Деревушка

Светило яркое, яркое солнышко. Паша не знал сколько сейчас времени, но по солнцу, которое находилось в зените, он примерно догадывался, что сейчас полдень. С самого раннего утра он помогал дедушке с бабушкой выкапывать картошку. Где-то к 4 или 5 мешку он ее уже начинал тихо ненавидеть. Если с утра еще можно было находиться на огороде, то сейчас стояло невыносимое пекло. Вообще, с утра он надеялся поработать часа 2-3 и сбежать на речку, чтобы в прохладной воде снять усталость. Но почему то указания:» Ладно, продолжим вечером», все никак не поступало и не поступало. Даже в несчастном бабушкином светлом платке, который она с силой заставила его повязать на голову, макушку напекло уже знатно. Пот стекал струйками со лба несчастного. Ему уже было все равно как он выглядит, лишь бы скорее закончить и попасть в блаженную прохладу тенька. Еще 2 крупные картофелины упали в ведро, стоящее рядом. Парниша вымотался из сил окончательно, но собирался помогать до талого: не оставлять же бабушку с дедушкой одних выполнять такую тяжёлую работу, от которой у молодого парниши уже подкашивались ноги. Юра с самого утра убежал на улицу, предварительно сказав старшему брату, что друг попросил в быту помочь, тот отпустил его еле как, на что Музыченко заулыбался. Не было на деле никакого друга, который просил помочь, просто очень уж не хотелось снова выполнять обязанности по дому, особенно в самое начало летних каникул, когда отдохнуть хочется. Поднимая небольшие облака пыли, он убежал от дома и для верности завернул за угол, чтобы не увидели случайно. Теперь можно было идти неспешно, по одной линии, как по канату, расставив руки в стороны. Вот отучится юра последний класс, поступит в театралку или цирковое училище — он видел такое однажды в городе, когда отстал и заблудился случайно. Вот там, наверное, было весело. Юра остановился, спрыгнул с воображаемого каната и огляделся. Он забрел на окраину деревни, где жила милая бабушка, имя которой он постоянно забывал. В её огороде кто-то работал. Музыченко просиял — там, наверное, снова кто-то из своих помогал. Больше, в принципе, было и некому, внуков к ней не отправляли, а кроме парочки юриных друзей в деревне подростков не было — многие напросились в город на пару дней, кто с родителями, кто сам. Юра тоже хотел бы, но теперь неделю уж точно не разрешат. — Ну и ладно, — он махнул рукой, повис на невысоком заборе и только хотел предложить прогуляться, как увидел, что это не кто-то из своих. Вообще не их деревни, Юра бы такого запомнил. «Красивый,» — подумал он, немного залипнув. Красивый парень. Даже очень. Краем глаза Паша заметил парня, который нагло повис на их заборе. В любой другой ситуации он бы что-то ему сказал, но сейчас сил не было даже говорить. Футболка неприятно липла к телу. Да и загорать надо было, поэтому без задней мысли Паша стянул её и повесил на плечи, чтобы не сгорели в первый же день на солнце. Прошло ещё минут 10 и он услышал столь долгожданные слова. -Ладно, внучек, иди отдыхай, завтра с утра продолжим, — ласково сказала бабушка, подавая кувшин с прохладным молоком. Хоть и от такого можно было схватить боль в горле, но Паше было все равно: он жадно пил прохладную жидкость. Маленькая струйка побежала вниз по подбородку и, собравшись каплей, упала в раскаленную на солнце землю. Когда Паша наконец оторвался от питья, он обратил внимание, что деревенский парнишка до сих пор испытывает забор на прочность и пристально за ним наблюдает. Стало немного неловко. Юра присвистнул. «Красивый» уже не было подходящим для парня словом. Что-то посильнее, но Юра никак не мог подобрать. Парниша был потный от работы, капли блестели на солнце, волосы растрепались, когда он снял футболку. Юра от чего-то залип на пальцы, да и на все руки. Длинные. Удобно этому, наверное, закрутки на верхнюю полку ставить. А как тот жадно глотал молоко, так, что выпирающий кадык вечно дёргался, вообще Юре бошку снесло, он был не просто красивым, с неотразимым, даже стыдно не было за то, что он так на Пашу пялил — Помочь или ты уже закончил? — он улыбнулся, хотелось услышать как парень говорит. Какой у него голос? Почему ты было интересно узнать. Стало вдруг смешно — весь день бегал от дел дома, чтобы на чужом огороде работать Паша резко развернулся. Он не ожидал, что с ним заговорят. Знал, конечно, что все деревенские смелые. Парень был довольно высоким и привлекательным. Милые черты лица, тёмные волосы, которые прилично так отросли сантиметров на 5, а омуты карих глаз, которые Паша разглядел даже издалека, были очень красивыми. Руки, лежавшие на многострадальческом заборе, были в меру накаченными. Остального он не видел из-за досок. И крайне обворожительная улыбка, на которую он засмотрелся, забывая про вопрос Наконец-то опомнившись, он все-таки неловко ответил. -Да нет, спасибо, уже закончил, — он немного помялся на месте, не решаясь подойти ближе. Всё таки был стеснительным мальчиком в свои то 17 годиков с хвостиком. — Юра, — набравшись смелости познакомиться, он решил сходу представиться, пытаясь перелезть через забор. Невысокий-то он невысокий, но все равно забор. Конечно, можно было по-нормальному зайти, но эта мысль прилетела в голову, когда Юра уже перекинул одну ногу на другую сторону. — А тебя мне как звать? Чего здесь делаешь вообще? Я тебя не видел раньше, — парень отряхнул руки о штаны и взглянул на собеседника. Он достал мятую пачку camel с красной кнопкой, хотя не мог сказать, что сильно их любил, но это были единственные сигареты, на которые карманных денег хватало. –Угощайся, если куришь, — он протянул парнише пачку, сам вставил в рот сигарету, придерживая ее зубами за фильтр и доставая из кармана зажигалку. Голос у парня был очень приятный, явно выше, нежели у хриплого Музыченко, но такой бархатный и спокойный, он казался в самый раз подходящим Паше, такому же нежному с виду, что аж улыбаться хотелось. «О существовании калиток он знает вообще?» — пронеслось у Паши в голове, когда Юра перелазил через забор. Удивительно, что не упал, тк лодыжкой зацепился, когда спрыгивал и его немного пошатнуло. Он был ниже самого Пашки. -Паша, — все так же скромно отвечая и протягивая руку в знак знакомства. Они обменялись рукопожатиями, когда у брюнета уже была сигарета в зубах. -Спасибо, но не курю. А вообще приехал перед бабушку с дедушкой навестить и детство вспомнить, но что-то пока не очень получается, — признался он новому знакомому. Ему понравился баритон парня стоящего напротив, сразу видно, что у него сломался голос и стал похож на мужской. А Пашка так и ходил со своим почти писклявым и очень высоким. Его даже иногда принимали за девочку, когда звонили по телефону. Юра поджёг сигарету, её кончик начал тлеть. Сам же сделал тяжку и выдохнул дым, который отдавал арбузом. Паша во все глаза смотрел на этот процесс. Даже забыл о существовании жары, сейчас его мысли были заняты губами Юры, которые снова грациозно обхватили фильтр, а через пару мгновений снова выдохнул и клуб дыма прямо Паше в лицо. -Как ты красиво это делаешь, — восхищённо пробормотал он. Ощущать на себе взгляд нового знакомого было приятно. Ещё имя у него такое красивое — «Паша», очень ему подходящее, только он совсем на Павла не тянул, скорее на Пашку или Павлика. — А ты тут давно, или сразу за работу загребли? У нас тут рядом озеро есть, хочешь, завтра свожу? — он утер лоб и стряхнул пот. — Там ещё недалеко лягушки есть. Ты лягушек когда-нибудь ловил? — Юра в свое время намаялся, учась их ловить. Хлопал в ладоши раз за разом, пока, наконец, не научился тихо и быстро подбираться к ним. Солнце опустилось ещё ниже, светя прямо в лицо. Парень закрыл один раз, скорчив рожу. Вот хорошо все было, че началось-то! –Красиво-то оно красиво, но вот-то-то и славно, что ты не куришь, здоровье это портит, Павлуш, но если хочешь, могу научить. — Юра затянулся глубоко, сделал небольшой глоток воздуха, свёл губы, выдыхая сигаретный дым кольцами, специально поворачиваясь в профиль, чтобы Паше показать, как он умеет. –Ты у нас тут не местный, могу сегодня на холм сводить, как раз закат скоро, по пути и деревушку покажу нашу. Слова лились из уст Юры водопадом, Паша иногда не успевал ловить их смысл, так как перегрелся и организм требовал прохлады. -Приехал вчера вечером, — все так начал отвечать Паша на все заданные вопросы, которые были сказаны почти что в монологе, — и вдруг приспичило картошку копать, ну я не мог отказаться. Встал ни свет ни заря. Но рассвет был красивым. Едва разлепив глаза Паша пошел на улицу умываться, так как понятии «водопровод» здесь только слышали. Роса щекотала открытые ступни. Он начал вспоминать детство: как бабушка его умывала и приговаривала: -С гуся вода, с тебя худоба. А потом ласково вытирала махровым полотенцем. Правда, худоба у Пашки не прошла. Он вымахал почти под метр девяносто. Ключевая вода из колодца быстро привела его в чувство. Даже вытирать лицо не стал и, вода холодными речками бежала вниз сначала по лица, а потом по оголенной груди. Когда он поднялся на порожек дома увидел безумно красивый рассвет. Рефлекторно хотел его сфотографировать, но телефон лежал где-то в доме. И он просто стоял и наслаждался красотой, пока лёгкий утренний ветерок обдувал его тело. Он снова очутился в детстве. Где-то запели петухи… Паша вырвался из утренних воспоминаний и продолжил говорить. -Так и ты не кури, что толку с этого? Он когда-то пробовал, но не понял зачем все это надо. Одноклассники классе в 9 стрельнули на прогулке у прохожего сигаретку. Им тогда ещё не продавали, но попробовать что-то новое хотелось. Паша сделал тяжку самым первым и закашлялся. Тогда пообещал себе никогда больше не курить. К тому же, получил нагоняй от отца, за то, что от него «куревом несло за километр», — как он выразился. -А вот на озеро, лягушек и закат соглашусь. Только дай я искупаюсь быстренько и переоденусь, и тогда можем спокойно идти. Хоть он и дико устал, но перспектива увидеть красивый закат показалась ему очень заманчивой. Юра глядел на Личадеев и улыбался. — Да я б с радостью не курил, Пашка, но не могу я, — Музыченко пожал плечами, затягивался без рук, только прихватывая фильтр губами, как сигарету раскурил — с силой сжал кнопку зубами, раскусывая, ощущая приятный, чуть сладковатый привкус вперемешку с крепким, к тому же ой каким некачественным табаком, — толку-то с этого никакого, но зато как красиво. Сам же залип, — рассмеялся Музыченко. –Ты беги, в порядок себя приведи, а я приличия ради к бабушке твоей зайду, поздороваюсь хоть, а то она вон меня заметила, а я на нее и внимания не обратил. Некрасиво получается. — Он сделал большую тягу, до конца докуривать не стал, ближе к фильтру сигарета очень неприятно отдавала к горлу. Потушив ее о кроссовок, им же ее и притоптав, он улыбнулся женщине, что стояла неподалёку и, вначале осуждённо глянув на курящего Музыченко позже выдохнула и улыбнулась. — Здравствуйте, — он кивнул старушке, — Да мама с папой как обычно, и брат тоже… Не, ребята пока все в городе, я один тут сижу, — парень улыбался женщине, отвечая на вопросы — А зашел… Да я… Да Вы, наверное, не заметили, — Юра зачесал затылок, уводя взгляд в пол, — Через калитку я, если по забору, покосится же, а мы с кикиром только недавно ставили, обидно будет, — бабушка иронично посмотрела на него, покачала головой, но сделала вид, что поверила. Юра неловко улыбнулся. Ему было немного стыдно — пробрался, получается, как вор, ещё и свою же работу портит! Ладно, свою не так жалко. Но Кикир там больше корячился, это за него обидно. Музыченко тихо усмехнулся, вспоминая, как они этот несчастный забор ставили-роняли-ставили, пока Дима бегал за инструментами отца, а Даня пытался понять, что они делают не так. Не так делали все. Абсолютно. Наверное, если бы не пришла Серговна, которая в том году отцу помогала с их забором, они бы так и промаялись там до следующего утра. «Зато весело было,» — подумал он. — …нечно, пашенька, — Юра повернул голову к бабушке с внуком. Кажется, городского отпустили на озеро. –Ты, Пашок, давай, собирайся, пива захватим и айда на холм, там такие закаты, офигеешь! Пока Юра отвечал на бесконечные вопросы бабушки про все подряд, Паша хоть немного привёл себя в порядок. Быстро сбегал у уличный душ. Вода под солнцем нагрелась за день и была как парное молоко. Усталость прошла моментально, стоило постоять по потоком воды. Блаженство. В голове роем крутились мысли о Юрке, о том, как он красиво курил (и Паше даже захотелось попробовать), о том, как он назвал его «Павлушей», а так его всегда в детстве бабушка величала. Куча мыслей об этом кареглазом красавчике. Пашка даже голову помыл, а когда закончил водные процедуры, вдруг понял, что чистая одежда так и осталась лежать на стуле в прихожей. Полотенце то он захватил, а все остальное забыл. Не придумал ничего лучше, чем обернуть влажную ткань вокруг пояса и пулей побеждать домой. Выходя из-за шторки он удачно поскользнулся на мокрой траве и хорошо вписался локтем в железную балку, который моментально прошибло разрядом тока. Неприятное ощущение. Потирая ушибленное место, неторопясь пошлепал в дом, где уже переоделся и стал похож на человека. Когда он уже собирался выскочить из дома, на пороге возникла бабушка. Он начал у неё отпрашиваться, но она в отличие от родителей, отпустила сразу, даже не задавая лишних вопросов. Краем уха услышал Юрины слова про пиво, холм и закаты.