tenderness

Они упали на постель. Мелькор восседал поверх своего слуги, созерцая, как крепкое тело кузнеца распласталось под ним. Майрон выглядел возбужденно, в трех его глазах читалось нескончаемое желание, направленное исключительно на его господина. Мелькор иногда поражался тому, насколько его правильный и расчетливый Майрон был невнимателен, когда дело касалось его собственного тела: о его эмоциях можно было узнать, лишь заглянув в его ярко желтый третий глаз, обрамленный тонкими черными ресницами. Он сверкал, в нем плескалось едва скрываемое желание, которое Мелькор был искренне рад видеть в глазах своего слуги. Его фэа была распахнута перед его господином, он возлегал на белоснежных простынях, с трудом осознавая происходящее. Мелькор сжалился над ним и поймал с его губ трепетный поцелуй, что волной мурашек отозвался в их телах. «Мой Майрон, — он говорил по осанвэ и почувствовал, как Майрон дернулся под ним, как возросло его возбуждение лишь от звуков голоса его хозяина. — Мастер, — прошептал Майрон, не смея проникать в сознание Мелькора. Майрон был удивлен быстротой, с которой последние события проносились, унося его с собой. Еще не так давно он страшился лишний раз поднять глаза на Мелькора, взглядом осквернить своего бога. Он и не мыслил о прикосновениях, наслаждаясь лишь тем, что Мелькор сам давал ему: поглаживания по волосам и целомудренные поцелуи в лоб. Майрон чувствовал, что его тело помнит каждое касание нежных губ его божества до его лба, тонких пальцах на его волосах. Майрон помнит, как Мелькор впервые протянул ему руку, позволяя коснуться ее губами. Он навсегда запечатлел прохладную тонкую и нежную кожу в своей памяти. Когда Мелькор прильнул своими ласковыми устами к губам Майрона, он думал, что его фэа сейчас заалеет языками пламени, ибо бесчисленные искры зажглись в его душе. Первый глубокий поцелуй между ними произошел по инициативе Мелькора, когда Майрон самозабвенно предавался молитве, покрывая поцелуями его ступни и щиколотки, бережно с легкой дрожью поднося к губам тонкие конечности. Мелькор осторожно разомкнул его губы и скользнул языком вглубь его рта. Майрон пылко ответил своему хозяину, получив разрешение, блаженно позволяя Мелькору исследовать его ротовую полость. Язык Мелькора был скользким и неестественно длинным, Майрон задыхался вокруг него, позволяя проникать в самое горло. С тех пор они повторяли это не единожды, но только теперь их обожание дошло до такой степени, когда больше невозможно было терпеть. Мелькор оседлал его бедра, под легкой тканью одежд кожа горела от возбуждения. Майрон протянул дрожащие руки, нерешительно касаясь ими талии Мелькора, притягивая его ближе. Его длинные черные, как вороново крыло волосы упали с плеч и стеной загородили от всего мира трепетную близость их тел. Он провел тонкими холодными пальцами по краю острой ушной раковины Майрона и наклонился, чтобы обжечь ее своим дыханием. — Мне неизвестна природа влечения, что я испытываю к тебе, мой Майрон, но она мне определенно нравится. Майрон все смелее бродил руками по его стройному телу, проходясь вдоль позвоночника. Рукой он докоснулся до начала роста черных волос, затем нежная впадинка на шее, которой, должно быть, никто ранее не касался. Возможно, этот участок тонкой кожи и не подлежал такому обращению, ибо Мелькор вздрогнул, как только почувствовал, как пальцы Майрона перебирают тонкие волосы, едва касаясь кожи. — Мне тоже, мой Мастер, и я не желаю думать сейчас ни о чем, кроме вас, — ответил Майрон, пальцами зарываясь в черные волосы, притягивая Мелькора для поцелуя. — Ничто не волнует меня так, как вы... Мелькор примкнул к устам своего слуги, ощущая на своих губах их мягкость и ненавязчивый привкус, что был присущ Майрону с начала их особо близких отношений. Затем Мелькор отстранился и не сводя взгляда с Майрона, стал постепенно расправляться с пуговицами на его одеждах. Он распахнул ворот, и взору предстала ровная шея, где трепетно бился пульс. Мелькор улыбнулся и ласково прильнул губами, прихватывая тонкую кожу. Майрон с волнением вздохнул и прижал Мелькора к себе обеими руками. Мелькор продолжил избавлять его от одежд, медленно, смакуя каждый момент, каждый участок кожи покрывая поцелуем, в котором читалось безмолвное «спасибо». Спасибо за все, Майрон. Майрон, оказавшись уже обнаженным по пояс, ощутил прохладу воздуха вокруг них и осознал, насколько воспылало все его тело от близости с хозяином. Он