Плач войны

      Тонкая фигурка Асоки, частично скрытая колышущимся плащом, неподвижно стояла у обломков республиканского «Венатора». Могилы, которым, казалось, нет числа, смотрели на неё пустыми глазницами шлемов элитных клонов 501-го легиона. Асока вновь обвела их взглядом: некоторые шлемы были традиционной бело-синей расцветки 501-го, но большая часть с лицевой стороны была окрашена владельцами на манер пигментации кожи их экс-командира Тано — белые узоры на красно-кирпичном фоне. В переднем ряду, по центру, покоился шлем клона СТ-5597. Джесси.       Асока проглотила ком.       Бесплодная Луна, на поверхности которой произошло крушение крейсера, безучастно молчала. Здесь нашли вечный покой некогда верные соратники тех, против кого в безусловном повиновении они повернулись. Тех, кто до последнего противился одной мысли о том, чтобы открыть огонь на поражение по своим друзьям и братьям. И тех, кто в итоге против воли стал свидетелем их единовременного ухода из жизни. Смерть в бою повсеместно воспевается среди солдат всех рас и культур, она возводит всех, кого приняла в свои объятия, в ранг героев. Безликих перед лицом всепоглощающей войны.       Эта смерть была не просто горем, наравне с теми, что успели случиться за эти три года. Слившиеся в квинтэссенцию трагедия и абсурд по-настоящему сводили с ума.       Убрав лопату в отсек спасшего их бомбардировщика, Рекс молча смотрел в сторону тогруты, не решаясь прерывать минуты скорби. Соблазн присоединиться к Асоке был велик, но клон насильно отводил мысли от произошедшего хаоса, пытаясь продумать хоть какой-то план дальнейших действий. Масштаб кошмара не был до конца понятен, но что-то ему подсказывало: теперь их двое, возможно, во всей вселенной. И, коль так, необходимо быть стойкими. Хотя бы по очереди.       Словно ей в голову пришла та же мысль, Асока бросила последний взгляд в сторону места крушения, сморгнула влагу в глазах, тут же утёрла её тыльной стороной уже почти не дрожащей ладони и ровным шагом направилась к другу. Оставленный в песках меч, будто окликнув, блеснул оцарапанной рукоятью в спину удаляющейся. Тано не стала оборачиваться. — Ты хорошо подумала?       Рекс понимал, что вопрос риторический. Однако беспокоился, что, будучи прекрасной фехтовальщицей, Асока поступает недальновидно, лишаясь столь привычного оружия. Тайна создания световых мечей, разумеется, не была ему раскрыта, однако он прекрасно понимал, насколько трудно будет раздобыть такой при необходимости. Клон помнил, как в своё время Хондо с шайкой были готовы на безрассудство, лишь бы отобрать новенькие световые мечи у группы юнлингов и вынуть из них столь дорогие кайбер-кристаллы. Стоит ли упоминать, что среди пиратов тот был чуть ли не самым рассудительным. Менее разумные его товарищи, должно быть, совсем забывают об осторожности, предвкушая подобную наживу. — Мне не привыкать обходиться без них. Да и чересчур приметно это, а в нынешних обстоятельствах, думаю, стоит поостеречься. — Его можно просто спрятать, не обязательно совсем… — Рекс, — голос тогруты прозвучал негромко, но твёрдо. Она встретилась с клоном глазами, давая понять, что всё решила.       Тот опустил взгляд и покачал головой. Не вызывало сомнений, что Асока сможет себя защитить даже вооружившись куском бронепластины, если против них выйдет кто угодно из дроидов или головорезов синдиката. Но что она сможет противопоставить более опасным противникам? Молу, Вентресс… Сидиусу? — Я чувствую твоё волнение, — она подошла ближе и коснулась ладонью закованного в броню плеча, — Поверь: если понадобится, я найду себе меч. Но сейчас его и правда нужно оставить здесь.       Рекс вновь поднял взгляд на экс-командира. Большие голубые глаза смотрели пристально и словно приковывали к себе. Будучи ниже его минимум на голову, Асока источала уверенность не меньше опытных генералов, видевших за свою жизнь не одну войну. Клон вновь отметил, насколько миниатюрна и хрупка на вид его подруга. «Рост — далеко не главный фактор» — сделал Рекс однозначный вывод, едва впервые увидел сражающегося магистра Йоду. Но эта девочка, выросшая на его глазах в опытного военачальника и весьма опасного противника, тем не менее, неизменно вызывала в нём желание оберегать.       