Уна

Дымное небо за дребезжащими под напором ветра окнами проливалось на землю осенним ливнем, шепот капель, шелест пергамента и замогильный голос Профессора Биннса туманили голову и сдавливали виски обручем сна. Стайка пуффендуек вяло заплетала друг дружке косички, несколько ребят в конце класса шушукались, склонившись над газетой, когтевранка на соседнем ряду читала спрятанную под столом книгу, кто-то осоловело водил мутным взглядом по мокрому пейзажу за окном, но в основном все просто лежали на партах или зевали, никого особо не стесняясь, и лишь Эванс записывала слова преподавателя, титаническими усилиями сопротивляясь лени и скуке. Сириус и Джеймс играли в “Виселицу”. - “И”? - предложил последний, взглядом обводя “н” и пять пропусков на месте остальных букв. Несколько слов он уже угадал, но виселица была почти закончена. Бродяга, ухмыляясь, покачал головой и нарисовал висельнику голову. - “Е”? - И у висельника отрасли ручки. Оставалась последняя попытка. Хвост наблюдал за игрой. - “А”! Поставь “а”! - Заткнись, Хвост! - “А”? - Рискнул Сохатый, и Бродяга, все так же улыбаясь, покачал головой, но вместо ножек пририсовал человечку длинные волосы и крючковатый нос. Оба посмотрели на Нюниуса, сидевшего в другом конце класса в окружении слизеринцев, и прыснули. Лунатик тяжело вздохнул, а Эванс обдала их осуждающим взглядом. - Профессор, - Мэри Макдональд рядом с Рыжулей неуверенно подала голос. Биннс, наконец, прекратил нудеть и медленно поднял на нее взгляд с таким видом, будто только сейчас понял, что в классе он не один. - Да, Марлин? - Сама Марлин МакКиннон при этом оторвалась от заплетания кос подружке в желтом шарфике и задорно захихикала: снова напоминать призраку свое имя в надежде, что в этот-то раз он его запомнит, было бессмысленно - его только могила исправит. - Но ведь это просто гипотеза, - ремарка была явно по теме урока, а Бродяга даже и не пытался слушать, так что он задумался уже было над новым словом для “Виселицы”, когда Мэри продолжила, - никаких доказательств тому, что Лестрейнджи ведут свой род от Кандиды Когтевран, нет. Если они и утверждают подобное, то только ради престижа… Среди чистокровных семей родство Лестрейнджей и Кандиды Когтевран было чем-то вроде слуха или байки. Сириус сам не понял, когда обернулся к Снеггу и его друзьям: Эвану Розье, Мальсиберу и Эйвори, чтобы посмотреть на их реакцию, и увидел именно то, чего ожидал: аристократы (как лишь они сами себя называли) ядовито скуксились. - Что в подобных материях понимает… - тут Снегг осекся, бросив осторожный взгляд на Эванс, - магглорожденная? Несколько заинтересованных распускающимся скандалом студентов оторвались от столешниц, Эванс медленно отложила перо, Хвост нервно заерзал на стуле. - Слово “кумовство” тебе о чем-нибудь говорит? - Культура магглов разрушает нашу, как болезнь, - снисходительно сообщил Эван Розье - бледное и худое создание, но яркое доказательство того, что культуре сохранения чистоты крови и своих болезней хватает, - а мы заботимся о будущем магии. Он скользнул холодным взглядом по издевательски фыркнувшей когтевранке, до этого читавшей спрятанную под столом книгу, но так и не сказавшей ни слова, и отвернулся с видом, будто выложил на стол неоспоримый аргумент. Его друзья кивали с одобрением. - Вы хотите власти и привилегий, - тон Рыжули был теплым, как сквозняки в подземельях Хогвартса, - и если бы вы обратили хотя бы крохи своего внимания на историю магглов, то поняли бы, что Волан-де-Морт, - несколько человек вздрогнули, кто-то в ужасе шикнул на нее, будто она их слушала - играет на ваших страхах и амбициях... Надо было отдать Эванс должное: она никогда не боялась произносить его имя вслух. - В семьях, где лишь один родитель - волшебник, сквибы рождаются намного чаще, чем в чистокровных. Союзы с магглами ставят дальнейшее существование самой магии в опасное положение. - Чушь. - А, значит, – веселясь, подхватила когтевранка, – лучшее, что вы можете сделать для магии - выродиться. - Его маме даже не пришлось менять фамилию, когда она выходила замуж, - вставил свой кнат Сириус. За явной никчемностью этой информации, он почти успел забыть, кто и с кем в каком родстве состоял, но