История

      Королевский двор семьи Дриммуров праздновали день рождения своего новоиспечённого члена. Этот праздник был для маленькой человеческой принцессы. Он должен был быть особенным для всех прибывших. Монстры видели в этом своё будущее, как и в глазах юного человека, наполненного надеждой. Надежда всегда была хорошим делом.       Они видели в этом будущее для людей и монстров, отголоски прошлого, которое они утеряли. Дружба человека и монстра была новым глотком надежды. Чара и Азриэль были неразлучными друзьями и даже больше. Они семья. Принятие в семью человека было парадоксальным решением, но это давало новые перспективы. Это было своего рода необходимый катарсис, возвращение к старому, забытому прошлому. Но сейчас это не станет новой войной.       Каменные своды дворца нависали. Белоснежные колонны были щедро украшены всевозможными цветами — от пионов до орхидей. Их бутоны поднимались ввысь и благоухали. Под самым потолком были витражи импровизированного неба. Изображение звёзд, галактик и туманностей витало в воздухе, мерцая. Переливающиеся фрески все время менялись. Придворные маги, окружившие зал, были полны желания удивить гостей. Под ногами расстилались травяные ковры, что так чудно благоухали.        Чара сидела поодаль от всех. Она наслаждалась очередной книгой. На этот раз это была «Кухня». Перелистывая страницы, улыбаясь каким-то своим мыслям. Красные глаза переходили со строчки на строчку, в руках был карандаш. Она подчёркивала слова. Экстравагантная внешность монстров затмевали скучного на вид ребёнка. Коричневые шорты в комплекте с черно-красным свитером, два красных рога на голове. Единственное, что отличало её от типичного человека — глаза и болезненная бледность. Черная перевёрнутая душа безмятежно висела на шее. Она знала, что отличается, и это не было чем-то хорошим. Люди называли её по-разному и всегда нехорошими словами. Всякий раз, когда она жаловалась на шум или уходила от всех. Каждый раз, когда она была слишком чувствительной или нежной. Каждый раз когда она хотела отрезать бирки с одежды. Монстры поступали также и здесь она была такой же отдалённой. Жестокость их была нелепой и ребяческой, Чара считала себя слишком прагматичной для этого. Это было очевидно для маленького ребенка, но почему-то не для взрослых.        Где-то там, вдалеке от всех, стояла антропоморфная фигура монстра. Фигура была покрыта белоснежным мехом, с головы до пят. Телом она была похожа на беззаветную красавицу, если не видеть её шрамы. Её хищный и оценивающий взгляд позволяет увидеть в ней правителя. Мало кто мог узнать в ней давнюю воительницу, способную побороть самого Азгора. Она похожа на змею, высунувшую голову из шёлковой кожи. На ленивую и красивую хищницу. Ее глаза утратили блеск, в них поселилась печаль, а из-под губ наружу вылезали клыки. И никто не знал, как в этой покрытой шрамами полуслепой гладиаторше трепетало когда-то юное сердце. Уже покрытое невесёлым житейским опытом. И все-таки надежда ещë жила в ней. Она была матерью с особой любовью в сердце.       Король стоял рядом со взрослыми, о чём-то ведя разговоры. Он не был похож на королевского монстра, в нём было слишком много простоты и чести. Но король не просто так занял престол, все знали его силу и могущество. Он был монстром старой закалки, суровым и справедливым. Таким надёжным монстром слова и долга. Но тлелась в нём незаслуженная мягкость и доброта, столь непривычная в этом месте. Седина придавала ему на редкость благородный вид. Не просто так, старейшина.       Принц сидел во главе стола, наслаждаясь оказанным вниманием. Праздник был не его, но он всё равно отхватил свою долю комплиментов и чествований. Каждый мог рассказать о принце, но на самом деле никто не знал правды о нём. Мальчишка был двуличным и хитрым, словно лис да хамелеон. Он мимикрировал под других, стремясь угодить. Словно лиса, которая прикидывается овечкой, а на деле играет роль жадного хищника. И все-таки был удивительно симпатичным — с умными глазами и мягкой улыбкой. Хорошо играл свою роль нежного принца. Ему это было мило. Чара знала его по-настоящему и приняла его всего. Она была странной, но именно поэтому они и были друзьями. Азриэль тоже был по-настоящему странным ребёнком, но маскировался под