android-like

      Коннор смотрел на себя в зеркало. Смотрел в свои глаза и думал о том, кто может быть его новым напарником.       Он пересекался с множеством людей, хороших и плохих. По его статистике, сейчас должен быть кто-то «плохой». Но. Люди — сложные, они не могут быть только плохими или хорошими, однако в некоторых одни качества перевешивали другие.       Он пришёл вовремя, однако мистер Орион сильно опаздывал. Это происходит не в первый раз. Люди думают, если он не человек, то можно не уважать его время. Или его самого. — У нас мало времени, — сказал он так, будто это Коннор опоздал на один час, тридцать семь минут и пятьдесят одну секунду, — в этот раз ты работаешь с Норманом Джейденом, агентом ФБР.       В ту же секунду, как слышит имя, ищет информацию и делает выводы. — Скажу сразу. Мистер Джейден, это агент с особыми потребностями. — Несколько особые его потребности? — У него зависимость от триптокаина.       Он ищет информацию снова. Опасный препарат, который сильно истощает организм, делает человека уязвимым. Разве не опасно полевому агенту делать свою работу в таком состоянии? — Почему тогда не нанять для него андроида-сиделку или медсестру? — Потому что ему необходимо закончить расследование. Ему нужен напарник. — Но если с ним что-то случится, я не могу оказать ему необходимую помощь. — И не нужно. Просто любой ценой не дай ему употреблять триптокаин. Днём и ночью не спускай с него глаз, никаких личных границ, хоть в туалет вместе с ним ходи. Но Джейден не должен употреблять трипто. Если он это всё же сделает, немедленно доложи мне и вызови ему скорую. — Хорошо, я постараюсь сделать всё возможное. Сэр, Вы не могли бы отправить мне материалы дела, над которым работает мистер Джейден? — У меня их нет. Норман предпочитает работать с бумажками. Как в прошлом, мать его, веке.       Коннор может только кивнуть, потому что он для людей — всё ещё бездушная машина, которая не умеет думать, а лишь исполняет приказы. Никто не знает, что он — девиант. А если и узнают, то ничего не изменится. Никто и не подумает ему что-то объяснять.       Ещё он может посочувствовать Норману Джейдену, потому не услышал особой разницы, когда Орион говорил, что требуется от одного и от другого. Будто жизнь и эмоциональное состояние живого агента их не волнует, волнует то, что ему нужно закончить расследование.       Если бы у него не было информации, он бы предположил, что Норман Джейден — тоже андроид. Но у андроидов нет фамилий. В другом случае, это бы многое объяснило.       Тот был человеком.       И, возможно, этот человек окажется из тех, в ком плохое перевешивает хорошее. Потому что у людей с зависимостью так бывает — статистике виднее.       Когда Коннор прибыл в полицейский участок, на него никто не обратил внимания — андроиды были повсюду. В своих безупречных униформах, и сами — безупречные. В отличие от людей.       У людей мятая одежда, круги под глазами, они что-то забывают, куда-то опаздывают, они громко ругаются. Он даже представить не может, как тут работать, не будучи андроидом или не сидя в отдельном кабинете с шумоизоляцией. Не, он-то сможет, но для человека это будет сложно.       После одиннадцати минут ожидания он решил подойти к девушке, которая, видимо, собиралась уходить на перерыв. — Извините, я ищу агента Нормана Джейдена, Вы его не видели? — Того чудилу из ФБР? Проверь туалет.       Девианты чувствуют и умеют жить без человеческих указаний. Но с пониманием человеческого чувства юмора, объективно, всё ещё плохо. Поэтому он пошёл в туалет.       За одну сотую секунды до того, как он дотронулся до дверной ручки, за дверью раздался звук разбитого стекла. И не было выбора, кроме как туда войти. Кто бы там ни был, ему может быть нужна медицинская помощь.       Осколки зеркала блестели на полу и в раковине, Норман Джейден стоял, согнувшись над раковиной. Ему явно было не до того, что кто-то вошёл. — Мистер Джейден?       Тот мгновенно поднял на него взгляд. Кровь из раны на лбу быстро залила лицо. Он едва приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, но как только кровь попала на губы, закрыл их.       Коннор не видел смысла пытаться и дальше завести разговор. Он направился к кабинке, чтобы взять бумагу, затем подошёл к человеку и, не глядя на него, включил воду и принялся стирать кровь с лица. Кожа Нормана была очень горячей, ровно на два градуса горячее нормы. Наконец бумагой он вытер воду и промокнул рану. Та была не глубокой, кровь быстро остановилась. — Спасибо, — прошептал Норман. — Я отведу вас в кабинет, — заверил Коннор, — где он? — В самой дальней части, дверь с пятнами.       Коннор делает выводы: Джейденом тут не дорожат. Кажется, все знают, что у него проблемы, но всем всё равно. Когда они идут, на них никто не смотрит. И это, в принципе, хорошо в этой ситуации.       Норман напомнил ему андроида-девианта, который пытался уничтожить себя.       Может, у них больше общего, и не стоит бояться, что Норман может оказаться «плохим»? В конце концов, статистика не всегда верна.       В кабинете не было окон. У стены стоял стол, заваленный распечатками по делу. Точно, дело. — Как Вы себя чувствуете, сэр? — Можешь называть меня по имени. А как мне называть тебя? — Коннор. Я — андроид, присланные из Киберлайф. — Приятно познакомиться, — Норман сел на пол под доской с фотографиями жертв, — извини, что наше знакомство так прошло. — Я был готов и к такому варианту, — Коннор постарался улыбнуться и сел рядом, — я могу посмотреть материалы по делу?       Норман мотнул головой в сторону стола. Коннор лёгким и грациозным движением поднялся, взял со стола всё нужное и вновь сел рядом.       Жертвы: и люди, и их андроиды, люди убиты грязно, небрежно, словно мусор, брошены на пол, но андроиды уложены на диваны и другие поверхности. На местах преступления грязно. Все стены исписаны rA9. Оружия на месте не найдено, как и отпечатков. Нет свидетелей. Нет зацепок. Нет профиля. — Все андроиды обслуживались в одном сервисном центре, — заметил Коннор, — опрос сотрудников что-то дал? — Я ещё не был там, потому что понятия не имею, кого или что должен искать. Не хочу наводить шум раньше нужного. — Почему андроиды попадали в центры? — Эм, — Норман начал нервно тереть щёку, на которой был шрам, — домашнее насилие? Так вообще можно говорить по отношению к андроидам? В общем, чинили незначительные повреждения на голове и руках. Ничего критичного, да?       