Ты чёртов мазохист, Дольчетто.

Больно. Очень больно. Не только физически, но и морально. Но больше физически. Мышцы натянуты до предела, кости и сухожилия болят так, будто вот-вот лопнут, кожа горит, словно в огне. Кисти рук привязаны прочной верёвкой к изголовью кровати – сколько я ни пытался развязать узел - тщетно. Перед глазами танцуют разноцветные пятна, создавая болезненные ощущения глазным яблокам и не давая сфокусировать взгляд на чём-либо. Видимо, меня напоили какой-то наркотой. Да, точно. Тот официант в трактире, что принёс мне стакан вина, явно подсыпал в содержимое какую-то дрянь. Странно. Почему я не почуял её? У меня ведь абсолютный нюх… Наверное потому, что мне было не до этого. В тот вечер, когда мы всей командой вместе с Грид-саном сидели в небольшом трактире, пили вино и радовались жизни, он отвёл меня в сторону, дабы поговорить со мной, как он сказал, «кое о чём важном, старина». Он прижал меня к стене, навалившись практически всем своим телом, не давая мне двигаться, и прошептал, чтобы я ушёл в свою комнату раньше всех остальных. Его горячее дыхание обожгло мою чувствительную кожу, его блестящие аметистовые глаза смотрели на меня в упор, наделяя взглядом, полным властности, приказного тона и… желания? Несомненно. Что-то сжалось у меня в груди, образуя колючий комок, причиняющий невыносимую боль, стоит только сделать неверное движение. Я просто не мог прекратить думать об этом, поэтому не замечал никого и ничего вокруг. Я… испугался? Возможно… Я всегда боялся Грид-сана. Нет, я уважаю его, его силу, мне всегда нравилось его отношение к подчинённым… Но не ко мне. Грид-сан часто избивал меня. Он любил наблюдать за тем, как я, корчась от боли и истекая кровью, валяюсь у него в ногах, не в силах даже пошевелиться. Он часто избивал меня до полусмерти, зло и громко смеясь и скалясь своей хищной белоснежной улыбкой. Он – настоящий садист: я терпел и избиения, и плети, ножи, больно царапающие кожу... Он даже загонял мне иглы под ногти, что для меня было самой ужасной пыткой. Моё тело усыпано царапинами и ссадинами – на коже не осталось живого места. Я тщательно скрывал их под одеждой, чтобы о них не узнали Мартель, Роа и Бидо. Представьте их реакцию, когда они это увидят? Представьте их реакцию, когда они узнают причину появления всех этих побоев? Нет, я не могу выдать себя и Грид-сана. Почему я терплю всё это? Почему я не жалуюсь? Потому что я люблю Грид-сана. Я не могу жить без его него. Я не могу жить без его хриплого, низкого, но такого важного и чинного голоса, вселяющего в того, к кому обращается Грид-сан, страх и ужас. Я не могу жить без его взгляда, своим блеском говорящего о своей властности и непредсказуемости. Я не могу жить без его такой интересной, любящей приключения натуры, которая в любой момент готова бросить всё и отправиться хоть в длительную экспедицию в пустыню. Да, гомункулы тоже чувствуют, как и люди. Наверное, я мазохист, потому что я терплю все нечеловеческие издевательства над собой не только из-за любви, а ещё потому, что искренне надеюсь, что когда-нибудь Грид-сан ответит мне взаимностью. Знаю, я дурак. И вот сейчас, лёжа привязанным к кровати, не имея возможности вырваться из этого плена, я окончательно понял, что дурак. Я, как всегда, нарвался на неприятности. Этот «талант» у меня с рождения. Я уже знаю, что все дальнейшие события пойдут по обыкновенной схеме: чем быстрее отмучаюсь, тем быстрее всё это закончится, и какое-то время я могу спокойно жить дальше. Хотя нет, не смогу. Я мазохист. Скрипнула дверь. Чьи-то шаги, громкие и быстрые. Нет никаких сомнений, это Грид-сан. Он подошёл к кровати, плюхнулся на её край, бросив что-то тяжёлое на пол, и сел ко мне лицом. Босс смотрел на меня, бесстыдно устремив свой взгляд прямо мне в глаза, и улыбался своей фирменной садистской улыбкой. - Грид-сан… - решился я нарушить тишину. – Почему я… привязан к кровати? Он оскалил свои белоснежные зубы. - Потому что я так захотел, - он сделал особое ударения на слово «я» и подполз ко мне, нависая сверху и хватая рукой мой подбородок. – Ты же хороший пёсик, а, Дольчетто? Хороший пёс должен подчиняться своему хозяину! Мне всегда было ужасно больно, когда