Меж тем, молчаливая беседа карего и голубого взглядов продолжалась. Прочтя в глазах клона доселе незнакомые ей, неясные эмоции, Асока моргнула и мягко опустила руку. На кончиках пальцев ещё пару секунд ощущалась шершавая поверхность испещрённого царапинами наплечника. Порыв ветра охладил руку, забирая воспоминания кожи с собой. — Не смею сомневаться в твоём благоразумии, — кивнул Рекс. В ответ Асока едва заметно приподняла уголки губ.       Стоявший на расстоянии пары метров за их спинами бомбардировщик серии Y-Wing одиноко дожидался окончания беседы. Сам факт, что при побеге с падающего Разрушителя тот не только в целости доставил Рекса и Асоку на твёрдую поверхность, но и сам не пострадал, казался если не чудом, то невероятной удачей. Перспектива как можно скорее покинуть это место обоим виделась единственно верной. Вот только где теперь будет безопасно? — Проверю-ка я этого героя, — Тано обошла корабль, — Выглядит так, будто всё в порядке, но… Не помешает убедиться, что он не преподнесёт нам никаких сюрпризов в полёте. — Действуй, — Рекс поднял шлем, оставленный в паре метров от корабля, и небрежно смахнул песчинки, — Но нам не стоит здесь задерживаться.       С противоположной стороны бомбардировщика послышался звук отворяющегося люка. Асока поднялась на носочки, заглянув в сердце корабля, и принялась за диагностику. — Само собой. И оборота не пройдёт, как здесь будут жестянки сепара…       Тогрута замолкла на полуслове. Обрывки картины происходящего, открывшиеся к этому моменту, никак не хотели складываться воедино и уж тем более восприниматься их с Рексом новой реальностью. Гривус повержен, Война Клонов окончена, очаги сражения с сепаратистами сведутся к нулю совсем скоро. И теперь по их души прилетят уже войска Республики — той, во имя которой пролилось столько крови.       Нет. Та Республика мертва. И на смену ей, очевидно, пришло нечто немыслимое...       Первичный осмотр систем показал, что корабль исправен. Топлива хватит на один короткий гиперпрыжок, либо на полёт средней дальности, который, несомненно, отпадает. Лететь на досветовой скорости всегда было крайне рискованно, что уж говорить о том, каким самоубийством для них это обернулось бы теперь.       В первую очередь нужно понять, где получится взять передышку, пополнить запас топлива и провианта, узнать, что произошло на Корусанте и, оттолкнувшись от этого, прикинуть план дальнейших действий. Когда тот факт, что они остались живы, станет известен Сидиусу — вопрос времени. Стоит поторопиться. — Рекс, где мы сейчас?       Шаги по иссушённой земле звучали глухо. Закрыв люк ремонтного отсека, Асока вдруг пошатнулась, схватилась за голову и зажмурилась. Сильнейшее возмущение Силы обожгло её разум тысячью пламенных всполохов. Снова боль — много боли…       «Прямо как тогда, на мостике. Перед тем, как клоны решили, что мы больше не друзья»       Обрывки голосов, детские крики, лязг металла, выстрелы бластеров и столкновения световых мечей, где-то вдалеке и одновременно совсем рядом, слились в чудовищную какофонию, сводящую с ума. — Асока!.. — голос Рекса вынырнул на мгновение и вновь погрузился в океан всплесков силы.       Тано не почувствовала, как подкашиваются ноги, а мышцы одна за другой стремительно слабеют. Разрывающий сознание гул внезапно стих, накрывая оглушающей тишиной. Мир погрузился в молчаливую тьму, исчезли низ и верх, само пространство в мгновение ока стало ничем.       Время растворилось вместе с ним.       Неясно, сколько его потребовалось, чтобы тело вернуло чувствительность, а мир вновь приобрёл форму.       Первым, что Асока разобрала в мутном мареве ощущений, было прикосновение. Холодное, чуть шероховатое поглаживание щеки. Чьи-то руки бережно, но крепко поддерживали её тело: одна чувствовалась затылком, вторая обнимала талию.       Веки нехотя распахнулись, но всё, что открылось взору, расплывалось покачивающимися пятнами. Медленно одно из них начало обретать знакомые черты. Она видела их неисчислимое количество раз — целые легионы с одним лицом на всех, однако солдата, что держал её сейчас, точно бесценную реликвию, Тано не могла равнять с остальными. — Асока! Ты меня слышишь? — глаза клона обеспокоенно бегали по её лицу. Она кивнула.       