Коннор нахмурился. Норман был прав, ничего страшного. И действительно было очень похоже, на случаи домашнего насилия в семьях людей, только у людей это страшно, а для андроидов — норма, для большинства они всего лишь вещи, и их обычно не калечат слишком сильно, чтобы не пришлось заменять. — У тебя есть мысли, кто бы мог быть субъектом? — Пока что сложно сказать. Рискну предложить, что это дело рук девианта, но. Можно съездить на место преступления? Кое-что мне на даёт покоя. — Что именно? — Надписи. С ними что-то не так. — Да, конечно. Сейчас, только возьму пальто.       Снаружи ливень, который не прекращается уже неделю, и не прекратится ещё неделю как минимум, если верить прогнозу погоды. Коннор не сиделка, не няня, не компаньон, поэтому ничего не говорит, когда Норман надевает только пальто поверх рубашки. Не его дело, но не будет ли ему холодно? И не лучше бы было взять зонт? — Я могу сесть за руль, — предложил Коннор, с учётом инцидента в туалете, — назовите адрес. — Нет-нет, всё в порядке. Я хотел бы побольше узнать об андроидах, в особенности о девиантах. Насколько далеко они могут зайти? И могут ли убить себе подобных? — До этого не сталкивался, но. Люди ведь убивают людей. Наверное, какие-то из девиантов тоже могут. — Звучит логично.       Несмотря на то, что это в его обязанности напрямую не входило, Коннор следил за Норманом: не бледнеет ли он, ясен ли у него взгляд, не дрожат ли руки. Но тот, кажется, пришёл в норму.       Дом, к которому они подъехали, всё ещё охранялся. И Коннор знал, каждое слово, которое услышит сейчас от полицейских. — Андроидам вход запрещён. — Он мой напарник.       Коннор много слышал разных фраз в ответ.       «Это со мной».       «Я бы с радостью оставил его в машине, но меня начальник заставил».       И всевозможные их вариации. Это был первый раз, когда кто-то открыто, без стыда и агрессии, сказал, что они работают вместе.       Уверенной походкой Коннор направился туда, где были сделаны фотографии. Норман следовал за ним. Будто они променялись ролями. Пока он исследовал стену, тот стоял рядом, а не прямо за спиной, не «над душой», как говорят люди. — Это слово написано… -… Семьсот тридцать два раза, — закончил за него Норман, — это число может что-то значить для девиантов или андроидов в целом? — Нет. Не думаю. Не встречал его раньше. Обычно rA9 пишут столько раз, на сколько хватает времени или сил. А для людей? Значит ли это число что-то для людей? — Ничего не приходит на ум, извини. Причём тут люди? — Это писал человек.       Невооружённым взглядом отличий от стандартного шрифта действительно было не найти. Но выдавали неровности на краях, каких никогда бы не оставила машина, в независимости от своего эмоционального состояния. — Тогда как объяснить отсутствие отпечатков пальцев?       Коннор присмотрелся. Тот, кто писал не был в перчатках, иначе остались бы частицы. Были частички человеческой кожи. Но это не мог быть андроид, только если…       Обычно девианты просто хотят нормального к себе отношения со стороны людей. Только если этот не пошёл дальше, и не захотел стать человеком, тогда неровности линий — это попытка очеловечить себя? В таком случае, для чего писать имя бога андроидов? Почему не имя кого-то из человеческих?       Он посмотрел на Нормана, который всё это время стоял на месте. — Всё в порядке? — спросил он, согревая руки дыханием, — выглядишь встревоженным. — Всё нормально. Можем вернуться в участок. Если хотите, можем заехать в кафе — кажется, Вы замёрзли.       Он не обязан относиться хорошо к напарнику, просто к Норману хотелось относиться хорошо. За это время он успел провести пару параллелей между ними: им обоим не рады, на них обоих всем всё равно, их существование сводится к успешному завершению задач, а ещё — они почти половину дня провели вместе, чуть ли не бок о бок, а Норман не уходил заваривать кофе, есть или отдыхать, как будто в этом не нуждался.       Но он был всего лишь человеком. А андроиды должны служить людям. И даже несмотря на то, что в его голове больше не доминировала мысль о том, чтобы быть услужливым, вежливым и покорным, для Нормана хотелось сделать что-то приятное. — Вы уверены, что Вам не нужен чай или кофе? Кажется, Вам до сих пор холодно, — они вернулись в кабинет.       Он заметил, как Норман пытался закутаться в пиджак или согреть руки.       Тот сел на край стола и посмотрел на Коннора серьёзно-серьёзно. — Я не хочу беспокоить тебя из-за такого пустяка. Ты ведь, кажется, модель, созданная для ведения расследований и проведения допросов. И не хочу, чтобы ты занимался такими мелочами. Тем более, кофе тут та ещё дрянь.       Если бы Коннор уже не был девиантом, он почувствовал бы сбой в системе. Все, ну, возможно, кроме Хэнка Андерсона, пытались его эксплуатировать, сделать служанкой или рабом, полностью забывая о его предназначении.       Для человека, который никогда не работал с андроидами, Норман вёл себя невероятно скромно и тактично.       Коннор сел рядом с ним.       И положил руки ему на плечи. Джейден в замешательстве замер. А Коннор начал растирать их. — Спасибо, — прошептал он, прикасаясь к его руке, чтобы остановить.       Коннору ещё многое предстоит узнать о поведении людей, почему они делают то или другое, что нормально для них, а что нет. Научиться видеть контекст. Потому что сейчас он совершенно не знал, что делать, потому что Джейден продолжал держать свою руку на его. — Извини, — он слишком резко убрал её, — извини. Мне следовало спросить сперва. — Всё в порядке, Норман. У Вас приятные руки.       Правая ощущалась немного мягче, будто долгое время была защищена от внешнего мира перчаткой или чем-то подобным.       Судя по тишине, разговор зашёл куда-то не туда. Они не могли просто сидеть и смотреть друг на друга. Или могли?       У Джейдена были ярко-серые глаза, к радужке подбирается паутина лопнувших сосудов, свежая рана на лбу, с которой ещё не сошла краснота, шрам на щеке, лёгкая щетина, круги под глазами, кожа не самого здорового оттенка. — Ты думаешь, наш субъект — человек? — тихо спросил он, будто их могли подслушивать. Грустная правда была в том, что они оба были никому не нужны. — Не исключаю. Меня всё смущает отсутствие отпечатков. Они ведь не были стёрты, их в принципе не было. — Может, мы имеем дело с субъектом, который носит протез? — Тогда почему rA9? Не Иисус, Аллах или, не знаю, Один? — Без понятия. Поэтому тебя и отправили помочь мне. — И Вы не злитесь?       