В голову пришла безбашенная идея. Он юркнул в сарай, где стоял дедовский самогон. Ну а что, надо же удивить нового друга. Найдя поллитровую бутылку, припрятал ее в кармане цветастых шорт. Всегда удивлялся, зачем их такими огромными делают? Вот и пригодились. Паша не отдавал себе отчёта, зачем он это делает. Но, видимо, была какая-то весомая причина. И эта причина сейчас стояла где-то рядом и чуть ли не орала: -Пашка, ну скоро ты там? Юра ждал Личадеева, уже хотел было и вторую закурить, пока дожидался Пашу. Юра даже улыбнулся своим мыслям, ведь Паша собирался также долго, как и девчонки, было забавно от такого сравнения. –Ну ёк макарёк, Павлик, ну ты там долго? — сложив ладони у рта, крикнул Музыченко силуэту, что сейчас стоял около сарая. Ну и что он в этом сарае забыл? Да хрен его знает. Бабушка Пашина к тому моменту уже в дом ушла, а деда он даже не видел, тот, должно быть, снова в лес уехал, землянику собирать. А из той земляники такое варенье вкусное получалось, старушка его как то угостила, так он ей вёдрами землянику собирал, лишь бы еще раз такое варенье попробовать. Пока он ждал Пашу, носком кроссовка он вырыл небольшую ямку в земле, о новом знакомом думал, о том, какой тот красивый. Какие у него руки сильные, шея тонкая, губы пухлые, ресницы прям как у девочки, да и сам он был худенький-худенький, хоть ростом и был почти что под два метра, хотя Паше явно даже восемнадцати не было, а уже так вымахал. Но Юра все равно крупнее казался, хоть и ростом был на половину головы ниже, качался потому что. А волосы у Паши такие пушистые были, относительно длинные для парня, но в них так ладонями хотелось зарыться, на ощупь потрогать, какие они? Хотелось всего Пашу изучить, он таким интересным казался, так манил, что Юра без улыбки на него смотреть не мог. -Да иду я, сейчас, — крикнул в ответ Паша. А сам злился, что заклинило замок и он не мог теперь нормально его закрыть. После нескольких неудачных попыток, проржавевшая железка все-таки поддалась. Выдохнув с облегчением, он направился в сторону Юры, параллельно крича бабушке, что он ушёл. Лишь бы дед пропажи не заметил, а то такой нагоняй получит, что мама не горюй. Брюнет в это время исходил забор вдоль и поперёк. «А он ничего такой» — пронеслось у Паши в голове, когда он закрыл калитку, чтобы куры не сбежали. Наконец то силуэт Паши приблизился, что однозначно Юру радовало. Юра заметил, что парень был уже в другой одежде, по крайней мере в шортах, а не в джинсах, в которых он был ранее. Даже немного взгрустнул, что такое красивое тело закрывала ткань футболки, но позже лишь усмехнулся, глядя на Личадеева, что осекся то на забор, то на калитку, из кармана выпирала какая-то то ли бутылка, то ли фляга, Юра непонимающе смотрел на карман парня, пытаясь разглядеть, что такого огромного в нем лежит, но пока Личадеев был на расстоянии, выяснить это не являлось возможным. –Ну наконец-то, дождался, — опустив ладони на свои бедра он выдохнул, — Ты собираешься дольше девчонок, побежали быстрее, а то закат пропустим, у нас минут двадцать есть от силы, — Музыченко схватил Пашино запястье, потащил за собой, но тут все же решил выйти через калитку, закрывая ее за собой, — Мы если сейчас за пивом пойдём, то на закат не успеем, так что жаль, конечно, но сегодня без пивчанского. -У меня есть кое-что поинтереснее пивка, -хлопая себя по левому карману шорт произнес Паша. Он посмотрел на Юру с заговорщической улыбкой, пока тот уверенно тащил его за руку невесть куда. Темп он набрал бешеный, они чуть ли не бежали, а Паша и рад был. -Ты можешь меня проводить потом? — ему было крайне неудобно такое спрашивать, но по-другому не мог. Он не был здесь несколько лет, да и до холма не ходил. Заблудится и поминай как звали. Такие перспективы его не устраивали, поэтому он перешагнул через свою гордость и спросил, не проводит ли его привлекательный мальчик домой. –Ну ничего себе, настойка, что ль? А хотя почему бы и нет, мы ведь только за знакомство! — пообещал юра, улыбаясь. Сегодня за знакомство, а завтра как пойдет. ну, а мало ли поводов бывает? Тем более с таким красивым. –Провожу конечно, не дай бог заблудишься, я б тебя одного идти после заката не пустил. Юра всю дорогу шутил, рассказывал, смеялся. Его тянуло к Паше неимоверно и развязывало как от нескольких банок пива, хотя он и глотка алкоголя сделать не успел. Юра, и так жутко тактильный, хотел прикасаться к нему постоянно, взять за руку, приобнять за плечо, потрепать по голове. Спасало, наверное, только то, что руки он держал в карманах. — Ну ты смотри, какая красота! — парень сел на траву, сам рукой в Пашин карман полез, достал самогона, на чистую три глотка сделал, а потом вспомнил, что с Пашей знаком то от силы часа два, а уже себе такое позволяет. –Эм. Прости!.. С меня сиги. — он неловко улыбнулся. Заходящее солнце прикрыли рыжие облака, наверху проглядывалось что-то темное и синее. Юра случайно глянул в сторону Паши, да так и не оторвал глаз. В груди что-то сжалось и растеклось. Какой он!.. Какой!.. «Паша просто красивый, а остальное — алкоголь,» — Юра зажмурился и отвернулся. Кому он врет: не просто Паша красивый, и эти три несчастных глотка, не сделавшие ничего, тут почти не виноваты. Паша приземлился рядом с Юрой. Закат и правда был потрясающий. -Красиво… — тихо под нос практически пробормотал себе, любуясь уходящим солнцем. Ради такого момента и правда стоило нестись сломя голову через пол деревни. -Да пей на здоровье, — сказал он Юре, переводя взгляд на него самого. Лучи закатного солнца мягко ложились на слегка загоревшую кожу. Анфас Юрца был красивее любого заката: густые тёмные брови, пышные ресницы, небольшой шрам на левой щеке, покусанные красноватые губы, а глаза… Пашу они просто с ума сводили, особенно в этой романтичной обстановке. Ведь он ни с кем наедине закат не встречал, только сам. — А откуда у тебя шрам? — спросил Личадеев и инстинктивно потянулся к щеке и, только когда коснулся её, понял что сделал. Кожа была бархатная, прям нежная нежная. Такой даже девочки позавидовали бы. Паша робко провел по рубцу на коже и положил руку себе на коленку. Рядом с Пашей закат казался красивее, чем когда-либо и тусклым одновременно. Паша словно отдельное солнце, красивое, завораживающее… от прикосновения Пашиной ладони он дёрнулся, а потом приложил два пальца к своей щеке. Что-то сжалось внутри, когда он так среагировал на Пашино прикосновение, словно Юра делал что-то плохое, чего Пашке особенно видеть нельзя. — Да. Долгая история, за подругу заступился, ну и вот. — слишком тихо буркнул Музыченко, делая несколько глотков следом, почему то хотелось, чтобы Паша еще прикоснулся, это так приятно было, Юра глаз от него оторвать не мог. Надо бы поменьше глазеть, а то, ну… мало ли. Вдруг он смотрит как-то не так? Дима говорил, что как на закат на девчонок смотрят, а Юра, как не пытался, не может. Девчонки из деревни — все равно что сестры, а на сестер и братьев вот так не глазеют. Поскорее бы Дима из города приехал, объяснил, почему Юра того… — А у тебя есть кто? — почему-то собственный вопрос ему не понравился. а что, если есть? А что, если у Паши там в городе девочка какая-нибудь, хорошая, для чего ему Юра. «В смысле, для чего ему я? Я ж ему в девушки не мечусь, а другом быть — другое. Дурья башка,» — сам на себя рассердился Юра. -Ну ты мне то оставь немного, — обиженно посмотрел Пашка на лакающего самогон Юру. Он то в жизни никогда особо не пил, только с родителями по праздникам, и то немного. А тут почувствовал себя взрослым. Вырвался ненадолго из-под родительского крыла. Бабушка ему то, по сути, ничего не запрещала. Ну или просто он ещё не просил ничего запретного. -Нет, я одинокий волк, — чуть гордо протянул Паша, но к концу фразы от этой уверенности не осталось ни следа, — а ты? — все так же косясь на спиртное спросил он. Музыченко одумался и протянул уже на треть пустую бутылку. Паша сделал небольшой глоток. Горло обожгло. И он закашлялся. Сколько тут градусов то? Но позже неприятное ощущение прошло, уступая место приятному расслаблению. Ну а что? Он сразу же сделал второй, и все по новой. -Как ты это так легко пьёшь? — удивился Паша. Когда бутылка была у Юры, в него горячительное как в сухую землю уходило, даже не морщился и не кашлял. Юра взял бутылку из Пашиных рук, сделал глоток и подавился самогоном, когда Пашка вопрос задал. –Да нет, — Юра пожал плечами, — Свои как родня уже, сестры почти что. А городские к нам не ездят, а если и приезжают, то с нами общаться не хотят, думают, что мы деревенские скучные. — Юра сделал глоток и отдал бутылку Паше. — Да не знаю, привык как то самогон гонять, уже не печёт горло так, — задумчиво сказал Юра, немного хмуро смотря перед собой. Как-то слишком много, слишком странно он чувствует себя с Пашей. Как-то ёкает сердце, когда тот говорит про девушек, когда запинается, будто что-то не то хотел сказать. Юра поднял взгляд на Пашку и улыбнулся. — Паш, а ты когда-нибудь целовался? — Юра засмеялся. Пьяным ему всегда хотелось целоваться и не важно, девушка, парень. А к Паше тянуло и так, и всего половины бутылки хватило, чтобы Юрка предложил: — Давай я тебя поцелую? — только предлагая это ему, Музыченко почувствовал себя волнительно, словно отличалось это от других разов. Словно это не просто пьяное желание, а что-то большее Паша только хотел сказать, что не целовался никогда. Да да, вот так бывает. За свои 17 лет он так и не нашёл, кому подарить свой первый поцелуй. А когда Юра предложил такое, он вообще замялся. Не то что бы ему не хотелось, хотелось, даже очень. Хоть они и знакомы меньше 12 часов, но Юрка был для него каким-то особенным. С ним было так легко и хорошо на душе, как будто не первый год дружат. Да как будто всю жизнь знают друг друга, начиная с пелёнок. -Ну… — Паша выламывал пальцы на руках, — Я не целовался ни разу… — шёпотом признался парниша. Он инстинктивно чувствовал, что парню сидящему напротив можно доверить все самые сокровенные секреты. И сейчас он рассказал один из них. Паше хотелось, чтобы он его поцеловал, к тому же, алкоголь начал немного заводить мысли желания не в ту сторону. Но страх как — то оплошать все равно присутствовал. Второй вопрос он так и оставил без ответа. Он смотрел на Личадеева улыбался. Руку Паше на талию опустил, большим пальцем поглаживая и смотря в такие до одури красивые глаза, но вперёд не рискнул поддаваться, сидел, в глаза глядел и улыбался тепло-тепло, еле заметно, будто боясь Пашу спугнуть –Да не нервничай, хочешь, научу, а? — Юра не мог взгляда оторвать, Пашины глаза туда-сюда бегали, переживал, видимо. –Девочки же учатся целоваться друг на дружке, вот и я тебя научу Когда Юра придвинулся к Паше почти в плотную, стало так уютно, а когда рукой обвил, обнимая, Пашка вообще поплыл. В глазах кофейного цвета горел неподдельный интерес. И он, видимо, по взгляду и по воздуху передавался ему. -Научи, — тихо прошептал он, и немного поддался вперёд. Первым действовать он боялся. Они так и застыли. Юрино горячее дыхание опалило губы, когда тот приблизился ещё ближе. Паша облизнулся, не зная что делать. В горле пересохло, а где-то на уровне сердца творилось что-то непонятное. Ритм пульса был бешеным. Паша боялся, его начало немного потряхивать. Ещё и Юрина рука ласково глядящая его ребра. Паша снова опустил ладонь на щеку парня, где был шрам и нежно погладил. Юра совсем невесомо проводил по рёбрам, зафиксировав на них руку. — Научу, — Он приблизился ещё, а затем плавно и аккуратно прильнул к губам Личадеева, таким пухлым, покусанным, с каплями алкоголя. С Пашей целоваться было волшебно, он будто далеко не в первый раз целуется, хоть и неумело, но зато так чувственно, что Юре это голову сносило. Он и оба немного пьяные, оба, если станет стыдно, на это свалят. Только Юра не хотел. он положил одну руку ему на талию, второй зарылся в пашины волосы. — Хорошо целуешься, — улыбнулся Юра, отстранившись. Пашка от смущения пылал. Юра притянул его поближе и уперся лбом в его лоб, — Пашка, Пашенька… ты такой красивый, такой замечательный, — Юра заглянул ему в глаза. И поцеловал уже сам. А в голове крутились только мысли о том, какой же Паша… какой же Паша!.. Паша читал в книжках о первом поцелуе. Там описывали это невероятно красиво, особенно что ощущает человек. Как замирает дыхание, повышается сердцебиение, голова кружится, бабочки в животе. Если первые 3 описания похожи на симптомы какой-то страшной болезни, то вот о последнем Пашка вообще не знал. Но во время поцелуя с Юрой он все это испытал: забыл как дышать, сердце упорно билось в грудную клетку, намереваясь выпрыгнуть наружу изнутри, сознание затуманилось и казалось он вот вот потеряет сознание. Но самое странное происходило внизу живота: там с каждой новой секундой ласкового, мокрого и робкого поцелуя рождалась новая бабочка, которая взмахами своих крыльев вызывала приятное ощущение покалывания и сладкого потягивания. Даже когда Юрка разорвал поцелуй, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, так как те уже огнем горели, он потянулся за ним.