ради того, чтобы помучить выставочную собачку, кое-что можно было и вспомнить… - Так вот, почему у него такой слабый подбородок! – Девушка ударила себя по лбу, откровенно веселясь. Змийству смешно не было совсем. - Хорошо же ты спелся с предателями крови, Блэк, - мрачный Розье повернулся к когтевранке, - и ты, Макс, раз вы забыли свой долг перед волшебством, самими магглами и Священными семействами… - Они еще сами себя называют «Священными»! – она уже не сдерживала смех. Наслаждающиеся сценой зрители захихикали, даже Рыжуля сдержанно улыбнулась, а в Бродяге шевельнулась симпатия, когда он услышал собственный хохот – надо было признать: название и правда, откровенно говоря, странное… Ни один слизеринец не сказал ни слова, не изменился в лице, но Сириус краем глаза уловил легкое движение руки одного из них к нагрудному карману мантии, и вот уже несколько человек, в том числе Сохатый с Лунатиком, Марлин, до этого лишь тихо наблюдавшая за спором, когтевранка и сам Сириус с одной стороны и Эван Розье с Мальсибером и Снеггом – с другой, вскакивают со своих мест с палочками наготове, остальные же резко скукоживаются и усыхают в размерах, спрятавшись за учебниками и пригнувшись поближе к столам, а Хвост, превосходя вообще всех, с лёгким писком стекает под свой полностью, как тесто. Наверняка, светопредставления было бы не избежать, но Биннс, наконец (только за смертью его и посылай), проснулся: - Попрошу тишины, молодые люди! Хвост еще не отошёл от испуга, Лунатик и Эванс с Мэри были встревожены тем, как часто теперь происходили подобные споры и как быстро они накалялись, а Сохатый смеялся над их страхами и успокаивал их, Марлин же, как и сам Бродяга, была менее серьёзной, так что двое отводили душу, пересказывая друг другу пахабные слухи о слизеринцах и всячески издеваясь над ними, когда все они вышли из класса, как теперь бывало постоянно, вместе, провожаемые прогорклыми взглядами последователей идей Тёмного Лорда, и кидая при этом собственные, не менее сквалыжные, когда Сириус нашел глазами задумчивое лицо над синим шарфом. Он не помнил, чтобы когда-нибудь с ней разговаривал или играл на Квиддич – разве что, видел в библиотеке да на общих занятиях. Она как раз проходила мимо них, в мятой мантии и с растрёпанными волосами, совсем одна, когда Эванс окликнула ее, назвав «Уной». Та остановилась. Обернулась. - Спасибо за то, что заступилась, - Рыжуля обезаруживающе улыбнулась, - у тебя не будет проблем с ними? – она кивнула на слизеринцев в конце коридора. - Не знаю, я об этом как-то не думала… Поторопилась я, да? – она улыбнулась, но улыбка пожухла при виде вытянувшегося лица Эванс, - Я пошутила! – она сникла, замялась и посмотрела на Мародеров и девчонок. Мародеры и девчонки смотрели на нее, - Ну, если ещё потребуется помощь… Я, это… - она неопределенно махнула рукой и удалилась. *** Она остановилась у ответвления коридора и задумалась: по прямой была Башня Когтевран, проход слева вел по лестнице в другие части замка. Чуть поразмыслив, она свернула налево. Многие студенты отправились домой по настоянию родителей, так что в гостиных и Большом Зале народу значительно убавилось, в коридорах стало тише, а с улицы Замок порой казался заброшенным. Она могла бы отправиться в свою комнату, но место стало настолько печальным после того, как родители ее соседок забрали девочек домой из страха за их жизни, что сам вид полуобжитого помещения с тремя пустыми кроватями и шкафами стал невыносим… Её мысли обратились к инциденту на истории. «Зачем я вообще влезла? – мучилась она, машинально поднимаясь по незнакомой лестнице, - Разве смех поможет им понять, что они неправы? Что от войны ещё никто не выигрывал? Чего я вообще добилась своей выходкой?» Ситуация казалась ещё паскуднее при мысли о том, что кто-то – болезненно-гордые, но оскорблённые слизеринцы или печально известные «Мародеры» - правда мог напасть на оппонентов. Нет, в такие методы разрешения конфликта она не верила. «И «Мародеры… Что это вообще было, тогда, после урока? И зачем надо было что-то отвечать? Когда же я научусь разговаривать с людьми…?» Последний вопрос, кажется, сорвался с губ, но ответом ей было лишь печальное дрожащее