... люди все еще покупают их? — спросил Минхо, когда Чанбин достал магнит с надписью «Калифорния». — Если под людьми ты подразумеваешь меня, то да! — Ты шутишь, — Минхо рассмеялся, едва заметив, что Чанбин все еще держит его за руку. Минхо опустил взгляд и посмотрел на пальцы Чанбина, после чего услышал, как Со прочистил горло. — Я не хочу, чтобы ты заблудился. Здесь много народу, — пояснил Чанбин. Минхо усмехнулся про себя. — Я не младенец. — К тому же ты снова на грани отключки. Я лучше буду держать тебя рядом. — Ты так похож на него... — усмехнулся Минхо, пока Чанбин тащил его к стенду с плюшевыми игрушками, — вы обращаетесь со мной как с ребенком. Чанбин на это рассмеялся. — Чонин говорил, что ты всегда терялся в магазинах и паниковал, потому что не мог найти свою маму. — Мне было семь. — Ага, а когда ты потерял Чонина в магазине два года назад и запаниковал? Минхо со смехом покачал головой. — Я здесь не потеряюсь. — Я все равно буду держать тебя за руку. Мило. Минхо отмахнулся от нахлынувших мыслей, и его снова потянули к кассе. Минхо схватил пачку жвачки и лосьона и положил на прилавок вместе с другими товарами, которые взял Чанбин. — Вы нашли все, что хотели? — женщина за прилавком улыбнулась и сказала что-то, чего Минхо не смог разобрать. Но суть он уловил. — Нашли, спасибо, — ответил Чанбин. Минхо, по крайней мере, смог разобрать это. — Вы случайно не хотите попробовать новые брелоки для пар? — слишком быстро. Ее голос был настолько противным, что он не успевал за ней. Минхо заметил, как изменилось выражение лица Чанбина, тот заикался и качал головой. — Н-нет, мы не пара, — слишком быстро и тихо ответил Чанбин, чтобы Минхо мог уловить. — О, мне так жаль! — почему женщина извиняется? — Все в порядке! Минхо нахмурил брови, а женщина широко улыбнулась, передавая Чанбину пакет. — За что она извинилась? — спросил Минхо, когда они вышли из магазина. Рука Чанбина все еще обвивала Минхо, пока они шли к небольшой пиццерии в конце здания. — А, ничего, — Чанбин убрал свою руку, прикусив нижнюю губу, — просто недоразумение. — Она была... это из-за того, как мы выглядим? — Минхо бросил на Чанбина обеспокоенный взгляд. Девушка казалась милой. Он надеялся, что она не сделала и не сказала ничего... оскорбительного. — Н-нет, ничего такого. Она подумала, что мы вместе. Минхо приподнял бровь. — Вместе? Типа... — ах, — о, встречаемся? — Минхо рассмеялся, — это потому что мы держались за руки? — Да, здесь мужчины не держатся за руки со своими друзьями, — добавил покрасневший Чанбин. — А... Наверное, здесь все по-другому. — Да... Минхо с минуту изучал Чанбина. — Ты в порядке? Очередь двинулась вперед, Чанбин последовал за ней, как зомби. — Чанбин? — Что? — Чанбин слегка повернулся к Минхо. — Ты в порядке? — повторил Минхо, получив легкий кивок от мужчины. — Я в порядке. Просто немного устал, наверное. Как только мы сделаем заказ, мы можем вернуться в фургон? — Да... конечно, — Минхо засунул руки обратно в карман, пока очередь медленно двигалась. Неужели то, что сказала та женщина, так сильно обеспокоило Чанбина? — Она сказала что-нибудь гомофобное? — спросил Минхо после того, как Чанбин сделал заказ. — Нет, не сказала. Она просто предложила нам несколько парных вещиц. Минхо выдохнул. — Ты выглядишь озадаченно. — Я не... — Это напомнило тебе о нем...? Каким-то образом? — обеспокоенно спросил Минхо, — прости, если она навеяла какие-то плохие воспоминания... — Нет. Дело не в этом. — Тогда что? Ты можешь рассказать мне. Чанбин лишь покачал головой. — Ничего страшного, клянусь. Думаю, я просто устал. Минхо отпустил его. В любом случае, он должен был. Чанбин явно не хотел говорить об этом. И это было нормально. Может, он никогда и не узнает. Когда они вернулись в фургон, все немного успокоилось. Чанбин и Минхо мирно ели. Но было слишком тихо. Очень тихо. — Чанбин, — младший мужчина поднял глаза от телефона, пережевывая пиццу, — ты займешь кровать. Ты не очень хорошо выглядишь. — Я всегда хорошо выгляжу, — поддразнил Чанбин с явным напряжением в голосе. — Это из-за дивана? — спросил Минхо, — я сидел на нем раньше, и он действительно... не особо удобный. — Дело не в диване. — Кровать в разы удобнее. Я в ней чуть не растекся лужей. Чанбин со вздохом потер затылок. — Диван тебе не понравится. — Кровать огромная. — Я возьму диван... — Почему? Что она такого сказала, что ты так странно себя ведешь со мной? — обеспокоенно допытывал Минхо, — я не смог разобрать, но... ты сказал, что она не сказала ничего грубого? Она просто подумала, что мы вместе. — Ничего страшного, Минхо. — Это была просто ошибка? Чанбин обиженно нахмурил брови. — Почему? — Сама мысль быть со мной делает тебя таким странным? Мы просто друзья... в этом нет