Но вдруг сам осознал, что все это время не дышал. Пока парниша осыпал его комплиментами, он рвано глотал воздух. Но когда оба надышались более менее, Юрка снова прильнул к его губам, поваливая на траву обоих. Этот поцелуй был не похож на предыдущий. Добавилось что-то еще, но Паша никак не мог понять что. Юра стал целовать его губы, не переходил на грубость, целовал нежно-нежно, аккуратно, нависал над Личадеевым, наклонял голову, дабы дотягиваться до его губ, поцелуй был таким мокрым, но таким робким и аккуратным. Пашу он целовал намного нежнее, чем любых девочек, Паша казался таким невесомым, будто бы нельзя вовсе к нему прикоснуться. Периодами казалось, что это какая то иллюзия, настолько Паша казался нежным-нежным, таким неуловимым, словно вода. Чувствовался запах травы, солнце пекло макушку, да и в целом светило на парней, но сейчас так отвлекаться от Пашеньки не хотелось, но из-за воздуха и подрагивающих по неизвестной для Юры причины, ног, ему пришлось остановиться. Открыв глаза, он посмотрел на Пашу.На лицо парню падали лучи уже заходящего солнца, а сам он лежал на траве, красный как помидор. –Научился, Пашенька? Ощущения были непередаваемые: Паша терялся, ерзал на месте, хватал Юру за плечи и целовал, целовал, целовал… Такого наслаждения он никогда не испытывал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они снова оторвались друг от друга. Паша снова облизал губы, хоть они и без того были влажными. -Я еще хочу, -шепотом произнес он, зная что Юра его услышит. –Ну ничего себе ты ненасытный, — улыбнулся Музыченко, уложил одну руку ему на бедро, чмокнув в лоб, — успеешь ты еще нацеловаться, Пашенька, — но Юра все равно в Пашиным губам прильнул, не мог он Личадееву отказывать, пока он на него так глядит умоляюще, губы облизывает, а щеки его пылают от смущения. –Какой же ты у меня хорошенький, Пашенька, какой красивенький. — Ласково протянул Юра, припадая губами вначале к его скуле, а затем снова переключился на губы. Затылок устал, как и руки, на которые он опирался, но так приятно было, когда лёгкие будто бы сжимались, хотелось Пашу заобнимать, к себе прижать и целовать-целовать-целовать, пока губы не устанут. В любом случае, спустя какое-то время Юре пришлось отстраниться, сделать глоток воздуха. Снова чмокнув Пашу в лоб, он потянулся в карман своих джинс, за сигаретой. — Будешь? — предложил он уже во второй раз. -А давай, -Пашку развезло от поцелуев и самогона, что он даже на это согласился, ведь рядом с ним Юра. Он поднялся вслед за ним и потерся носом о его щёку, а потом и вовсе подбородок на плечо положил. В голове зашумело, а бабочки все не унимались и не унимались. Чувство было крайне странным. С Юрой было так легко общаться, да и вообще рядом с ним он чувствовал себя как за каменной стеной. А слова которые он нашептывал между поцелуями… Не каждая, которая зовётся любимой, слышит такое от молодого человек, а Пашеньке все эти слова посвятили. На грани между нервным и физическим, разряд проходит по телу Паши волнами, сладостно скапливается внизу живота, прокатывается едва ощутимой нежной дрожью по бедрам, отдается слабостью под коленями. В это время Юрка уже прикурил сигарету и протянул её Пашке. -Одну на двоих, целой тебе много будет, -заботливо произнес Юра. Личадеев спорить не стал. Сделал пробную резкую тягу. Естественно, закашлялся. -Юр, научи, -наивно хлопая ресничками, попросил он, отдавая сигарету обратно. Юра улыбнулся, сделал тягу и посмотрел на Личадеева. Парень еще не откашлялся до конца, наблюдать за Пашей, который знатно так поморщился, было одно удовольствие. Личадеев был уже порядком пьяным, даже больше, чем Юра, хотя выпил Музыченко значительно больше, так ещё и непонятно было — Паша покраснел так от алкоголя, или это Юра его своими поцелуями так смущает. –Эх ты, — после второй тяги он сигарету в руки Паши не отдал, только похлопал по своим коленям и кинул на них взгляд, — Иди ко мне. Сигаретный дым сейчас был чем-то необходимым Юре, будто бы он наоборот лёгкие раскрывал, позволял дышать. Пашка оказался мальчиком не глупым, все понял и на колени уселся, хоть и краской покрылся. –Начнем с простого. С того, что тебе так нравится, — Юра раскусил кнопку, прильнул к сигарете, сделал тяжку большую-большую, а затем к губам Пашиным припал, постепенно выходил сигаретный дым, а вместе с ним Юра углублял поцелуй. Пашенька инстинктивно схватил за плечи Музыченко, сжимая их пальчиками. Он послушно вдыхал предлагаемый ему дым. В горле запершило, но он старался сдержать кашель. Когда лёгкие были уже полны дыма, Паша сам отстранился, выдыхая и смотря на Юру помутневшим взглядом. Перед глазами все поплыло. Тело не слушать. Он уткнулся лбом в плечо парниши и пытался отдышаться. Музычеевские ладони ласково скользили по спине, а сам что — то нашептывал на ушко. Но Паша слов разобрать не мог. Никотин, алкоголь, поцелуи, ещё и бабочки эти проклятые, он ещё и сидел на безумно красивом и милом парне. Ядерная смесь. Как коленки не свои, а чужое возбуждение будет видно. Было ли Паше стыдно? Он не знал. Но то что ему было хорошо, это он понимал и осознавал точно. Музыченко целовал нежно, шептал комплименты, зажал сигарету губами.Одну руку опустил на бедро, обхватив его тонкими пальцами, иногда поднимаясь чуть-чуть выше, к ягодицам, а вторую руку уже как по привычке на рёбра уложил. –Ты мой хороший. — шептал Юра на ухо тихо-тихо, очень хрипло, между словами иногда оставлял поцелуи на мочке уха, пока Паша упирался в его плечо, тяжёло дыша. Посмотрев на Пашу, оглядев его лицо и явно бухущий в стельку взгляд, он понял, что Личадееву явно хватит. –Пашка, Пашенька, тебе домой бы надо, отсыпаться, — все также тихо шептал на ухо Музыченко, но обе руки уже красовались на талии парниши, — А то ты уже все, ещё немного и в зю-зю, — заботливо лепетал Музыченко, — Давай, родной, завтра если от похмелья не помрешь, я тебя на озеро свожу, а на сегодня тебе хватит. — Юра на крайняк бутылку с остатками самогона отложил, Пашу в щеку чмокнул, обнимая крепко и к себе прижимая. -Ммм… Юрочка, я не могу щас домой, -почти что простанывая пролепетал Паша. Он знал, что дед вернётся только завтра, а бабушка опять у подруг до поздней ночи просидит. Но сейчас его вообще ничего не беспокоило: что унюхают самогон и сигареты. Было вообще все равно на все, кроме Юрочки. Только его одно имя крутилось в голове. И когда он успел туда поселиться? -Юрочка, — снова проныл Паша, ерзая своей бессовестной задницей и у него на коленках. Юра выдохнул, не понимал, почему Паша слезать не хочет, но сам был не против, внизу живота все будто бы в узел сворачивалось от одного только «Юрочка». –Ну, Пашенька, не ёрзай, — Музыченко нахмурил брови, Пашка его возбуждал до одури, но страшно было очень, ведь Паша пьяный был, таким его трогать Юра себе не позволит. –Давай, малыш, тебе домой надо, я тебя провожу. Хочешь, с тобой посижу, пока не уснёшь? Давай, маленький, — он уткнулся носом в Пашины волосы, вдыхая запах шампуня. Сигарета уже догорела и полетела в бутылку из-под самогона, дабы траву не пачкать. Как бы Юра не старался — Паша ни в какую, из-за чего, встав, он подхватил Пашу за талию.На руках нести Пашу он бы навряд ли смог, как никак Личадеев все равно выше его.Максимум, на что Музыченко хватило это на то, чтобы поднять парня и придерживать его.Каково было Юрино удивление, когда он увидел явно выпирающий бугорок на шортах –Хей, родной, это я тебя так завёл? — заулыбался Юра, прикоснувшись рукой к стояку, но потом руку также быстро убрал. Закинул Пашину руку на свое плечо, а сам подхватил его под мышку, надеясь, что сил довести Пашу до дома у него хватит. Когда Юра сказал, что может посидеть с ним перед сном, Паша закивал. Кружение головы от никотина начало пропадать, свое же тело стало хоть немного ему подвластным. В это время его пытались поставить на ноги. Более менее поймав равновесие, оперся на Юрино плечо. Дышать стало, вроде, легче, но Юра моментом это справил, опустив руку на возбужденный орган. Хоть и данное действие длилось не дольше пяти секунду, Пашу снова затрясло. Больше Паша не помнил ничего. Как они шли до дома вспоминалось обрывками. Но вот как дома Юра умывал Личадеева, потом раздел его, уложил на кровать, накрывая одеялом, а сам примостился рядом и гладил Пашеньку по голове — это все он помнил слишком ярко. Он и правда заботился о нем. На дворе стояла уже тёмная ночь, но Юра упорно сидел с ним и что-то рассказывал. -Юр, спасибо тебе, — уже почти проваливаясь в сон, все же сказал Паша, собираясь с силами и отрывая голову от подушки. Музыченко, как только пришел в дом Личадеева и не обнаружил там взрослых, повел Личадеева в ванную, умыл, переодел и на крайний случай поставил тазик рядом с кроватью.Хоть Паша и не был настолько пьян, но было видно, что пить он не умел, кто знает, что на такой высокий по градусам напиток скажет его организм. –Не за что, Пашенька, спи, — он погладил Личадеева по плечу, улыбался, — Я завтра приду, если на озеро идти сил не будет, то можем просто посидеть, в картишки погонять, — пообещал Музыченко шёпотом, наклонился и поцеловал Личадеева в висок. Получше укрыл одеялом, пододвинул тазик поближе и, только когда убедился, что Пашка уснул, медленно и тихо удалился из комнаты, а после и из дома вышел, перекидывая руку через калитку, закрывая её. До дома Музыченко шёл недолго, на крыльце встретил курящего брата, помахал ему рукой, на что старший кивнул. Домой он заходил тихо-тихо, лишь бы родителей не разбудить, мама явно недовольна будет, если узнает, что Юра ввалился домой только под двенадцать ночи, в отличии от отца мама часто обижалась, когда Юра приходил поздно, не предупреждая, что так задержится. Уснуть Музыченко не мог долго.Всё о Пашке думал, о его волосах красивых, о губах пухлых, о пальцах тонких, которые сжимали его плечи. Из головы Пашка, на траве лежащий, глаза от лучей солнца прикрывший, не выходил, словно поселился там.Где-то Юра читал, что парни влюбляются в первые пару минут знакомства, эту книжку ему, вроде, Дима дал. –Тьфу ты, причём тут любовь вообще. — себе под нос пробубнил Юра, переворачиваясь на другой бок, скрипя кроватью. Димку он ждал ужасно, лишь бы тот объяснил, почему для него Пашка такой красивый, такой солнечный и замечательный, почему дыхание при его виде перехватывает, а снизу живота так все крутит приятно. Как только голова еще раз коснулась перьевой подушки, Паша моментально погрузился в сон. Он просыпался посреди ночи несколько раз, чтобы попить воды. Голова раскалывалась, но будить бабушку, чтобы она дала обезболивающего он не хотел. Идея выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, оказалась спасительной. Головная боль начала понемногу утихать, но вместо этого начали зудеть ноги, руки и шея. Под лунным светом Паша увидел укусы. Ну конечно укусы комаров. Кто ж в деревне вечером в шортах и футболке ходит? Но парень не помнил, что бы его кусали. Хотя там были такие обстоятельства, он бы не заметил даже, если бы его кошка укусила или поцарапала. Немного отойдя он поплелся обратно спать. «Как там Юра? Родители не наругали за то, что он так поздно домой вернулся? Не спалили?» И еще сотни вопросов, которые возникали у Паши в голове, когда он снова улегся и попытался погрузиться в сон. Вдруг, открывая железную дверь с ноги, ворвалось воспоминание с вечера. Пашка закусил указательный палец, чтобы не издать протяжный стон. И нет это не поцелуи ерзанья на коленях парня, а ответная реакция организма на действия и поцелуи Юры. Сейчас, глубокой ночью, ему стало особенно стыдно. Он зарылся головой в подушку и шумно выдохнул. В первый же день налакаться в стельку, а впереди еще почти целое лето. Паша боялся представить, что будет дальше. Но самое поразительно для него было то, что Юрка его не оставил. Просто вспоминая рассказы друзей с города и их пьянок, там был кошмар. Никому до тебя не было бы дело. Но Юра. он был не такой как все. Особенный какой-то, такой добрый, ласковый, милый. в любой его фразе слышалась неподдельная нежность. Интересно, он так со всеми общается или так только с Пашей.