Большое будущее

Стук каблука высоких армейских сапог перемещается вдоль коридора с потрескавшейся на стенах краской: сверху белой, снизу блекло-бордовой. Серые колошины галифе с малиновым кантом тихо шуршат от движения ног. Кожанная куртка, чёрная, как смоль, облегает стройное тренированное тело. Левое плечо охватывает тонкий ремень, заканчивающийся кобурой с табельным оружием на правой стороне бедра. За курткой выглядывает воротник гимнастëрки с четырьмя алыми звëздами на петлицах, показывающие чин генерала. Седые волосы зачëсаны назад, уложены бриолином. И нет, это далеко не то средство для укладки из ароматических масел и воска, а его послевоенный дурнопахнущий аналог. Помесь эфирных масел местных мхов, глицерина и очищенного самогона, доступная лишь элитам московского метрополитена, как, например, Чеславу Андреевичу Корбуту. Непринуждëнная статная походка со вскинутыми по деловому руками за спиной, на пути к личному кабинету, выказывает в нëм чувство собственной важности, вызванное непосредственным влиянием на председателя Политбюро. "Папа, зачем ты его так?!" – мозг невольно воспроизводит слова сына Генерального секретаря. Спокойствие лицевых мышц нарушается сжавшейся нижней челюстью. Он раздражëн. Нет, зол. А всë из-за, мягко говоря, внезапного визита товарища Москвина со своим сынишкой. Даже после намëков на расправу, Генсек продолжал своевольничать. Стук каблуков прекращается около деревянной двери. Слышится лязг связки ключей. Поворот. "Ох уж этот детский лепет", – проносится в мыслях чекиста. Лицевые мышцы расслабляются, морщинистая кожа разглаживается. Поворот. Дверь отворяется. Уже через секунду комнату освещает одинокая лампа груша. Зайдя в помещение, мужчина запирается на два оборота, чтобы наверняка никто его не потревожил. Он должен был изучить некий документ. *** Молодой человек восемнадцати лет движется вдоль того же коридора. Идëт он довольно тихо, так как обут в, как ожидаемо, армейские берцы, и лишь шорох брюк нарушал, несвойственную этой станции, тишину. Левая рука юноши покрыта мурашками от холода, ведь рукав стëганого ватника был оборван после очередной ссоры с отцом, обнажая самодельные браслеты перед запястьем. Леонид пытается оставаться внешне спокойным на случай, если кого-нибудь встретит. Но он так растерян от содеянного десятками минутами ранее, ведь он – сын Генерального Секретаря Красной Линии – отпустил на волю «врага революции». Юношеский максимализм и пацифистские взгляды сделали своë. Душа юного музыканта желает свободы себе и каждому, поэтому он решился на эту авантюру. Месяцами вынашивая и совершенствуя свой план побега, собирая необходимые вещи и информацию, он и вправду возмужал, как того хотел его отец. "Хоть бы подошëл..." – шепчет голос в мыслях, пока беспокойная рука пытается вставить дубликат ключа в замочную скважину. "Я выжидал момент. Подчинялся воле отца. Вëл себя, как шëлковый... А тут этот допрос со спартанцем! Из-за него я потерял столько времени, и теперь всë идëт вверх дном. Неважно, всë пройдëт, как и задумывалось, я уверен", – дубликат успешно входит в скважину: "Есть! Я не ошибся с ключом тогда. Пол дела сделано." Поворот. "План ведь такой простой. Всего лишь надо порыться в столе председателя КГБ! Ха-ха..." – юноша сглатывает слюну, появляется дрожь в коленях. – Найти бумажку и уйти... Найти бумажку и уйти. Найти бумажку и уйти! – как мантру, повторяет полушëпотом себе под нос Леонид. Днëм ранее он ненароком подслушал телефонный разговор отца, как он думает, с Чеславом Андреевичем. Лëня вспоминает слова отца: "Пришëл отчëт о той декабрьской экспедиции в Изумрудный Город. У меня нет времени пересказывать, поэтому, как вернëшься, узнаешь всë сам. Бумаги оставил у тебя в столе". Он не мог предположить, кому, как не главе разведки Красной Линии, оставили эти бумаги. Но даже с такой слепой уверенностью, его выедало сомнение, страх ошибиться, лишний раз подставив себя изгнанию или хуже расстрелу. Поворот. Он не был уверен, что в тот момент его отец вëл разговор именно с главой разведки. Он не был уверен, что сделал слепок, а потом и дубликат, нужного ключа. Боже, он даже не был уверен в надобности информации этого документа! Но Леонида дурманили мысли о свободе, особенно пьянила дума о жизни в Изумрудном Городе, и он цепляется за любую возможность узнать хоть каплю об этом