***
Полупустая комната совсем не стыковалась с образом жизни парня; он словно специально пытался противоречить сам себе, вывести внутреннее я из себя. А может, он просто не знал, какую из десятков своих личностей он хотел бы выразить в этом пространстве. Одинокий фикус в углу; большая двуспальная кровать, которую он никогда не заправлял; низкий стол с макбуком и парой книг. И наравне с изысканной простотой – богатый запах жасмина и табака. На запахи он был падок. Он ассоциировал их с людьми, у которых волшебным образом получилось задержаться в его жизни. И если родителей ему напоминали запахи яблок в карамели и клубники, только собранной с куста, то табак и жасмин он связывал с самим собой и другом. Тэхён быстро берёт телефон в руки, стоит только звонкой мелодии входящего сообщения разбить тишину в комнате; вибрация, волной проносящаяся по столу, будоражила и без того расшатанную нервную систему. Друг: Я свободен, ты где?Тэхён: Приходи в Fountain. Буду через полчаса
Друг: Ок, возьми с собой побольше денег, на мели «Кто бы сомневался», – проносится в голове у парня, пока он закатывает глаза от очередного эмодзи с сердечками в их диалоге. Он готов заплатить, лишь бы просто подольше поговорить. Но до этого – как следует напиться. Толку от такого общения примерно столько же, сколько и смысла в работе его вечно бедного собутыльника. Где-то ноль с половиной. Как раз бутылка пива. Прохлада после вечернего дождя успокаивала раздражённый разум. Пейзаж ночного Сеула искренне радовал Тэхёна всегда: он чертовски любил время с сумерек до рассвета. В этот период дня он чувствовал, как мир дышит иначе. Словно с ним всегда пытался связаться некто, готовый удивить настолько расшатанный внутренний мир парня. Он на полном серьёзе ловил эти редкие моменты и не отпускал, стараясь понять простые истины и ответить на бесконечное количество вопросов к самому себе: как жить счастливо; как перестать сравнивать людей между собой; почему он скалится на всех, словно подранная собака, когда на душе скребут такие же дранные кошки. Шум скользящей по мокрой дороге машине заглушается музыкой из наушников: лучший дуэт, от которого Тэхён испытывал настоящий ментальный оргазм. Два мира – внешний и внутренний – сливались воедино на короткий срок, останавливая и одновременно ускоряя время. Он пытался утонуть в своей кожаной куртке, спрятаться за ниспадающими вьющимися от влажности волосами, закрыться солнцезащитными очками, раствориться в сиденьи такси. Плейлист «y o u». Katatonia – My Twin Каждый заходящий в клуб цеплялся взглядом за парня, стоящего поодаль от основной толпы. Обрывками до Тэхёна доносились фразы «Это что, правда он?» и «В жизни он ещё привлекательнее, но такой говнюк!». И ещё около десятка подобных. Но в этот раз нет ни одного смельчака, способного взять и уверенно подойти к одиноко стоящему парню. Его это возбуждало, настолько, что на лице непроизвольно появилась ехидная ухмылка, а ладони вспотели. Хотелось устроить очередное шоу: разбить телефон, выбросить подаренную от поклонницы безделушку, кинуть в собеседника окурок – руки сами потянулись в карман за пачкой сигарет. Он словно разминался, готовился к чему-то, что сможет дать ему это редкое чувство упоения и счастья, пусть и на несколько секунд. Это чувство он крепко связывал с запахом пороха. — Идем? — счастливый и звонкий голос заставляет Тэхёна обернуться. — Докурю и зайдём, — он начинает активно затягиваться. — Будешь? — Уговорил, — он достаёт сигарету из полупустой пачки. — Сегодня без шума, поздравляю, — улыбается парень, убирая спадающие обесцвеченные, пепельного оттенка волосы назад и прикуривая от тлеющей сигареты Тэхёна. — Почему никогда не предлагаешь мне зажигалку? — У меня только спички, — парень выбрасывает окурок в сторону, зарывается