STORY OF MY LIFE

Не знаю, когда все это началось. Может, когда он по-дружески взял меня за руку? Может, когда он впервые за меня заступился, когда ко мне пристали хулиганы из-за того, что я был другим? Может, когда мы заснули на одной кровати, потому что мои родители были в деловой поездке, и я проводил выходные в его доме. Он, словно защищая, обнял меня, даже как-то по-собственнически? Будто боялся упустить? Может, когда он впервые обнял меня сзади, застав врасплох, от чего я пролил свой сок перед всей школой? Может, когда он впервые поцеловал меня? Это был мой первый поцелуй, и не нашлось бы лучшего человека, который мог подарить мне его. Это было прекрасно, волшебно. Может, когда он впервые признался мне, весь такой смущенный, боясь отказа, ведь, и вправду, если твой друг гей, это же не значило, что он влюблен в тебя? Но я был. Был очень-очень сильно влюблен в него. Даже не помню, когда это случилось, как я уже говорил. Я мог сказать приблизительно, но точного ответа не знал. Единственное, что я знал наверняка, так это то, что был безумно влюблен в совершенство по имени Ким Джонхен. Весь мой мир вращался вокруг него и только него. Я тратил все свободное время на то, чтобы быть рядом с ним, даже когда он играл в футбол со своей командой. Я поддерживал и болел за него. Мне говорили, что я похож на навязчивую девчонку, которая всюду преследует его. Я не был навязчивым, просто любил. И хотел проводить все свое время с ним. У меня всегда был необоснованный, необъяснимый страх к прикосновениям. Всякий раз, когда кто-то дотрагивался до меня, я чувствовал себя неловко, мне хотелось отойти от этого человека как можно подальше. Знаете, поначалу ему было очень сложно. Он был королем прикосновений, и встречался с зашуганным скромником. Несмотря на это, он был терпелив. Всегда убеждаясь, хорошо ли мне, доволен ли я, он ставил мои потребности выше своих. Никогда ни в чем не торопил меня, наоборот, давал самому решать, когда я буду готов к следующему шагу. Поначалу это были невинные, нежные прикосновения. Он целовал мою шею, полизывал мочку уха, а руки проскальзывали под мою майку, исследуя нетронутое до этого тело. Затем мы зашли чуть дальше, и я оказался под ним без верхней одежды и брюк, в одних боксерах, сгорая от смущения, но это не имело значения. Он никогда не пытался перейти ту черту, где заканчивались мои лимиты. Я видел, с какими усилиями он сдерживался в ночь, когда мы в первый раз удовлетворяли друг друга руками; я, конечно же, был гораздо неопытнее его. Я знал, что он хотел большего, но не смог пойти на это. Мне было страшно: я понятия не имел, что меня удерживало. Почему голос в моей голове вопил, о том, чтобы я не подпускал его ближе? Я должен был полностью убедиться в том, что меня не используют и не бросят как какую-нибудь шлюху. Мой лучший друг как-то сказал мне, что я веду себя как девчонка. Что только девушки так тщательно оберегают свою девственность. Что уговорить многих девушек на это намного легче, чем меня. Что ему надоест так долго ждать, и он бросит меня. Так пускай, думал я. Если он собирался бросать меня только потому, что я не раздвинул ноги перед ним, а ему хотелось, так тому и быть. Тогда он не заслуживал того, чтобы быть у меня первым. Хотя, он этого не сделал. Он расстраивался, я мог это видеть, но никогда не жаловался и не угрожал порвать со мной, если я не собираюсь делать, то что ему хотелось. Он был идеальным, таким милым и заботящимся обо мне каждое мгновение. А взамен я вел себя с ним более свободно, намного раскованнее. Я не возражал, когда он внезапно чмокал меня мимолетными поцелуями. Это всегда удивляло меня, но я привыкал. Я больше не отталкивал его. Ему нравились мои изменения, это было заметно. Не боясь уже спугнуть, он постепенно становился более уверенным в своих действиях. Он обнимал и тискал меня, проводя губами по моей бледной шее, посасывая чувствительную кожу, пока на ней не появлялась метка – доказательство того, что я принадлежу ему. Я не возражал. Однажды после утомительного дня мы лежали на кровати, его рука медленно скользнула в мои боксеры, хватая мой член и поглаживая его. И когда я уже был достаточно твердым, ожидая, что мне подрочат, что сделал бы и я после, он пополз вниз по кровати и, встав на четвереньки между моими разведенными бедрами, отсосал мне. Мой первый минет, и он был невероятным. Если честно, я немного колебался в том, чтобы отплатить ему тем же. Но Джонхен отстранил меня от себя, заявив, что в этом нет необходимости и что он просто захотел сделать приятно мне. Наступили предрождественские дни, когда я понял, что готов. Был готов и полон решимости отдать свою девственность Ким Джонхену. Я решил, что это будет в