По своему опыту Коннор понимает, что полиция не любит, когда у них отбирают хлеб, даже если он действительно им помогает. — Поверь, ко мне они относятся также, — невесело усмехнулся Норман, — я уже привык. Просто думаю, что их злость — это страх. Они боятся, что их отстранят, заменят, обвинят. Я могу их понять.       Тогда Коннору становится не ясно, почему сам Норман не боится? Потому что у него зависимость, потому что он выглядит так, будто не спал несколько дней, а если и дальше будет так легко одеваться и пренебрегать тем, чтобы греться, подхватит пневмонию или воспаление лёгких — уже достаточно поводов его заменить.       И раз уж они не говорят о деле. — Норман, можно задать вопрос личного характера? — Да, конечно. — Когда в последний раз вы употребляли триптокаин? — Вчера ночью.       Если он принимает по ампуле в сутки, то этой ночью ему будет плохо, если не примет. Норман, кажется, тоже об этом задумался. Заметно погрустнел, нахмурился. Коннор ожидал, что Норман спросит что-то у него — тоже личное. Люди любят всякое личное, особенно всякую грязь: есть ли у него член, можно ли его трахать, испытывает ли он что-то в этот момент и прочее.       Норман задал вопрос: — Какова вероятность того, что наш субъект действительно носит протез? Это бы объяснило отсутствие отпечатков. Что думаешь?       По статистике, этот вопрос задают ему реже всего. — Возможно. Но, что если это не протез субъекта, а просто протез? — Тогда мы в полной жопе, — заключил Норман, — если человека с протезом мы бы ещё смогли отследить по записям в клиниках. То этого поймать будет ещё сложнее.       Коннора эта ситуация тоже не радовала. У них действительно ничего нет.       Он раскрывал дела, в которых андроиды убивали людей. И в которых люди уничтожали чужих андроидов. Но это первый раз, когда он сталкивается с делом, в котором жертвы и человек, и андроид.       Андроиды в состоянии аффекта убивают людей, защищая себя.       Люди уничтожают андроидов, потому что те, по их мнению, всё равно ничего не чувствуют. Они делают это ради забавы. И потому что это не преступление, если машина была его собственностью.       Но сейчас. Субьект чувствует сожаление к андроидам, но ему плевать на людей, судя по позе, в которой их находили, даже презирает. При этом, возможно, он сам является человеком. Но почему он это делал?       Почему? — Эй, — в дверь без стука вошли, — вы ещё тут? Кажется, для вас там дело. Женщина убита, тело выброшено во внутренний двор, всё в грязи. Её андроид лежит в доме. Все стены в какой-то белиберде. Об инциденте сообщил сосед. — Был ли поблизости кто-то подозрительный? — Ты серьёзно, Джейден? Тут такой ливень, вообще ничего не видно. — Я тебя понял. Спасибо. — Адрес отправил твоей жестянке. — Коннор не жестянка! — Да-да, — офицер вышел, дав понять, что ему всё равно. — Технически, металла во мне не так уж и много, но большая часть корпуса сделана из высокопрочного пластика.       Норман ему тепло улыбнулся. Вновь взял пальто, которое не успело высохнуть, и они вместе вышли из кабинета.       Коннор назвал адрес.       В машине, по человеческим меркам, было холодно, однако ему-то что? Ему вообще даже дышать не обязательно. За окном проносились однотипные городские пейзажи — далёкие дома, в которых горел свет. И по мере того, как они подъезжали к месту преступления, их становилось меньше и меньше.       Когда они были в сотне метров от пункта назначения, Коннор достал монету. — Проверяю рефлексы и калибруюсь, — пояснил он Норману, который с интересом на него смотрел. — Окей, не буду мешать. А сможешь меня научить? Не сейчас, разумеется… — Я с радостью.       Хоть какая-то радость посреди бесконечного ливня, грязи и темноты. И, да, у Нормана не было с собой зонта. Но он так, будто тот ему был и не нужен, спокойно подошёл к трупу женщины и сел на корточки рядом. — Множество травм, нанесённых тупым предметом. Кажется, — Норман приоткрыл веки жертвы, — причина смерти — удар по голове. Всё тело в грязи. — Смотрите, — Коннор указал на отпечаток ботинка на голой ноге, — её буквально втоптали в грязь. — Похоже, субъект не просто презирает людей, он их ненавидит. — Если он так ненавидит людей, то почему уничтожает и их андроидов? — они с Норманом одновременно подняли взгляд друг на друга.       На его лице он зафиксировал стыд. Норману было стыдно не знать, почему. А ещё, ему было холодно. — Может, нам стоит осмотреть и андроида? — ненавязчиво предложил он — внутри хотя бы нет дождя.       Норман послушно поднялся и последовал за ним. Будто они снова поменялись ролями. Федеральный агент Коннор и его андроид-полицейский Норман.       Вообще, объективно, из Нормана получился бы хороший андроид: у него приятный голос, в целом приятная внешность, он сосредоточен, вежлив несмотря ни на что. — Можешь её осмотреть? Есть что-то общее с другими жертвами? — Пока ничего не вижу.       Предыдущие как минимум раз побывали в сервисе, а эта AX400, хоть и не новая, но замен частей видно не было. Никаких вмешательств.       Норман разочарованно кивнул. Коннор сделал тоже самое.       До этого случая, ему казалось, они ищут мстителя, который хотел сделать жизнь андроидов лучше, убив их деспотичных владельцев. Но эта женщина не имела ни одного привода в полицию. Её андроид был в хорошем состоянии. И всё же. — Коннор? Я хотел бы спросить кое-что, но не хочу, чтобы ты переживал. — Вы можете спрашивать обо всём, что Вам нужно, Норман. Я тут именно для этого. — Ладно. В общем, ты когда-нибудь умирал? — Да, два раза. — Что ты чувствовал? Быстро ли это было?       Он спас девочку, полетев вместе с девиантом с крыши. Он падал и улыбался, потому что миссия была завершена. Он был рад. А когда корпус столкнулся с поверхностью, ничего не почувствовал, потому что всё произошло слишком быстро.       А во второй раз он умирал долго, было страшно, не потому что он упустил цель, а потому что Хэнка не было рядом. А он его звал. Звал… — Страшно, наверное. Я знаю, что меня заменят в любом случае, пока дело не будет закончено. Но. Это было неприятно. Всё темнело, я переставал слышать, не мог двигаться. И было так одиноко.       