***
— Эдгар, скажи мне, ты ничего не скрываешь? Этот вопрос прозвучал на третьем сеансе. Фэнг тогда подумал краешком сознания, что был удивлен: изначально парень выглядел так, словно уйдет на десятой минуте первой их встречи. — Я говорю всё, как есть. У меня нет желания ввести тебя в заблуждение. Фэнг бы улыбнулся, если бы не образ, который он вокруг себя построил. Его, вообще-то, очень радовало, что Эдгар принял правила игры и обращается на «ты». Синеволосый терапевт был уверен, что это сближает клиента и врача. Как же сильно он был прав.***
Шло время. На пятом сеансе у Эдгара что-то выпало из кармана черных джинс, он стремительно поспешил поднять это, но Фэнг был быстрее и стремительнее. — Что это за фотография? Эдгар молчал, кусая внутреннюю сторону щеки. Он снова не смотрел Фэнгу в глаза. Психотерапевту оставалось лишь вновь проиграть ему, ради общего блага. —…я не заставляю рассказывать, но если ты не откроешься мне, вряд ли мы сдвинемся с этой точки. Хочешь промолчать весь оставшийся сеанс? — Да. — ответ прозвучал мгновенно, с такой же скоростью Эд выдернул фотографию из рук Фэнга. Психотерапевт чувствовал себя глупо и обезоруженно. Его неопытность никак не компенсировалась знаниями, он просто не мог их применить на таком… таком! На Эдгаре, в общем. Почему-то не выходило. Но спорить Фэнг тоже не стал: молчал и смотрел на парня, разглядывающего фотокарточку, мнущегося, неуверенно перебирающего свои мысли. В его голове происходили красивые мыслительные процессы, которые были недоступны Фэнгу. Это было вызывающе. Невозможно быть нечитаемым для хорошего психолога! У Фэнга всё всегда получалось, что же теперь с ним случилось? Не заметил очевидного обмана, не предпринимает ничего, чтобы разговорить этого закрытого парня. Но какая-то часть его мозга верит, что так будет лучше. Фэнг смотрит на комочек темной энергии напротив себя, когда тот внезапно поднимает взгляд. Он выглядит все еще напуганно, словно то, что он собирается сказать — неправильная, ужасная вещь. — Я соврал тебе, Фэнг. Н…на этой фотографии я и мой парень. Бывший парень.***
Сколько же было обсуждено на шестом сеансе! Это огромный прогресс. Почему Фэнг так радуется своей маленькой победе? Ведь это еще даже не пол дела. Потому что Эдгар ему открылся. Он рассказал, что мать была расстроена сыном-геем, что его парень, в общем-то, был не очень хорош с ним, что они расстались из-за фотографий, которые мама Эдгара нашла у него в комнате. И эта — одна из них. Её сделал тот, кого Эд любил больше своей жизни и себя. Эта фотография — воспоминания, оставшиеся от единственного, кто хоть как-то заботился об Эдгаре. — Он иногда был ужасным, я понимаю, но он любил меня…! Он делал, как лучше. — Фэнг впервые видит, как его клиент плачет. — Он не любил, если причинил тебе столько боли. А если и любил, это его не оправдывает. Это чистая правда. Вещь, которую зависимому человеку самому не осознать. Конечно, он не надеется, что до Эдгара дойдет именно сейчас, но то, как парень сжимает пальцами фотографию, дает Фэнгу понять: он и сам прекрасно знает. Просто боится, что его жизнь была построена на лжи. — Почему нет?! Обо мне никто никогда не думал, но он интересовался мною так искренне… Я не верю, что всё это было ложью, Фэнг. Он п-помогал мне и я помогал ему… Я был ему нужен! И Фэнгу до боли хочется обнять этого плачущего парня, сидящего напротив с фотографией в руках. На ней два улыбающихся лица, яркое летнее солнце и зеленое-зеленое поле. Все это так больно ранит, так глубоко терзает душу, что просто невносимо сидеть и бездействовать. Фэнг отбирает материальное напоминание о боли у Эдгара, пытаясь вместе с этой жалкой бумажкой забрать и всё черное, скопившееся внутри темноволосого. Да, тьма пропитала всё его тело. Фэнг знает, что делает огромную ошибку, знает и не останавливается, прижимается ближе, успокаивающе гладя по пепельной голове. Его сердце разрывается, что уж говорить о мозге, кричащем в агонии. Он ужасный психотерапевт, потому что слишком привязывается к своим клиентам.***
На седьмой сеанс Эдгар не пришёл. Благо, терапевт взял его номер еще в первый день, поэтому сейчас мог писать и звонить парню. Тот, оказывается, заболел, но что-то было опять не так. Пазл не складывался, а Фэнгу от этого было невыносимо страшно. Никто, конечно же, не заболел. Боже. что же он, Фэнг, наделал? Что он натворил? Он нарушил все законы о суббординации между врачом и пациентом, он поддался чувствам. Но если задуматься, какому именно чувству он поддался?***