ничего особенного. Верно? — Ничего подобного, Минхо. — Ладно, круто... тогда ты можешь занять кровать. Я буду спать на другом конце. Мы все время спали в одной кровати с... — Минхо остановился, укладывая пиццу обратно в коробку, и бросил на Чанбин обеспокоенный взгляд, — это из-за Чонина? — Нет, Минхо... Я буду спать на диване. — Ты скучаешь по нему? То есть, блять, я тоже по нему скучаю, но... — Дело не в этом. Тогда что же это было? Минхо прикусил губу, наблюдая за Чанбином. — Я не хочу, чтобы эта поездка была неловкой, Чанбин. — Это не так. Я просто... ты прав. Дело в диване. Я плохо спал и весь день был за рулем. Я просто... не очень хорошо себя чувствую. — Мне жаль. Чанбин лгал, не так ли? — Не за что извиняться, ешь свою пиццу, — Чанбин попытался поддразнить, толкая Минхо кулаком в плечо. Минхо не стал больше приставать к нему. Возможно, он неважно себя чувствовал. Время покажет. Чанбин вел себя ужасно неловко. Когда Минхо свернулся калачиком на своей половине кровати, он почувствовал рядом с собой жесткую вибрацию. Что-то было не так, но он не мог определить, что именно. Чанбин был напряжен. Внезапно ему захотелось держаться подальше от Минхо. Неужели предположение той женщины так сильно его задело? Неужели Минхо был тем, с кем, по ее мнению, встречался Чанбин? Но ведь это не так, верно? Боже. Голова Минхо закружилась, когда он слегка повернулся и заметил, что Чанбин уставился в потолок, положив руку на живот. Черт возьми. — Что случилось, Чанбин? Чанбин слегка повернулся. — Ничего. Обещаю. — Завтра мы вернемся к нормальной жизни? Мне жаль, что она подумала, что мы вместе... — Хватит извиняться. Я не злюсь, — Чанбин прошептал в ответ, — просто поспи немного, хорошо? Все отлично. — Чонин любит тебя... — Минхо нахмурился, обхватив руками подушку. Выражение лица Чанбина слегка дрогнуло, и он перевернулся на спину, оказавшись лицом к Минхо. О? Минхо проигнорировал это. Со вздохом он перевернулся на бок и задремал.

—🖤—

Никакого шикарного завтрака. Только яблоко и руль. Минхо ехал в тишине несколько часов. Пустыня начинала надоедать ему, проезжая знак за знаком. Возможно, если они будут продолжать в том же духе, то доберутся до каньона раньше, чем предполагали. Но было слишком тихо. И слишком странно. Начинался дождь. Что, очевидно, было нехарактерно для пустыни. По крайней мере, так читал Минхо. — Я что-то сделал не так, Чанбин? — спросил Минхо, проезжая мимо знака «Аризона». Они ехали уже несколько часов. Минхо больше не мог выносить молчания. — Что? — Ты не разговариваешь со мной... — Я же сказал тебе, что это ерунда. Минхо снова прикусил губу, да так сильно, что, наверное, до крови. — Ты просто... что я сделал? — Ничего. — Тогда почему ты так молчалив со мной? Что я такого сделал, что ты так себя ведешь? — Минхо, ничего... — Разве то, что она сказала, так уж плохо? — Господи, Минхо. Может, не будем? Минхо резко вдохнул. — Не я веду себя неразумно. Ты просто заставляешь меня молчать, и я понятия не имею, что я тебе сделал. — Черт, Минхо, дело не в тебе. Во мне. — Тогда какого хрена ты сделал?! — спросил Минхо, слегка повысив голос. — Ты просто... — Значит, это я. Чанбин скрипнул зубами. — Это нечестно. — Что нечестно? — спросил Минхо, глядя на дорогу впереди. — Ты. Минхо вздрогнул и бросил взгляд на обочину, остановив фургон, пока дождь хлестал по лобовому стеклу. — Я? Чанбин издал тяжелый вздох, поднеся руку к лицу, как будто он был в отчаянии. — Что, блять, я сделал? — Минхо, ты не сделал ничего плохого, я просто... — Так что же во мне такого несправедливого? Я не понимаю, что я сделал? — Ты, блять... — Что?! Чанбин слегка повернулся, наблюдая за Минхо напряженными глазами, прежде чем отстегнуть ремень безопасности. — Ты, блять, существуешь. Что?! Чанбин открыл боковую дверь и с силой захлопнул ее, выходя из фургона. Минхо с рычанием заглушил двигатель и выскочил вслед за младшим. О чем, блять, он говорил?! — Эй! — окликнул Минхо Чанбина, который шел по пустынной дороге, не замедляясь, — что я тебе, блять, сделал? Чанбин продолжал идти. — Блядь, это потому, что он умер, а я нет, или что?! — закричал Минхо со слезами на глазах. Чанбин наконец остановился, а Минхо замер в нескольких футах позади. Дождь начал усиливаться. — Из-за этого? Из-за того, что он не здесь с тобой?! Мне жаль, ясно?! Это была не моя затея с этим чертовым отпуском, а твоя! — кричал Минхо сквозь слезы, затуманивающие зрение, — если бы я мог поменяться с ним местами, я бы сделал это с превеликим удовольствием! У Минхо болела грудь. И все тело. — Мне жаль, что она сказала... Мне так жаль, что его больше нет. Прости меня, Чанбин. Чанбин резко вскинул голову. Его кулаки сжались, как будто он был зол. Минхо вздрогнул, когда тот