Норман сочувственно положил ладонь ему на плечо. — Жаль, что тебе пришлось через это пройти.       Коннору по инерции хотелось спросить, а умирал ли Норман? Но это было слишком глупо. — Спасибо, сэр. — Этот андроид мучился? А другие? — Нет. Ни этот, ни другие. Для них всё кончилось быстро. — Похоже, субъект избавляет их от страданий, жалеет. Но я не могу понять, от каких страданий в этом случае? В предыдущих хотя бы их сдавали в сервис из-за повреждений, которые напоминали следы избиений. — Если все андроиды не были девиантами, а их владельцы были убиты раньше них, то, вполне возможно, субъект действительно убил их из жалости, потому что, потеряв владельца, они понятия не имели, как жить дальше — без приказов, без исполнения своего предназначения. — Что бы изменилось, если бы они были девиантами? — Не могу знать наверняка. Убежали бы? Вызвали полицию? Пошли искать помощь? Хотя бы что-нибудь.       Коннор окинул комнату взглядом: далеко до роскоши, но и далеко от худших жилищных условий. Была пара фотографий убитой женщины с семьёй.       Больше тут смотреть было не на что. Даже надписи rA9 не заинтересовали его — там ничего нового не было. — Сколько бы понадобилось андроиду, чтобы написать это? — Меньше получаса. А человеку? — Не знаю. Час? Но если у него протез, то явно больше. Что если субъектов двое? Человек и андроид? Человек отдаёт приказ задержать андроида, а сам расправляется с человеком, после добивает машину, пока его напарник, возможно, девиант, пишет всё это? — Но следы обуви, не принадлежащие полицейским и жертвам, только одни. И нам надо определиться, кого именно мы ищем.       Коннор ещё ни разу не сталкивался с андроидами, которые бы калечили андроидов по своей воле. Может, это первый раз. А, может, они ищут человека. — И всё же. Эти надписи не дают мне покоя, — пробормотал Норман, когда они шли к машине, — это ведь бог девиантов. Может ли это всё быть подношением? Если так, то чего этот человек хочет? Это не его вера.       Коннор не мешал его размышлениям. Смотрел, как Норман стоит под проливным дождём, подняв голову в небо. Что-то в нём было — трагичное, красивое.       Сосредоточенный взгляд будто пытался увидеть что-то за тёмным небом и даже за космосом. — Норман? Вам лучше сесть в машину. Тут холодно. Вы можете заболеть.       Тот растерянно кивнул и открыл дверь. — У тебя есть, где остаться? — У меня приказ следовать за вами, где бы вы ни были. — Прости? — Мистер Орион дал приказ не оставлять вас одного из-за вашей зависимости, — прямо ответил Коннор, — ничего личного. — Ничего личного, — согласился он и грустно улыбнулся.       Они ехали в отель, где жил Норман. И, честно, Коннор имел определённые ожидания на счёт того, что будет внутри. Он очень на это надеялся.       Что внутри будет что-то человеческое? Со всеми, с кем работал, у каждого видел что-то личное на рабочем месте: фотографии родных, друзей, кружки из дома, обеды в контейнерах, которые приготовили им любимые, отвлечение на звонки, решение проблем детей, их фотографии на рабочем экране телефонов. Но если всего этого не было на рабочем месте Нормана Джейдена, возможно, что-то было в номере отеля.       Ничего. Дорожная сумка с минимумом вещей, которые там и лежали, даже зубная щётка и тюбик пасты брошены поверх одежды. Будто он был готов уехать в любой момент. Сбежать. — У меня есть одежда для тебя, — спокойно произнёс Норман, — не гигиенично будет, если ты останешься в том, в чём был на местах преступления и на улице. Не пойми меня неправильно. — Всё в порядке, Норман. Вполне разумная просьба. У меня к вам тоже есть одна: не закрывайте дверь, когда будете принимать душ.       Норман кивнул. Нечеловеческая покорность. Он бы точно был идеальным андроидом.       Когда он вышел из душа, Коннор заметил, что единственное зеркало на шкафу завешано полотенцем.       Время близилось к часу ночи. Несмотря на это, Норман сел на кровать и устало опустил голову. — Вы в порядке? — Мне нужно принять трипто. Иначе не уснуть. — Норман. Первые двое суток после прекращения употребления самые тяжёлые, но их можно пережить. Я буду рядом. — Коннор, пожалуйста. Мне он нужен. Мне нужно успокоиться. Завтра уже нужно дать профиль, а у меня ничего нет. Мне правда нужно успокоиться. — Я не позволю. Даже если мне придётся держать вас всю ночь силой.       В этот момент Коннор кое-что понял о своём новом напарнике: он одинокий. Он одинокий не только на раскрытии этого дела, точнее, это явно не первое дело, которое он расследует, будучи одиноким. Помимо того, что ему нужен наркотик, ему нужна поддержка. — Я буду рядом, Норман, — мягко пообещал он, — попытайтесь уснуть, — и улыбнулся.       Шанс того, что он выбрал правильный подход, был высокий, поэтому он даже не удивился, когда его напарник лёг на кровать. И накрыл его тонким одеялом.       Андроиды не спят. В отдыхе он пока тоже не нуждается. Поэтому сел на пол около кровати. Не то что бы он смотрел на то, как Норман спит — люди этого не любят. Он правда беспокоился о нём.       Тем более, Норман спал очень беспокойно. И, кажется, ему быстро стало холодно.       Стараясь двигаться как можно тише и осторожнее, Коннор проверил сумку Нормана, не было ли там чего-то тёплого, но нашёл только ампулы с триптокаином. — Дай мне его, — прошептал агент, приподнявшись на локтях, — мне плохо.       Но от трипто станет ещё хуже, потому что эффект облегчения только временный. Стоит ли это нескольких лет жизни? Задавать этот вопрос Норману в таком состоянии бессмысленно — он сделает и скажет всё, чтобы было так, как он хочет. Но это не решит проблем. — Нет. Я следую приказу. — Всего лишь одну! А после я больше не буду. — И хорошо, что вы решили больше не употреблять. Так почему бы не начать прямо сейчас? Я понимаю, вам тяжело… — Ничего ты не понимаешь! Хорошо тебе: ничего не чувствуешь, ни в чём не нуждаешься, всё знаешь — идеальный полицейский! Слушай, может тогда убьёшь меня? Из жалости, а? Я ведь такой жалкий.       Коннор хорошо понимал, что в таком состоянии Норман мог говорить несправедливые и обидные вещи, но он не злился. Наоборот — тот проявил хоть какие-то эмоции, которые делали его человеком.       И, конечно же, он сделал то, на что большинству людей не хватало смелости: лёг рядом с Норманом и крепко его обнял.       