поглубже в кожаную куртку. — Думаю, шоу ещё будет. — Надеюсь, что нет, — уже совершенно серьёзно выдаёт собеседник, выдыхая дым. Губы дрожат от холода, а глаза покраснели, словно он не спал прошлую ночь. Тэхён начал сомневаться, что сможет напиться с ним до желанной кондиции. — От линз, — он выкидывает окурок, смачно делая последний затяг. — Идём, — не менее сладко выдыхает он, словно вместе с дымом пытался выдохнуть всё, что было сегодня до встречи с Тэхёном. Ким Тэхён был словно ключ от всех дверей: его пропускали везде, а куда не пускали – заходил сам, устраивая те самые концерты, о которых знали и боялись. Fountain был словно вторым домом для них двоих: охрана не досматривала, их стол всегда был свободен, официанты приносили определённые позиции меню по дням недели, иногда – по числам, не спрашивая, чего и сколько им нужно нести. Новичков не отправляли за стол под номером семь на втором этаже, а старички надеялись, что их смена выпадет именно в тот день, когда парни решат напиться. И уже больше года Fountain живёт без происшествий. — И что ты хотел рассказать? — в очередной раз пытается заранее узнать причину пьянки парень, догадываясь, что это абсолютно бессмысленно. — Давай сначала выпьем, Чимин, — Тэхён протягивает руки к ледяному бокалу пива и сливовому соджу. — Тебе как обычно? Как обычно – Чимин не пьёт. По крайней мере, всегда отнекивается первые минут пять, а затем первый напивается до состояния нестояния. За это Тэхён его и любил, и каждый раз клялся самому себе, что найдёт кого-то взамен. Но оба прекрасно знали, что этого не случится: Чимин умел слушать, нет, слышать, а Ким просто не мог найти никого, кто так долго держал бы его рядом, пускай Чимин и не делал ровным счётом ничего из огромного списка того, что Тэхён так ищет среди остальных. Чимин неуверенно кивает, сверлит взглядом бутылку с соджу. А стоит ли так сразу, без подготовки? — На работе завал, — он выдыхает, аккуратно придвигая к себе коктейль от Тэхёна. — Думаю уволиться, а на накопленные деньги отправиться на Чеджу. На месяц. — Что-что? – ехидно морщится Тэхён, стоило ему только услышать фразу «накопленные деньги». Это говорит тот, кто постоянно на мели? — Может, с накопленных денег хотя бы раз напоишь своего лучшего друга? — он пытается как можно язвительнее выделить это словосочетание, заканчивая смешивать новую порцию напитка. — Или я не достоин таких изысков? — Поговорим, когда нормально запишешь мой номер в списке контактов, — фыркает блондин в ответ. Для Тэхёна это буквально оскорбление. Но он ни озвучивает, ни показывает своих чувств. В его вселенной запись «Друг» намного приятнее, чем какой-то Пак Чимин. Сколько таких Паков и Чиминов сейчас ходит по ночному Сеулу? Сколько так же пепельноволосых сидит здесь, в этом самом клубе? И сколько же у самого Тэхёна друзей? Он один – настоящий друг. И ему хочется всегда звать его именно другом: в этом настолько простецком слове кроется абсолютнейшая магия человеческих взаимоотношений, которую Ким только пытается познать. И ему кажется, что Чимин ему дарован чуть ли ни с небес, как пример, к которому стоит стремиться всегда, каждую минуту жизни. Пак пахнет для него жасмином; он не знает, откуда он почувствовал этот лёгкий ненавязчивый аромат, когда впервые увидел парня в разодранной футболке… Жасмин цветёт лишь в солнечных местах. А Чимин – ох, как Тэхён не любит быть сентиментальным, даже мысленно; даже наедине с собой, – Чимин действительно словно персональное солнце. — Да-да, напомни мне потом, телефон сел, — Ким отнекивается. И Чимин это прекрасно понимал: сколько раз уже заходил этот разговор, суть не менялась. Правда, Чимина это не злило. Нисколько. Эти фразы между ними двумя были вроде «Доброе утро» и «Как прошёл твой день?» у обычных людей. А они – обычные