подошел ближе, ожидая удара. Что угодно. Но не этого. Минхо не ожидал этого. Чанбин схватил лицо Минхо с двух сторон, прижимаясь к мокрым губам парня. Минхо застыл на месте. Он не ожидал этого. Совсем. Чанбин не ненавидел Минхо. Он вообще не ненавидел Минхо. Минхо ждал, что Чанбин отстранится, но вместо этого младший прижался к нему всем телом, соприкасаясь с грудью напротив. Он слегка наклонил голову, прикусывая нижнюю губу Минхо. Минхо не стал его останавливать. Чанбин скользнул рукой с лица Минхо вниз к его ладони, осторожно поглаживая во время поцелуя. Может быть, он просто... хотел снять стресс. Да, это был просто... стресс. Минхо зажмурил глаза, когда Чанбин скользнул языком в его рот, отчего сердце Ли пропустило удар. Он не знал, что делать. Поэтому он ответил на поцелуй. Чанбин всегда ему нравился. Но сейчас было больно. Они целовались некоторое время, дыхание смешивалось с дождем. Чанбин прижимал их тела так близко, что Минхо чувствовал, как твердеет член младшего. Снятие стресса. Боже, как же это больно. Чанбин запустил руку в волосы Минхо, вплетая пальцы в мокрые пряди, пока другая вцепилась в пальцы старшего. Их поцелуи становились все горячее и горячее. Минхо едва успевал дышать. А потом Чанбин неожиданно отстранился. Его глаза были прикованы к Минхо и полны беспокойства. — Минхо... Он не осознавал, как сильно плакал. Часть его была уверена, что это просто дождь. Чанбин отпустил волосы Минхо и провел большим пальцем по его щеке. — Черт... Минхо, я... — Все в порядке... — прошептал Минхо, дрожа и пытаясь взять себя в руки, — ты скучаешь по нему... Чанбин выглядел задетым. Почему? — Минхо, я не поэтому тебя поцеловал... — Чанбин поднес руку к лицу Минхо и провел большим пальцем по его щеке. — Я не... — Это неправильно... но я очень давно хотел тебя поцеловать. Ох. — Не... не так давно. Просто... Минхо всхлипнул. — Я хотел поцеловать тебя несколько недель... может быть, месяцев назад? Ты просто... Я... — Ты скорбишь... Я понимаю. — Минхо, ты не объект, понимаешь? — вздрогнул Чанбин. Из Минхо вырвался жалкий скулеж. — Ты не модные часы... — взлохмаченный Чанбин пристально смотрел на него, — ты гораздо больше, чем это... Минхо некоторое время изучал Чанбина, пока тот не повел Минхо обратно к фургону. Их пальцы все еще были переплетены. Когда они забрались в фургон, Чанбин взял лицо Минхо в руки, смотря в глаза парня извиняющим взглядом. — Мне так жаль... Минхо, я не должен был этого делать. Мне чертовски жаль, понимаешь? Я не... ты не тот, за кого себя принимаешь. Клянусь. — Я не понимаю... — Ты мне нравишься, ясно?! — Чанбин глубоко вздохнул, изучая лицо Минхо, — ты нравишься мне уже... некоторое время. Ты такой добрый и заботливый. Ты не относишься ко мне как к ребенку... ты просто... ты всегда был таким. Минхо нахмурился. — Я не хотел испытывать к тебе такие чувства... Я не хотел. Это кажется неправильным, и... черт, я не знаю. Нет, это не неправильно. Это одновременно правильно и неправильно?! — заикался Чанбин, теряя прежнее хладнокровие. И, возможно, Минхо был сумасшедшим. Сумасшедшим настолько, что снова прижался к губам друга. Это безумно?! Нет, возможно, весь мир давно сошел с ума. Потому что... что за херня творилась? Почему Минхо сидел на коленях Чанбина на кровати? Почему их промокшие рубашки были сброшены на пол, а Чанбин расстегивал штаны Минхо? Что, блять, они творят? Какого черта Чанбин трахал его пальцами? И почему, черт возьми, Минхо стонал его имя, насаживаясь на пальцы Чанбина? Почему Минхо выкрикивал имя Чанбина, когда тот насаживал Минхо на свой член? Почему руки Минхо обвивали его шею, а губы не отрывались от других? Как они к этому пришли? Минхо не был пьян. Он не был под кайфом. Он был в здравом уме, верно? В дожде не было никаких веществ. Это все он. Они. Это были только они. Чанбин вбивался в Минхо в устойчивом темпе, обхватив его за талию и тихо рыча. Минхо вздрагивал от каждого толчка, его глаза закатывались от накатывающего удовольствия. Что они делают? Минхо снова выкрикнул его имя, прижавшись к Чанбину так сильно, что его ногти глубоко вонзились в кожу мужчины. Это было не по-настоящему. Этого не могло быть. Нереально. Это было нереально. Минхо задыхался, открыв рот и дрожа всем телом. — Чанб... Чанбин, я... Чанбин, казалось, прочитал мысли Минхо и бросил его на кровать. Он устроился между широко раскинутыми ногами, делая такие глубокие и точные толчки, что Минхо уже не мог сдержать ни захлебывающихся стонов, ни жара в животе. И рука Чанбина, скользнувшая по его члену, не помогала. Совсем. Он тяжело кончил, содрогаясь всем телом под мужчиной, который входил в него так глубоко, что Минхо даже не мог сфокусировать зрение. Чанбин продолжал свои толчки, ритмично двигая