Парень еще очень долго не мог уснуть, все думая о новом знакомом. Знакомый ли? Друг? А разве становятся друзьями за один день? И уж тем более, какие они после поцелуев друзья. Эти вопросы не давали покоя. но все же кое-как Паша провалился в сон уже под утро.Спустя продолжительное время, что он провёл за мыслями, он пришёл к одному выводу: любить страшно и странно, любить парня — ещё больше. Угораздило же его… Всю жизнь не влюблялся, а тут, за один только вечер. — Послезавтра Димка с Кикиром приедут, — снова сказал себе Музыченко. Казалось, эти двое были его единственным спасением. Надо будет Пашеньку с ними познакомить, и спросить у Димки, ну что с Юрой не так. Сним же точно что-то не так. А Димка умный, объяснит. –"Спи,» — хмуро сказал он себе, — «Сам умным будешь». *** Утром, только проснувшись, Юра вылез на улицу через окно, в обход спальни родителей и кухни. Ему, конечно, теперь вдвойне влетит, что по дому-огороду не помогает, но его ждал Пашенька, и это важнее всего.Правда не факт, что Пашенька в хорошем состоянии был, наверное с похмелья мучался, а может быть он из тех, у кого похмелья нет? Он постучал в дверь. — А Паша дома? — Дома, спит только. Ты подожди его, поешь пока. — Спасибо, — Юра улыбнулся. Сейчас он заберет Пашку, сводит на озеро. И все хорошо.Конечно все хорошо. Когда Паша разлепил глаза, солнце ярким потоком пробивалось через шторы. Он сладко потянулся. Голова прошла и никаких неприятных ощущений не было. Повалившись еще пару минут, все-таки решил встать. Бабушка еще вчера предупредила, что уйдет к соседке, и картошку копать не надо будет. Дед вообще на охоту на несколько дней уехал в соседнее село к друзьям. Ну а раз дома никого не было то можно и в нижнем белье походить. Где-то на улице были слышны оры котов. Пашка надеялся, что там нет Мухи, так как в прошлый раз он вернулся с таких своеобразных боев в порванным ухом и разодранным боком. Бабушка еле выходила его, но на улицу отпускала теперь редко, видимо когда уходила, забыла сарай закрыть. Оторвавшись от кровати, зевая поплелся на кухню, пить все же хотелось. Каково же было удивление, когда он застал на кухне Юрку, поедающего бабушкины блинчики с земляничным вареньем. Как же Юра вовремя пришёл. Стоило ему только пройти в дом, как Пашина бабушка сказала, что уходит. Юра же ждал, пока Пашка проснётся. Сам боялся к нему в комнату заходить, вдруг еще разбудит? А тревожить сон Личадеева не хотелось, он ещё вчера видел, как парень сладко спал, аж улыбаться хотелось. Пока Юра ждал, забавный серый кот спрыгнул с подоконника, уселся на пол, прямо перед Юрой. Услышав шаги, парень улыбнулся, но только стоило Паше появится в проёме, как Музыченко замер. — А… Я… — Юра залип на Пашу. Лохматый, такой помятый после сна, Паша был чертовски милым. Хотелось видеть его таким каждый день.  — А я про тебя, как только проснулся, подумал. И пришел, — парень отвел взгляд и немного покраснел, — Давай, собирайся, ты, конечно, и такой красивый, но на озеро дойти лучше в штанах, — он послушал, как уходит Пашка, и присел на пол к коту.  — Тоже его любишь, да? — тихо спросил Юра, пытаясь погладить животное. На него нашипели. — Ну, ну, не посягаю я. Куда уж мне, — печально добавил Музыченко. Он, если получится, должен стать Пашке другом. Хотя бы другом — за большее ему точно нос сломают, даже думать не надо. Можно только целоваться «по-пьяни», как вчера, да рядышком ходит. Крутиться вокруг, как псина. — Ты уже все? — Юра поднял голову на вошедшего парня и встал, — Ну, пошли! Пашка немного замялся, но все равно ушел переодеваться. Быстро натянул майку, плавки и вчерашние шорты. В это время Юра с кем-то тихо разговаривал на кухне. Неужели дед вернулся раньше? Но когда он вышел в кухню, Юра безуспешно пытался погладить кота. -Интересный собеседник? -Паша заливисто засмеялся, — он такая шкура продажная, кто кормит -к тому и ластиться. Попробуй его блинчиком покормить. Он их ест, это точно. Пока Юра пытался угодить наглой серой морде, Пашка сам слямзил по-быстрому блинчика 3-4. Не идти же на речку голодным. Было интересно наблюдать за Юрой, который ползал на коленках перед котом. И Паша невольно на него засмотрелся, но не на долго. Музыченко вдруг развернулся и плюхнулся прям посреди кухни на пол. В руках у него довольно мурлыкал кот. А Юрка улыбался до ушей, он был такой красивый и счастливый. Музыченко, как только кот начал есть блин, обрадовался как маленький ребенок. –Пашка, Пашка, смотри, он мурлыкает! — громким шепотом сказал Юра, начиная гладить кота, улыбался во все 32, — Какой он у тебя хорошенький, весь в хозяина. — Юра почесал кота за ушком, потом перешёл на мордочку, стал гладить его щеки, удивляясь тому, какие у кота большие усы. –Ладно, кот у тебя конечно классный, но нам идти надо. Я еще с собой карты взял, чую, кто-то мне проиграет. — заехидничал Юра, вставая с пола и взяв кота на руки, снова усадил того на подоконник. На такую наглость кот отвернулся к окну и мурчать перестал, на что Юра хихикнул. -Я вообще-то хорошо играю, -немного обиженно произнес Пашка. Это было чистой правдой. Кто, находясь в деревне, не играл в детстве в карты с дедом? Вот Пашка играл. Сначала психовал часто и обижался, что не получалось выиграть, и бежал к бабушке жаловаться будучи ребенком. -Ну поддайся ты ему, — шептала между партий, на ухо она дедушке. -А толку? Он так играть вообще не научится. Пусть мужиком растёт и научится принимать поражение, а то бегает и как нюня тебе жалуется, -оправдывался он. Пашка тогда подслушал разговор и за «нюню» обиделся, но виду не подавал. Через время начал обдумывать все свои ходы, и следить за махинациями деда. Как же он радовался, когда наконец-то выиграл. Криков на весь дом было. Зато победа честная. А через время побед стало уже больше. В итоге, к концу лета, дед его похвалил, говоря что он молодец и научился играть. Паша закрыл дом и положил ключ под коврик. Юра ждал его уже возле калитки. Закрыв и ее, они двинулись в сторону озера. Всю дорогу Юра-то и дело улыбался солнечной погоде.Было так тепло, но в меру, жары сильной не было, дул лёгкий ветерок, что очень радовало. До речки идти было недолго, народу было мало, буквально пару детей бегало на другом конце берега. Они пускали воздушного змея. — Ну вот мы и пришли, Пашок. — Юра присел на берег и потянулся. Тепло поднимающееся солнце грело все больше. А озеро было холодным, приятным. Юра посмотрел хитро на пашку и брызнул водой. — Как тебе? — засмеялся он и, прежде чем ему отомстили, забежал в воду и нырнул. В каком-то месте дно озера резко уходило вниз и парень медленно щупал землю, чтобы найти эту границу. — Эй, Пашок! Вот дальше этого не плавай! — вынырнув, сказал парень и двинулся к берегу. — Ай, сука, мокрое все, — он стряхнул с себя обувь и стянул одежду, небрежно шпякнув на песок. На озере было безумно красиво, но с закатом не сравнится. Пока Пашка отвлекся на виды, Юрка успел обрызгать его водой и нырнуть щучкой прям в одежде. он долго не показывался из темной воды, и Личадеев начал волноваться. Уже сбросил с себя одежду куда-то на песок и был готов кинуться за ним. Но вдруг темная макушка показалась метрах в 15 от берега. Паша облегченно выдохнул. Юра вернулся к нему весь мокрый, недовольно бурча и стягивая тяжелые от воды вещи. Парниша наблюдал за ним. Стройное, слегка загорелое накаченное тело. Пашке стало даже немного стыдно находиться рядом с ним. Сколько бы он не пытался нарастить мышечную массу-толку было мало. В спортзал ходил 3 раза в неделю, прорабатывал все мышцы. По весам только худел. Но он не забрасывал тренировки, хоть и руки часто опускались. Ветер стих, а температура была градусов под 40. -Кажись гроза будет, -сказал парень, указывая вдаль на большую черную тучу, которая медленно ползла в их сторону, -Пошли купаться, пока погода окончательно не испортилась. Как только Музыченко поднял взгляд на Личадеева, то снова залип на Пашу.Такой худенький и хрупкий, были только слегка видны мышцы на руках.Смотря на такого красивого Пашку он своим же мыслям заулыбался.Он не смотрел на него, как на девчонок.Когда он на девчонок залипал так, то в голову только пошлости и лезли, а с Пашей по другому, ему, как выражался Дима когда то «эстетически приятно» на Пашу смотреть. Паша просто красивый был очень-очень.Ребра выпирали так же сильно, как и ключицы, кожа была такая бледная, молочная, только икры слегка загорели, и то, по большей части они были красные, потому что кожа Паши явно не была готова к загару, Юра побоялся, что Пашка обгорит. У Димы такая же ситуация была, его кожа только краснела и облазила, а он сметаной мазался и сидел так, говорил, что помогает –Айда ко мне, Пашок, — он сделал пару шагов назад и плюхнулся в воду, расставив руки в стороны лёжа на воде, — а то ты и искупаться не успеешь. Пашка двинулся в сторону воды, в самый зной, она оставалась слегка прохладной и приятно обволакивала тело, снимая жар, напряжение и усталость. Они вместе с Юрой поплыли от берега. Пашка решил подурачится и полнырнул под Юрку, хватая его за ногу. Тот в свою очередь ушёл под воду вместе с ним, успев сделать глубокий вдох.Ладонь Личадеева поползла вверх по ноге: сначала к коленке, а потом по внутренней стороне бедра, затем переместилась на пресс, находясь в опасной близости с чувствительным местом. Ничего лучше не придумав, Пашка защекотал низ живота Юрки. Солнце слепившее сверху, в воде немного сжалилось и Пашка открыл глаза. Юра смотрел на него в упор.Юра дрогнул от того, что за его ногу схватились тонкие пальчики. Стоило Паше пройтись пальцами по внутренней стороне бедра, как Юра глаза от удовольствия закатил, но позже открыл глаза под водой, оказался лицом впритык к Личадееву.Он не сдержался, прижался к губам Паши прямо под водой, рукой зарылся в волосы, которые вода поднимала вверх, под водой они казались в тысячу раз нежнее. Паша немного вздрогнул, когда Юра накрыл его губы поцелуем. Сейчас все ощущалось ярче, чем вчера. Хоть эти прикосновения и продлились всего лишь несколько секунд, по телу обоих пробежали мурашки. Когда Паше стало не хватать воздуха, он притянул Юрку за талию к себе вплотную, и сделал пару мощных движений ногами, поднял обоих на поверхность, где они сразу же начали жадно глотать воздух. Руки Музыченко обвили шею Пашки. Хотелось целоваться еще, но было негде. Под водой не вариант, а на том берегу играли дети. Хотя им, скорее всего, было все равно на двух купающихся друзей-подростков. Только друзья не смотрят так друг, как Юра смотрел на Пашу, а Паша на Юру. –А пошли сегодня ко мне, Пашка? Родители с братом к сестре в город уехали, — тут же предложил Юра, как только смог отдышаться, — У меня фильм посмотреть можем, в дэнди порубимся, в картишки, — улыбнулся Музыченко. –Тебя бабушка же с ночёвкой пустит, так ведь? — спросил Музыченко, убирая прядь мокрых Пашиных волос ему за ухо, второй рукой, которая была под водой, он оглаживал Пашину талию. Пашка таким красивым был, длинные ресницы были влажные, как и волосы, по плечам стекали капли воды, на что Юра так залипал, не содержался и руку на Пашино плечо опустил, прикасаясь к нежной коже руками -А целоваться будем? -ехидно поинтересовался Паша. Он знал, что бабушка без проблем отпустит, но сначала задаст тысячу вопросов и миллион наставлений. Пашка сейчас вел как ребенок, ему все расскажи да покажи. А еще он ощущал себя по-настоящему счастливым сейчас. Он Смотрел на Юрку. И ведь именно он заставляет себя так чувствовать. Свалился ему как снег на голову. Ну с забора то он почти свалился, так что засчитано. Начал подниматься легкий, но холодный ветерок. За эти 20 минут, что они находились в воде, туча уже почти накрыла их. –И целоваться, и обниматься, и все, что душеньке твоей угодно. — кивнул Юра, добродушно смотря на Личадеева и его улыбку, такую манящую. Пашка — мальчик-солнышко. Такой яркий и весёлый, до одури тёплый. Всего за пару дней ставший таким родным, словно они уже больше года дружат. По мокрой коже Юры пробежали мурашки, солнышко совсем скрылось за облаками. Даже не за облаками, а за тучами. Тут Юра спохватился, испугался, что Пашка простудиться –Сука, Пашок, пошли давай быстрее, а то дождь моросить начинает, — почувствовав упавшую каплю, Юра недовольно цокнул. Взял Пашу за запястье, под водой, ноги до дна уже доставали, так что можно было спокойно дойти до берега, где и лежала Юрина с Пашей одежда, Музыченко, как предусмотрительный молодой человек даже взял из