люди? Они выпивали бокал за бокалом, смешивая уже не в нём, а во рту и в собственном желудке. Пелена медленно накрывала и Кима, и Пака; мозг переставал с таким остервенением контролировать тела, особенно языки. — Хочется немного разъебать это место, — Ким вышел из-за стола, потирая ладони и жадно оглядываясь по сторонам; глаза рыщут в поисках жертвы сегодняшнего вечера, уровень адреналина в крови медленно, но верно идёт на увеличение. — Ты же понимаешь, что на тебя опять нахлынет огромное количество больных девчонок? — Чимин, шатаясь и опираясь на стол, подходит к Тэхёну. — Поделился бы хоть какой-то… или каким-то. — Ты же знаешь, насколько скучен и посредственен каждый из присутствующих, — усмехается Ким. — Тогда и мы посредственны. Количество выпитого алкоголя прямо пропорционально очевидности произносимых Паком фраз. — Сюда приходят чувствовать себя особенными, — Тэхён снимает с себя кожаную куртку; звенящая на максимальной громкости Levitate в ушах в миг сменяется тишиной. Он был готов на сто, нет, на двести процентов получить своё счастье прямо сейчас. — А мы – особенные – приходим чувствовать себя обычными.***
О скандальном характере Ким Тэхёна знали все, кто хотя бы раз слышал его имя. Некоторые действительно считали, что всё это – сплошной чёрный пиар, чтобы протолкнуть свои песни повыше в чартах, получить внимание от мечтающих о плохом парне школьниц, заработать как можно больше денег; как минимум, все в этом мире. О чём там мечтают подростки, а иногда и взрослые люди в своих влажных снах? Неподражаемый Ким Тэхён, эпатажный и провокационный артист, обязательно обратит на них своё внимание. А дальше как в кино – свадьба, дети и счастливый конец. Забыли собаку. Он никогда не считал себя не таким, как все; но жизнь складывалась так, что ему буквально пришлось стать другим. А может, он и до этого был с лёгкой ноткой сумасшествия. И состояния его внутреннего «я» менялись так же быстро, как развеивался табачный дым в ветреную погоду. Именно поэтому он и считал, что запах сигарет как никогда сможет описать его образ жизни. Да и сама сигарета в целом олицетворяла его: он быстро загорался; такая жизнь – невероятно манит, словно запретный плод; а в конце, который всё ещё не наступил, он мог оказаться в любой помойке. И с последним он никак не хотел мириться. Даже Чимину Ким не стремился рассказать все свои сокровенные мысли. Давал ему знать ровно столько, сколько полагалось близкому другу звезды. Нет, наверное, знал он всё же чуть больше. Знал, что внутри Тэхёна умирает вселенная; день за днём он становился на шаг ближе к точке невозврата, и чёрт его знает, сколько ещё шагов у него осталось. Знал, что каждое его действие исходит от абсолютной беспомощности, несмотря на всю кажущуюся внешнюю мощь. Сердце Тэхёна ныло. Боль, разливающаяся по артериям во всём теле, долбила мозг; виски сжимались со страшной силой. Он не понимал, куда ещё направить те самые боль и раздражение, копившиеся в нём изо дня в день. Честно – хотелось упасть на колени и кричать. Кричать так, чтоб сорвать голос, навек забыть о карьере и убежать куда-то с бродячим цирком. Пусть каждый насладиться видом самого настоящего урода – человека, у которого сломана душа. Но он просто шёл делать очередное шоу; это получалось у него лучше всего. В этой внутренней агонии с лицом совершенного счастья он шёл вниз, словно в замедленной съёмке. Шаг – удар по стальной лестнице, второй – звон цепи на ремне рваных джинсов, третий – он пьёт соджу, только что схваченное с подноса официанта. Он не имел ни малейшей идеи того, что он собирается вытворить на этот раз, лишь чёткая цель: собрать вокруг себя несмолкающий шум, чтобы заглушить внутренний вакуум. — Свали нахуй, урод, — Ким толкает парня, весело отжигавшего около лестницы в