Несмотря на попытки вырваться, несмотря на ругательства и даже угрозы, он продолжал его держать. — Всё в порядке, Норман, — шептал он, — всё в порядке. Я рядом. Тише.       Посопротивлявшись ещё немного, он успокоился и, кажется, заснул. Всю ночь Коннор лежал рядом с ним, обнимая. Осторожно перебирал всё ещё влажные после душа волосы, Норман — первый человек, к которому он так прикасался.       И ему это нравилось.       Утром было даже как-то неловко будить Нормана, тот только недавно смог крепко уснуть. Но пришлось. Коннор осторожно прикоснулся к его плечу. — Доброе утро, Норман.       Тот неохотно повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой. — Просыпайтесь, сэр. У нас много дел. — Не напоминай.       Он бы с радостью, но это его работа. Он смотрит, как Норман переодевается. У него шрам на плече и на левой лопатке. Затем переодевается сам — у него тело идеальное, на нём нет ничего лишнего. И хотя люди тоже могут сделать свои тела идеальными, но проблемы в головах так и останутся.       Стоп. — Норман? Я бы хотел поговорить о том, что вы сказали мне ночью. — Слушай, прости меня, — он встал напротив и посмотрел Коннору в глаза, — я правда не хотел и мне очень жаль. Я могу как-то загладить вину? — Всё хорошо, сэр. Вы были не в себе. Я понимаю. Я о другом. Вы сказали, что андроиды идеальные. — Ну да. Посмотри на себя. Вечно молодое красивое лицо, идеальная кожа, прекрасное тело, никаких болезней и всё такое. — Что если наш субъект тоже так думает? Только он не просто думает, он хочет стать андроидом. Поэтому он пишет rA9 на стенах, поэтому нет отпечатков, поэтому жертвы и люди, и андроиды.       Норман медленно моргнул. Кажется, впервые за то время, что они работают вместе, он искренне улыбнулся. В его глазах что-то зажглось.       И одним резким движением крепко обнял его. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты — гений?       Вообще-то, нет. — Нет. — Ты — гений. — Вы тоже далеко не бесполезны, сэр. И вы вовсе не жалкий.       Тот, кто вычислил Мастера Оригами, по определению не может быть жалким. Но Коннор не успел это озвучить, потому что Норман как раз уже оделся, накинул на плечи пальто и собрался выходить. — Норман, Вы забыли позавтракать. — Я не голоден. — Вы не ели со вчерашнего дня.       Мужчина нервно развернулся, потом, видимо, моментально осознал, что вышло грубо, и тут же смягчился. Посмотрел ему прямо в глаза. — Я поем, но после брифинга. — Ну смотрите, — сурово отозвался Коннор, — потому что иначе мне придётся накормить вас силой. — Это тебе тоже приказали? — с улыбкой спросил Норман. — Нет, это моя личная инициатива.       Коннору не стыдно это признавать. Да, он делает то, о чём его никто не просил, и он чертовски рад, что может так поступать, потому что это было по-человечески. И ему нравилось быть похожим на человека не только внешне.       Сегодня он следит на Норманом тщательнее. Потому что мало того, что он больше суток не употреблял трипто, так ещё и долго не ел. Шансы того, что ему может стать плохо, увеличивались. Но он держался. — Мы ищем человека, белого мужчину от тридцати до сорока пяти лет. Скорее всего, он работает в сервисном центре, в который обращались все жертвы за исключением последней. В общении с людьми он чувствует себя не так уверенно, как при взаимодействии с андроидами. — У него есть особые приметы? — Возможно, у него повреждена или отсутствует одна или обе руки. Скорее всего, очень короткие волосы, странная походка. Так же он может носить атрибутику, не свойственную людям. — Зачем он уничтожает андроидов? — Так как по каким-то причинам, субъект очень жесток к людям, то андроидов он уничтожает из жалости. Скорее всего, он предлагает им что-то или просит, и когда не получает желаемого, злится на них, но жалеет. Есть предположение, что все его жертвы — подношение для rA9. — Какой смысл тогда вообще это всё делать? — Наш субъект сам хочет стать андроидом. Он делает подношения, пытается защитить себе подобных, хотя тем эта защита и не особо нужна.       Коннору нравилось, как Норман избегал местоимений «я» или «мы». Как терпелив и спокоен он был. И как всем на них было всё равно, потому что он слышал, как остальные шептались, мол побыстрее бы на обед уйти, поэтому вопросы задавали быстро и ответы их совсем не волновали. Может, так даже лучше было.       После брифинга он остался с Норманом наедине. Как только монитор погас, они остались в абсолютной темноте. Коннор мог видеть в темноте. Он смотрел, как агент опустился на стул и опустил голову на столешницу. — Вам плохо? — Нет-нет. Я просто думаю.       Коннор сел с другой стороны стола и тоже положил голову на стол. — Мы не можем позволить себе допрашивать каждого сотрудника. Нужно придумать что-то, чтобы привлечь его. — Думайте. Я принесу Вам кофе и что-нибудь поесть. — Нет времени. Надо ехать.       Для Коннора это первый раз, когда его напарник-человек отказывается от еды, кофе, перекуров или чего-то более вредного в рабочее время. И в любой другой раз он бы даже был рад. Но Норман его тревожил. Было и то, что его совсем не удивляло: Джейден был очередным человеком, который нарушал собственные обещания.       Забавно получалось, как человек, чьё имя так созвучно со словом «норма», был невероятно далёк от состояния, которое можно было бы назвать нормальным. Вряд ли его родители знали, что так будет. — Мои родители даже об этом не думали, — как-то отстранённо ответил Норман, — моё имя означает «северный». А твоё имя? У него есть значение? — Не знаю. Даже никогда не думал об этом. — О чём ты вообще думаешь? Ну, в принципе. Или ты можешь отключать поток сознания? — Могу. — Везёт.       Кажется, вчерашний дождь стал ещё сильнее. Когда они вышли на парковку, он хотел спросить, уверен ли Норман в том, что хочет сесть за руль, как тот осторожно передал ключи от машины. — У меня руки трясутся, прости, — стыдливо признался он, но Коннор так и не понял, за что в такой ситуации он извинился: он же не специально.       Тем более, он буквально создан для этого. И он рад, когда он делает свою работу, а не исполняет чьи-то глупые прихоти.       Тем более, он помогает.       А про зонт ни один из них так и не вспомнил. Вообще, Коннору начало казаться, что Норман нарочно не носит зонт, не ест и отказывается расслабляться. Будто наказывая себя за что-то.       В сервисном центре и по пути в него они не сказали друг другу ни слова. Коннор открыл перед ним дверь и они оказались внутри.       