дома полотенце, на всякий пожарный, как оказалось, не зря. Только они вышли из воды, как Юра накинул на плечи Паши полотенце. — На, вытрись, пока не замёрз, — поговорил Музыченко, поднимая свою мокрую одежду с песка, но понял, что второй прилип к ней сильно, — бля, Пашок, погнали сразу ко мне тогда, до меня идти ближе, минуты три. Пока Паша вытирался, а Юра безуспешно пытался стряхнуть мокрый песок с одежды, налетел шквальный ветер и дождь полил как из ведра. Такая стена, что практически ничего не видно. -Надо бежать, смысла нет одеваться, уже мокрые всё равно, -кричал Пашка сквозь ветер и дождь. Он поднял свою одежду с песка, теперь она разделяла несчастную участь вместе с Юриной. Дождь хлестанул с новой силой, и даже через полотенце, лежавшее на плечах, крупные капли больно били по телу. Где-то над ними раздался раскат грома, да такой силы, что у обоих уши заложило. А через несколько секунд почти черное небо осветила молния. Юра одной рукой схватил обувь обоих, перекладывая вещи на плечи, а второй — Пашку за запястье. И наугад разбирая дорогу, повел к дому. От такого большого количества воды песок под ногами скользил. нужно было лишь дойти до асфальта, а там 2 минуты бегом и они у Юры дома. Пашка до чертиков боялся грозы. Если дома можно было спрятаться под одеяло и свернуться клубочком, то здесь он оказался в самом эпицентре. Сердце колотилось бешено, уровень паники и страха зашкаливал. Если бы не Юра, он прям тут бы сел и разрыдался от безысходности. Они уже вышли на асфальт и побежали в сторону дома. Легкие жгло, но останавливаться нельзя было. Юра подбежал к одной из калиток и быстро ее открыл. Паша следовал за ним, но скорее инстинктивно, чем осознанно. Его всего трясло. Когда Юра отворил дверь дома, то он втолкнул туда Пашку, сразу же разворачиваясь на пятках и закрываясь на замок. У Личадеева окончательно сдали нервы и он опустился на колени, сгибаясь пополам и отдаваясь нервным всхлипам. С глаз неосознанно полились слезы. Ему было страшно. Безумно страшно. Он даже не обратил внимания, на метавшегося туда сюда Юру, который в адской спешке закрывал и зашторивал все окна. На улице громыхнуло еще раз. Пашка вздрогнул. Только Юра домой зашёл, как дверью хлопнул, закрывая её. –Пашенька? — обеспокоенно спросил Юра, поворачивая голову, –Ох, ты мой котёнок, ну же, ну, мой маленький, — спустившись на колени шептал Юра на ухо Паше, –Малыш, я с тобой, я рядышком, — Юра протянул руку, переплетая их пальцы. -Ю.юрочка, я г.грозы боюсь, -Пашу трясло так, что он начал заикаться. Снова грянул гром. Паша немного взвизгнул и бросился к Юре, отпуская вещи, что они упали на пол мокрым комом. Бронтофобия нарастала с каждой секундой. Да она уже стала похожа на паническую атаку. У Паши ещё ни разу не доходило до такого. Юра крепко его обнял, обхватив за спину и прижимая к себе –Я рядом, Пашенька, тише. — начиная гладить парня по голове, успокаивал его Юра, — Ну, малыш, я тут. Я рядом, я тебя в обиду никаким грозам не дам, понял? — Юра улыбнулся. Было очень страшно за Пашеньку, хотелось его как можно быстрее успокоить, лишь бы его слёз не видеть, от который сердце кровью обливалось. –Может быть тебе водички, Паш? -Не надо, не оставляй меня одного, — Паша поднял безумные глаза на Юру и вцепился мёртвой хваткой в плечи так, что аж костяшки пальцев побелели. -Не уходи, не уходи, не уходи, — как в бреду повторял Паша, -Умоляю, не уходи, пожалуйста. Личадеев разразился новыми рыданиями, после того как над домом опять гром раздался. Юра был в ужасе, с таким сочувствием смотрел на Пашу. — Никогда, Паша, слышишь? Я никогда не оставлю тебя, я буду рядом с тобой. — Музыченко смотрел с сочувствием, но он ясно давал понять, что совсем не врёт, говорит чистой воды правду. –Мне очень больно видеть как ты плачешь, но если тебе так лучше и менее страшно, то можешь плакать столько, сколько нужно, — Юра чмокнул парня во всё ещё влажную макушку, — я клянусь тебе, что пока я рядом, ты всегда будешь в порядке, — пообещал Юра, со злобой смотря на окна, закрытые шторами, проклинал этот гром, ведь он заставлял Пашеньку так нервничать Минут через 10 ливень сменился на простой летний дождик. Громыхало ещё где — то далеко иногда, но с каждым разом все реже и реже.Пашкина истерика немного успокаивалась и он просто сидел и всхлипывал изредка. -Юрочка, спасибо тебе, — дрожащим голосом произнес Паша, снова заглядывая прямо в глаза брюнету. Из-за слез он видел лишь очертания.Но внутри уже все более менее успокоилось и настало чувство умиротворения. –Тебе лучше, Павлик? — Музыченко и сам заулыбался, как только увидел, что из глаз Паши стало литься куда меньше слёз, чем раньше. Парниша уткнулся носом в голое Пашино плечо, оставляя нежный поцелуй на ключице. –Не пугай меня больше так, родной, тебе слёзки вообще не идут. А вот улыбка у тебя очень-очень красивая, — говорил Юра искренне. Он поражался тому, каким рядом с Пашенькой становился, даже своим дамам он никогда таких красивых слов не говорил, про Пашкины глаза хотелось песни петь, писать дифирамбы о нём, обнимать крепко-крепко и бесконечно любить -Юр, — тихо прошептал Паша. Как он и хотел, парень оторвался от его плеча и посмотрел на него.Личадеевские ладони проскодьзили вверх по плечу и легли на щёчки Юры. Он их немного погладил и легонько поцеловал. Так невесомо. Еле еле касаясь губами друг друга.Для Юры этот лёгкий поцелуй включал в себя столько нежности и любви, что он поплыл.Не сдержался, положил руку Паше на затылок и приблизился, чувствуя Пашино горячее дыхание. –Паш. — Музыченко чуть наклонил голову вбок, заманивая Пашу в поцелуй, обнимая за талию, поглаживая выпирающие ребра Паша ластился к Юре. А через поцелуй отдавал нежность.Эти невинные детские поцелуи первой влюблённости, уносили голову обоим.Паша ради эксперимента сначала облизнул нижнюю губу Юре, а потом зубкам оттянул.Юра довольно промычал в поцелуй, припадая к верхней губе и целуя нежно-нежно, аккуратно и очень любимо.И снова дыхание спёрло от того, насколько Паша близко был, насколько нежно его целовал.В животе кружили бабочки. –Пашенька, у тебя конечно очень красивое тело, но давай я все же дам тебе свою одежку какую-нибудь? А это сушиться повешу. -потом, — быстро прошептал Паша и снова припал к губам Юры. Он целовался ненасытно. Ему все время было мало касаний Юрочки.Это как открыть земляничное варенье и попробовать его в первый раз. Так и хочется ложкой за ложкой съесть всю банку. С Пашей точно также, вчера он попробовал эту ложку и теперь ему хотелось все больше и больше.Юра повалил юношу на деревянный пол, но сделал это очень-очень аккуратно, чтобы Личадеева не стукнулся случайно. –Как ты красивый, Пашенька.– он оставил робкий поцелуй на шее и поднял взгляд, смотря за реакцией Паши. Было страшно, как Личадеев на это отреагирует. У Паши всегда была чувствительная шея. Даже лёгкое касание чужой руки отзывалось дрожью в теле. А тут целый поцелуй. Глаза закатились и Пашка шумно выдохнул. Горячее дыхание Юры буквально обжигало чувствительную зону. И по телу пробежал табун мурашек. Личадеев инстинктивно оперся на затылок, давая, больше доступного места на шее.Юра оставил еще один поцелуй, но уже слегка ниже, ладонью проводя от ключицы до пупка. –Я же пообещал, что целоваться будем, — Музыченко покрывал шею парня поцелуями, прикасался к коже влажными губами, рукой провёл по бедру, почти что невесомо, большим пальцем проходясь по внутренней части.У Паши коленки дрожали, только теперь не от страха, а снова от наслаждения как вчера вечером.Он только и успевал, как жадно ловить воздух ртом, реагируя на Юрины касания. Они были невыносимо приятными. И даже было все равно, что он лежит на полу в прихожей. Все равно, что за окном дождь. Все его ощущения сейчас были сосредоточены на поцелуя Юры и его ладонях.Юра накрыл его ладонь своей, поглаживая тонкие пальцы, смотрел на Пашу, который явно наслаждался тем, что делает Юра.Музыченко внимательно всматривался в черты Пашиного лица.Был бы он художником — посвятил бы ему тысячу и один портрет, ведь Пашенька был таким красивым, что бабочки в животе летали не переставая. –Пашенька, а можно тебя за руку взять? — Спросив это, Музыченко вновь припал губами к молочной коже, но уже в районе ключиц. -Да, — это все, что смог выдавить из себя Пашка, прежде чем сорваться на что — то похожее на стон. Хоть он сейчас и не был под действием горячительного напитка, но только от присутствия Юры сознание и здравый разум снова покидали тело.Юра был таким романтичным, а Паша вёлся на все это как девчонка.Музыченко переплёл их пальцы, крепко взяв ладонь Паши в свою руку.От Пашиного полувздоха-полустона Юра сам застонать хотел.Припал к Пашиной шее, но уже не остановился на обычном поцелуе, слегка прикусил кожу, плотно обхватил ее губами, оставил маленький розовый засос, что красовался у ключицы справа. — Прости, — отстранившись от Пашиной шеи Музыченко почесал затылок, — что-то я разошелся. — Юра неловко улыбнулся, но руку Пашину все ещё держал, — зато все теперь будут думать, что у тебя девчонка есть, хаха, — паренёк попытался выдавить из себя что-то похожее на смех, но все равно было очень стыдно. Пашку любить хотелось, губы его целовать нежно-нежно, но запретную грань он переходить точно не хотел –Пошли, может, в картишки? Паша был уверен, что по его поплывшему взгляду, можно прочитать мысли. А думал он в тот момент лишь о том, чтобы это не прекращалась.Засосов у Паши никогда не было и сам он их тоже не ставил, поэтому пальчиками потянулся к предполагаемому месту где он был.Но после вопроса про поиграть в картишки, Паша понял, что это все.Ну а на что он вообще рассчитывал? Да сам не знал на что, но пробовать новое, ему нравилось, так как оно оказывалось очень вкусным и приятным.Юра глянул на Личадеева, улыбнулся. –Прости, правда, просто ты так целуешься классно, ни одна девочка меня так не целовала, как ты! — начал оправдываться Юра, надеялся, что Паша не догадается, свалит всё на то, что они подростки и набираются опыта таким способом, — Я не буду больше, если ты не хочешь, только не пойми меня неправильно, хорошо? — Рука потянулась к тумбочке у дивана, открыв скрипящий ящик он достал колоду карт.Пашку немного кольнул укол ревности, что Юра с другими целовался. Ну а что ему? Он то, вон-первый парень на деревне. Там девки за ним толпами бегать должны.Но в то же время, не мог не радовать тот факт, что поцелуи с ним Юре понравились больше. -В том то и дело, Юр, что я хочу, — сказал Паша серьёзным голосом, приподнимаясь на локтях. Задним числом Личадеев подумал: все-таки стоит переодеться, не сидеть же в мокром, да и вещи надо развести, чтобы сохли. Домой он в чем завтра пойдёт то? В трусах? Юра в ту же секунду расслабился, все же Паше нравилось, мог против не был, что Юра его целует вечно, но с другой же стороны дружба какая-то странная выходила. –Пошли я тебе хоть свою одежду дам, — Юра встал с пола, махнул рукой, подзывая за собой -Пошли, — Пашка поднялся и поплелся вслед за Юрой. Когда он успокоился, то мог рассмотреть дом изнутри. Ну как дом, это был сруб из тёмного дерева. Слева от просторной прихожей находилась кухня в бежевых тонах. На фоне сруба это все гармонировало. Следом за прихожей находилось несколько жилых комнат.Свет был выключен и Паша ничего не мог рассмотреть. Юра вёл его за ручку в самую дальнюю комнату.А когда тот включил боковой ночник, перед Пашей возникла небольшая комнатушка, квадратов 20-25 по площади: большая двуспальная кровать с розовым покрывалом, рядом стоял книжный шкаф, но полочки были полупусты. С другой стороны прикроватная тумбочка, напротив шкаф с одеждой. Темно-бордовые шторы были плотно задернуты. -У тебя мило, — произнёс Пашка, осматривая комнату беглым взглядом. Музыченко сразу пошёл к шкафу, дабы найти Пашке одежду, в которой он бы смог походить, пока та, в которой они с ним были на озере, сушится. –Спасибо, Пашунь, — открыв шкаф он стал рыться в куче футболок и шорт, найдя одну футболку, которая была ему уже маленькая, он протянул ее Паше, — Она не новая, отрицать не буду, есть одно пятнышко на плече, но дома в ней ходить возможно. — Музыченко протянул серую футболку с какой то надписью на спине парню, сам стал искать шорты, на что тоже много времени не ушло.Найдя одежду Паше, он полез в самый угол шкафа, куда всегда складывал свою домашнюю одежду.Она была самой обычной — лёгкие длинные шорты и чёрная майка.Пока Юрка искал одежду для себя, Личадеев натянул футболку. Хотел уже надевать шорты, как вдруг понял, что плавки то на нем мокрые, трусы дома, а в таких шортанах без них не походишь. Паша немного помялся, он не знал как попросить у Юры. Было стыдно, но делать нечего. -Юр. Тут это., — Пашка залился краской и неловко чесал за ухом, благо парниша, к которому он обращался, рылся в шкафу, — У меня нижнего белья с собой нет., -к концу фразы его тон сошёл на шёпот. Музыченко резко прекратил рыться в шкафу.