меня называли псом, собакой, шавкой. Хоть меня в качестве эксперимента и скрестили с собакой и теперь это моё жизненное бремя, - я должен смириться, - но меня всегда ужасно бесит, когда меня не считают человеком. Но… Если это говорит мне Грид-сан… Я никогда не противлюсь этому. Я привык. У каждого пса должен быть хозяин, и я своего хозяина нашёл. Я ваш, Грид-сан. - Чего молчишь? – он больно сжал мои скулы, отчего они начали сильно болеть. – Правильно. Молчи. Хороший пёс. Грид-сан отпустил моё лицо и прошёлся кончиками пальцев от виска к основанию шеи, щекоча. Я непроизвольно задрал голову вверх. - А знаешь, зачем я позвал тебя сюда? – он садистски ухмыльнулся. Я сглотнул, - Я уверен, что знаешь. А ты знаешь, что я сегодня буду с тобой делать? Я сглотнул снова. Вспомнив, как что-то тяжёлое грохнулось на пол, когда Грид-сан только зашёл в комнату, я понял, что, видимо, босс притащил очередные игрушки и решил снова меня помучить. И тут я понял, что прав фактически наполовину. Грид-сан неожиданно впился в мои губы страстным, властным поцелуем, тут же проникнув языком в мой рот и бесстыдно изучая его. Я опешил: почему Грид-сан это делает? Что это? Он что-то ко мне чувствует? Или это очередная пытка? Босс, не дав мне толком ответить на поцелуй (чего очень хотелось), правой рукой схватил мои волосы, задрав голову вверх, и больно укусил жилку на шее. Судя по запаху, пошла кровь. Ухмыляясь, Грид-сан слизал её кончиком языка, я же как-то странно то ли рыкнул, то ли простонал что-то нечленораздельное. Мне было приятно. Больно и одновременно приятно. Грид-сан никогда не делал со мной таких вещей, никогда не целовал… Я считал это своеобразным подарком судьбы. Посмотрим, что будет дальше. Рукой, которая сжала мои волосы, он сжал их ещё сильнее, чуть ли не выдирая, а другой, свободной рукой, Грид-сан стал поглаживать мой пах, иногда надавливая пальцами на чувствительное место. От этих простых движений и от действия наркотика у меня в одну секунду снесло крышу: я и не думал, что это настолько приятно, когда твой любимый че… кхм, просто, «любимый», делает тебе хорошо своими руками, а не когда ты стараешься утешить себя сам. От наркоты вдруг начала сильно кружиться голова, но я старался отнести эту боль на второй план – на первом у меня был Грид-сан. - Судя по твоей мордашке, тебе нравится, а, пёсик? – Грид-сан, не отрываясь, смотрел на меня своими аметистовыми глазищами, пожирая насквозь, и пошло усмехался чуть ли не каждую минуту. Я шумно выдохнул в знак согласия, прикрывая и так отуманенные и почти ничего не видящие глаза. - Вижу, что нравится. – Босс расстегнул ремень на моих штанах и запустил туда руку, обхватывая ладонью мой член и водя ею вверх-вниз по основанию органа. Одновременно Грид-сан начал грубо целовать мою шею, ведя губами к ключице и оставляя по пути яркие засосы. Это было грубо, это было больно, это было странно. Это было страшно. Но я на все триста процентов был уверен и не хотел останавливать это и на всю тысячу желал большего. - Хочешь большего? – Грид-сан будто прочитал мои мысли; он внезапно оторвался от своего занятия, садясь рядом со мной на кровати и тихонько посмеиваясь. Я издал разочарованный стон. - Грид-сан… - Я не разрешал тебе говорить, тупая шавка! – Босс отвесил мне тяжёлую пощёчину, от которой наверняка останется ярко-красный след. Я по-детски зажмурился, и Грид-сан расплылся в той улыбке, с которой обычно он избивал меня. – Ты чёртов мазохист, Дольчетто. Одним рывком он стянул с меня всю одежду ниже пояса и задрал футболку, припадая губами к соскам и играя с ними языком. Ладонью правой руки он продолжил водить по моему члену вверх-вниз, доставляя мне колоссальное удовольствие. Я тихонько постанывал, тая в руках Грид-сана и полностью отдаваясь ему. Я никогда не противился его действиям и не сопротивлялся, а сейчас даже наоборот – подавался навстречу. Тем более от наркотика ни одна часть тела не хотела двигаться и подчиняться своему непосредственному хозяину. Босс что-то мурлыкал себе под нос, видимо, тоже наслаждаясь ситуацией. Языком он опускался всё ниже, а его рука двигалась всё быстрее. Я был близок к разрядке… - Ты возбуждён и вот-вот кончишь… Как мило. – Грид-сан