Прости меня, любимый.

Серые стены комнаты уже порядком надоели, а я всё никак не могу заставить себя сменить обстановку, здесь слишком много воспоминаний о нём. Бокал уже давно пуст, поэтому я вновь тянусь к прохладной бутылке. Запах вина приятно щекочет ноздри, а я всё больше погружаюсь в воспоминания 1939 года. -Вот увидишь, Тео, этот дом окажется нашей лучшей инвестицией! - глаза Лоуренса светятся, а кисточка в его руке совершает непонятные движения в воздухе, но несмотря ни на что, мой муж по-детски счастлив. -Да, мы всегда хотели жить у моря, наконец-то наши мечты осуществятся. - я смахиваю несколько пылинок с картин. Жизнь с Лоуренсом всегда была насыщенной: мы часто путешествовали, изъездили весь мир вдоль и поперёк, именно поэтому мы всё никак не могли осесть в одном месте. Но сейчас, когда Лоуренс пишет книги не ради прибыли, а в своё удовольствие, решение приобрести скромный домик на побережье казалось самым правильным. Пусть дом требовал ремонта, пусть нас ожидают мелкие трудности и неприятности, но мы справимся со всем этим вместе. -Чёрт возьми, пол совсем прогнил! - я, с присущей мне грацией и аккуратностью проваливаюсь в небольшую щель в гнилом паркете. -Постой, Тео, я помогу тебе. - его крепкие руки держат меня, пока я пытаюсь достать свою ногу. -В любом месте умудряюсь я вляпаться в неприятности. - снова ворчу себе под нос. -Ну разве это неприятность? - он звонко смеётся. -Да, ты прав, всего лишь огромная заноза на лодыжке. - на Лоуренса невозможно долго злиться, его задорный смех прогоняет любые проблемы. Мы медленно исследуем дом, заглядываем в каждую комнату и размышляем, что же будет находиться в ней. -Вот тут будет бильярдная! - муж тянет меня в просторное помещение, здесь лишь голые стены и потрескавшаяся плитка. Но вид из окна открывается просто замечательный: мягкие волны медленно бегут по бескрайней водной глади, они вздымаются, а затем с грохотом разбиваются о скалы. Закатное солнце освещает всю поверхность моря и проникает во все уголки комнаты. Мы обходим весь дом минут за 20, прикидываем примерную стоимость стройматериалов и другие мелочи. -А что на счёт чердака? - я вспоминаю о ветхом люке на потолке второго этажа. -Я надеялся, что знаменитое любопытство Теодоры Баркли не подведёт! - он хитро улыбается, достает небольшую стремянку и помогает мне подняться на чердак. Здесь очень пыльно, но это неудивительно. Дом пустовал почти 10 лет, а на чердак, наверняка, не заглядывали ещё больше. Небольшие круглые окна впускают дневной свет, поэтому мне не страшно. Я замечаю нечто накрытое белыми простынями и тут же срываю их. Огромный письменный стол с удобными стульями, стопка моих любимых книг, пачка бумаги, ручки и пара мягких кресел. Минуту спустя на чердак поднялся Лоуренс. -Понимаю, что мы уже далеко не в том возрасте, чтобы взбираться сюда каждый день, но ведь иногда можно. - его лицо озаряет смущённая улыбка. -Это место идеально! - я тут же заключаю его в крепкие объятия, а затем целую его в губы. Долго, но всё никак не могу оторваться. Слёзы льются нескончаемым потоком по моим щекам. Раны на сердце ещё слишком свежие. Мы так и не смогли начать ремонт в доме, помешала война, ну а дальше...Оставаться здесь невыносимо, я в ярости бросаю в коробку самые нужные вещи: документы, несколько крупных купюр, фамильные драгоценности и наш с Лоуренсом альбом, наполненный разными снимками. В слезах я выхожу из дома, вешаю на дверь замок, а ключ прячу под гнилой половицей. Я не уверена, что вернусь сюда. -Прости меня, любимый.