Поддавшись порыву, Рекс притянул её к себе. Сквозь грубое волокно перчаток клон ощущал, как в размеренном дыхании расширяется грудная клетка тогруты под его пальцами. Зубами подцепив ткань, Рекс стянул перчатку, а затем осторожно коснулся её лба тыльной стороной ладони. Она была горячей, будто внутри полыхали оба солнца Татуина, и Рекс не мог вспомнить, всегда ли так было. Прикасался ли он к ней хоть раз вот так, голыми руками? Он тщательно копался в памяти, но не отыскал ни одного подобного момента среди стратегических карт и расстановок боевых единиц для десятков разработанных тактик.       Приходящий в норму кровоток позволил Асоке поднять руку и коснуться ладонью его затылка. Не произнося ни слова, она начала едва заметно поглаживать пальцами ёжик осветлённых волос, отмечая про себя неожиданно занятные тактильные ощущения. Человеческие волосы сами по себе были для тогруты диковинкой, к тому же она касалась их лишь раз — во время странного, по-своему волнующего поцелуя между ней и сыном сенатора Бонтери. Прямо перед тем, как тот загрузился в спасательную капсулу и улетел навстречу своей судьбе.       Она могла бы попытаться отыскать его, особенно сейчас, когда каждый союзник имел значение. Но, помимо очевидной опасности плана кинуться на поиски Лакса, когда их самих, возможно, ищут уже сейчас, было ещё одно «но»: что-то в ней противилось его присутствию. Раньше она бы однозначно списала это на политический конфликт: Лакс был сепаратистом. Но имело ли это теперь хоть какое-то значение?       Рекс обнимал её осторожно, держа собственное тело практически на весу, но несколько мгновений спустя почувствовал, как тогрута прижалась к нему сильнее. В глазах предательски защипало. Чудовищной вереницей в памяти пронеслись мгновения, когда клон наставил на неё дуло переведённого в боевой режим бластера. Он помнил всё до самой последней мелочи: каким тяжелым в руках стало оружие, как сожаление выступило влагой в глазах, как острая, сокрушительная боль от осознания собственных действий дробила рёбра солдата, который всегда выполняет приказы. — Ты испытываешь вину, — констатировала Тано. — Да. — Не стоит. Мы оба знаем, что каждый клон оказался марионеткой в руках Сидиуса. Мол пытался предупредить меня, но его намерения были туманны, — голос Асоки стал тише, — Кто знает, пойди я тогда с ним, смогли бы мы предотвратить то, что случилось… — Мол коварен, Асока. Он мог попытаться манипулировать твоими незнанием ситуации и ощущением растерянности.       Рекс аккуратно разомкнул объятия, почувствовав, что мышцы Асоки окрепли. Та медленно осела на испещрённый трещинами реголит, подогнув под себя колени. Невидящий взгляд устремился куда-то перед собой, ладони мирно покоились на бёдрах, кожа обволакивалась потоками, казалось, никогда не прекращающегося здесь ветра. Будь у них чуть больше времени, Асока бы непременно обратилась к медитации, но в реальных условиях это было непозволительной роскошью. Пары минут в статичной позе, проведённых в молчании, вполне достаточно, чтобы немного прийти в себя.       Бывший капитан 501-го терпеливо наблюдал за ней, стараясь уловить мельчайшие изменения в её самочувствии. «Всё-таки жаль, что из нас двоих только у неё есть связь с Силой»       Наконец, тогрута заговорила. – Сейчас нет никакого смысла гадать и сожалеть. Я должна сохранять концентрацию и здравый рассудок. Мы должны.       Рекс кивнул. Асока поймала его внимательный взгляд, прочтя в нём уважение. Не в первый раз он, смотря на неё так, выражает Тано поддержку и придаёт уверенности. С благодарностью она едва заметно улыбнулась, почти с прежней лёгкостью поднялась на ноги и зашагала, обходя корабль, к кабине пилотов.       Карие глаза ещё несколько мгновений смотрели на её удаляющийся силуэт. Если бы тогрута обернулась, от неё бы вряд ли утаилось чувство, скрывающееся в них, где-то в недрах зрачков. Странное, неожиданное, по-своему болезненное, оно долгое время ковалось молотом войны, пережитыми бок о бок горем потерь и радостью побед. Наконец оно начало обретать форму и больше не могло прятаться в коридорах подсознания.