месте. Бедный мечтающий ребëнок. Юноша толкает дверь от себя, медленно открывая обзор на помещение. После тускло освещëнного коридора, глаза режет свет из кабинета. "Включëн свет, но почему?! Так, спокойно, Лëня, может быть, кто-то забыл его выключить? Нет, это бред. Господи, во что я вляпался..." – мандраж охватывал его сильнее и сильнее по мере продвижения двери. *** Чеслав берëт один из листов документа, подносит ближе к лицу, щурится в попытке прочитать хоть что-то, но тщетно. "Да, годы берут своë..." – делает вывод мужчина, не первый раз замечая скудость своего зрения вблизи. Чеслав хорошо помнит время, когда у него был цел правый глаз, а волосы – более короткие с насыщенным каштановым цветом. Ещë в довоенное время, начитавшись о большевиках в школьном учебнике истории, в нëм зажëгся интерес. Много часов было потрачено на чтение революционной марксистской литературы. Уже в конце нулевых, он стал Российским комсомолом – членом Российского коммунистического союза молодёжи. Девиз организации «Один Союз — одна команда!» до сих пор имеет для него большой смысл. Если раньше он – смысл – нëс возможность услышать массы, то теперь для него это способ удержания власти и не более. После Катаклизма в нëм продолжал теплиться большевизм, но уже не в той мере, как раньше. Живя на Сокольнической линии, ему крупно повезло. Имея соответствующие знания и хороший ум, он... Воспоминания о прошлом прерываются тихими быстрыми шагами со стороны двери. Слышно, как некто копошится в дверной скважине. "Ключ от кабинета есть только у меня и Максима, но судя по звукам шагов это явно не он", – сразу же соображает Чеслав, доставая табельное оружие. *** Не привыкнув к яркому свету, Леонид щурится, и вкупе с не самым хорошим зрением для своего возраста, видит размыто. Вот красно-белое пятно, вероятнее всего, являющееся пропагандистским плакатом, с изображением лица товарища Москвина и мудрой, для коммуниста, фразой: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!». Зрачки от страха и света сужаются, суставы рук и ног начинало сводить. Ему виден образ буфета из тëмного дерева, за стëклами которого было немало книг. Некоторые из них юноша когда-то держал в руках и даже читал по указке отца, например: «Основные вопросы хозяйственного строительства СССР» Феликса Дзержинского, «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Фридриха Энгельса, «Критика Готской программы» Карла Маркса. Не хватало лишь одной книги под авторством Эрнесто Че Гевары. Она загадочным образом исчезла с полки ещë в декабре 2033 года, после захвата троцкистами станции Бульвар Рокоссовского. Взгляду попадается край письменного стола, из такого же тëмного дерева. Муть начала проходить, глаза почти привыкли к свету. Лëня заметил блеск чëрного козырька, узнал этот чëрный околыш с золотой кокардой, внутри которой была кроваво-красная звезда с перекрещенными серпом и молотом, выше шла выцветшая тëмно-зеленая тулья, обитая красным кантом. Это явно была фуражка генерала. "Сейчас или никогда!" – воскликнул в мыслях Леонид, толкая дверь. Прозвучал скрип петель. Из-за того что он не рассчитал свои силы, ручка двери громко стукнулась об стену. По коридору разнеслось эхо. Его глаза встретились с лицом того, кого он так боялся сейчас увидеть. – З-здравствуйте, т-товарищ генерал, – дрожащим голосом проговорил Лëня, с каждым словом затихая от подступающего кома в горле. Взгляд стал потерянным, глаза в немой панике забегали. Зрачки, метясь по столу, обнаружили несколько лежащих листов бумаги: "Вот оно! Я так близок к цели, но так далëк от еë выполне...", – мысль прервалась, увидев, что всë это время Чеслав Андреевич держал в руке пистолет. Юноша побледнел. – И Вам, здравствуйте, – на выдохе проговорил чекист, устремив взгляд к руке юноши, которая сжимала ключ, сделанный явно не из металла. – Ну-с, проходите, садитесь, Леонид, раз Вы пришли, – убрав табельное оружие обратно в кобуру, он, слегка улыбнувшись, указал ладонью на стул, показывая так мнимую доброжелательность. "Только нервы зря перевëл из-за этого мальчишки", – лицо Чеслава вновь приобрело холод и безразличие. Он продолжил смотреть в глаза Лëни. Юноша лишь сделал шаг в сторону стула, как его действие прервали слова. – И дверь за собой закройте. Мы же не хотим привлечь внимание посторонних лиц? Леонид понял. Его ждëт не просто беседа – допрос.