Он повернулся, глянул на Пашу, тот стоял красный-красный от смущения. –А, да, прости, — Музыченко сел на корточки, выдвигая ящик под шкафом, — У меня вон боксеры новые, я их не надевал. Бери, — указав на аккуратно сложенное белье, он протянул его Паше, — ам. мне, наверное, выйти? Пашка покраснел ещё больше, чуть ли не сжимаясь в комок перед Юркой, но боксеры взял. -Н.наверное, -теперь от смущения заикнулся он. Личадеев поражался с самого себя. То есть вчера пьяным со стояком ерзать на коленках у Юрки ему было не стыдно, а как нижнее белье попросить, то он сразу стеснительный и порядочный парень.Музыченко, взяв боксеры и себе, вышел из комнаты, прикрывая дверь.Он и сам решил по быстрому переодеться, пока Пашка будет в его комнате.Решил, что одеваться будет прямо в коридоре — все равно никого кроме Паши в доме нету, да и тот сейчас сидит в комнате.Юра натянул боксеры и шорты, но футболку решил не надевать, посчитав, что этот элемент одежды ему сейчас не нужен.Не зря же он качался — повыебываться хочется, особенно перед таким красивым, как Пашка –Павлик, ты там в труханах? могу входить? — постучав указательным пальцем по двери комнаты, спросил Музыченко. Как только дверь закрылась, Паша стянул мокрую ткань со своих бёдер. Быстро оглянулся и положил на тумбочку, с такой же скоростью натянул трусы и шорты. Как раз постучал Юрка. -Я все уже! — громко произнёс он. Из — за того, что голос у него довольно высокий, то прозвучало это все довольно пискляво. Дверь открылась и на пороге стоял Юрка без футболки.Музыченко открыл дверь, проходя в комнату –Кушать не хочешь? — на крайний случай поинтересовался Юра. Паша был настолько худющим, что он даже сомневался, что Паша временами не забывал есть. Пройдя вглубь комнаты он плюхнулся на большую кровать, прикрывая глаза. –В карты поиграем, кассеты посмотрим или просто полежим? — поинтересовался Юра, приоткрывая один глаз и смотря на Пашу. -Не-а, не голодный пока, спасибо. Давай сначала в картишки. Просто так или на что — то? — Паша улыбнулся загадочно и присел на край кровати. Она была такая мягкая. И пружинила очень хорошо. -Юрк, а почему плед розовый? — это вопрос волновал ещё с самого начала, и Пашка заливисто засмеялся. Цвет ещё такой девчачий. –Потому что он мягкий, — Юра пожал плечами, — Да и под цвет шторам. Мне его сестра отдала, неплохой плед, так то, — Когда Личадеев рассмеялся он сам хихикнул. –Я тогда за картами. подожди меня немного, — сказав это, Юра скрылся за дверью, снова вернулся в прихожую, где и оставил колоду. Всё же он опять поймал себя на мысли, что Пашка очень-очень красивый, Юра боялся на него и взгляд поднять, боялся снова залипнуть, снова руками своими гладить, где не надо и губами целовать то, что целовать не стоило. Пока Юрка ушёл за картами Пашка гладил плед. Он и правда был очень мягким. Личадеев обвел на нем большое сердечко, вписал туда корявую букву Ю и заулыбался. Вдруг на плечо легла голова. Пашка дрогнул.Как Юрка так незаметно подкрался? Рукой быстро начал заглаживать свои каракули. –Оставь, сердечко красивое, — Проговорил Юра хрипло, на ухо Личадееву, потянулся рукой к пледу и ловким движением нарисовал звёздочку рядом с сердцем, которое нарисовал Паша.Обняв младшего со спины он заулыбался, удобнее размещая голову на Пашином плече. –Я пока колоду перемешивать буду, ты думай, на что играть будем. По телу прошли мурашки. Такого голоса он ещё не слышал. Красивый, но в то же время очень властный. Пашка закатил глаза. Он хотел бы ещё послушать Юрин голос, но именно с таким тембром. В это время восстановил сердечко. -Нуу, я не знаю, а ты на что хочешь? Пашка повернул голову в сторону Юры. Волосы у него было до сих пор влажные.Предлагать играть на поцелуи он так и не решился.Музыченко ухмыльнулся. –На что я хочу играть? — задал Юра риторический вопрос, — Лично я хочу играть вот. — он снова прильнул к Пашиной шее, оставляя влажный поцелуй на затылке, — Вот на это. Играть на поцелуй он предлагать не стал, знал прекрасно, что Паша и без карт его целовать будет. А вот играть в карты на засосы — куда интереснее. -А давай, — Пашка поддержал эту авантюру. Лишь бы бабушка не спалила. -Ставим после каждой игры или считаем, а потом ставим? Пашка прикрыл глаза и наслаждался, пока Юра выцеловывал его шею. — А ты как хочешь, маленький? — на пару секунд оторвавшись от Пашиной шеи, спросил Юра тихо, не напрягая связки, отчего голос был значительно ниже, с хрипотцой.Видел, как Паша плыл от хриплости его голоса и шёпота.А Юра же плыл сам не зная от чего.Просто от Пашиного присутствия уже было безумно хорошо. Пашка явно не такой был, как остальные. Пашке хотелось на скрипке играть, песни ему посвящать, рядом быть и защитить от всего на этом белом свете –А бабушка ругаться не будет, что ты весь в засосах? -Кстати о бабушке, надо же её предупредить. Можешь с домашнего к соседям набрать? Я просто номера не знаю, только наш стационарный. Да и с чего бы это вдруг я весь в засосах буду, а? Пашка хотел повозникать, хотя он был и так готов отдаться Юре: чтобы он выцеловывал его шею, иногда кусал, а потом зализывал укусы, чтобы оставлял засосы, чтобы руки по телу блуждали везде где только можно и нельзя.Эти фантазии были явно ненормальными, но Пашка безумно хотел, чтобы они реализовались. Да, это было уже за гранью. Но ведь запретный плод сладок, так? –А с того, Пашенька, что даже если я не выиграю то количество раз, которое захочу, все равно тебя зацелую, — вдыхая запах шампуня, сказал Юра, зарываясь ладонью в густые волосы. Руки начали умело тасовать колоду, параллельно с этим Юра уселся напротив Паши, смотря в глаза парню –Ты же понимаешь, что я тебе на всю шею отметины оставлю? — раздавая Паше 6 карт, он вновь перемешал колоду и вытянул козырь -Кто кому ещё и оставит, — духом Паша не хотел прогибаться перед Юрой. Но как только посмотрел на свои карты и на козырь, его уверенность сразу же улетучилась. Дело дрянь. Но у Паши был младший козырь и поэтому первый ходил он.Музыченко отбился, карты были максимально хорошими, удача явно была на его стороне, а судьба кричала, что сегодня явно тот день, чтобы расцеловать Пашку. –Что то ещё подкинешь или бито? — Юра ухмыльнулся, смотрел на растерявшегося Пашу, смотрящего на свои карты, видимо, те были не самыми лучшими, — просто смирись с тем, что я тебя зацелую. Ты же сам говорил, что тебе все нравится, Пашенька, — Юра говорил без издёвки, но все равно понимал, что выиграет, а это безусловно радовало, ведь засосы будут ставить не ему, а он. Конечно, поймать кайф под руками Личадеева было бы прикольно, но доставлять удовольствие хотелось почему то именно Юре.Паша молчал и тихо злился. Юрка его специально же подначивал и сейчас проступала детская привычка надуть губки. И Личадеев вёлся на это как малое дитё. -Бито, — убирая карты в сторону и переворачивая их рубашкой, вниз бубнел Павлуша. Затем взял ещё несколько карт, настала очередь Юры ходить.Юра выкинул две восьмерки, козырные решил не тратить и оставить.Когда Паша отбился, то Юре прилетел валет, отбившись дамой и услышав недовольно-обиженное «бито», Юра улыбнулся.Прошла уже примерно половина партии, Юра выигрывал, в его руках были одни козыри, с картами ужасно везло, что также ужасно радовало. -Ты их потасовал плохо, — скидывая оставшиеся 3 карты на Юркин козырный туз, пробубнил Паша. Эмоции заиграли как в детстве. Его глаза расстроенно зыркнули на довольное лицо Юры. -Ладно, — сдвигая карты в сторону, Паша придвинулся к Юре, — оставляй. Он специально отвернулся и надеялся, что Юрка подумает мозгами и оставит небольшой и где — нибудь в незаметном месте. –Ну, Пашенька, — большой и указательный палец обхватили подбородок, поворачивая к себе лицом, — Не дуйся. Он не отпускал руку с подбородка, облизнул губы.Прежде, чем оставить засос, он нежно поцеловал тонкую кожу, только потом начал оставлять засос, вторую руку снова уложив на пышные бедра. Сама по себе отметина вышла маленькой по размеру, но очень яркой, оторвавшись от места на шее он провел языком по выпирающей вене. Ладонь к тому моменту пролезла между ног, наглаживая внутреннюю часть бедра.Хоть Юра и сделал самую малость, Пашке чтобы поплыть этого оказалось более чем достаточно. Ещё и вторая рука гуляла в опасной близости с органом.Личадеева пробивало на дрожь от любого касания Юрочки.Даже после того, как желание было выполнено, мальчики не спешили начать новую партию, так и сидели рядом друг с другом смотря в глаза Юра не отрывал от Паши взгляд. –Проиграешь ещё раз, — Музыченко раздвинул его ноги, — я перейду сюда, — он легонько шлёпнул по внутренней стороне бедра, скользнул рукой вверх, врезаясь в пах и выдавливая тихое «ой», будто сделал это случайно. -Ну ничего себе, у нас по нарастающей что ли? — Пашка был готов сдаться уже прямо сейчас. Но он же приличный мальчик. Наверное. Вернувшись в исходное положение, Пашка сел по-турецки и начал тасовать карты. Он надеялся выиграть, когда увидел свои: была 6 и 7 козырей, дама пик, валет червей и 7,8 крестей.Данный расклад был намного лучше предыдущего. И по началу Пашка реально выигрывал, Юре 2 раза пришлось взять по 3 карты от Паши.Музыченко не нервничал, понимал, что в конце он легко отобьется.Так и случилось. В конце, когда Паша принял его туз, а позже и тот самый валет червей последней картой. –Ха! — Юра хлопнул в ладоши, подскочив с кровати, — А я говорил, а я говорил! — радовался Юра, смотря на Пашу, который со стороны напоминал воробья, нахохлился и сидел недовольно -Молодец, молодец, — шептал себе под нос Пашка, — Я еще отыграюсь, — у него настолько поднялся голос, что вот прям ещё чуть чуть и будет тенор. Пока Юрка скакал по комнате, как ненормальный радуясь своей победе, Паша снова собирал карты и тасовал их. Видимо, дед ему все-таки поддавался. Или же Юрка был шулером. Или просто удача не на его стороне. Одно из трех.Когда он нарадовался, то снова уселся на кровать. –Ну, Пашка, — выхватив колоду из Пашиных рук, он повалил его на кровать, тут же спустился вниз. Хоть задирать длинные шорты было не так уж и удобно, но и снимать бы Юра с Паши элемент одежды не стал, так что, задрав его как можно выше, прошёлся языком с коленки до начала боксером, оставляя лёгкий поцелуй.Падать на кровать оказалось довольно мягко. Паша вытянул свои длинные ноги, сгибая их в коленках. Юрка начал издеваться над правым бедром, закатявая шорты вверх. Его ладони полностью обхватили бедро в диаметре и крепко держали, чтобы шорты не съехали назад. Шорты то может и не съедут, а вот Пашина кукуха уже махала ему рукой и собирала чемоданы.Юра играл с его инстинктами, которые почему-то за последние два дня хреначили как в пубертате. Только от влажной дорожки и у Паши уже затряслись коленки.Музыченко был в лёгком шоке. неужели Пашеньку так легко вывести? Но для Юры этой дрожи было мало, он хотел больше.Он хотел снова вывести Пашу на эти сладкие стоны. –Павлик, — Юра впился губами в бедро, как можно выше, ближе к паху, — Ты такой красивый, такой хороший, — Музыченко целовал нежно-нежно, рукой сжимая Пашину ляжку, — На тебя любоваться хочется, Пашенька, ты у меня такой. Такой!.. Пашу пьянили все эти слова и действия. Он просто не мог смотреть вниз, поэтому просто зажмурил глаза и мял ни в чем неповинный плед пальцами. Сжимал плотно губы, иногда сильно прикусывая их, чтобы из груди не рвались стоны.А Юра все продолжал и продолжал играться с поцелуями. Одна его рука уже в открытую наглаживала тазобедренную и область рядом с ней.На секунду все прекратилось. Пашка раскрыл глаза, но не успел посмотреть что делает Юра лишь по одной простой причине: через ткань шорт и боксеров горячее дыхание опалило достоинство.Крышу сорвало окончательно, Паша голосисто застонал и выгнулся в спине.Юра широко улыбнулся, сладкая истома сводила низ живота от Пашиных стонов. –Ну, — Юра последний раз поцеловал Пашино бедро, сжал его в пальцами. Хоть сам по себе Паше был очень худой, но вот бедра у него широкие, намного больше, чем у многих девушек.И замечать это Юра начал только сейчас, когда пригляделся к Паше поближе. На деле-то ему наплевать было, какие там у него бедра, насколько худые запястья и шея.Он сам не знал, что его зацепило с первых же секунд.То, какие пушистые у Паши волосы? то, каким приятным шампунем от него пахнет? то, как временами у него резко подскакивал голос, что было забавно.  — Пашенька, я тебе уже говорил, какой ты у меня ахуенный? Паша ничего не ответил, а лишь продолжил мелко дрожать, восстанавливая дыхание. А было бы отчего восстанавливать.