not in anything

— Не замечал ранее, что ты такой бешеный. Кэйа наблюдает за Дилюком, что невозмутимо рвёт на кусочки приказ об отправке капитана на миссию в Инадзуму. Не то чтобы Рагнвиндр такой деспотичный и консервативный в вопросах путешествий, нет. Он и сам десять лет назад сбежал в кругосветное, бросив винную империю разлагаться в счетах и убытках. Но Кэйа… Это Кэйа. Он же не останется налаживать отношения с местной администрацией на острове Рито, конечно, нет. Альберих пойдёт в глубь страны, чтобы подвергнуть свою задницу приключениям и исследованиям. Так, чисто из интереса. А потом вернётся в Мондштадт в порванном плаще, с кровоподтёком на лице и безделушкой в качестве сувенира мужу. — Я не бешеный. Просто забочусь о тебе. — С каких пор забота – это мешать карьерному росту и запирать на десять замков на винокурне? — Кэйа дуется. Но ничего не может поделать, потому что Дилюк как всегда прав. Ведь совсем недавно Альберих вернулся из Ли Юэ без меча и со сломанными рёбрами, потому что решил расправиться с молотильщиком на высоких скалах, с которых успешно свалился в реку. — Карьерный рост? Ты уже капитан, а тебе всё мало? Не забудь тогда поведать Джинн о том, что метишь на место магистра. Дилюк встаёт из-за стола и вальяжно подходит к мусорному ведру. Он сминает разорванный приказ в один ком и метко, даже с некоторой силой, кидает его в мусорку так, что ком даже подпрыгивает на дне. — Ты стареешь, Дилюк. Начинаешь ворчать и нервничать, когда кто-то покидает твою зону комфорта, — Кэйа быстро присаживается на рабочий стол мужа, краем ботинка легонько пиная того в бедро. — Может, нам сгонять в отпуск? Слышал, что сейчас в Снежной открыли новый причал, совмещённый с постоялым двором. Развеемся, погуляем… Тем более, сейчас лето, а там прохладное и свежее море… Дилюк заметно расслабляется. Даже выдыхает с лёгкой улыбкой, когда хватает мужа за ногу и закидывает её себе на бедро, подходя к Кэйе ближе, почти вплотную. — Последний раз мы были в отпуске три года назад, — Рагнвиндр обнимает мужа за талию и смотрит тому прямо в глаза. — Если так ты успокоишься со своим карьерным ростом, то я полностью согласен отдохнуть недельку-другую. — Просто представь: мы с тобой нежимся на тёплом песке, собираем ракушки и ныряем в бухтах, — Кэйа аккуратно берёт лицо супруга с свои ладони и трётся носом о нос. — Ты сразу оживишься и перестанешь вести себя как ворчун. Вот увидишь, тебе станет лучше… — Мне уже хорошо, сладкий, — Дилюк тянется за поцелуем, за глубоким, чувственным и страстным поцелуем, но Альберих прикладывает палец к его губам и моргает часто-часто. — Но всё это будет после того, как я вернусь из Инадзумы. Кэйа готов поклясться, что слышит звон лопающихся нервных клеток. Дилюк морщится и отходит к окну, сбросив с щёк руки возлюбленного. — Я же уже сказал, что ты ни ногой за пределы Мондштадта без меня. Я твой труп из рук самураев выкупать не буду, так и знай. Рагнвиндр сердится, это видно по морщинке меж хмурых бровей, по напряженной позе и по задранному подбородку. Но у Кэйи есть свои хитрости. И острый язык. — Давай так: если я приеду обратно хоть на час позже и если ступлю на какой-либо другой остров, помимо Рито, то мы разводимся, — Кэйа с серьёзным лицом наблюдает за эмоциями на лице Дилюка. Тот обескуражен и запутан. Альберих за словом в карман не лезет – это факт. — Слышишь, дорогой? Мы разведёмся. — Я абсолютно не понимаю твои мотивы. Ты хочешь заполучить моё доверие? — Рагнвиндр складывает руки на груди. — Или запугать? Или просто ищешь предлог для развода? — Скорее, это я себя запугиваю, чтобы наверняка вернуться домой вовремя, — Кэйа спрыгивает со стола и виснет на шее своего супруга, улыбаясь нежно-нежно, почти по-ангельски. — Ты же моё самое главное сокровище. Да я владельцу лодки отдам всю свою мору и попрошу работать вёслами энергичнее, чтобы увидеть тебя на день раньше. Дилюк смотрит недоверчиво, с неким сомнением, потому что условия действительно серьёзные. Он знает, что Кэйа слов на ветер не бросает, всегда выполняет обещания и никогда не врёт (по крайней мере ему), но червячок страха и беспокойства проедает душу, как моль старую шубу в дальнем шкафу. Мало ли, вдруг что-то действительно случится? Даже на Рито небезопасно. Сейчас везде небезопасно. Альберих замечает сомнения в глазах супруга и решает идти до конца. Время подкидывать козыри. — Я буду застёгивать рубашку под горло целый месяц, ты же так любишь, когда я одет официально, — мурлычет синеволосый, стряхивая с плеч Дилюка невидимые пылинки. Хитрый лис. Знает ведь за какие ниточки дёргать. — Да, но… Кэйа не даёт договорить: звонко и кратко целует губы напротив. Улыбается широко-широко, с хитринкой в глазах. — А ещё в отпуске будет ежедневный секс,— Альберих понижает голос на несколько тонов, говорит заговорщически. — Каждый день, дорогой. — Ты решил меня так подкупить? — хмыкает Рагнвиндр и смотрит снисходительно. Кэйа стоит перед ним весь сияющий, красивый и здоровый, полностью целый и невредимый. И если он не вернётся таким же, то Дилюк устроит такую взбучку, что даже развод покажется цветочками. — Ладно. — Ты самый лучший! Я говорю тебе об этом постоянно, но не устаю повторять, — Альберих действительно весь сияет и тихо посмеивается от счастья, но щурить свои глазки продолжает. — А ещё я знаю тебя, как облупленного. В чём подвох? — Ни в чём. — Ни в чём? — Ни в чём. Дилюк делает то самое лицо. Он ухмыляется и едва заметно облизывает свои губы, такие тонкие и изящные. Его глаза, как два янтаря, сверкают той самой искрой, которая разжигает в сердце Кэйи огонь, а в душе настоящий пожар. И Кэйа горит, действительно горит, но не от глаза бога своего мужа. Крепкая рука обвивает талию по-змеиному. Чёрт возьми. — Я просто подумал, что будет честно, если наш ежедневный марафон секса начнётся ещё до твоего отъезда, — Дилюк смотрит так, будто хищник, увидавший тарелку сочного мяса, потому что смущенный, раскрасневшийся и обескураженный Кэйа – нечто прекрасное и определенно вкусное. Рагнвиндр наклоняется к уху супруга, выдыхая горячий воздух. — И мы сыграем в нашу любимую игру. Помнишь правила? — Конечно, папочка. Как выяснилось позже, Кэйа действительно отправился в Инадзуму. И Дилюк поехал с ним.