других. Потому что издеваться над другими легче, чем когда над тобой издеваются. Чара смотрела на подарки, но они не вызывали в ней ярких чувств. Это были дешёвые безделушки, которые не могли заменить её настоящую радость. Смотря на взволнованные лица своих родных, она наполнилась чувствами. Всё, что она могла пожелать, у неё было. Упав сюда, она обрела любящую семью и прекрасный дом. Она и до этого момента вкушала радость, но теперь с осознанием, что у неё действительно есть родные… Это чувство радости и облегчения нельзя было описать словами. Может быть, эти чувства сравнимы с потоком свежей воды в уставшего путника пустыни. С первым полётом птицы, из клетки выбравшийся.       Чара украдкой улыбнулась Азриэлю. Сегодня особенный день. Он ухмыльнулся ей в ответ, теребя свой медальон. Изображение красной души беспомощно трепыхалось в его руках. Монстры не видели в них детей, они были воплощением их мечтаний и надежд.       Азриэль подошёл к сестре, и послал ей ухмылку вновь. Он сёл на соседний стул, краем глаза замечая стопку прочитанных книг. Как всегда «Кухня».       — Как думаешь, что они задумали? — спросил Азриэль с притворным зевком, внимательно наблюдая.       Принц улыбнулся. Его голову заполнили мысли о всевозможных игрушках и головоломках, в которые можно играть с лучшими друзьями. Родители, конечно, дарили их и так, без праздника. Но это был особенный день, а значит, и сами подарки были очень-очень особенными. Он уже мечтал о всевозможных чудесах, которые точно могли бы воплотить родители.       — Не знаю, не важно. Может, будет как в прошлый раз? — спросила Чара, махнув рукой, совершенно не заинтересовавшись. Чара была не из тех, кому были интересны игрушки. А головоломками было наполнено всё подземелье. Покупать индивидуальную головоломку было как минимум странно. Да и наскучило бы тааак быстро. Быстрее, чем с обычными.       — Не думаю. Они обязаны придумать что-то крутое! Я бы так и сделал. — сказал Азриэль, мечтательно улыбаясь. Азриэль уже знал что хочет на следующий день рождения. Его любимая игрушечная фирма выпустила радужные мечи. Радуга сама по себя крутая, а мечи особенно. Но до дня рождения ещё было так далеко! А ему хотелось получить подарки поскорее. Он с явной завистью поглядывал на других детей с вожделенной игрушкой в руках. Ах, если бы день рождения был не раз в году. Внезапно ему пришла идея. Он мог бы попробовать использовать желание Чары быть полезной. У его сестры было болезненное стремление приносить пользу. Это было бы так легко.       — Скажи родителям, что хочешь радужный меч! — сказал Принц, надувшись и подняв голову.       — И зачем? Я его не хочу, Азриэль. Это просто пластик. — сказала Чара, уставившись на стол. Она знала о предпочтениях своего брата. Это была одна из его любимых игрушек, он попросил точно такую же на свой прошлый день. Чара почувствовала, что может использовать это в свою пользу.       — Ты чего? Просто пластик? Просто пластик?! Он крутой! Он радужный, Чара, радужный! И светится в темноте, у него есть магические звуки, и он почти как настоящий! И-и, мы опять можем тренироваться вместе… — заговорился Азриэль, краснея. Чара легко подняла руку, и остановила поток речи принца.        — Что я за это получу? — спросила Чара с застывшей ухмылкой. — Меч! Разве этого недостаточно?! — ответил Азриэль, уверенный в своей победе.        — Ага, конечно. Но у меня уже есть нож. Он тоже крутой. А звуки могу изобразить и сама. — буркнула Чара, руками его отображая.       — Нож для садоводства, Чара, для садоводства! Это не круто! Меч лучше чем нож! Он даже не светится. — громче, чем это было необходимо проболтался Азриэль. Он уже был немного обижен, что ему нужно было об этом говорить. Как будто инструменты для садоводства вообще могут быть интересными. Азриэль не знал, что Чара с радостью проводит время в теплице. Там было грязно и всё было в земле. Каждый раз его прекрасный белоснежный мех превращался в уродливую коричневую мешанину. Крупицы земли оставались на одежде, мехе и под ногтями, даже каким-то образом оказывались во рту. Брр.       — Садоводство круто, Азриэль. Без него у нас не было бы еды. Папа очень крутой, и он садовник. Разве не ты говорил что хочешь стать как наш папа? — практически пропела Чара, с видом знатока.       — Если бы ты ходил со мной в теплицу чаще, ты бы меня понял. Знаешь ли ты, что рогоз является съедобным растением, и мы можем съесть их? Корневища, молодые цветоносные побеги, центр стебля можно употреблять в пищу при определённых условиях. Мы даже можем получить муку, сделанную из них! Круто, да? О, и можно использовать их листья для верёвок и корзинок, Азр… — начала рассказывать Чара.       — Понял, принял. Слушай, я пока не хочу слушать это прямо сейчас. Давай ты расскажешь мне о рогозе после праздника, хорошо? — перебил принц. Чара только кивнула. Ей не терпелось рассказать ему о всех видах применения рогоза. Может быть, тогда он будет больше интересоваться ботаникой и работой в саду? Ей всегда хотелось товарища по садоводству. Папа был отличным, но он на то и папа. Чара любила проводить время со своей семьёй. Каждый из них был по отдельности увлекающейся и уникальной натурой. У них были свои причуды и интересы, каждый загорался своими идеями. Их мать была, мягко говоря, быстрым и темпераментным монстром. Задержки или какое-либо ожидание выводило её из себя. Может показаться, что подобное не должно наблюдаться у правителя, но это не влияло на её работу. Ториэль любила экстремальную готовку с Андайн, это позволяло ей освободиться от лишней энергии. Вязание и шитье позволяло ей успокоиться и взять нужный настрой для работы. Любимые темы по истории монстров давали Королеве пищу для ума. Азгор любил копаться в грязи, садоводство для него было больше, чем просто хобби. Это был способен самоуспокоения, своеобразный релакс. Чара понимала это как никто другой. Она знала, чем больше усилий она приложит, чем больше получит. Это было отображением её жизненного кредо — «Каждый получит свои последствия. У каждого действия есть последствия». Посадив в землю семя и вырастив его, она видела своё кредо в действии. А его коллекция чая не знала равных. Мало кто знал о его музыкальных дарах. Азриэль же увлекался «крутыми вещами», стремясь отказаться от своего прежнего детского поведения. Он любил драться с другими детьми, но это не было хобби. Ему нравилось наблюдать за другими и подмечать их особые черты поведения. У него были какие-то особые навыки наблюдения, судя по его находчивости и коммуникабельности. В тайне от крутых детишек он много рисовал. Забавно, но стремление быстрее стать взрослым было частью детского поведения. В его блокноте было уже несколько тысяч рисунков, каждый из них продвигали и совершенствовали его навыки. Сначала там были просто кляксы, нарисованные им в раннем детстве. Сейчас там полноценные картины и комиксы, которые он посвятил своим оригинальным персонажам. Бог Гиперсмерти был особенно интересным, по мнению мальчика. Он был неловким рисунком, но в воображении Азриэля это был запредельный полёт фантазии. Большая белая фигура, явно взявшая черты внешности и поведения с двух авторитетных личностей в жизни Азриэля. Там, в своих мечтаниях мальчишка был таким же крутым и взрослым, как его родители. Подданные ценили его за характер и личность, а не только за титул и надежду.       — Ладно, я попрошу твою игрушку. Но взамен я что-то попрошу. — отозвалась Чара.       — Давай! — прощебетал принц, практически подпрыгивая на стуле.       — У меня есть план. Помнишь, как мы изучали барьер? — прошептала принцесса, подобравшись ближе. Не то, чтобы это было необходимо. Их и так не услышали бы.       — Да. Я помню. Мама сказала, что мы заперты здесь. Из-за людей…— брезгливо отозвался принц.       — Да и ты обижался на меня неделями! Было так обидно… Но я сейчас не об этом. Что, если можно разрушить барьер? — спросила Чара, словно у себя самой.       — Не вспоминай об этом! Я был совсем маленький! И думала, что всё люди такие тупые. Барьер не разрушить, Чара. Если мама так сказала, то … — сказал Азриэль, не договорив. Чара посмотрела на него долгим немигающим взглядом. Азриэлю стало неудобно. Её красные глаза были красивы, но сейчас они выглядят пустыми и безжизненными.       — У меня есть ПЛАН. Мы заставим папу показать барьер ещё раз. — сказала Чара, словно это что-то объясняло. Холод накрыл её мурашками. Это был её шанс отплатить им всём. За их вечную доброту и нежность к обычному ребёнку, не заслуженную любовь и радость. За свою комнату, уютный дом, еду и семью. Это её шанс отплатить всём своим обидчикам, отплатить той же монетой. Показать им что они натворили с ней, вот их последствия. То что они заслужили показать.       — Мммм. Понятно, это всё объясняет. — произнёс Азриэль, державшийся за медальон.        — Как думаешь, как барьер создали? У людей нет магии, Аз. Как они это сделали? — спросила Чара, искривившись. Отвращение росло с каждой секундой. Человечество было больной для неё темой. Это была причина восхождения на гору. Люди всегда жестокие и разрушающие, особенно если это касается их любимых. На поверхности у Чары были свои причины ненавидеть и бояться людей. Здесь она узнала о настоящей истории Войны. О том, как люди из-за необоснованных обвинений предали свои семьи и друзей, так легко оставляя целую расу позади себя. Чара не понимала почему монстры не оставили её. Почему они приняли ребёнка, выращенного на украденной поверхности. Приняли ребёнка своих врагов.       — Может быть, у них была магия тогда? Ты говорила мне о человеческих ведьмах. Думаю, люди потеряли магию из-за того, что сделали. С нами или с ведьмами. — предположил Азриэль.       — Может. Но я думаю что дело не в этом. Я расскажу тебе позже. — заговорчески проговорила Чара. Азриэль наклонился поближе, он был заметно напряжен. Ждать ему не хотелось, но выбора не было. Чара всегда была верна своим словам.       — Ладно. Но только без глупостей! А то я тебя знаю — сказал Азриэль и вернулся на своё место. Он уже представлял лица мальчишек, когда он презентует им свою обновку. Они точно захотят подружиться с ним! Кто не захочет дружить с парнем, у которого есть радужный меч? И он смог бы опять играть с Чарой в защитников подземелья. Прошлый меч она сломала, но случайно! По крайней мере, она так сказала. Ториэль и Азгор были горды за своих детей. Они были счастливы видеть и такими юными и полными энергией. Жизнь потихоньку налаживалась. Монстры не сразу были готовы принять в своё общество человека, даже такого юного. Для них он был в первую очередь ребёнком врага, а уже позже просто ребёнком. На сегодняшний день они даже не видели в Чара ребенка, а только свою собственную мессию. Но только Азгор и Ториэль видели в Чаре не просто человека или ребёнка. Прожив некоторое время вместе, они увидели в ней личность. Она не была просто человеческим телом или душой. Она дочь, сестра, ученица. Чара была странным и необычным ребёнком. Иногда она пугала других своим поведением, но Дриммуры любили её причуды. Всё эти мелкие причуды и привычки формировали её, это была она, Чара. Она любила бродить босиком и часто забиралась на крыши. Она любила возиться в траве и наблюдать за насекомыми. Она пугалась незнакомых людей. Убегала прочь, стоило к ней обратиться. Если её волосы пытались потрогать, то она всячески вырывалась. Не терпела объятия или рукопожатия. Её странную тягу к шоколаду, страшные выражения лица, любовь к недетским книжкам, ножам и последствиям. Она всегда старалась быть лучше всех остальных. Стремилась к признанию. Она всегда наполняла свой стакан «самым эффективным способом». И то, как она говорила, яро жестикулируя... Не всегда это было хорошо, они видели в ней некую зажатость и застенчивость. И это не были хорошие качества для маленького ребёнка в подземном мире. Она часто проводила время с Азриэлем, хотя он и был младше её. И не жаловалась, наоборот, наслаждалась. Чара была мозгом их планов. Азриэль в свою очередь был мускулами. Азриэль тоже был объектом их совместной гордости. Он рос и с каждым днём напоминал их в молодости. Принц не был тихим или домашним ребёнком, он доставлял неприятности и проблемы. Он любил свою сестру, мать и отца. Всякий раз, когда сестру обижали или задирали, он защищал её. Азриэль с самого детства был собственником. Его игрушки могли принадлежать только ему, его друзья должны были прежде всего верны ему. Иногда он переусердствовал в этом, но для Чары он делал исключение. Дриммуры не желали видеть в своих детях послушность и робкость. Им не хотелось безропотно повиновения, их дети могли противостоять решениям взрослых. Супруги относились к детям, как к равным. Но остальные не видели такого потенциала в детях. Для них Чара и Азриэль были обычными избалованными детьми, что не знали меры.