бедрами. Минхо слышал, как Чанбин шепчет имя Минхо снова и снова. Минхо знал, что тот вот-вот кончит. И, возможно, то, что парень Чонина кончает внутрь него, было плохой идеей. Но Минхо продолжал обхватывать Чанбин одной ногой. Это было безумием. Чанбин, изливающийся внутрь Минхо, было безумием. Звук дождя, бьющего по фургону, был безумием. Все было... блять. Минхо вздрогнул, когда Чанбин глубоко толкнулся в Минхо, покачивая бедрами. Он на мгновение отстранился, чтобы рухнуть рядом с Минхо, неровно дыша. Он должен был почувствовать стыд, когда сперма Чанбина потекла на простыни. Он должен был почувствовать боль или даже сожаление. Но ничего этого не было. Он просто чувствовал... нереальность происходящего. Этот случайный инцидент... а был ли он случайным? Они нравились друг другу, верно? Он ему нравился. Минхо ждал, пока его тело успокоится. Его дырочка все еще сжималась вокруг образовавшейся пустоты. Сперма Чанбина была теплой... — Чанбин... — Минхо услышал прерывистое дыхание Чанбина, — я ругался с Чонином из-за тебя. О том, как ему повезло с тобой. Рядом с Минхо произошло движение. Глаза Чанбина, казалось, были прикованы к Минхо. Но Минхо мог только смотреть в потолок. — Мне казалось несправедливым, что у него есть ты... кто-то вроде тебя. А я... меня раздражало то, как сильно он тебя любит. Возможно, сейчас было неподходящее время. — Я думаю... может, я просто... — Минхо бросил быстрый взгляд на Чанбина, а затем снова отвернулся, — возможно, ты мне тоже нравишься. После этого они не разговаривали. Чанбин сказал Минхо, что после того, как он примет душ, он поедет на другую остановку. Но перед этим он забрался на кровать рядом с Минхо, осыпая его горло поцелуями, а затем заставил парня пойти в ванную. Минхо мог бы попросить Чанбина присоединиться к нему, но душ все равно был слишком маленьким. Он справится. Минхо справится. Все будет хорошо. Нет. Как только Минхо зашел в душ, снова пошел дождь. Но дождя быть не могло. Они были внутри фургона. Вода еще не была включена... Минхо опустил ручку душа, смешивая воду с потоком слез, прежде чем он почувствовал, как опускается на пол, сворачиваясь в неудобный клубок. Боже. Что он натворил? Все эти сожаления нахлынули на него в тот момент, когда он остался один. Он переспал с парнем своего брата. Они так и не расстались. Чанбин был вдовцом, хоть и не по документам. Минхо не знал, что делать. Что сказать. Что чувствовать?! Плакать. Это все, что он знал, что делать. Особенно со всем этим надвигающимся чувством вины и стыда. Боже. Ему было так плохо. Ему ужасно плохо. Минхо плакал, казалось, слишком долго. В голове он кричал извинения Чонину. Он чувствовал себя виноватым. Почему он так поступил?! Чонин любил Чанбина. Почему Минхо рассказал Чанбину о своих чувствах? О том, как он ревновал?! Чонин был мертв...? Минхо вымыл волосы, шатко поднялся с пола душа, смывая весь стыд. Он не чувствовал ничего, кроме бурлящего сожаления. Каждое прикосновение к коже вызывало воспоминание о том, как парень Чонина ласкал его. Целовал его. Любил... нет. Это была не любовь. Чанбин просто скорбел. И Минхо воспользовался этим. Они не разговаривали, когда Минхо вышел из ванной. В течение следующего часа не было произнесено ни слова. Точнее, следующие три часа. Чанбин решил ехать ночью. Он был намерен добраться до Большого каньона к полудню. Но неважно. Они испортили поездку, как только переспали. Зачем они это сделали? Минхо смотрел на дорогу, сидя на пассажирском сиденье и накрывшись одеялом, так как единственный свет исходил от фар фургона. — Хочешь, я поведу? — спросил Минхо через некоторое время, заметив, что Чанбин моргает чаще, чем обычно, и просто... он выглядел таким уставшим. — Все в порядке, — ответ был коротким. — Чанбин, мне жаль. — Не надо. Давай просто доберемся до каньона. — Мы не доедем, если ты заснешь за рулем и мы погибнем в аварии, — пробормотал Минхо, получив раздраженный взгляд от Чанбина, прежде чем они поймали еще один знак остановки. — Я остановлюсь. Мы можем просто поспать и отправиться утром. — Спасибо. Минхо сел на диван. От кровати он отказался. Чанбин не стал сопротивляться. Когда Минхо проснулся, солнце пробивалось в фургон, а его шея затекла от неудобного положения. Как и спина. Возможно, это было либо из-за дивана, либо из-за секса. Минхо неловко потянулся, заметив, что Чанбин все еще крепко спит. Он не хотел его будить, поэтому не стал. Минхо не нравилось, что все так резко изменилось между ними всего за несколько часов. Чанбин целовал шею Минхо, уделял ему столько внимания, а потом, после душа... ничего. Ничего. Чанбин в этом не виноват. Может, у него был свой срыв, пока Минхо принимал душ. Может, им стоит забыть об этом? Так будет лучше, верно?