большой компании. Соджу стекает вниз, проступая едва заметными разводами на белой майке; волосы на его теле встают дыбом. Тот не сразу понимает, в чём дело. И Кима это заводит ещё сильнее. — Неужели ты думал, что я не узнаю, с кем ебалась та шлюха? — он хватает свою жертву за грудь, чуть ли не поднимая его в воздух; трясет его и всё крепче сжимает в кулаках ткань. — Я ни с кем не спал, ты чё, ебанулся? — орёт тот, а взгляд его бегает по сторонам в поисках помощи, да хотя бы поддержки. — Миён, позови охрану! Тэхён смотрит на девушку, стоящую позади: глаза, полные слёз, и трясущиеся руки, которые вот-вот выпустят бокал с пина коладой. Очень удачно. — Но ты же обещал, — едва выдавливает из себя Миён, но продолжает сдерживать слёзы до последнего. Бум. Феерично. Он снова поймал самую большую рыбу в этом пруду, с первого раза. — Нашла, блять, кому верить! Кто-нибудь, позовите охрану! Звоните ментам! Тэхён молчит, лишь изредка встряхивает своего уже почти проигравшего оппонента. Как и молчит вся компания сзади, словно любое действие с их стороны будет фатальной ошибкой для всех. Они лишь косятся то на Миён, то на повисшего в воздухе парня. Все ждут. Но больше всех ждёт Ким. — Да пошёл ты. Фигуристый полупустой бокал летит куда-то вбок; соприкосновение с полом – б у м. Тэхён ждал этого, словно цепной пёс. Миён уходит в свою новую, возможно, счастливую жизнь. А кулак Кима летит в лицо несчастному незнакомцу. В ушах вновь тишина; обрывками доносятся какие-то крики, пока он раз за разом наносит удары и получает редкие тычки в ответ. В драку ввязываются какие-то случайные личности: парни из компании бедолаги; девушки, пытающиеся разнять потасовку у них под ногами; в хлам пьяные индивиды, решившие не пропускать ещё одно веселье в этот вечер. Последним ввязывается Чимин. Пробирается сквозь клубок человеческих тел, пытаясь выцепить разгорячённого Тэхёна. — Может, тебе ещё и живот вспороть, мудила? — едва разборчиво долетают до Пака яростные крики друга. Ким никогда не переходил ту невидимую грань, на которой рука об руку находились жизнь и смерть. Так – громкие слова и острый язык. Но, когда его начали душить со спины, мысль о сохранности очередного тела улетучилась в миг. «Дело плохо», – проносится в голове у Пака, когда он слышит очередной треск стекла. Толпа быстро рассасывается, пятясь назад; кто-то скрывается в толпе, бежит из здания на свежий воздух. — Подойти сюда, уебан, — диктует Ким, держа в окровавленной руке горлышко от той самой бутылки соджу. — Или ты уже не такой смелый, а? — Слушай, стой, — Чимин преграждает путь, закрывая потенциальную жертву своим телом; не совсем ясно, что хочет сейчас сделать Пак: спасти друга от тюрьмы или того дурака от смерти от ночной фурии в лице Ким Тэхёна? — Ты сделал достаточно на сегодня. — Тебе бы тоже лучше свалить, — слова вылетают сбившимся дыханием, иногда обрываясь на середине. — Давай, подойди! — дразнит оппонента; с левой стороны по лицу на шею и ниже тонкими струйками стекает кровь. — Прошу тебя, идём, — Чимин обхватывает шею Кима, придвигаясь к нему на максимум. — Давай выйдем и немного… подышим. — Я же сказал тебе, чтоб ты отошел, — остатки стеклянной бутылки коснулись тела Пака. Достаточно, чтобы понять, что шутить парень сейчас не намерен. Но и Пак не собирается отступать; он лишь сильнее сжимает затылок друга, укладывая его голову к себе на плечо. — Понимаю, — свободная рука Пака тянется к бутылке; палец за пальцем он разжимает зажатый кулак Тэхёна, забирая у него оружие почти массового поражения. По крайней мере, выглядит это именно так. — Но я не могу оставить своего лучшего друга, — парень разбивает бутылку у себя под ногами. Гениальный ход. Редкие мелкие осколки, долетевшие на высоту их лиц, мягко впиваются в кожу парней, отчего неподготовленный