Желание.

      — Два туза!       Эвелон с Мокривским сидят на ковре в комнате Даши, играя в карты, случайно найденными Вадей, им же и предложившего партейку на желание.       Рома облизывает сухие губы и судорожно водит указательным пальцем по своим оставшимся четырём картам. Король, дама, валет и единственный козырь — туз. Чёрт бы побрал Вадю, сидящего напротив с ухмылкой, прячущейся за оставшейся парой карт в его руке.       Козырь лишь один, а какова досада, что его и не перевести нельзя, и не покрыть сразу две карты, лежащих перед ним.       — Ходи, Ромусь, — сладко тянет Вадим, радуясь злобному взгляду, стрельнувшего в него, — кто знает, быть может, у меня ещё один туз в запасе? Может, козырной?       Рома прыскает от этих слов и одним движением руки хватает несчастные тузы с ковра, беспорядочно засовывая их меж карт.       Эвелон задумчиво мычит и нагло чешет подбородок, прищуриваясь и разглядывая свои две оставшиеся карты. Он хмыкает и безучастно бросает их перед разнервничавшимся Мокривским.       — Блять, две шестёрки, серьёзно?       Вадим тянет широчайшую улыбку и смеётся.       — Ну, — нараспев говорит он, — ты же так радовался, закидывая меня всевозможными картами, а в итоге мелкие козыри оказались у меня, и тебе пришлось покрывать их своими, оставив у себя лишь туз.       Рома кривится и бросает свои картишки на эти несчастные шестёрки, пока Вадим умиротворённо собирает их в одну колоду вместе с битыми картами и перетасовывает, хитро поглядывая на белобрысого.       — Что?       — Ты ничего не забыл?       Мокривский вскидывает бровь, а затем и вторую, ошеломлённо раскрывая рот.       — Блять, ну не-е-ет, — жалобно стонет Рома, опираясь лбом на свои ладони и пряча в них лицо, отчего чёлка сваливается вниз.       — Так как ты проиграл, то желание за мной! — радостно произносит Вадим, шустро потирая ладони.       Эвелон отрывается от бездумного проведения большого пальца по перемешанной уже десять раз колоде карт, откладывая её в сторону. Он медленно продвигается к Мокривскому и касается руками запястья сначала одной, затем второй руки Ромы, аккуратно убирая их от огорчённого поражением лица.       Ртутные глаза, кромка которых отливала небесно-голубым, пронзали медовые напротив, отчего Вадя даже задумался, не смухлевал ли он где, что тот так смотрит на него.       Рома цокает и выдёргивает свои руки из несильной хватки, складывая их на своей груди, перед этим не забыв поправить свою чёлку. И тут Ваде, следившему за действиями юноши напротив, приходит в голову идея насчёт желания.       — Я придумал своё желание, — всё таким же развесёлым голосом сообщает Эвелон, видя напротив незаинтересованное лицо, — ты же выполнишь его?       — Только давай что-то адекватное.       — Ну-ну, мы не договаривались о степени адекватности.       Рома невольно сглатывает скопившуюся во рту вязкую слюну.       — Закрой глаза.       — Ага, а потом открой рот и—       — Да нет же, — посмеивается Вадя, — ну, закрой глаза! И не подсматривай! А ещё мне нужна какая-нибудь верёвка, чтобы связать твои запястья—       — Чего?! — вскрикивает Мокривский, перебивая брюнета. — Убить меня решил? В моей же квартире?       Вадим томно вздыхает, с головой уходя в размышления.       — Ладно, тогда просто пообещай, что не будешь сопротивляться, а сидеть смирно и с плотно закрытыми глазами!       Рома недоверчиво взглянул на него.       — Если тебя это успокоит, то рот тоже можешь закрыть. Было бы хорошо.       Вадя бесстрастно усмехнулся, пока Рома недовольно что-то бурчал, ёрзая и устраиваясь поудобнее.       — Ну что? — интересуется Вадя, заметив колебание Ромы. — Боишься?       — Ага, щас, — огрызается он, мня губы зубами.       Рома последний раз окидывает взглядом Вадю, закатив глаза и вздохнув. Смежив веки и затаив дыхание, он стал выжидать исполнения желания Вадима.       Но Эвелон ничуть не торопился. Пару секунд он просто сидел и наслаждался таким редким видом — Мокривский, весь съёжившийся, будто готовящийся к неминуемому удару, зажмурившийся и почти не дышащий.       Вадя медленно, растягивая момент, заводит пятерню в чужие волосы, отчего Рома вздрагивает, вызывая тихий смешок у брюнета. Он проходится рукой до затылка, выбивая прядки волос и добиваясь взъерошенности после ещё нескольких таких «ласк».       Всё это время Рома всё сильнее жмурил глаза. И даже сжал губы в тонкую линию от незнания чего ожидать.       Эвелон уже двумя кистями рук ворошил белоснежные волосы, не оставляя даже хоть какого-то подобия чёлки. Он склоняет голову и быстро прижимается носом к свисшей прядке.       — М-м-м, — довольно мычит, отстраняясь и зачёсывая пальцами волосы Ромы назад, — так приятно пахнут, я думал, ты моешь волосы, как и себя, хозяйственным мылом.       Мокривский лишь шумно выдыхает, держась из последних сил, чтобы не сказать какую-нибудь колкость. Но желание есть желание — было бы неправильно его нарушать. Отчего Эвелон ухмыляется и медленно, невесомо прижимается своими губами к чужим.       — Тише, — шепчет так близко к чужому лицу, что горячий воздух обжигает, и Рома вновь дёргается, не смея ни двинуться, ни взглянуть в наглую рожу напротив него, — ты же хороший мальчик?       Вадя невозмутимо возвращается к созданию гнезда на голове Ромы, пока тот пытался восстановить сбитое дыхание и спрятать налившиеся кровью щёки, склоняя голову всё ниже.       В завершение своего творения Вадим опускает некоторые прядки на лоб Романа, а остальные укладывает так, чтобы в итоге получилось каре с чёлкой по нос.       Он отодвигается и склоняет голову вправо-влево, будто художник, написавший свою картину и выслеживающий её целостность взглядом издалека.       Эвелон довольно хмыкает сам себе и хлопает в ладоши, вновь пугая Мокривского.       — Ну всё, спящая красавица, — слащаво говорит он, поднимаясь с ковра и обходя кругом Рому, кивая и довольствуясь своим творением, — открывай глазки! Моё желание исполнено!       Мокривский, не успев даже раскрыть очи, тут же подскакивает и подходит к первому попавшемуся зеркалу, ужасаясь своему внешнему виду. Недовольно глядя на своё отражение, он спешно старается что-то исправить, перекладывая прядки с одного места на другое.       — Ну пиздец, Вадь, — жалуется Рома, оборачиваясь на тихо хихикающего позади него Вадима, — мне ж ещё стримить сегодня!       — О, да? — откашливается из-за своего громкого и звонкого смеха Эвелон, смотря на часы в телефоне. — Аха-ха, Ром, так уже как пять минут твоё время.       Мокривский подбегает к нему и видит на главном экране телефона циферблат, показывающий 15:05.       — Блять, Вадя! Я же даже пост не написал в телеге, меня сожрут! — он шустро достаёт свой мобильник и начинает быстро по нему тыкать.       — Зато мы повеселились.       Рома бросает недовольный взгляд.       — Ну, ладно, я повеселился, — разводит руками Вадя, усмехаясь и уходя из комнаты. — У тебя, кстати, очень холодные губы, как тебя только Даша целует?       Рома чуть телефон из рук не роняет, оборачиваясь на голос, уже стихший за дверью, и недовольно мычит.       — Дурак, — вздыхает он, отправляя сообщение в свой телеграмм-канал, что стрима сегодня не будет.