—🖤—

Большой Каньон. Минхо не был уверен, который час. Чанбин все еще спал. Он просто смотрел на парковку, наблюдая за людьми, которые приехали так же рано и прогуливались вместе. Он должен был чувствовать себя лучше оттого, что находится здесь. Но чувство вины брало верх и заполняло его желудок. Его тошнило... Почему он переспал с Чанбином? Минхо провел пальцами по волосам, затем соскользнул с водительского сиденья и устроился на кровати, наблюдая за спящим Чанбином. Ему было интересно, когда он проснется. Он так долго спал. К черту. — Чанбин... мы на месте. Хочешь принять душ? — тихо спросил Минхо, осторожно проводя пальцами по плечу Чанбина. Чанбин с шипением повернулся, подсознательно обхватив Минхо руками. Он не проснулся. Минхо глубоко вздохнул и попробовал еще раз. — Чанбин? Младший что-то пробормотал себе под нос, прижимаясь к Минхо. Черт. Он изучал его с минуту, поднося руку к щеке Чанбина, чтобы убрать оттуда темные волосы, но потом отстранился и прочистил горло. Он не мог. Не должен. — Чанбин. Чанбин застонал от громкого голоса Минхо, поднялся с кровати и посмотрел на парня измученным взглядом. — Мы на месте. Чанбин, казалось, был поражен этим, выглядывая из-за жалюзи и осматривая пейзаж снаружи. — Я припарковал нас вовремя, и есть шаттл для... — Ты вел машину? — Да... — кивнул Минхо. — Ты хорошо читал указатели...? — Ты распечатал карту, а если я застревал, то пользовался телефоном. Я разобрался во всем. Чанбин глубоко вздохнул и поднялся кровати. — Это... круто. Я пойду приму душ... а тебе стоит вздремнуть, раз уж ты всю ночь провел за рулем. Минхо ничего не ответил, пока Чанбин собирал свою одежду и шел в маленькую ванную. — Блять, — вслух выругнулся Минхо, когда зашумела вода, и рухнул на кровать. День предстоял долгий.

—🖤—

Долгий день было еще мягко сказано. После спокойной экскурсии по каньону с группой взволнованных туристов Минхо и Чанбин оказались в одиночестве. Они не разговаривали. Чанбин был общительным и говорил по-английски, поэтому во время экскурсии он подружился с одной парой. А Минхо, все еще слишком виноватый, чтобы что-то сказать, просто молчал. Он не обращал внимания на остальных и все время отставал. Но теперь они остались вдвоем с Чанбином, любуясь пейзажами, которые должны были сделать Минхо счастливым. И слезы на его глазах должны были быть от красоты каньона, но вместо этого его глаза были полны горьких слез и печали. Но он замаскировал их, как это делают каньоны. — Что я натворил? От этих слов слезы, катившиеся по лицу Минхо, заструились еще сильнее. Минхо их не ожидал. Минхо повернулся и увидел, что Чанбин смотрит прямо на него, причем так пристально, что старший судорожно отвел взгляд. Каньон не успокаивал его. — Минхо, ты не разговаривал со мной весь день. Он? Не разговаривал? Чанбин тоже не прикладывал усилий, чтобы поговорить с ним. — Если я что-то сделал... Минхо, прости меня. Прости, что был с тобой немногословен после произошедшего, ладно? Я просто не знал, как относиться к тому, что произошло, и к тому, что ты сказал... — Так почему ты поцеловал меня после этого? — голос Минхо задрожал сильнее, чем он бы хотел, хотя слезы уже не текли. — Я не знаю. — Когда мы спали, кого ты видел? То, что я тебе нравлюсь, было ложью? Похоже, что так. И, может быть, это моя вина. Может, я... — нет, это не вина Минхо, — знаешь что... нет, я тоже скорблю. — Минхо... — Вообще-то нет, — Минхо отвернулся, стиснув зубы, — пошел ты. Пошел ты, что воспользовался моими чувствами ради траха. Не знаю, чего ты от меня ждал, но я не мой мертвый брат. Трахая меня, ты не вернешь его... — Заткнись, — зарычал Чанбин, на что Минхо жестоко усмехнулся. — Держу пари, он сейчас смотрит на нас. Наверняка он чертовски зол. Наверняка он чертовски разочарован. — Минхо, заткнись. — Он, наверное, смотрит на меня и разочарованно качает головой. Но он хотя бы знал, что я в тебя влюблен. Он дразнил меня за это. Все время. А ты? Ты же должен любить его, верно? — Чанбин выглядел задетым этим, — так какого хрена ты меня трахнул? — Прекрати... — Держу пари, ты просто выжидал. Как давно я тебе нравлюсь, честно? Как давно? Думал ли ты обо мне, пока был с моим братом? Чанбин покачал головой. Его глаза потемнели. — Не могу поверить, что ты меня трахнул. Либо ты трахнул меня, потому что давно хотел меня, либо ты просто использовал меня, чтобы получить жалкое гребаное воспоминание о моем мертвом брате. — Заткнись, Минхо! — Кто был вкуснее? Или ты думал, что мы одинаковые? Ты хоть любил его... Минхо никогда раньше не били. И, возможно, он заслуживал этого. Он никогда не дрался. Он не знал, что делать. Но желание повалить Чанбина на землю переполняло его грудь. Он так и сделал. Они упали и ударились о песок и грязь, Минхо попытался нанести ответный удар, но его перевернули и прижали к