пошло усмехнулся и наклонился к моему уху, - Но кончить я тебе не дам. – Кончиком языка он лизнул впадинку за ушком и резко отстранился, слезая с кровати и медленно и чинно обходя её, пожирая взглядом каждый сантиметр моего тела. Я старался не смотреть на него, то и дело прикрывая глаза и отворачивая голову. - Посмотри на себя, - как-то зло начал Грид-сан, - беспрекословно подчиняешься, даже в таких грязных и развратных делах, будто машина, не имеющая разума… Ты прям настоящий пёс. «Я ваш пёс», - промелькнула мысль в моей голове и, как нарочно, она начала болеть и кружиться ещё сильнее. Грид-сан отвязал узел от кровати, которым связаны мои руки, но не развязал его полностью, оставляя кисти моих рук в плену. Я резко сел на кровати и от этого меня чуть не стошнило прямо на простыни. Кожа зудела как от ожогов средней тяжести, голова раскалывалась под действием наркотика, член требовал разрядки. Грид-сан снова залез на кровать, встал на колени, расстегнул ремень на своих штанах, приспустил их вместе с бельём и снова взял меня рукой за волосы, подтащив к своему члену, который колом стоял от возбуждения. - Соси, шавка. Я помедлил несколько секунд, не понимая, что именно от меня требуется, и, зажмурившись, дотронулся языком до головки возбуждённого органа. Грид-сан закинул голову назад, приготовившись к наслаждению. - Ну? Будь послушной собачкой, иначе я накажу тебя. Наспех переварив смысл сказанного в мой адрес, я принялся посасывать головку плоти, иногда водя кончиком языка вверх-вниз по стволу, тем самым дразня Грид-сана. - Активнее, Дольчетто, активнее, - босс уже сам толкался мне в рот, стараясь, чтобы я заглотил член как можно глубже. – Или ты не хочешь удовлетворить своего хозяина? Хозяина? Именно. Грид-сан мой хозяин, и я подчиняюсь только ему и никому больше. Я и правда привязался к нему, словно пёс. Босс вдруг оттянул мою голову за волосы, чтобы оторвать от члена и вновь, с новой силой «насадил» мой рот на него, достав до глотки. Я чуть не поперхнулся. - Молодец, - садистски протянул Грид-сан и поставил меня на четвереньки, не прекращая минет. Движениями рук он заставил меня встать как настоящая собака. Помедлив секунду и насладившись этим зрелищем, которое так забавляло его, он приставил пальцы к моему анусу и резко вошёл сразу двумя. От такого внезапного и нового для меня движения вдруг стало невыносимо больно, но позже стало скорее неудобно, непривычно. Несмотря на мигрень и ломоту в теле до меня, наконец, дошло, чего от меня хочет Грид-сан, и я испугался. Да, я по-настоящему испугался того, что мне предстоит. Но, с другой стороны, мне вдруг стало безумно хорошо. «Бабочки в животе» проснулись от бесконечного сна и закружили в беспорядочном хаосе, без конца мечась туда-сюда и не давая здраво мыслить, мигрень в моей голове ударила с новой силой, но уже более сладко, опьяняюще. Я что, ещё и извращенец какой-то? К двум пальцам Грид-сан прибавил ещё и третий, и вот теперь действительно стало невыносимо больно. Он начал быстро и резко двигать ими во мне, совершенно не заботясь о моем самочувствии. Я зажмурился. Постарался хоть как-то защититься, пусть даже таким детским, таким невинным способом. - Ты ещё поскули, собачка, - с сарказмом протянул босс и вытащил пальцы. Погодя немного он оттянул мою голову за волосы, чтобы я прекратил минет. Наконец я смог вздохнуть с облегчением, что я и сделал. Но не тут-то было. Грид-сан достал с пола футляр с ножами и продемонстрировал их мне. Так вот что он принёс… - Посмотри. – Сказал он мне. – Какая прелесть… Чистая сталь… Невероятно острые… - он достал из футляра самый большой, с как-то странно закрученной рукоятью, и, смотря на меня непонятным взглядом, аккуратно лизнул языком лезвие. Этот взгляд… Его глаза так сверкают только тогда, когда просыпается его жадность. Он посмотрел на меня таким хищным, таким властным взглядом, что у меня мурашки побежали по спине. - Хороший пёс. – С садистской улыбкой Грид-сан затянул узел на моих руках. Он толкнул меня на кровать, чтобы я упал на подушки, а сам навалился сверху. Придавив меня всем своим телом, он чеканно и властно прошептал мне на ухо: «Ты мой». Далее я уже не замечал, как Грид-сан