Слияние

В лесу было тихо как никогда. Ни чириканья птиц, ни шелеста листвы, ни даже отдалённого рёва Мёртвой зоны. Только топот ног и чуть слышимый шорох одежды хоть как-то оживлял это место. Создавалось ощущение, что всё замерло как только они отправились в путь. На небе сияла луна, отливающая на них ярким голубым светом, могло показаться, что она была даже светлее солнца, но на самом деле её «лучи» не могли осветить и десяти деревьев. Звёзды, почему-то, и вовсе спрятались за синим покровом неба. Облаков не наблюдалось. Погода была настолько стойкой и спокойной, что создавалось странное чувство умиротворения скручивающееся где-то внизу живота. Вроде всё хорошо, но что-то явно не давало полностью в этом убедиться. Даже ветер сегодня не удостоил их своим присутствием. Вместо него в воздухе витало что-то…холодное, но незаметное, словно частички пыли, которые видны только на свету. Как бы Эйден ни старался что-то разглядеть — он ничего не видел. Но не смотря на всю странность атмосферы он продолжал идти, иногда поглядывая на впереди шагающего Якуму. Хотя он больше «плыл», чем действительно шёл. Его шаги были плавными и лёгкими. Казалось, что он едва касался земли. Он не видел лица Якумо, но мог с уверенностью заявить, что, вероятно, оно ничего не выражало. Якумо был сегодня на удивление молчаливым. — Тааак, — тишину разбавил задорный голос Эйдена, — куда мы именно идём? В плане, я знаю куда, но может тут есть какие-то ориентиры? Я пока не заметил чего-то отличающегося от обычного леса. Якумо остановился и с какой-то смущённостью посмотрел на Эйдена, будто не ожидал такого вопроса. Он неловко потёр руками. — Я, честно, и сам не знаю, — он в неловкости отвёл взгляд, будто пристыженный, — просто знаю. Ну, сам по себе. И на этой ноте он замолчал, продолжая смотреть куда угодно, но не на собеседника. — Знаешь? Типо…чувствуешь, где раньше была твоя семья? — спросил Эйден с интересом и какой-то долей интриги. Якумо радостно улыбнулся и сощурил глаза. На его щеках появился еле заметный румянец. Неужели что-то такое простое его так обрадовало? — Да! Знаешь, что-то будто шевелится внутри меня, направляя всё дальше и дальше. И так же, — он отвёл волосы с правой стороны, показывая серьгу, — кристалл отдаёт странным теплом. Глаза Эйдена расширились в радости и удивлении. Возможно, родина Якумо поможет им больше разобраться с делами клана и также найти первого волшебника. Это звучало воодушевляющее. — Это просто замечательно, Якумо! Значит, что-то в твоём доме ещё осталось, раз кристалл отзывается-, — он остановился, будто поняв что-то, — так ты поэтому шёл в такой тишине? Из-за змеиных чувств? Якумо густо покраснел и стал нервно теребить рукава рубашки. На Эйдена он не смотрел. — П-прости, я действительно не хотел так уходить в себя, но то, что внутри меня…кажется таким родным. Я не могу противиться, — последние он виновато прошептал. Казалось, что он сейчас заплачет, похож он был больше на щенка, чем на змею. — Нет, нет, нет! — Эйден резко замахал руками и приблизился к Якумо. — Я не имел ввиду, что это плохо, — он ухмыльнулся, — на самом деле ты выглядел очень горячо с таким серьёзным лицом. Якумо в смущении схватился за лицо, будто пытаясь его скрыть. — С-спасибо, Мистер Эйден, — еле произнёс он и нервно замычал. Его собеседник неловко провёл рукой по шее. Реакция у Якумо была как всегда замечательная, но всё же им нужно двигаться вперёд: — Думаю, нам стоит идти дальше, так? Не хотим же мы тут до утра простоять, — и как только Якумо стал убирать руки от лица, Эйден схватил одну своими двумя и, улыбаясь, стал вести дальше. Якумо взглянул на руки Эйдена и, кивнув, стал неспеша идти. Почему-то даже не смотря на всё то, что они уже сделали — его до сих пор смущали такие, казалось, лёгкие вещи. Даже в поцелуях он был гораздо увереннее. Эйден мысленно пометил, что стоит немного поработать над уверенностью Якумо. Вероятно ему под ликом «монстра» слишком сложно чувствовать себя нормально в обычных отношениях, если конечно не думать о разнообразности этого необычного мира. Теперь они шли, держась за руки, атмосфера в лесу стала явно более тёплой, хоть это и не избавило от того странного чувства внутри, но находясь рядом с Якумо его и не волновало это. Сердце было наполнено предвкушением и счастьем. Он крепче сжал руку и улыбнулся. Они шли так ещё двадцать минут. Деревьев становилось всё меньше, от чего лес становился больше похожим на жертву пожара. Всё это время было наполнено разными разговорами и лёгкими прикосновениями, которыми, как ни странно, инициатором был Якумо. Эйден и не замечал, как их сжатые руки переходили во что-то более интимное. Сначала это были поглаживания, которые просто перешли к тому, что Якумо держал его под руку. Медленно рука скользила по груди, так легко, будто дуновение ветра. Переходила к плечам, лопаткам. С каким-то изяществом еле дотронулась бедра и перешла к шее. В этом чувствовалось что-то более глубокое, чем было на первый взгляд. — Охх, — Эйден смущённо вздохнул, — я и не думал, что «что-то» внутри тебя будет вести себя так. — и очередная ухмылка, но в этот раз заигрывание с Якумо провалилось. Прежнего смущения он не видел. Наоборот его лицо было