приподнялся, так, что Мелькор оказался сидящим на его коленях, все плотнее прижимаясь бедрами к его паху. Мелькор закинул руки ему на шею, оставляя мокрые поцелуи по всему его лицу, не давая Майрону шанса ответить. Он отстранился и выгнул спину, когда ощутил, как руки Майрона крепко сомкнулись на его талии. Мелькор заерзал на его коленях, создавая желанное трение. Майрон бережно распахнул его одеяние, что было лишь легкой мантией, скрепленной поясом. Он прильнул к его шее, и Мелькор запрокинул голову, отдавая себя на милость своего слуги. Майрон чувствовал, как от этой мысли, как от осознания того, насколько уязвим, незащищен сейчас его Мастер, как податлив в его руках тот, кто поднимает горы к небесам и заставляет реки течь вспять. Он затрепетал, когда губы Мелькора разомкнулись в тихом стоне, как только Майрон легко коснулся краем зубов его ключиц. Грудь Мелькора выгнулась навстречу, подставляя свету два розоватых пятна на белоснежной коже. — Вы прекрасны, — самозабвенно прошептал Майрон, не в силах молчать, когда созерцал совершенное тело его бога. Дорожкой поцелуев он спустился к соскам, что порозовели сейчас и, похоже, жаждали прикосновений. Мелькор жаждал. Майрон не чувствовал себя в силах хоть в чем-то, хоть в каком-то удовольствии отказать своему хозяину, потому безропотно возложил одну ладонь на сосок, втягивая ртом другой. Мелькор застонал и двинулся навстречу теплому языку и умелым пальцам, что зажали бусинку его соска. Майрон все еще удерживал его за талию, позволяя лишь незначительно двигаться на его коленях. Он забылся в наслаждении, когда Майрон выпустил изо рта его сосок и скользнул языком вниз по его груди. Легкие Мелькора наполнялось густым воздухом, ребра вздымались, сердце грозило вырваться из груди от ощущения, что дарил ему его Майрон. Майрон осторожно развязал пояс, и он с шелестом упал у кровати. Мантия в тот же миг соскользнула с тонких плеч Мелькора, и опустилась рядом. Майрон не мог поверить, что все происходящее сейчас не является лишь мимолетным видением, всего лишь плодом его воображения, что позволило себе показать его хозяина обнаженным. Но Майрон чувствовал тяжесть его тела на своих коленях, чувствовал его кожу, когда касался её пальцами, слышал тяжелое дыхание, ощущал жар, который они делили меж друг другом и возбуждение, которым оба были сражены наповал. Он наклонился и стал осыпать поцелуями столь желанное тело, Майрон готов был опуститься сейчас на колени перед своим богом и целовать его ноги, от колен и до ступней, как делал уже десятки раз. Дыхание участилось, когда пальцы Мелькора впились в кожу на его спине, когда Мелькор в дурмане желания потерял контроль над когтями, что выпустили алые бусинки крови. Майрон лишь сильнее возжелал довести это совершенное существо в своих руках до полного удовлетворения абсолютно всех желаний, что только могли возникнуть в его сознании. Но Мелькор, казалось, не думал ни о чем, кроме того, что слуга сейчас приподнял его руку над головой, прижимаясь губами к уязвимой части внутренней стороны предплечья. В некоторых местах просвечивали венки, где кипела кровь, подгоняемая неустанно бьющимся сердцем. Под предплечьем нежная кожа на подмышках не была предназначена для прикосновений, и по всему телу Мелькора ппрошла дрожь, когда Майрон прислонился к ней губами, на пробу проводя языком, чувствуя вкус тела своего хозяина. Волосы отсутствовали, все тело Мелькора, за исключением головы, было идеально чистым, так как растительность на теле вряд ли могла бы как-то пригодиться. Майрон наслаждался стонами, которые получал каждый раз в награду за очередное не очень аккуратно касание, которое, тем не менее, попало в точку, заставляя Мелькора биться в наслаждении. Майрон спустился и обводил языком каждое выступающее ребро, когда внезапно ощутил давление рук Мелькора себе в грудь. — Мастер? — страх обуял его, когда Майрон допустил мысль о том, что Мелькор именно сейчас мог оттолкнуть его. Наверное, он не стал бы препятствовать желанию своего хозяина, но что-то подобное наверняка навеки разбило бы ему сердце. Однако Мелькор лишь опустил его, так, что лопатки Майрона коснулись простыней, и непослушными руками спустился к завязкам на его штанах. — Не двигайся, — он прошептал, и тон этого голоса вызвал у Майрона дрожь. Он не мог ослушаться, потому позволил Мелькору избавить себя от последнего предмета одежды, последнего препятствия перед тем, как вместе погрузиться в пучину