оставляет грубые засосы на моей шее, как страстно целует в губы, не давая и шанса на ответ, как снова разрабатывает меня пальцами, как ногтями рисует различные узоры на моей груди… В мое сознание резко врезалась эта фраза: «Ты мой». Эти слова всю мою жизнь будут отдаваться эхом в моей голове, не давая покоя. Они, как музыка, влились в мою душу и своим журчанием разбудили её. - Хороший пёс… Молчишь, не скулишь, не вертишься… - с садистской улыбкой Грид-сан что-то медленно ввел в меня, убрав пальцы. Судя по форме, это была рукоять того ножа… Ножом поменьше он принялся вырисовывать те узоры, что до этого как «чертил» специально для этого на моей груди, оставляя кровавые следы и царапины. Я вскрикнул и выгнулся дугой. Вдруг мне стало невыносимо больно, невыносимо противно, невыносимо страшно… Мои мысли метались туда-сюда, как перепуганные тараканы, я пытался найти ответ на мучавший меня вопрос… Но, посмотрев в глаза Грид-сану в этот момент, я нашел ответ на свой вопрос. Я, наконец, понял, кто такой Грид-сан. Из человеческих чувств в нём есть лишь безграничная жадность… Ни капли жалости, ни капли сожаления, ни капли любви к сущему… Он всегда втаптывал и будет втаптывать в грязь людей и их чувства, перемешивая эту отвратную смесь с кровью. Но я ничего не могу с собой поделать… Не знаю, как это можно назвать: собачьим инстинктом или человеческим чувством… Но я согласен принадлежать Грид-сану до конца своих дней, и только ему. Рукоять ножа двигалась всё быстрее, лезвие ножа в руках босса входило в кожу более глубоко, не давая мне даже спокойно глотать ртом воздух. Мне было больно – я терпел… Мне было страшно – я терпел… Я любил его – и я терпел… Вдруг Грид-сан вытащил нож и вошел уже сам, стараясь как можно глубже войти в меня. Я не получал удовольствия… Мне было ужасно больно и стыдно, я выгибался дугой и вскрикивал, когда член Грид-сана входил особо глубоко, за что получал удары по лицу. В груди ныло и выворачивало всё наизнанку от ран и царапин, мне казалось, что меня вот-вот стошнит. Грубо, жестко, властно… Больно… Но я терпел. Я всё терпел. Хорошая собака должна слушаться своего хозяина. - Нравится?! – с ноткой истерики спросил он, двигаясь во мне настолько быстро, насколько мог босс, раздирая меня изнутри. Мне было настолько плохо и больно, что я уже не мог соображать. Я постарался сделать вид, что не услышал его, но тут же получил удар в челюсть, сразу разбудивший моё сознание. – Ты – мой, понял?! Собака должна слушаться хозяина! – он снова ударил меня по лицу, из уголка моих губ потекла тоненькая струйка крови. Грид-сан кончиком языка слизал её и, спустя некоторое время, обильно кончил в меня, выкрикивая моё имя. Я тоже кончил, излившись себе на живот. Видимо, частичке меня всё это нравилось? Да. Я закрыл глаза, пытаясь отдышаться. Ах… Вот оно что… Я понял вас, Грид-сан… Я ваш… Только ваш, Грид-сан… Рука Грид-сана вдруг дотронулась до моей головы и потрепала волосы. Просто так, холодно, от нечего делать. - Хороший пёс. Да… Погодя немного, босс оделся, развязал мне руки и встал, собираясь на выход. Но, остановившись в дверном проёме, сухим голосом сообщил: - Как сможешь встать – обработай свои раны и не забудь, что завтра утром мы выдвигаемся. Он, наконец, ушел за дверь, оставив меня наедине с этой тупой болью, унижением и своими мыслями. Я уверен, это повторится ещё не раз… Вот значит как… Ещё не раз он будет унижать меня и оскорблять моё достоинство… Я понял… Ему плевать на мои чувства и своих собственных чувств у него нет… Но я всё равно всегда буду следовать за ним. За своим хозяином. Я ваш, Грид-сан. Я постарался не думать о произошедшем, ведь уже всё закончилось… В скором времени все мучения повторятся, Грид-сан снова решит потешить себя и своё самолюбие… Завтра всё будет, как обычно… Завтра всё вернется на круги своя… Но не сейчас, поэтому я просто свернулся в клубочек и закрыл глаза, не обращая внимания на грудь, истекающую кровью вперемешку со спермой и изнывающую от боли, на волдыри на моей коже, появившиеся на ней после прошлого «развлечения» Грид-сана, которые с двойной силой начали зудеть, на ломоту в теле, на мигрень и жгучую боль в пояснице… Я просто… Хочу… Поспать…