Пак резко щурится, но не ослабляет хватку. Дыхание Тэхёна всё такое же сбивчивое; если бы не Чимин, чёрт его знает, чем бы закончилась сегодняшняя ночь. В очередной раз друг спас его от большой ошибки. Но вновь дал ему шанс проснуться следующим утром – продолжить эту бесконечную гонку в реальности. На улице всё ещё сохранялась приятная прохлада от дождя. Чимин усадил Тэхёна на выступ от забора, сам сел на корточки перед ним и взял друга за руки. Те, постоянно холодные, были ледянее обычного. Пак молчал; даже не пытался подобрать слова для того, чтобы продолжить диалог. Лишь убирал постоянно падавшие на глаза пряди волос и потирал шею. Молчание поддерживал и Тэхён. Слишком много слов крутилось в голове, но ни одно не подходило для того, чтобы произнести вслух. Благо, молчание между ними не было неловким. — Закажу такси до тебя, останусь на ночь, не против? — Чимин искал номер знакомого таксиста в списке контактов: тот не берёт надбавку за ночные рейсы. — Не хочу тратить денег в три раза больше. Тэхён потянулся за сигаретой. Приятный треск табака повис на мгновение в воздухе и с дымом улетучился в небо. Кровь, запёкшаяся около губ, трескалась во время очередной затяжки. Ему хорошенько досталось: разбита губа, подбит нос, кто-то разбил голову, а в районе шеи всё ещё было неприятное ощущение импровизированной удавки из самой дешёвой синтетической ткани. Но на его лице была улыбка. Искренняя, которая появляется очень редко. — Так вот, — Тэхён доставал вторую сигарету из пачки, — что я хотел тебе сказать. Я уже немного на грани. Пак молчит; набирает короткое сообщение с просьбой забрать их, адресом поездки и нынешней геолокацией. От него волшебным образом продолжает исходить запах жасмина, который не может перебить ни алкоголь, ни табак, ни дорогой парфюм посетителей клуба. Ким трезвеет. — Ты не представляешь, сколько их, Чимин, — он щурится, потирает глаза рукой, второй – крепче сжимает сигарету. — Я откровенно заебался. Сколько людей целовал, скольких видел в постели, а как много дебилов мне пишут… Уже теряю счёт, если честно. И откровенно тошно, пойми, — он ловит себя на мысли, что начинает говорить то, чего явно не должен; мысленно останавливает сам себя. — Не знаю, как продолжать существовать, — окурок летит в сторону; порыв ветра заставляет их обоих пожать плечами от холода. — Ещё и куртку проебал… — Кажется, тебе нужен перерыв, — Чимин присаживается рядом, прижимаясь к голым рукам парня. — Какой ещё, мать твою, перерыв? — Да обычный, — Чимин не ведётся на раздражённый голос; он слишком ценит этот момент, когда певец продолжает открывать ему свою израненную душу. — Ты же сам видишь, сколько людей тебе пишут. А сколько людей о тебе знают, но боятся просто посмотреть в твою сторону. Умножь количество человек в твоём чёрном списке на три. И посчитай. Хотя нет, на четыре. — Даже не думай, — усмехается Тэхён, переводя взгляд на Чимина: кажется, он пришёл в себя. Конечно, если это состояние можно считать тем, в которое дозволительно прийти после произошедшего. — И без того знаю, что их слишком много. Но отказаться от музыки и выступлений я сейчас не могу, — он протягивает Паку пачку сигарет; тот берёт одну. — Да и не хочу, если честно. — Я не об этом. Перестань ждать того, кто найдёт тебя, — Тэхён поджигает сигарету последней спичкой и с озадаченным видом приближается к лицу Чимина, позволяя ему прикурить; дым поднимается вверх. — Найди его сам, — Пак выдыхает весь дым из лёгких прямо в лицо другу, отчего тот лишь слегка кривит нос. — Мне что, самому писать этим имбецилам? — Ким затягивается; в голосе слышна какая-то агрессивная усмешка. — Это уже по одному только рассказу похоже на какой-то цирк. Тем более, все и так прекрасно понимают, какой я. — Вот именно. Все знают, какой ты