— Привет, Эдгар. — З-здравствуй. — Фэнг еще никогда так не благодарил мир за создание телефона, как в этот момент. — Сможешь придти на сеанс завтра? —… — Эдгар? — М-м, наверное не смогу. — Оу. Ясно. Не хочешь отказатьс- — Нет! Что-то в этом вскрике заставило ноги терапевта подкоситься, падая на стул, за которым он обычно работал. К нему вот-вот придёт еще один клиент, а что же он? Чем занят Фэнг? Он почти не дышит, чувствуя, как в животе разливается приторно-горькое ощущение. Это конец. Нет, правда. Хуже быть просто не может.***
Только вот всегда, когда кажется, что хуже быть уже не может, появляется что-то, что делает ситуацию невыносимо ужасной! В случае Фэнга, правда, не «что-то», а кто-то. Восьмой сеанс произошел спустя неделю телефонных разговоров. Фэнг старался собрать весь свой профессионализм в кулак, но когда дверь открылась — о чудо!.. — все силы куда-то улетучились. Эдгар. Его наитруднейший клиент. И тот, которого Фэнг ждал больше остальных, не в состоянии отрицать этого. Ждал, чтобы… — Привет. Я бы хотел тебя оповестить кое о чем. Сегодня будет заключительный сеанс. Темноволосый не успевает произнести ни слова. — Я просто думаю, что тебе становится лучше. Ты сможешь звонить мне и сообщать о своих успехах в течении ближайшего месяца. — Но разве не от меня зависит, когда мы… перестанем видеться? Фэнг встречается взглядом с ним. Они оба чувствуют напряжение, но не могут о нем сказать, и у каждого на то есть своя причина. — Психотерапевт может прекратить терапию, когда посчитает нужным, в соответствии с некоторыми ее правилами. — ему невероятно трудно прощаться с ним. Неужели дело в тех злосчастных объятиях? И Эдгар взрывается от этих слов. Ему настолько больно, но так хочется объясниться. Он падает головой на стол, зарываясь руками в свои волосы, чтобы врач его точно не увидел. Слезы наворачиваются на глаза и мир предательски дрожит. — Знаешь, Фэнг, после седьмой терапии я порвал ту фотографию. Мне до сих пор невыносимо больно и я не верю, что меня не любили, а просто использовали в качестве дешевого способа залечить свои раны. Я не верю, но сквозь стиснутые зубы иду тебе навстречу, потому что ты мой психотерапевт и я должен тебе доверять. Я тебе доверяю, слышишь? Ты так долго к этому шёл. Почему наш последний сеанс выглядит так неправильно? Почему меня это так заботит? Почему меня ты и твои слова так заботят? И снова зловещая тишина. Кто первый сдастся на этот раз? Кого она напрягает больше — клиента или умного, казалось бы, специалиста? Эдгар снова сжимается в комок черной энергии, прямо как в начале их встреч. Боже, Фэнг втёрся к нему в доверие, а сейчас разрушает весь мир, что так долго выстраивался на протяжении двух месяцев. Вот, чем опасны чувства между врачом и пациентом. Эдгар поднимает голову. Его душа уничтожена абьюзером, а теперь и несостоявшимся психологом, и он не знает, что делать. Он уже собирается вставать, как вдруг его запястье обхватывается теплой ладонью. — Ты мне тоже нравишься. Господи. Я люблю тебя. Я так хочу тебя обнять. И ты не представляешь, как тяжело это говорить. И Фэнг не может прочувствовать облегчение от этих слов. Пусть ему определенно легче, но «бабочки» не порхают в животе, а бьются в нем и больно царапают органы Фэнга. Словно вместо крыльев — острые лезвия. Эдгар, думает терапевт, чувствует то же самое. Разрушительные эмоции. Они так и сидят друг напротив друга, плачут и боятся смотреть в глаза, но Фэнг до сих пор не убрал руку с запястья, а Эдгар до сих пор не ушёл. Все предрешено, и так было с тех самых пор, когда Фэнг заключил пациента в свои объятия, обломав крылья их любви заранее. Потому что нельзя так влюбляться, нельзя, нельзя, нельзя- — Просто обними меня, пожалуйста, как в тот раз. Обо мне больше некому заботиться. И Фэнг, естественно, делает это.***
— Терапия окончена. — Да, я знаю. Эдгар всё понимает. Это больше не отношения «психолог и клиент», теперь они станут чем-то большим, чем-то странным и неправильным. Но парню плевать на все это, по правде говоря. Он уже устал слушать это от матери, от людей в его окружении и даже от себя самого. Возможно, то, что другие считали неправильным, Фэнг посчитал красивым и достойным любви. И даже если это плохо, даже если им больно, они делят одну судьбу на двоих отныне, успокаивая друг друга своим существованием.