каким-то умиротворённым. Рукой он мягко прошёлся по шее, аккуратно освобождая её от лишней одежды. Второй же проходился по груди и плечам. Глаза сузились, будто он был в какой-то полудрёме. Он открыл рот в котором были видны острые клыки. Эйдену подумалось, что он хотел что-то сказать, но от него ни исходило и звука. Он просто смотрел на него. Такое странное поведение зажгло в Эйдене странный интерес. — Давай…действуй, — на большее просто не хватило воздуха, но как-то разговаривать и не хотелось. Услышав это, Якумо тут же впивается зубами в шею, плечо сразу же окрасилось кровью. Эйден стукнул зубами и от боли резко втянул воздух, тело пробила дрожь, а на глазах заискрились слёзы. — Я-якумо эт-то, — последнее слово утонуло в писке. Якумо сильнее сжал зубы. Ноги резко начали слабеть, а разум метаться. Ему хотелось схватиться руками за что-то, чтобы не упасть, но сил хватило только на тихий стон прежде чем он его колени столкнулись с землёй. От неожиданности, зубы покинули его шею и вот он, еле державшийся на руках, дрожащий, с окровавленным плечом и заплаканными глазами смотрит на него. Эйден не говорит, а только не спеша дышит, чуть морщась от пульсирующей боли. Якумо аккуратно берёт его за руки и смотрит на рану будто впервые видит. С каким-то любопытством. Он дёргает носом и вновь приближает рот к плечу. Эйден уже готовится к очередному укусу, но чувствуется неожиданную влагу. Раздвоенный язык Якумо тщательно слизывал выходящую кровь, проходясь по каждой оставленной дырке от зубов. Эйден резко выдохнул и всхлипнул: — Я-я чувствую себя с-странно, — он зажмурил глаза, — что-то не так с моей…э-эссенцией. И правда. Эссенция была незаменимой частью Эйдена, да и остальных в клане. Изменение или её потеря могла привести к катастрофе. Могли ли такие действия члена клана что-то изменить? Могли ли они так серьёзно влиять на их Мастера? Якумо перевёл на него взгляд. От холодного блеска в глазах по его груди прошёлся холод. Он чувствует, что его руки отпустили, но тут перешли к его лицу. Плечо было забыто, Якумо поднял его лицо выше и стал рассматривать. Продлилось это не долго и ему уже подумалось, что Якумо решил продолжить дальнейший путь, но он резко примкнул к его губам, просовывая язык вглубь. Он проходит по глотке, охватывая всё, что может почувствовать внутри. Прижимается всё ближе и ближе, пока язык не оказывается в середине горла. Эйден с дрожью пытается поднять руки и приблизить их к лицу. Змеиные глаза смотрят прямо на него. В них он читает что-то хищное, незнакомое…умиротворённое и… Он резко выдёргивает язык. Всё окрашивается в красный. Глаза Эйдена закатились и он тут же начал кашлять в полном шоке и ужасе смотря на Якумо. Его рот полон крови и нестерпимая боль заставляет его хрипеть. Из глаз градом льются слёзы. Руки больше не держат и он бы упал прямо на землю, если бы Якумо снова не схватил его и снова не прижался к губам. Он почувствовал сквозь жжение холодок ветра. Якумо безостановочно вдыхал в него воздух, будто пытаясь ему как-то помочь, но он продолжал стонать, пытаясь получить хоть крупицу воздуха, но встречало его только чувство боли и удушения. Когда губы покидают его и Якумо снова смотрит на него, Эйден с животным страхом понимает, что он наконец-то покраснел. Он больше не отводит глаз, не смущенно смеётся. Он хищно смотрит на него, что-то в его лице горело необъяснимым счастьем. Можно сказать восторгом. Его рот был измазан кровью, а слюна стекала вниз. Животное. Именно это слово пришло ему на ум. Это был не Якумо, это был хищник. Осознание принесло отчаяние граничащее с ужасным желанием…желанием смерти. Пытаясь отползти дальше он будто только больше раззадорил змея. Надежда угасла с третьим поцелуем, Якумо крепко схватил его за плечи прижимаясь грудью к его груди. Язык проникает глубже, раздражая трахею, он пытается проникнуть глубже. Он хочет быть глубже. Он хочет быть ближе. Он хочет быть с ним. Он хочет быть единым целым. Вкус желчи и крови смешался в неопределённую субстанцию внутри. Организм Эйдена отчаянно собирался вытолкнуть язык наружу, но вся жидкость просто продолжала стекать по подбородку. В объятьях Якумо его застрясло, но он только сжал его крепче. Всё продолжалось буквально 10 секунд, и, широко раскрытые глаза Эйдена резко захлопнулись, а тело обмякло. Его голова падает вперёд. Рот Эйдена был похож на кровавое месиво. Губы были полностью разодраны, а внутри было уже и не разобрать, что и где. Якумо аккуратно проводит руками по всему его телу, будто боясь навредить и поднимает на руки, прижимая голову к груди. Кровь уже почти не льётся, его тело не дрожит, грудь не вздымается, а глаза навсегда закрыты. Где-то в глубине ещё тихо отбивает ритм его слабое сердце. Якумо тепло улыбается, так же, как при их первом знакомстве. Он нежно гладит его по голове и медленно направляется туда, куда они и изначально шли. Домой. В этой части леса деревьев совсем нет, будто вся живность давно уже вымерла. Ни звука. Только тяжёлый топот сапог что-то привносит в это место. Последний шаг и они на месте. Якумо щурит глаза и растягивает губы в скалистой улыбке: — Вот я и дома, отец. Радужный кристалл на груди мягко тлеет, прежде чем навсегда угаснуть.