артист, певец, актер, в конце концов, — последнее заставляет Тэхёна даже засмеяться, — но никто из них, — Чимин рукой показывает в сторону Fountain, — не знает, какой ты внутри. Идём, нас ждут за углом, — Чимин достаёт вибрирующий телефон и почти сразу убирает его обратно в джинсы. — И что я должен с этим делать? — Тэхён выбрасывает очередной окурок, догоняя быстро уходящего вдаль Пака. — Скачай приложение для знакомств, сделай несколько селфи и начни писать людям сам. Приоткрой немного занавес своей жизни. — Меня же узнают, — Ким искренне не понимает, как такой бред может ему помочь. Будто бы Чимин специально игнорирует тот факт, что ему и так каждый день пишет несколько сотен человек, цель которых как раз-таки открыть тот самый занавес. — А ты сделай так, чтобы тебя не узнали, — Чимин улыбается. — Верю, у тебя это получится. Минхо, знакомый водитель Чимина, не проронил ни слова во время поездки. Неизвестно, попросил ли его каким-то образом Пак или же он просто неразговорчивый человек, но Тэхён его мысленно благодарил. Он понимал, что он – один из тех, кто его взбесит в диалоге; но в этот момент в нём зародилась надежда, что не всё так быстро портится. Иногда это может продлиться час. Или чуть больше. Пак дремал на переднем сидении, Ким – слушал всё тот же плейлист. Плейлист «y o u». Katatonia – Unfurl Чимина домой пришлось нести почти на себе; благо, он пытался перебирать ногами всю дорогу до квартиры. Однако стоило ему коснуться дивана в гостиной, последние силы оставили его молодое тело, отправляя разум в глубокий сон. Несмотря на кажущуюся частоту таких выходок со стороны Кима, его друг всё никак не мог привыкнуть к тому, сколько моральных сил забирают такие концерты. Тэхёна это не раздражало; лишь обижал тот факт, что Чимин не находил в себе смелости признаться, что ему тяжело с ним. Но, может, оно и к лучшему – он явно не был готов терять этого улыбчивого блондина. Особенно сейчас. Горячий душ окончательно привел Тэхёна в чувства; тело начало ломить от всех полученных ранее ударов. И постель сразу кажется особенно мягкой. Он оставляет мокрое полотенце на полу и в одном нижнем белье ныряет в огромное одеяло. Мысли о приложении для знакомств не оставляли голову Кима. Может быть, в этом и правда был какой-то сакральный смысл. Правда, он ещё не совсем понимал, какой именно. Новая иконка приложения поселилась на рабочем экране смартфона. Очередной раздражитель, но Тэхён готов постараться его принять; в конце концов, словам Чимина он привык доверять. А сейчас старался их безукоризненно принять и применить. Стандартный набор любой социальной сети: имя, возраст, фото, увлечения. И если у тех самых имбецилов вопросов не возникало, то Ким ощутил себя на каком-то сложном экзамене. Что писать о себе? Какие увлечения? Стоит ли писать то, что он связан с музыкой? Или об этом стоит умолчать? «Ладно, это проще, чем кажется», – мысленно пытается успокоить себя Тэхён, открывая камеру на телефоне. Селфи – то, что с чем он справлялся всегда. Без лишней скромности, он любил себя на фотографиях. Готово. Имя? Возраст? Ким Тэхён. 25 лет. Увлечения?.. Он завис минут на двадцать, пока написал первые пару слов. И почему так тяжело написать о себе что-то, когда требуешь это от других людей? Видимо, описать свою обычную жизнь намного проще, чем выбрать несколько пунктов из сотни. Анкета загружена. Оценить адекватность идеи всё ещё тяжело, но обратного пути уже нет. Тэхён закрывает глаза, продолжая вдыхать тот самый аромат – смесь табака и жасмина. И если вечером он ощущал это только благодаря диффузору, то сейчас он чувствовал этот запах прямиком из гостиной, где Пак видел уже десятый сон. Как же он надеялся, что очередная идея Чимина даст ему шанс прожить эту жизнь нормально, как совершенно обычный человек.