земле. Минхо терпеть не мог, когда его удерживают. Он сильно ударил Чанбина коленом наугад, и тот издал рык, держась за живот, пока Минхо снова не повалил его на землю. Что они делали? Минхо не знал. Вкус крови во рту и песок, мешающий видеть, были слишком сильны. И он не знал, что делать, кроме как замахнуться. Он был уверен, что попал в Чанбина, судя по его рыку. Но Чанбин казался более способным, отчего Минхо оказался прижат к земле, лицом к песку, пока Чанбин держал его руки за спиной. Дыхание было тяжелым, и Минхо не знал, к чему это приведет. Он ожидал удара в бок, когда Чанбин замахнулся. Или чтобы его сбросили с гребаной скалы. Но ничего. — Иди нахуй, — его слова были пропитаны ядом. Настолько пронзительным, что Минхо захотелось сжаться и исчезнуть навсегда. Чанбин отстранился и, спотыкаясь, привалился спиной к склону горы. Его глаза, полные гнева, прожигали Минхо. Как только Минхо встретился глазами с Чанбином, то понял, что его удар достиг цели. По лицу Чанбина текла кровь из носа. В этом не было никакой радости. Но он не чувствовал облегчения после драки. Он не понимал, какого хрена он делает. Ему надрали задницу, но он все еще жаждал большего. Возможно, это было наказание. За то ужасное деяние, которое они совершили. Минхо поднялся на ноги, сплюнул кровь и направился к Чанбину, который смотрел на него ледяным взглядом и сцепил челюсти, что должно было напугать Минхо еще больше. Но Минхо и так был в ярости. — Что... ты снова собираешься ударить меня? — сплюнул Минхо, приблизившись к Чанбину на небольшое расстояние, наблюдая за ним обиженными глазами, — давай. Чанбин с минуту наблюдал за Минхо, прежде чем соскользнуть вертикально с красного камня. — Ты серьезно думаешь, что я видел его, когда трахал тебя? Это ужалило, но Минхо молчал. — Ты действительно думаешь... Я лгал тебе? Глаза Минхо устремились вниз по каньону. Но рука Чанбина, обхватившая его челюсть, заставила его смотреть прямо перед собой. — Я не... ты же знаешь, я не такой человек. Минхо собрал кровь с внутренней стороны щеки и выплюнул ее в сторону, Чанбин поморщился в ответ. — Тогда что же ты за человек? Он ожидал другого удара. Чего угодно. Но вместо этого он оказался прижатым к камню, а губы Чанбина грубо впились в его. Он хотел снова заплакать. Но не стал. Ему надоело плакать. Он плакал уже несколько месяцев. Головная боль не прекращалась. Плач только усугубил бы ее. Поэтому он молчал, а губы Чанбина мягко скользили по его, заставив Минхо пошатнуться и прильнуть к младшему. Он не знал, что они делают. Почему Чанбин снова его целует? Все было так сложно. Он устал от поездки. У него болело тело от секса и ужасного дивана. И голова болела. Он тонул в боли. Но рука Чанбина, пробежавшая по его спине, и ладонь, прикоснувшаяся к его больной щеке, растопили его за несколько секунд. Он почувствовал легкость. Он почувствовал... что все в порядке. Это было не совсем хорошо. Он чувствовал себя в защищенности. В безопасности. И пальцы на его лице были слишком приятны, чтобы их игнорировать. Слишком приятными, чтобы... притвориться, что их не существует. А потом Чанбин отстранился. Кровь все еще стекала по его носу, а брови были заломлены в печали. — Все началось после его смерти. После коробки. После того, как мы начали все это планировать. Минхо глубоко вздохнул. — Я не знаю почему... это было неправильно. Это было так неправильно — начать влюбляться в тебя. Но я не мог ничего поделать. И нет... ты не замена ему. Ты — не он. Ты — Минхо. Я не лгал тебе, — Чанбин нежно погладил его по лицу, — я просто... Я запаниковал. Мне казалось, что я сделал что-то непоправимое и неправильное... Прости, что причинил тебе боль. Минхо не знал, что сказать. Он молчал, не обращая внимания на то, что Чанбин провел пальцем по его щеке, на которой, должно быть, остался синяк от кулака. — И не только за это... Я сожалею о том, что было потом. Я не... Я не знал, как справиться с тем, что ты стал таким... тихим. Я не знал, как справиться с тем, что ты сказал мне, что я тебе нравился, пока я был с Чонином. Я просто закрылся... Прости меня. У него не было слов. Он не мог их подобрать. Он чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и делал все возможное, чтобы не разрыдаться снова. Он не хотел этого. Чанбин поднес обе руки к лицу Минхо. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. Минхо медленно покачал головой и закрыл глаза. Он чувствовал себя глупо. Ему казалось, что он рушится под тяжестью в груди. Ему просто было жаль. Но он не мог найти слов. И не мог найти сил. Он не ожидал объятий Чанбина и теплого дыхания на своей шее. Да и не заслужил он этого. Минхо дрожащей рукой обнял Чанбина, зарываясь лицом в шею младшего. И угрожающие слезы, застрявшие в его глазах, лились и лились. И текли до тех пор, пока их больше не осталось.