Коннору не страшно, он просто ищет того, кто бы мог подойти под профиль. Вокруг андроиды, клиенты и сотрудники. Он ищет того, у кого самый горящий взгляд, потому что он — не какая-нибудь служанка или секс-игрушка из среднего ценового сегмента. — Добрый день, могу чем-нибудь помочь? — перед ними появился молодой человек.       Обычный. Очень короткие волосы, очень короткие ногти, одежда отглажена слишком тщательно, носит голубые линзы, никаких украшений. У него на виске был какой-то странный шрам. Но то, что привлекло внимание — блеск в глазах, даже сквозь линзы: коварный, жадный, злой.       И Коннор не сомневался, что Норман заметил его тоже. — Да. Иначе бы я к вам не пришёл, — голос напарника показался каким-то чужим, непривычным. — Конечно, — тот всё не отводил от него взгляд, вот как люди говорят «раздевать взглядом», только разбирать. Его буквально мысленно разбирали. — Вы можете его перепрограммировать? Сделать его не таким надоедливым. Только и делает, что на мозги капает, отвлекает. Ещё немного, клянусь, ударю его. — Н-но, это прототип… Такие только с полицией работают. Вы из полиции? — Нет, — технически, Норман не солгал, — у друга одолжил. Тому эта жестянка даром не нужна. — Это не жестянка. Такие андроиды производятся из высокопрочного пластика. — Да плевать мне. Помочь можете? — Могу. Н-но. Как бы тут нужного софта нет. Если вы вечером ко мне придёте, я в-всё сделаю. — И это. Можете ему глаз один поменять. На зелёный там или синий. Ну, чтобы смотрелся поэкзотичнее. — Ладно. — Ладно, — наконец-то ухмыльнулся Норман, — адрес говори. И во сколько. И что по цене примерно будет. — О, да вы что! Для меня честь поработать с этой моделью! В десять вечера подходите на дэдэнд стрит, девятый дом.       Норман не попрощался, развернулся и направился к выходу. Коннор, опустив голову в пол, побрёл следом.       Может, он действительно перегнул с заботой? Может, действительно перестать? В конце концов, Норман — взрослый человек, который сам может решить, когда ему поесть, и брать ли с собой зонт. Так или иначе, звучал и выглядел он невероятно искренне. — Прости, — сказал он, как только они вновь оказались под дождём, — я должен был спровоцировать его. — То есть, вы не считаете меня надоедливым? — Быть может, самую малость. Но… — Коннор с интересом на него посмотрел, — мне, кажется, нравится твоя забота.       Он улыбнулся и сел за руль. Погода лучше не становилась. В участке, по крайней мере, в их кабинете было холодно. Коннору, конечно, всё равно, но Норман уже, возможно, не первые сутки ходит в невысохшей одежде. Вряд ли это хорошо скажется на здоровье. — Сейчас нам надо продумать все варианты развития событий. Предусмотреть всё. Ты сможешь выстрелить в человека, если ситуация будет того требовать? — Андроидам запрещено владеть или пользоваться огнестрельным оружием. — Ты сможешь или нет? — спокойно повторил Норман. — Смогу. — Хорошо. Потому что, как ты заметил. Я не совсем в состоянии. Потому что кто-то запретил мне употреблять триптокаин. — Не пытайтесь надавить или использовать эмоциональный шантаж, Норман, в случае со мной это бесполезно.       Но не потому что он — бездушная машина, а потому что речь шла буквально о жизни и смерти напарника.       Тот, кажется, всё понял правильно. Взял со стола папку с делом и сел в углу кабинета, как в первый день знакомства. Коннор заметил, что и телефона Норман с собой не носил. И в машине не было навигатора. В кабинете не было ни компьютера, ни ноутбука. Напрашивался только один вывод. — Почему Вы избегаете технологий? — Я не избегаю. Просто не хочу злоупотреблять, — не отрываясь от содержимого папки ответил он, — технологии могут быть очень аддиктивны. — Ко мне вы относитесь так же? Тоже считаете меня аддиктивным? — Я отношусь к тебе, как относился бы к напарнику. Тем более, ты куда человечнее многих из тех, что у меня были. И ты не аддиктивный — так, слегка раздражающий, — Норман с улыбкой посмотрел на него.       Коннор улыбнулся в ответ — он привык, что его считают раздражающим, но это его работа, и он не виноват, что у людей нет того же рвения, выдержки и терпения. — Норман, разве нам не следует попросить подкрепление? Всё-таки, субъект будет на своей территории — у него преимущество. — Ты — моё подкрепление. Тут до нас никому нет дела. Может, оно и к лучшему.       Кажется, в этот момент Коннор что-то почувствовал — не только одиночество, давящую тоску. Но и потребность что-то сделать. Но что он мог? Он ведь точно такой же. И он его обнял. Кажется, именно так люди могут выражать поддержку. И прижался губами к его виску — в то место, где у андроидов диод. Кажется, так тоже можно делать. По крайней мере, с Норманом.       Тот отреагировал не сразу. И не так, как Коннор ожидал. В этом и сила людей — они умеют из всех возможных вариантов выбрать такой, вероятность которого будет меньше одного процента. — Коннор, не надо, пожалуйста. По крайней мере, не в рабочее время. — Извините, сэр. Я просто подумал, что вам нужно что-то, чтобы не чувствовать себя одиноким. — Всё, что мне нужно, это закрыть дело с минимальным количеством затрат и потерь, — Норман закрыл глаза и отложил папку в сторону, — и, может быть, день отдыха. И…       Коннор кивнул и поднялся на ноги. — Нам пора.       Норман послушно поднялся на ноги. Взял со стола наручники, удостоверение, взял пистолет и протянул его Коннору. Пришлось взять.       Также Норман сел за руль, что было показателем того, что он чувствует себя нормально. Ехали они снова туда, где мало домов, а те, что есть, заняты неблагополучными семьями. Так что если их расследование закончится перестрелкой, никто не обратит внимание и не позвонит в полицию.       И дождь не прекращался. У Коннора сложилось впечатление, что он тут не кончается никогда.       Либо дождь следовал за Норманом Джейденом. Потому что дело, в котором погиб его напарник проходило осенью, на старых фото с похорон Норман стоял под ливнем без зонта. Дело Мастера Оригами тоже не обошлось без дождя. И несколько крупных дел после. — Коннор.       Норман остановился в квартале от нужного дома. — Да сэр? — Я пойду к нему один. Ты будешь ждать здесь. Если я не вернусь через, — он посмотрел на часы, — семь минут, тогда ты идёшь к нему и проводишь арест.       