небывалого ранее наслаждения. Как только Мелькор закончил, он вновь возвысился над своим слугой, дугой выгибая спину. Майрон не спешил, любовно оглаживая его стройные бедра. Его мастер обыкновенно выглядел безупречно и несколько отстраненно, однако теперь, седлая его бедра, Мелькор выглядел жаждущим, желающим, похотливо он осматривал тело Майрона под ним, задерживая взгляд на крупном члене, что величественно возвышался, оканчиваясь сочащейся головкой. Мелькор облизнул губы и вновь наклонился для поцелуя. Майрон не смел торопить его, покорно отвечая, притягивая его к себе. Он просто не мог жаловаться ни на что, когда в его руках было совершенное тело его божества, когда он мог касаться его, когда Мелькор сам тянул к нему руки и отдавал себя. Мелькор взял скромно лежащий на кровати бутылек с маслом и плеснул себе на ладонь, которой обхватил член Майрона. Он невольно дернул бедрами, не в силах терпеть. «Запомни этот момент, Майрон, — послышался его голос у Майрона в голове и, казалось, он был готов к завершению уже после этих слов, после того, как услышал этот чудный голос, как ощутил вибрацию на коже от него. Майрон завороженно наблюдал, как Мелькор, изящный и гибкий, приподнимается на его бедрах, чтобы затем медленно опуститься на член. У Майрона перехватило дыхание от ощущения того, как теплые стенки прохода открываются, как мышцы Мелькора расслабленно принимают его член вовнутрь. Он застонал от удовольствия, но воздержался от желанного толчка, лежа в оцепенении от красоты момента. Серебристые глаза Мелькора широко распахнулись, его всегда бледные щеки пылали румянцем, по вискам стекали капли пота, когда он приоткрыл алые губы и протяжно застонал, продолжая опускаться. — Мастер... — Майрон растерянно положил руки ему на бедра, помогая опускаться безболезненно. Мелькор запрокинул голову, боясь, что Майрона смутит выражение его лица: искреннее блаженство, приятный шок и гримаса возбуждения отразились на его прекрасном лицо, глаза распахнулись и слезы счастья готовы были хлынуть из них. Он на секунду задержал дыхание, а затем разом опустился на всю длину, седлая бедра Майрона. Майрон вскрикнул, то ли от неожиданности, то ли от удовольствия, и не мог определиться, в каком направлении смотреть: на Мастера, его возлюбленного, его бога, что сейчас являлся его чудесной бестией или на место их слияния, блестящее от масла и пота. Мелькор тяжело дышал, но, неудовлетворенный, он пересилил себя и со стоном попытался подняться. Майрон ощутил приятное головокружительное скольжение теплой плоти по своему члену, и мысль о том, что это был его хозяин заставляла сердце трепетать, а кровь приливать к голове. Он пытался собраться с мыслями, но когда Мелькор вновь опустился, шлепок кожи о кожу раздался в их ушах, Майрон сдался. Мелькор извивался, опускаясь на его член вновь и вновь, не жалея мелодичного голоса. Он выкрикивал имя Майрона, когда совсем потерялся, совершая движения бедрами, ощущая, как Майрон под ним, потеряв контроль, тоже стал двигаться на встречу. В конце концов член Майрона достал до заветной точки внутри него, что вызвала новые волны наслаждения пройти сквозь его тело, поражая каждый нерв. Мелькор, не в силах забыть это, опустился еще раз под этим углом, чувствуя, как руки Майрона на его бедрах сжимается, как давление увеличивается. Чудесные глаза Майрона золотятся во тьме, однако зрачки расширились, оставляя вокруг только золотую радужку. Мелькор рад был видеть своего возлюбленного таким, это лишь подпитывало его обожание, его возбуждение, когда он вновь опустился. Майрон, ни на секунду не забывая об удовольствии своего хозяина, обхватил ладонью его член и в такт их общим толчком стал водить рукой по всей длине. Мелькор вскрикнул последний раз, когда палец Майрона коснулся щели, и излился. Следом за ним и Майрон. Обоим понадобилось время, чтобы отдышаться, постепенно приходя в себя. Майрон ласково убирал волосы со лба своего мастера, а Мелькор блаженно улыбался, лежа у него на груди. Не ясно было, от чего они не познали этого удовольствия раньше, почему не придались ему сразу же, как обратились в материальные тела? Но впереди была целая вечность, где они будут друг у друга всегда, каждый день, и год, и каждое десятилетие они проведут вместе, прежде чем все кончится страшным кошмаром. — Я люблю вас, мастер, — прошептал Майрон. — И я тебя люблю, мой Майрон, — Мелькор повернул голову и подхватил с губ Майрона ленивый поцелуй.