—🖤—

У Минхо раскалывалась голова. Возможно, из-за удара о землю. А, может быть, это был стресс. В любом случае, он пристроился рядом с Чанбином. Теплый ветерок приятно обдувал его лицо. Они не разговаривали. Чанбин пытался, но Минхо не мог вымолвить и слова. Он все еще не знал, что сказать. Поэтому он предпочел промолчать. — Ему бы здесь понравилось, — прошептал Чанбин после долгого молчания, — с твоим лицом все в порядке? Вопрос, на который Минхо должен был ответить. — Оно просто болит. Как и голова. Чанбин мотнул головой и посмотрел на Минхо, опираясь на руки. — Может, нам вернуться? У меня есть обезболивающее. — Мне жаль. Минхо повернулся и посмотрел на нахмурившееся лицо Чанбина. — Я... Я вел себя так глупо. Мне не следовало так говорить. Не раньше и не после того, как мы... Я не должен был открывать рот. Прости меня. Наступила пауза, после чего Чанбин придвинулся ближе. — Это не было глупо, Минхо. — Это было жестоко... ты не заслужил подобного. — А ты не заслужил этого... — Чанбин провел пальцами по щеке Минхо. — Вроде как заслужил... — Минхо негромко рассмеялся, потянувшись пальцами к щеке. — Никто подобного не заслуживает. Ты был расстроен. — Что мы будем делать? — прикусил Минхо нижнюю губу. — Что ты имеешь в виду? — После этого... Чанбин наблюдал за Минхо, а потом повернул голову к каньону. — Мы могли бы покричать в Большой Каньон. — Я имею в виду... — Мы можем покричать в каньон вместе. А потом вернуться к шаттлу. Минхо нахмурился. — У нас не было планов после каньона. Но мы можем их составить. В Лос-Анджелесе. Или здесь. Да где угодно. Мы можем построить все планы в мире, прежде чем вернемся. — Чанбин... — Ты мне нравишься... У Минхо перехватило дыхание. — Очень. Я не... Мы можем начать все сначала? Или, может, это слишком? Мы можем вернуться к тому, что спали вместе. Или мы можем притвориться, что этого никогда не было. Мы можем... Я действительно просто хочу... — Что? — нерешительно спросил Минхо, — чего ты хочешь? — Тебя. Это было больно. И если бы у Минхо были еще слезы, он бы их использовал. Чанбин повернулся. — Я серьезно. Прости, что после всего этого я стал странным. Ничего странного не было, когда я тебя целовал. Я даже не... одиночество после того, что ты сказал, просто... затмило все. И я облажался. Я не должен был заставлять тебя молчать. И я не должен был причинять тебе боль после той женщины в сувенирном магазине. Я должен был просто рассказать тебе обо всем... сразу. Мне жаль. — Перестань извиняться... Чанбин с минуту изучал Минхо. — Я все еще нравлюсь тебе? Минхо медленно кивнул, слова снова не приходили на ум. — Ты доверяешь мне? Снова кивок. — Тогда давай закричим в эту огромную дыру. А потом мы сможем вернуться в фургон, — Чанбин поднялся со своего места и протянул руку, — пойдем, Минхо. Минхо на мгновение замешкался, прежде чем взять Чанбина за руку, и тот потянул Минхо к себе, переплетая их пальцы. Они нашли более красивое место. Настолько красивое, что Минхо едва мог осознать это. Ему было жаль, что Чонин не был здесь. Неудивительно, что он хотел его посетить. — Ты готов? — спросил Чанбин, все еще держа Минхо за руку. — Да... — его голос был низким и немного хриплым. Но он справится. Чанбин улыбнулся, и этого было достаточно, чтобы сердце Минхо заколотилось. — Хорошо, просто кричи. Выпусти все наружу. Минхо посмотрел вниз, изучая красивые цвета, и глубоко вздохнул. Чанбин начал кричать первым. Голос был таким громким, чтобы Минхо отпрянул назад. Минхо в ужасе наблюдал за происходящим, пока Чанбин не отступил назад. На его слегка побитом лице появилась легкая улыбка. — Это помогает. Давай, присоединяйся ко мне. — Просто... — Кричи. Кричи на меня, кричи на себя. Просто кричи по любой причине. Чанбин снова закричал, и, возможно, кто-нибудь поблизости подумал бы, что он злится. Может быть, у них будут неприятности. Но никто не слышал их... ссоры. Минхо резко вдохнул и издал самый громкий вопль, на какой только был способен — голос сорвался, и легкое эхо наполнило воздух. Они выкрикивали всякую чушь в течение... казалось, нескольких часов. Но, судя по дневному свету, прошло не так уж много времени. У Минхо болело горло, когда он поднес к губам бутылку с водой, которую Чанбин дал ему, и вытер тыльной стороной ладони излишки, которые стекали по подбородку, пока они шли через парковку. Они почти не разговаривали, но переплетенные руки Чанбина и Минхо о многом говорили. Минхо не был уверен, что произойдет в фургоне. По крайней мере, он не ожидал того, что произошло в тот момент, когда они наконец-то оказались внутри. Минхо рухнул на кровать, Чанбин последовал за ним и наблюдал со слабой улыбкой и мерцающими глазами. Он не ожидал такого взгляда от Чанбина. Он также не был уверен, что заслужил его. Ему пришлось спросить. — Ты говорил серьезно тогда? Чанбин моргнул в легком замешательстве и потянулся пальцами к щеке