канун Нового Года, и кроме того, приближалась вторая годовщина наших отношений, так что время было идеальным. Этот самый канун Нового Года наступил раньше, чем ожидалось, но сейчас я уже не мог отступить. Он не знал о моем плане, что позволяло мне сдаться в любой момент, но я хотел этого. На этот раз я собирался быть инициатором. Мы отмечали новогоднюю ночь с несколькими близкими друзьями, и я действительно очень хорошо проводил время, но весь вечер был каким-то издерганным: я думал о том, что скоро последует, когда все уйдут и мы останемся наедине. Он, конечно же, заметил это, но я отмахнулся, просто сказав, что прошел целый год, и мне пока не удалось воплотить в жизнь все свои желания, которые планировал. Он крепко обнял меня и прошептал: "Для этого у тебя впереди новый год. И я всегда буду рядом, чтобы убедиться, что ты делаешь все правильно." Никогда раньше я не был более уверенным в своем решении, чем сейчас. Ким Джонхен заслуживал это. Когда настал тот момент, и мы остались наедине, обнимаясь на нашей кровати, он был удивлен, хотя бы потому, что я первый поцеловал его. Еще бòльшим сюрпризом стало то, что я начал раздеваться, оставшись полностью обнаженным перед ним. Я стеснялся, чувствовал себя очень неловко, но потом напомнил себе – это же Джонхен. Он никогда бы не стал осуждать меня. Он не раз спросил меня, не хочу ли я остановиться, действительно ли я хотел этого, не делал ли я это из-за чувства, что он торопил меня? Сказав, что нам не обязательно делать это, и что он будет ждать, пока я не буду готов, Джонхен еще сильнее заслужил мое доверие. Казалось, сильнее уже некуда. В ту ночь я дал себе волю. В ту ночь он взял меня. Взял меня полностью, забирая все, что я мог предложить, и я не возражал. Вцепившись в его тело, я отдался чувствам, пока он растягивал меня. Он был единственным, из-за которого я чувствовал себя одновременно странно и головокружительно: удовольствие и боль слились в одно, а страх, что переполнял меня в начале, постепенно улетучивался, будто его и не существовало вовсе. Это чувство начало испаряться от ощущения его нежных прикосновений к моей кожи, оно пропало, когда он впервые вошел в меня, и исчезло полностью в момент, когда он прошептал «я люблю тебя». Он любил меня, и это не был секс на одну ночь. Он принадлежал мне, а я – ему. В ту ночь мои чувства к нему усилились, я уверенно знал, что хотел от жизни – быть рядом с ним. Навсегда. Он склонился надо мной, шепча на ухо всякие нежности, пока любил меня. Да, он занимался со мной любовью, мы занимались любовью, это был не какой-то незначительный секс, чтобы удовлетворить наши потребности. Нет, это было намного больше. Это были чувства и эмоции, это была любовь, которая сочилась из каждого вздоха и стона. Я задыхался, стонал, поскуливал и извивался под ним, вцепившись руками в его тело в отчаянной попытке прижаться к нему еще ближе, слиться с ним в одно целое и почувствовать его сильнее, глубже. На глазах выступили слезы, и я дал им волю, со временем лишь усиливая хватку на его теле. И он, свою очередь, еще крепче сжимал меня в своих объятиях, подложив одну руку мне под шею, а другой удерживая за поясницу, немного приподняв мое тело от матраса, для того, чтобы попадать по моей заветной точке. Я стонал очень громко, изливаясь на наши животы. Мои мысли застилало белой пеленой, и я затрясся в его объятиях: так хорошо мне еще никогда не было, или так я думал, пока он не кончил в меня. Мое тело задрожало, это ощущение было чуждо, но мне понравилось. Это означало, что я принадлежу ему, потому что он кончил в меня, а он был моим, потому что являлся единственным на свете, кому было позволено сделать это. Мое тело застыло на мгновение, после чего я, вздохнув с облегчением, полностью расслабился, наслаждаясь послеоргазменным блаженством. Он вышел из меня и аккуратно уложил на кровать, укрывая одеялом, а потом вытер нас обоих влажным полотенцем, которое принес из ванной. Мне понравилось то, что он сделал, это было восхитительно, и я был так благодарен за его заботу. Но больше этого мне понравилось чувство, когда его руки в защитной манере обвили мое обнаженное тело, а я свернулся калачиком в его объятиях, ожидая отправиться в царство сна и слушая его нежный голос, который шептал мне «я люблю тебя». Биение его сердца превратилось в мою самую любимую колыбельную. Оно билось сильно и громко, в устойчивом ритме, и я нежно приложил ладонь к его груди, прямо над ним. Никогда бы не стал жалеть о том, что сделал. Я прижался к нему, желая, чтобы он крепче обнял меня, что он и сделал. В этот момент я почувствовал себя дополненным. Я уже был не просто Ким Кибомом. Я был Ким Кибомом – парнем Ким Джонхена. ________________