Юра все ещё находился между его ног и смотрел как вздымается и опускается Пашина грудная клетка. В висках стучало у обоих и хотелось большего.Музыченко не смог сдержать обещание, которое дал самому себе — не переходить грань.Он давно ее перешёл, и знал, что проложит, пока Пашка не попросит остановиться.Он во всю целовал Пашины бедра, очень и очень нежно, поочерёдно. Вначале оставил пару поцелуев на левом, затем перешёл на правое, пока руки поддерживали шорты. –Я могу продолжать, Павлик? — на крайний случай спросил Юра, не отрываясь от Пашиных бёдер, поддерживая их руками. Сверху послышался стон. Как показалось Юре, это было самое сладкое да, которое он мог услышать.Паша закрыл лицо руками. Он чуть ли не скулил, но стоны старался сдерживать. Лежать на месте было просто невозможно, поэтому он ерзал туда сюда, как уж на сковородке. -Юрочка, — немного хныча произнёс он, -можешь не спрашивать разрешения, — после каждого слова он делал шумный выдох, связано говорить оказалось труднее, чем не возбуждаться. Бабочки внутри живота уже роем летали. А приятное ноющее ощущение возрастало с каждой секундой все больше и больше.Музыченко стянул с Паши шорты быстро и аккуратно.Тазовые косточки сильно выпирали, что было видно даже из-под боксеров. –Хорошо, Пашенька. — Самого Юры пробивало от этих Пашкиных вздохов, шорты он стянул с Пашиных ног полностью, положив их рядом на кровати. Тут Юре в голову стукнула идея, он хотел, чтобы Пашка максимум удовольствия получил, так что двинулся чуть вверх, оставил языком полосу от пупка до резинки трусов.Позже, эту же резинку он поддел зубами, медленно стягивая боксеры с Паши, сжимая резинку в зубах. Как резко все может поменяться. Когда Паша приехал к бабушке с дедушкой, он думал что дни будут проходить скучно и однообразно. Но судьба свела его с Юрой и вот он уже 2 день подряд посвящает его во взрослую жизнь.О таком он мог мечтать, только в своих самых грязных фантазиях. До сих пор не верил, что это все с ним наяву происходит. У Пашки привстал, еще когда Юрка только только провел дорожку от коленки вверх. А с каждым дальнейшим как по накатанной. Вряди ли Юра делал вид, что не замечал его возбуждение, просто не акцентировал внимания. Но в шортах уже давно стало тесно.Пашка не думал ни о чем, а только опирался на тактильные ощущения. Сейчас они были гораздо ярче всех остальных. Каждое касание к телу — как маленький разряд тока передававшийся от Юрки к Паше.Юра глянул на Пашу, улыбнулся, руки полезли под футболку, пальцы исследовали Пашино тело, пока Музыченко целовал низ его живота, проходясь по местам поцелуев языком. –Пашенька. — Руки из-под футболки он вытащил, одной накрывая Пашину ладонь, а вторую положив на талию, — Ты ахуенный. — заключил Юра. В который раз он это говорит? В десятый? В двадцатый? В любом случае, Юра мог повторять это каждую секунду, казалось, что невозможно словами передать то, что он к Паше чувствует. Это что-то необычное, что-то особенное, то, что он ни к одной своей девушке не чувствовал, это что-то большее, чем простая влюблённость, явно. Юра решил больше времени на болтовню не тратить, он не считал это нужным. — «Дурак ты, Юра, — мысли в голове Музыченко проносились в бешеной скоростью, — опыт ему нужен, не ты. " — Юра даже противоречить своим мыслям не стал, ведь все впрямь так и было, но Юре и этого хватало. Решив не медлить, он облизнул голову, глаза на Пашу поднимать не рискнул. Все же торопиться не стоило, да и некуда было торопиться, времени у них был вагон и полная тележка, так что можно было и подразнить чуть-чуть.Всё же в рот он взял, но совсем немного, больше головки пока что вбирать не стал, начал добавлять и язык. Зубы было прятать сложно, теперь-то он понимал, почему девушки так не любят сосать. Был бы на месте Паши другой парень, то у Юры бы и в мыслях не было ему приятно сделать, но с Пашенькой все иначе. С Пашкой, какого то хера, все по -другому. Когда Юра спрашивал про продолжение, Пашка думал о чем угодно: что он снова целоваться полезет, нависая над ним, что будет снова шею выцеловывать и шептать нежные слова. Сейчас же все приобрело абсолютно другой оборот.Паша сорвано стонет, практически сразу начиная инстинктивно поддаваться бедрами на каждое движение. От этого и накрывающих с головой ощущений мозги коротит окончательно у обоих. Бедная Юркина рука, которую Личадеев сжимает с каждым разом все сильнее и сильнее.Юра в Пашиных стонах утопал, было так приятно осознавать, что Паша так плывёт от его прикосновений и явно не симулирует, как это часто делали девушки.Все его эмоции и возбуждение было настоящим, о чём говорил как минимум стоявший колом орган.Он взял в рот примерно наполовину, все же набрался смелости поднять глаза вверх.Ракурс был максимально возбуждающий — Пашка, с чьих уст сейчас срывались стоны, повернул голову назад, открывая вид на шею, у которой красовались два ярких засоса и парочка менее ярких, розоватых.Когда Пашка старался сдерживать стоны, он немного поскуливал и хныкал. Да и чувство стыда не отступало ни на минуту, что не давало парню полностью расслабиться. Он боялся, ведь это был первый раз, когда… Да о чем тут говорить, он поцеловался впервые только вчера. -Юрочка. Паша хотел сейчас сквозь землю провалиться, ему было стыдно наблюдать за тем, что творит Юра, и уж тем более за свои стоны. Коленки, как и все тело, предательски дрожали, похлеще чем от любой силовой нагрузки. — Расслабься, Пашенька, не откушу я тебе чучун твой, — Усмехнулся Юра. Он чувствовал, как Паша сжимался весь, было даже немного больно от того, с какой силой Личадеев сжимал Юрину ладонь, только непонятно было от чего — от смущения или возбуждения? Дабы хоть как то расслабить Личадеева, он не придумал ничего лучше, чем уже проверенный способ.Поднявшись вверх, нависая над парнем, он наклонился в его уху, крепче сжимая ладонь. –Мой мальчик, — он облизнул мочку уха, — Ты самый красивый, я в жизни никого красивее тебя не встречал. твои глаза, твои волосы, твоё прекрасное тело, — хрипло шептал Юра, совсем-совсем тихо, горячо дыша, — А твои поцелуи, твоя улыбка. — Музыченко опустил руку на Пашин пах, начиная медленно дрочить ему. Мочку, которую он ранее облизал, он обхватил губами, слегка прикусил, — Ты у меня такой красивый, такой хороший, такой сексуальный, такой родной, такой… — хотелось бы сказать «любимый», но Юра замолк. Свободную руку Паша переместил на заднюю часть Юриной шеи, не слегка так царапая ногтями. Скорее всего, даже следы останутся, но это сейчас было не важным. Пашка выгибался и терся об Юрину грудь, как самая течная кошка в мире. Футболка на Личадееве сейчас была явно лишней, но ничего поделать он не мог. -Юрочкаааа, — парнишу особенно сильно тряхнуло, когда Юра чуть плотнее обхватил пульсирующий орган. Музыченко промычал, когда ногти впились в его шею, оставляя следы-полумесяцы. –Бля, Паш, — Музыченко начал дрочить парню быстрее, иногда останавливаясь, проходясь большим пальцем по головке члена. Снова начал целовать Пашину шею, краем глаза замечая, что колода рассыпалась, но на это сейчас было так поебать, ведь на данный момент он целиком и полностью был сконцентрирован на Паше, на том, как Личадеев реагирует на те или иные Юрины действия.На том, как парень стонет под ним, реагирует на каждое прикосновение. –Пашенька, у тебя уже была девчонка, или я первый, кто общается с тобой так… близко? — почему то поинтересовался Музыченко -Ммхх. Юрочка, какая девчонка… Я целовался вчера первый раз… Ахх, — в перерывах между стонами тараторил Пашка. Он уже чувствовал, что скоро кончит, накатывало хорошенько так. А рядом с таким шикарным парнем грех было это не сделать. -Юрочк… — Паша не успел предупредить, лишь выгнулся и мелко затрясся. Благо Юра успел поднять верх футболки и белые капли безумного наслаждения падали на Пашкин живот, но иногда касались и Юркиного.Музыченко припал к Пашиным губам, целовал жадно, но нежно.Паша несколько раз дрогнул, семя стреляло на его живот, пару капель попали и на Юрин торс.Он оторвался от губ парня, посмотрел на него, пока второй лежал, жмурясь от удовольствия.Паша все так же с закрытыми глазами лежал и пытался восстановить сбившееся дыхание. Во рту все пересохло и ужасно хотелось пить. Но сил попросить воды не было. Он ловил слабую рябь приятных ощущений в теле. Никогда ещё так ярко не кончал, прям до звёздочек в глазах.Юрка в это время все ещё нависал над ним и любовался дрожащими ресницами, чмокнув Пашу в губу, плюхнулся на кровать рядом.Не мог на Пашу налюбоваться, такой красивый и расслабленный, тяжело дышащий после яркого оргазма –Пашенька, — Музыченко потянулся за очередным поцелуем, но после пяти секунд отстранился. –Блять, точно, салфетки, — глянув на испачканный спермой живот, проговорил Музыченко. -Набери бабушке, что не волновалась, пожалуйста, — еле еле пробормотал Паша. Ему никогда ещё так хорошо, не было как рядом с Юрочкой.А когда тот ушёл в прихожую, в груди как — то болезненно заныло, так как брюнета рядом не было.Еле еле разлепив глаза и подняв голову, Пашка начал оценивать масштабы происшествия: плед съехал и к центру, карты беспорядочно валяются на полу, а на животе красовалось белое пятно. –Хорошо! — Юра ушёл буквально на полторы минуты, вернулся быстро, с тремя салфетками, уже вытерев капли Пашиного семени со своего живота. — Вытрись пока, а я пока на ваш домашний наберу. Юра, оставив Паше салфетки, снова ушёл в гостиную. Диалог с Пашиной бабушкой длился не долго, та против не была, наоборот радовалась, что, как она выражалась: «Такой хороший мальчик ее внука под крыло взял». Пообещав старушке, что Пашу он вернёт в целости и сохранности, диалог закончился, Юра поплелся назад, в комнату, где лежал Паша. — М-да, поцеловались, называется. — оглядывая хаос, который они устроили, выдохнул Юра. Музыченко вернулся меньше чем на минуту и снова ушёл, вручая салфетки.Одной было явно мало, благо Юрка притащил с запасом. Как он Пашка до этого докатился? Он сам не знал. Последствия потом, конечно накроют, но это будет все потом, не в ближайшем будущем точно, не этой ночью, которую они смогут разделить на двоих. Он заразился этой беззаботной верой, отпуская все лишнее.Осталась одна несчастная салфетка, которую Пашка не испачкал. Он сразу решил выкинуть улики с места преступления, а потом и плед поправить, и карты собрать. Когда Пашка начал собирать карты, Музыченко подошёл со спины. –А ночью целоваться будем? — лисьей улыбкой заулыбался Юра, укладывая руки на Пашину талию. Пока есть время и возможность он брал всё, что мог, пока не поздно.Рядом с Пашей он будто вновь становился тем пубертатным подростком, которым был года два-три назад, но к нему не хотелось подкатывать и опошлять, с Пашей все хотелось нежно и любимо, утопая в приятных ощущениях, что накатывали от одного его вида. -Будем, Юрочка, будем, -произнёс Пашка, ползая на коленках и собирая карты. Он увидел краешек под кроватью, значит карты и под неё упали.Ну а Паша что? Полез доставать. Без зазрения совести наклонился вниз, прогибаясь в пояснице и красиво красиво оттопыривая свою бесстыдную задницу.Музыченко шумно выдохнул, глядел на красиво обтянутый шортами Пашин зад, прикусил губу и прикрыл глаза.Юра засмущался, отвёл взгляд, но сохранял самообладание, как бы сильно сейчас не хотелось прикоснуться, совесть не позволяла, хоть это и было похоже на открытую провокацию. –Блять, Паш. -А, -выгнув голову, сдавленно произнес Паша. Он все еще тянулся за несчастной картой, которая как назло выскальзывала из его пальцев в самый последний момент и летела все дальше под кровать. -Да что ж такое, — тихо выругавшись, Паша прогнулся еще ниже, практически ложась грудью на пол. Юра поклялся себе, что лучше бы он играл последующие партии в карты без туза червей, чем смотрел на то, как красиво сейчас выгибается Личадеева. –Пашк, оставь, я сам потом достану. — еле выдавил из себя Юра. Сил на то, чтобы держать себя в руках было мало. Конечно, он бы не набросился на Пашу как какой-то зверь, но хотя бы прикоснуться хотелось до одури, тем не менее Юра осознавал, что это было бы ой как некрасиво и неуважительно, даже сам факт того, что он так на Пашу пялит. А вдруг Паша делает это не специально? Получилось бы неловко. -Юр, я почти достал уже, — тихо хрипел Паша. Было видно, что пока он не достигнет цели — достать эту несчастную карту — он не успокоится. Личадеев с детства рос упорным. И это качество зачастую помогало ему. Но сейчас оно играло против него. Видел бы он с каким диким желанием смотрит на него Юра, тут же бы раскраснелся.