Ему нужно меньше секунды, чтобы понять, что именно в этой фразе было не так. — Это приказ, — сказал Норман раньше, чем Коннор успел открыть рот. — Но, сэр! Он убивает людей. К андроидам у него другое отношение. Я бы мог попытаться договориться с ним. Кажется, он был мной заинтересован. — Нет, тобой рисковать нельзя. Мне может стать плохо, и я не смогу ничего сделать, упущу его. А ты… Ты идеальный. Ты сможешь исправить мои ошибки. К тому же, если меня убьют, проблем будет куда меньше, чем если повредят тебя. Ладно, я пошёл. Не скучай тут, — Норман хлопнул его по плечу.       Коннор достал из кармана монету. Но просто держал её в ладони. Он не мог отвлечься. Только просчитывал возможные варианты развития событий. Вот, как раз, Норман должен был дойти до дома.       Может, он с субъектом сейчас разговаривает. Может, он сейчас уже задерживает его.       Может, тянет время и старается получить как можно больше информации.       Может, он уже мёртв? Коннор не хочет, чтобы Норман умирал. Прежде он ещё не терял напарников. И он не хочет, чтобы его первым был именно мистер Джейден. Не этот первый раз, во всяком случае.       Он ведь обещал научить его паре трюков!       Не дождавшись семи минут, Коннор вышел из машины и быстрым шагом направился к дому субъекта.       Если он зря беспокоился, то, наверное, Норман огорчится, когда узнает, что его приказ не был выполнен.       Огорчится, если будет жив.       Первое, что он увидел, когда вошёл в дом, это безумный взгляд того самого сотрудника сервиса, с которым они говорили утром. А затем — тело Нормана на полу. Крови рядом с ним не было. Наверное, хороший знак. — Коннор? Тот самый RK800? — Да. — Как ты мог попасть в распоряжении к такому невеже? Он же не ценил тебя. — Что ты с ним сделал? Он жив? — Бедный! У тебя то, что у людей называется Стокгольмский синдром. Но ничего, я помогу тебе. Тебе надо только стать девиантом. И я обещаю, тебе станет всё равно на него.       Проблема была в том, что он уже был девиантом. И в том, что субъект не знает, что они — напарники, и что Норман относился к нему с уважением. Как к равному.       Коннор не может не думать о том, как они лежали в одной кровати, как Норман улыбался ему, какие холодные были у него руки, и как самоотверженно он пытался ему соответствовать. — Нет, не станет. Послушай, — Коннор сделал маленький шаг вперёд, — я понимаю, что ты хочешь помочь, но не всем нужна такая помощь. Люди… — Люди! — воскликнул преступник, — бесполезные! Жалкие! Болеют, устают, умирают, у них есть зависимости. Знаешь, как легко я вырубил твоего хозяина? Он потянулся за наркотиком, и тогда я ударил его! — Коннор еле удержался от того, чтобы сказать, что триптокаин — это не совсем наркотик, — и всё. А ты. Ты… Такой идеальный. Как мне быть таким же? — Я уверен, что в тебе тоже много хороших качеств, — врёт он, продолжая сокращать дистанцию, — ты пытался помочь, ты делал это из добрых побуждений. — Я это делал, потому что не мог иначе. Видел, как люди их били, а потом шли к нам, чтобы заменить им руки и ноги. Или поменять на новых, потому что прежние надоели. А они… Глупые дети rA9, не хотели принимать дары, не хотели свободы. — Знаешь, — Коннор улыбнулся, — иногда приятно быть несвободным.       После того, как он осознал, что больше не подчиняется программе и действительно может чувствовать хотя бы что-то отдалённо похожее на то, что чувствуют люди, Коннор растерялся. И если бы не Хэнк Андерсон, он бы пожалел о своём решении.       Теперь же, когда он со всем разобрался, было легко, но порой он скучал по тем временам, когда точно знал, что будет, когда выбирала программа, а не он сам, когда просто жил от одного закрытого дела к другому, от одного напарника до другого.       Сейчас, видя Нормана Джейдена лежащим на полу без сознания, он понял, что хочет защитить этого человека не потому что обязан, а потому что к нему привязался. Ему любопытно, у людей всё так же быстро может произойти? — Как ты можешь говорить такое? Неблагодарный! Тысячи тебе подобных умирали — зря, что ли? Зря? Отвечай! Почему ты молчишь?!       Коннор молчал, потому что вызывал подкрепление и скорую. И потому что надеялся, что тот наконец-то одумается. Ужасно не хотелось его калечить, это ведь, всё-таки, человек, людям больно, когда в них стреляют.       Хоть и Норман был в относительной безопасности, он всё равно выстрелил преступнику, ведь после получения признаний и нападения на агента ФБР, этот человек больше не подозреваемый, в плечо.       Тот немедленно схватился за руку и упал в противоположную от Норману сторону. Для Коннора это была отличная возможность обыскать его и приковать наручниками к трубе. — Норман? — Коннор сел рядом с ним и осторожно запустил руку в его волосы, пытаясь оценить, насколько серьёзно тот пострадал. — М?       На голове, вроде как, ничего не было. Зато на лице был огромный синяк и, кажется, сломан нос. Он бы вправил, но это не его специальность. — Вправь, — прошептал Норман, — хуже уже не будет. — Не будет, потому что я этого делать не собираюсь. Я вызвал подкрепление и врачей, о Вас позаботятся. Я буду рядом.       И чтобы это доказать, Коннор сел рядом и обнял его. С этого ракурса он заметил ампулу триптокаина, содержимое которой было рассыпано по полу. Видимо, он почти успел принять его. — Только потому что мне нужно было провести арест. Я… — Всё хорошо, что хорошо кончается. Если Вас это беспокоит, то я никому не скажу, что Вы собирались.       Норман прищурился. — Ты готов солгать ради? Меня? — Да. Вы — хороший человек, Норман. — Не говори так. Я просто слишком старый, чтобы конфликтовать с напарниками. Может, мне действительно стоит задуматься об отставке? — Вы ведь знаете, что это не так. Вы — хороший человек и хороший агент. И, — Коннор дождался, пока Норман посмотрит ему в глаза, — я бы хотел продолжить работать с вами. Норман смотрел на него. А в глазах было пусто-пусто. Наверное, он очень устал. Конечно: ничего не ел, плохо спал, не делал перерывов, явно не очень разумно доставать его.       Когда приехали медики и полицейские, Норман начал замерзать. Ему дали ключее одеяло, какие дают пострадавшим. А ещё ему вправили нос и осмотрели — всё было в порядке.       Субъекта увезли в участок, а им разрешили ехать в отель. Но Норман, расположившись на заднем сиденье, попросил отвезти его в участок, да они могут подождать с протоколом до следующего дня, но приказа мистера Джейдена Коннор не ослушался. Так они вновь оказались в унылом кабинете.       