Минхо. — О тебе? — Да, — кивнул Минхо. Улыбка, более широкая, заставила лицо Минхо запылать. — Да... Я имел в виду каждое слово, Минхо. — Так ты... — Хочу тебя? Безусловно. Лицо Минхо стало совсем горячим, его глаза не отрывались от улыбки Чанбина. — Прости меня за то, что я там наговорил. Думаю, я просто чувствовал себя виноватым. — Мы выпустили все наружу с помощью крика. Давай оставим это там, хорошо? — Я сказал действительно ужасное дерьмо... — И я ударил тебя. — Я ударил тебя в ответ... — Мы оба были так... злы. Мне жаль, что все было так тяжело. Как я уже сказал, я должен был просто быть с тобой откровенным. — Он, наверное, смеется над нами... — Наверное. Два его любимых человека ссорятся из-за того, что нравятся друг другу... — рассмеялся Чанбин. — Ты его любимчик, — улыбнулся Минхо. — Ты же знаешь, он любил нас обоих. Он даже прогуливал наши свидания, чтобы утешить тебя за мороженым после разрыва с каким-то уродом... — Подожди, правда? Он всегда говорил, что был свободен... — Так поступают братья, — Чанбин придвинулся вплотную к Минхо, их носы слегка касались друг друга, — он бросит все ради тебя. — Наверное, я не подумал об этом... Мне жаль, что он часто бросал тебя. У меня была... куча расставаний. — Он даже бросал меня, когда ты сам с кем-то расставался. Он вскакивал во время наших ужинов и кричал что-то глупое о том, как сильно он любит тебя за то, что ты наконец-то ушел от кого-то. — Правда? — искренне улыбнулся Минхо. Чанбин ласково погладил Минхо по щеке, проведя кончиком пальца по губам. — Он любил тебя. — Это неправильно? — спросил Минхо. Тяжесть вины не отпускала его. — Нет. Я не думаю, что то, что мы делаем, неправильно. — Влюбились друг в друга во время поездки, выполняя список желаний близкого человека. — Мы влюбились друг в друга до этого. — Это токсично? — глубоко вздохнул Минхо. — Токсично? Так ли это? На первый взгляд, да. Это казалось ужасным поступком. Но в глубине души... это было правильно. Чанбин чувствовал, что все правильно. Несмотря на их вспышки и отсутствие общения во время поездки, это было так естественно. — Мы должны отправиться... — прошептал Минхо, — мы могли бы остановиться на другой остановке и поужинать. — Поужинать? Уже так поздно. — Мы не ели. — Может, сначала примем душ? — хмыкнул Чанбин и обнял Минхо, на что тот рассмеялся. — Душ слишком мал для нас двоих. Чанбин ухмыльнулся, приподнялся и посмотрел на Минхо. — Кто-то говорил о совместном принятии душа? Лицо Минхо снова залили краска. — О, я... Его прервали горячие губы. И хотя Минхо почувствовал легкое жжение на своей губе, которая, возможно, была разбита после их драки, это было так приятно. Успокаивающе. Минхо обхватил руками шею Чанбина, притягивая его к себе ближе. Их губы танцевали друг с другом в гармонии. Ему действительно нравился Чанбин. Очень сильно.

—🖤—

Их путешествие подошло к концу, когда они вернулись в Лос-Анджелес. Или, по крайней мере, часть путешествия на фургоне. Теперь их заселили в настоящий гостиничный номер, и они с тяжелыми вздохами и усталостью рухнули на огромную кровать. — Слава богу, мы остаемся здесь на неделю. Я и думать не могу сейчас о самолете. Чанбин громко засмеялся, закрыв глаза. — Мы можем немного зависнуть здесь. В Аризоне было красиво, но я хочу сходить на пляж. — Я могу проспать следующие пять дней, — прошептал Минхо в ответ. Чанбин перевернулся и осторожно прижался к груди Минхо. — Спишь? Минхо ухмыльнулся и закрыл лицо руками. — Ты уверен насчет сна? — спросил Чанбин. Смех сорвался с губ Минхо, когда Чанбин медленно провел руками по его футболке. — Мы должны поспать, да... у нас есть целая неделя для... — А, звучит неплохо, — Чанбин засмеялся и поцеловал руки Минхо, после чего старший убрал их и прикоснулся к лицу Чанбина. Минхо провел большим пальцем по щеке младшего, его темные волосы упали на глаза, когда он смотрел на Минхо. — Я рад, что мы сделали это вместе... Чанбин кивнул, уткнувшись в руки Минхо. — Я тоже рад... Мне это было нужно и... Думаю, ты мне тоже был нужен, — пробормотал в чужие ладони Чанбин. — Не говори так... — Минхо почувствовал, как его лицо охватывает румянец, — ты так смущаешь. Чанбин улыбнулся, опустив глаза и уютно устроившись в руках Минхо. — Ты мне очень дорог. — Ты все еще смущаешь. — Я серьезно, Минхо, — лениво проговорил Чанбин, пока сон не одолел его. Минхо некоторое время держал его лицо в ладонях, а затем обхватил ими спину Чанбина, наблюдая, как тот крепко спит рядом с ним. Минхо заботился о Чанбине. Очень сильно. Минхо не знал, что бы он делал без него, когда Чонин умер. И он не знал, что будет дальше, когда они вернутся домой, но он решил, что что бы там ни было, по крайней мере, у него есть Чанбин. Чанбин. — Я люблю тебя, — прошептал Минхо через некоторое время. Чанбин его не услышал. Но это было нормально, и, наверное, даже к лучшему. Чанбин. Он любил Чанбина.