эхо тёмного незнакомого коридора. Она устало прислонилась щекой к шершавой стене. Тоска холодным камнем давила на грудь и мешала дышать. «Мне просто надо побыть одной… Хотя бы часик, а лучше денёк…» Необходимость в счёте времени пропадает, когда ты один, так что она не знала, через сколько она оттолкнулась от каменной кладки, чтобы продолжить свои бессмысленные блуждания, когда почувствовала лёгкое, как дуновение ветра, прикосновение магии и шуршание. Обернулась. Моргнула. Протёрла глаза. Там, где только что пустотой зияла голая стена, теперь, призывно приоткрывшись, высилась двустворчатая дверь. По коридору вольно гулял сквозняк. Она осторожно вошла. Водопад света падал через узкие пестрые витражи, окропляя скорбящие лица каменных статуй у входа пятнами красного, фиолетового и жёлтого цвета и искажая их угрюмые черты. Эхо от любого звука планировало между грандиозными горами и нагромождениями всевозможного хлама, забитыми безделушками сервантами, шкафами, столами и тумбочками и приставленному к стенам мусору и устремлялось, тревожа и кружа танцующие в полосках света пылинки, к сводам потолка, на столько высокого, что он терялся в темноте вступающего в права вечера. Она прошла вглубь, надеясь, что не заблудится, и что своевольная дверь не исчезнет так же, как и появилась. «И всё же, - подумалось ей, - они все: Поттер, Блэк, Люпин – все встали на защиту подруги, как только почувствовали угрозу. Лили Эванс очень повезло…» Эти гриффиндорцы были всегда в лучах славы (или у истоков всех проблем, смотря у кого спросить). Ей самой порой доставляло удовольствие послушать о жвачке в носу у Пивза или таинственными путями оказавшейся в чьей-то сумке грозди лягушачьей икры. Для большинства студентов они были кумирами, недосягаемыми, всегда и во всем преуспевающими и опасными. И симпатичными. Она вздохнула. У нее была слабость к бледным брюнетам с горящим взглядом, но что это меняло? Такой, как он, окружённый обожанием сверстников и сверстниц (особенно сверстниц) никогда не взглянет на фонтанирующую неуклюжими шутеечками, одна другой нелепее, бестолочь… К тому же, он много времени проводил с красавицей Марлин МакКиннон. Отсутствующий взгляд её зацепился за что-то, призывно мигающее ей в очередном захламлённом мамонте. Что ей всегда нравилось в себе, так это ее любопытство. Она быстро подошла к мебели и медленно, чтобы не вывалились все насилу запиханные в него вещи, открыла створку и увидела ее. Премиленькая вещица (только серебро потускнело от времени) изображала птицу с синим плохо огранённым кристаллом в груди. Тиара источала странную ауру, и девушка почему-то почувствовала чей-то страх смерти. Волосы на руках встали дыбом. Что всегда доставляло ей проблемы, так это ее любопытство. Она замялась лишь на мгновение и взяла украшение. *** Она сама не очень понимала, где и как оказалась, и как найти дорогу назад, так что путь в Башню Когтевран осиливать пришлось уже в темноте. «Лишь бы Филч не поймал!» Как назло, за очередным поворотом она услыхала шаги, но тут же расслабилась: бояться было нечего, если только Филч не превратился в двух студентов и не научился так бесстыдно и беззаботно ржать на все замковое крыло. Парочка выскользнула из-за поворота и оказалось Сириусом Блэком с высокой и стройной, как наяда, Марлин МакКиннон. Сознание Уны услужливо напомнило ей и о ее недостойном поведении на истории, и об их разговоре. Она внутренне содрогнулась и понадеялась, что в свете их палочек они не увидят её покрасневших щек, а ещё лучше – не узнают её, не вспомнят и просто пройдут мимо, поэтому они, разумеется, сразу же остановились при виде неё и поприветствовали ещё слабыми от смеха голосами. Уна мысленно поаплодировала своей блестящей удачливости. - Мы ищем тебя весь вечер, Шутница, - кажется, теперь покраснела даже шея - обращался к ней сам Блэк, - даже пользовались запретной магией, чтобы сообщить тебе прекрасные новости, но, увы, нашли лишь сейчас! При этих словах он лениво улыбнулся и зачем-то погладил нагрудный карман своей мантии. Уна сглотнула. - Может, ты и правда поторопилась с помощью Лили, - Марлин МакКиннон ехидно улыбнулась, - потому что МакГонагалл вызывает нас всех в свой кабинет.