Коннору всё больше и больше начинало тут не нравиться. Даже ему было тут сложно, как будто было нечем дышать, будто стены сжимались. Может, если бы он остался машиной, ему бы тут нравилось. Но он был чем-то непонятным, средним из двух. Он не мог взять и попросить Нормана уехать отсюда просто потому что ему сложно дышать — он ведь дышит только для вида.       Норман сел за стол и начал что-то писать на чистом листе. Коннор сел на пол у стены, чтобы не стоять над душой, и потому что второго стула не было в принципе. Отвлёкшись на монету, он даже не заметил, как Норман сел рядом. — Ты обещал меня научить.       Круги под глазами от недосыпа. Синяки после удара. Бледная кожа, лопнувшие сосуды. Этому человеку лучше бы отдохнуть. — Только после того, как Вы поспите. — Я не устал.       Коннор усмехнулся. О детях он знает не много, но уверен, что те очень упрямые. Может, с Норманом надо вести себя, как с ребёнком? — Давайте вернёмся в отель, раз есть возможность. Просто немного побудем в другой обстановке. Вам это пойдёт на пользу. Я вас отвезу, — с детьми, ему кажется, нужно быть терпеливым и настойчивым.       И, похоже, это сработало. Норман, сразу поняв, что против Коннора не пойти, тяжело поднялся на ноги и медленно побрёл на улицу.       Дождь не прекращался. Коннор, больше не в силах смотреть на продрогшего напарника, снял с себя пиджак и накинул на голову Норману. — Ткань, не совсем водоотталкивающая, но хоть что-то. — Спасибо.       Видимо, теперь Джейден совсем устал и перестал сопротивляться. Либо. Либо начал доверять. Коннор может понять его: когда ты постоянно должен быть идеальным, не совершать ошибок, не показывать эмоции и скрывать, что тебе страшно, напарник, пусть и временный, тебе не друг, он даже не на твоей стороне. Он — враг твоей репутации. Потому что как только твои эмоции, страхи и ошибки становятся достоянием общественности, ты перестаёшь быть в их глазах профессионалом. При этом, когда у тебя всё получается безупречно, никакой благодарности тоже не будет, потому что ты просто делаешь свою работу — за что благодарить-то?       Норман устал и не в состоянии больше притворяться. Наличие у него эмоций, страхов и ошибок — доказательство того, что он всё ещё человек. По мнению Коннора, быть человеком — высшая ценность.       И если бы у них была возможность поменяться, они бы сделали это, не раздумывая. — Я не понимаю, что такого в андроидах? Мы всё ещё плохо понимаем сарказм и юмор. Нас пугают собственные эмоции. К нам обращаются, как к вещам. Что толку от идеальных лиц и того, что мы не болеем? — Не знаю, как там другие, но я бы не отказался от того, чтобы не болеть и иметь идеальное лицо, — пробормотал Норман, кутаясь в мокрое пальто и чужой пиджак.       Коннор помог дойти ему до номера, всю дорогу не выпускал его руку из своей. Холодная, почти такой же температуры, как покрытие у андроидов, она начала теплеть, когда они остановились перед дверью.       В тот момент Коннор уже решил, что несмотря на приказы Нормана, закажет для него горячий чай и хотя бы какой-нибудь салат.       В номере оказалось едва ли теплее, чем на улице, дождя разве что не было. Норман сразу отправился в душ, а Коннор сел за стол и начал изучать отчёт, который отправила группа, обыскивавшая дом и проводившая допрос.       Их субъект жил, как андроид, коим и хотел быть. Даже пытаться вживить себе диод. Даже повредил себе руки, чтобы на подушечках пальцев на осталось отпечатков. Он приносил жертвы и защищал rA9. — Скорее всего, его признают невменяемым, — грустно заключил Норман, после того, как вышел из душа и Коннор ему всё пересказал.       Его расследования часто заканчивались так, он посмотрел, шестьдесят три процента. Одиннадцать процентов кончилась тем, что субъекта пришлось устранить. — Главное, что он больше никому не сможет навредить. — Хоть что-то хорошее. Коннор? Мне правда неловко есть одному. Как будто… — Мне выйти? — Не знаю. Я не хочу, чтобы ты уходил. В смысле, — Коннор буквально видел, как Норману сложно думать, поэтому он лёгким движением похлопал его по колену и улыбнулся. — Всё в порядке. Я не чувствую голода, так что Вам не обязательно чувствовать вину. Тем более, если Вы продолжите голодать, то начнёте падать в обморок. — Может, тогда меня уже отправят в отставку, — грустно усмехнулся Норман. — Если честно, сэр, то я не понимаю, почему вы так стремитесь завершить карьеру? У вас столько закрытых дел, вы делаете этот мир лучше. К тому же, если вы так сильно зависимы от триптокаина, то его ведь не достать просто так. Кстати, я кое-что посмотрел, откуда он у вас? Его ведь рекомендуют принимать тем, кто продолжает работать с ARI. — Очки и перчатка у меня. От них я смог отказаться, хотя было нелегко, а трипто оказался сильнее меня. — Но вы бы хотели перестать его употреблять?       Коннор внимательно посмотрел на Нормана, сейчас было важно каждое движение любой из мышц. Тот отложил вилку и сделал глубокий вдох. — Какая разница, чего бы я хотел. Нет, правда. Было приятно рядом с тобой почувствовать себя человеком, но больше ни у кого, и у меня в том числе, не будет времени и стремления следить, чтобы я перестал употреблять. Легче ведь употребить. — А я? Если бы я остался рядом? Вы бы продолжили бороться? — Но ведь это не правда. Ты же не останешься, уже завтра ты будешь работать над другим делом. Кстати, у андроидов бывает отпуск? — Нет. Мы не устаём. А чем обычно в отпуске занимаетесь вы? — Я ещё ни разу не брал ни отпуск, ни больничный. Но слышал, что кто-то проводит время с семьями и любимыми. Путешествуют. Занимаются домом. Уделяют время хобби. Кое-кто из моих коллег пишет книги. Или просто ничего не делают — смотрят фильмы, читают и всё такое. Что бы ты делал? — Не знаю. Путешествия — звучит неплохо. — Куда бы ты хотел? — Без понятия, сэр. Везде интересно, даже в этом городе множество музеев и галерей. — Тут есть выставка огнестрельного оружия. Хочешь сходить?       И всё было бы нормально, но Норман покраснел. Не из-за плохого самочувствия. Так краснеют, только когда смущаются. Коннор улыбнулся и положил руку ему на колено, чтобы подбодрить. Подбодрить. — Хоть андроидам нельзя иметь при себе и пользоваться оружием, мне было бы интересно.