Сделав ещё пару попыток, все-таки схватил несчастный кусок картона. -Есть, — облегчённо выдохнул он. Но разгибаться Пашка походу не собирался. Он все так и стоял в колено-локтевой. –Ну так вставай, раз достал, — уже чуть раздражённо проговорил Юра, отводя взгляд в сторону, стараясь на Личадеева не смотреть. –Мог бы приличия ради так свою задницу не оттопыривать, — Музыченко поправил две подушки на кровати и розовый плед, старался хоть как то отвести внимание от Пашиной задницы, но тот все никак не вставал, хотя карту уже давно взял. -Юр, какое приличие, я только что кончил под тобой, — совсем не стесняясь, говорил Паша. Это оргазм его сделал таким смелым что ли? Но вставать нормально Пашка не собирался. Это факт.Он наблюдал за Юрой, за тем как его ломает. Как ходят желваки, как сбилось дыхание, как пальцы не могут найти себе места. –Ты если будешь продолжать в том же духе, то я не обещаю, что буду себя сдерживать, — Юра опустил взгляд на Пашу. Ну, точнее на его бедра. Напрягся весь, взгляд отрывать от Паши не хотелось, но Юра понимал, что и позволить себе глядеть на Пашу он не может. Музыченко понимал, что Паша вызывает у него куда больше эмоций, чем любая его бывшая. Паша был одновременно страстным и сексуальный, но тем не менее был таким нежно любимым, его хотелось трахать до посинения, а потом к себе прижимать крепко-крепко, целовать нежно. -Ну так не сдерживай, — Паша ехидно улыбнулся и выгнулся ещё больше. Он знал, что Юра будет смотреть. А Юра смотрел.Паша как самая блядкая порнозвезда выгибался перед ним.И в один момент, что-то в спине Паши щёлкнуло. И спинку защемило сразу же. -Юрочка, ты не мог бы помочь, пожалуйста. У меня что-то спину щемануло, — сводя брови домиком и морщась от боли лепетал Паша. Юра шумно выдохнул, смотря на то, как Пашенька красиво выгибается.Хотелось притянуть его к себе за бедра, целовать поясницу и хватать за ягодицы грубо, впиваясь зубами и оставляя засосы .Но все влажные Юрины фантазии прервал скулящий от боли Паша. –Блять, а меньше выебваться надо было, — начал ругаться на него Юра, но в ту же секунду рванул к Личадееву, придерживая того за плечи, помогая вылезти из-под кровати, — А если бы тебе нерв щемануло? М? — проложил Юра, — А если еще что похуже? Если ты меня будешь соблазнять вещами, которые могут быть опасны для твоего здоровья я буду очень-очень ругаться, понял? — говорил Музыченко строго и недовольно, сам прекрасно знал, как сильно иногда может защемить нерв, что приходится скорую вызывать. -А ты ругайся, Юрочка, — лишь прощебетал Паша, все так же ноя от боли, — можешь поясницу помять, пожалуйста. Юра помог ему встать, а так же уложил его на кровать, животом вниз.Поясницу все ещё неприятно саднило. Довыделывался ты, Пашенька, довыделывался. — А я буду ругаться, Пашенька, сильно буду, — недовольно проговорил Музыченко, задирая Пашину футболку, чтобы лучше промять поясницу, — А если я буду ругаться, то ты в свою очередь будешь пятый угол искать, — нервно выдохнув, он все же успокоился. Почему то за Пашу он переживал сильно, хотелось ему лекцию зачитать, как маленькому ребенку, но он замолк, даже обиделся самую малость.Уложил руки на Пашину поясницу, усаживаясь на его бёдра, стал проводить пальцами по позвоночнику, пытаясь как можно лучше промять спину.Только от того, как Юрочка предупреждает, что будет ругаться, Паше хотелось сжаться в комочек. Он и представить боялся какой Юра в гневе, как он будет выглядеть, каким будет его голос. Пашка и так тихо сходил с ума просто от присутствия Юры. Хоть он и был его ровесником, но поведение и поступки делали его старше, мужественнее, статнее. Каким же он будет лет так в 30? Пока Личадеев пытался обуздать весь поток мыслей, Музыченко же, не щадя, проводил пальцами вдоль позвоночника и в районе почек. Каждое движение отзывалась в теле и болью и наслаждением. У Паши всегда была очень чувствительная спина, и поэтому сейчас он не мог спокойно лежать, ерзал постоянно.Музыченко старался делать все максимально аккуратно, но все равно давил на спину, пытаясь хорошо промять ее. –То жопой вертишь, то ерзаешь. успокойся уже. — Юра пытался хоть как то контролировать свое возбуждение, секса не было давно, а к Паше он прикасаться не планировал, поэтому даже не специальные Пашины возбуждающие движения Юре явно не нравилось. -Юр, прости, спина чувствительная очень, -бормотал Паша куда-то в плед. Он бы и рад не ерзать, но не получается. Даже в детстве, когда ему спину выправляли он вертелся как уж на сковородке и ничего не мог с собой поделать.Музыченко выдохнул, пытался делать все нежно, не давить сильно, чтобы больно не было –Давай так, — он протянул Паше левую руку, — За руку меня держи, сжимай, если больно будет, но постарайся не вертеться, хорошо? — переплетая пальцы, проговорил Юра, продолжая разминать его спину. У самого иногда спину щемило, он прекрасно понимал, какие ощущения, с одной стороны больно, а с другой же отпускает, поэтому неприятные ощущения уходят. -Юр, да мне не больно, правда, — сказал Пашка, но руку протянул, чтобы просто держать. Но когда Юрка нажал куда-то, что прям щёлкнуло все, Пашка от блаженства застонал судорожно. Спину сразу же отпустило. Он так и лежал носом в плед, сжимая Юрину ладонь. -Спасибо большое, — прошептал Личадеев, поворачивая голову к Юрке.но тот почему- то сидел весь красный, да и глазки бегали. Юра, от такого сладкого стона раскраснелся весь, только тогда понял, что у него встал.Не было даже футболки, чтобы обтянуть ее и прикрыть сильно выпирающий член.Но слезать с Пашиной задницы он пока что не стал, утопая в приятных ощущениях, хотелось прикоснуться к себе, но пока что Юра себе этого позволить не мог, да и идти закрываться в толчок на полчаса он тоже не хотел, тогда Пашку оставить придётся. –Да. Да не за что. Пашкин взгляд скользнул вниз. Правая рука судорожно сжимала его бок. Взгляд был поплывшим и уставленным в одну точку. Юрка походу даже не пытался скрыть свое возбуждение, но было видно что он поплыл и не знал что делать.Паша попытался перевернуться на спину, но Музыченко плотно прижал его бёдрами к кровати, и это сделать оказалось практически невозможно.Тогда Личадеев приподнялся на локтях, сводя вместе лопатки и смотря на оцепенение Юрочки. –Не выгибайся, — попросил Музыченко, старался вообще на Пашу не смотреть, потому что Личадеев — сплошное сексуальное давление на бедного Юру. –Я. Эм. — начал было Юра, нервно засмеявший, — ну это. — глаза бегали туда-сюда, он не мог понять, куда деть взгляд и как избавиться от неловкости, — Нехуй было задницей вертеть и стонать так сладко, — снова выдавив нервный смешок Юра отвел взгляд в сторону. -Сделать тебе приятно? В глазах Личадеева загорелся развратный огонек. Он видел, как Юрочку ломало. Что-то в этой несуразной светлой головушке щёлкнуло и, не жалея свой многострадальческий позвоночник, Пашка выгнулся насколько это возможно, упираясь задницей в Юрин пах, издавая при этом самые искренние стоны, на которые он был только способен. –Сделай, — Юра уложил руки на Пашины ягодицы, сжимая их. Они были такими упругими, хотелось прикасаться к ним, будто бы он мальчик-подросток, который в первый раз возбудился. Примерно так он себя сейчас чувствовал. –Почему же ты такой сладкий. — проговорил Юра, слезая с Пашиных бёдер. Паше безумно понравилось как его Юра лапал.У него такие руки сильные… Личадеев быстро поднялся на коленки и, подползая к Юре и утягивая его в поцелуй, повалил на кровать. Подарив ещё пару поцелуев, начал спускаться вниз, оставляя влажную дорожку поцелуев от самой шеи до резинки шорт. В это время оглаживал руками его талию. И когда он так осмелеть успел? Остановившись на уровне синих шорт и сжимая ладонями выпирающие тазобедренные косточки, оценивал масштабы работы. А они были внушительных размеров. Одна рука сползла на пах и так уверенно начала поглаживать через ткань. Пашка оставил ещё один поцелуй внизу живота и начал потихоньку приспускать шорты, вместе с нижним бельём сразу. Возбужденная плоть сразу подпрыгнула к пупку, как только освободилась от всего лишнего.Пашка облизнулся, посмотрел вверх на Юрку, который лежал зажмурившись. Потом вернул свой взгляд вниз, и провел язычком по пульсирующей венке. Музыченко еле еле держался уже. Паша охватил головку губами, создавая вакуум и слегка посасывая. –Сука, Пашенька. — колени дрогнули, он чуть свёл бедра, обхватив ими Пашину голову. Музыченко плыл, возбуждался с каждой секундой все больше, член был уже каменный, в голове всплыла картина Паши, который прогибал поясницу, выставляя вперёд бедра, от этого вообще крышу сносило, а когда он опускал взгляд вниз и смотрел, как Личадеев щеки втягивает, смотря на Юру, так вообще стонать хотелось от одного только вида. –Пашенька, Пашунь, бля. — наклоняя голову назад, Юрины ладони опустились на Пашины волосы, большим пальцем он погладил Пашу по щеке, остальными пальцами перебирая пряди. Руки даже до бёдер, но сейчас они были не настолько мягкими, ведь были сильно напряжены от позы, в которой Паша сосал.Личадеев стоял на коленях, раздвигая их между ног Юры, и выгибался, чтобы удобнее было сосать.Видно было, что Паша старался и это явно было не зря. –Паш, Паш, зубы. — прошипел Юра, когда зубы Личадеева коснулись его органа -прости пожалуйста, — на секунду оторвавшись, пробормотал он. И снова припал к члену Юры как к сладкому леденецу: облизывал головку, пытался вобрать в себя как можно больше, но из-за неопытности, часто цеплял зубами, за что сверху слышал что — то схожее между рыком и шипением.Паша не стесняется ни причмокивающих звуков, ни стекающей слюны, ни гортанных стонов и полувсхлипов. Он готов все это делать ради Юрочки. –Мх. — промычал Юра, когда Паша вновь втянул щеки. Со временем зубы перестали касаться члена, снизу было слышно тихое причмокивание, на Юрин член капала слюна, стекая до бёдер, а от тихих Пашиных стонов удовольствие удваивалось в тысячу раз, ноги тряслись от возбуждения. — Пашенька, мой мальчик, блять. — Юра перебирал волосы на затылке, но Пашу на член не насаживал, дабы не сделать больно и ему, и себе. -Если хочешь-сожми, -не выдержал Паша. А ему хотелось, чтобы Юрина рука грубовато схватила за волосы, оттянула его голову, чтобы управляла им, задавая темп, который хочется ему. Пашка поднимает поплывший взгляд на Юрку. Их взгляды пересекаются. Личадеев не разрывая зрительного контакта снова пошло облизнулся, и прошелся языком по всей длине члена. Юра не сдержался, возражать не стал — грубо сжал его волосы, большим пальцем второй руки надавил на Пашины губы, раскрывая его рот, подхватив под челюсть насадил Пашу на свой член, но не больше, чем на половину, ведь Юре совсем не хотелось, чтобы утренние блины вышли наружу, ведь кто знает, какой у Паши рвотный рефлекс. –Соси, — все, что смог выдавить Юра прежде чем зарылся обеими ладонями в Пашины волосы, сжимая их на затылке. Пашка, реагируя на данный приказ, несвязно застонал, это было сложно сделать с членом во рту, но он смог. Личадеев поймал себя на мысли, что ему безумно нравится власть Юры над ним. даже дрожь по телу пошла. А еще он четко осознал, что по уши влюбился в него. Это было не то чувство, когда ему нравились девчонки. здесь все было по-другому.Было немного больно, от того как Юрка хватал его за волосы, но Паше это безумно нравилось. и то, как Музыченко толкал его за голову все глубже насаживая на пульсирующий орган. Пашка пару раз давился, но он чувствовал и слышал, что Юрочке это нравится.Юра готов был мурчать от удовольствия, словно Пашин котяра, но все что он делал это тихо постанывал, постепенно надавливая на Пашин затылок, а потом наоборот оттягивал, задавая темп, который он хотел. –Ах. Блять, Паша, бля. — неожиданно для себя он начал с большей скоростью насаживать Пашу на свой член, хоть и пытался делать это аккуратно. Резко по телу прошла приятная истома, тело напряглось и оргазм накрыл волной. Только тогда Музыченко понял, что забыл Пашу предупредить о скорой разрядке, но сейчас он лежал, расслабленный и получивший уйму удовольствия, гладил его по волосам, ослабив хватку. Слюни текли ручьем. Паша понял что точка невозврата пройдена, когда Юра особо сильно инстинктивно толкнулся бедрами, засаживая почти по самое основание. сработал рвотный рефлекс и горло особенно сильно сжалось. в это время с Юриных губ сорвался уж очень громкий и сладкий стон, Пашка аж глаза прикрыл от удовольствия. Это было лучше любой музыки. Только вот очнулся Личадеев, когда по задней стенке горла обильно потекло что-то теплое. Отодвинутся он не мог, так как Юрина рука крепко держала за затылок. А ему только и оставалось рефлекторно глотать. в глазах начали собираться слезы, из-за того же рефлекса. Когда хватка ослабла, Паша отодвинулся и поцеловал внутреннюю сторону бедра. Он видел как Юрочке было хорошо, поэтому тихо наслаждался и любовался его подрагивающими ресницами.–Иди ко мне, маленький, — Музыченко похлопал по дивану, у места рядом с собой, смотря Паше в глаза, в тех были видны слёзы, видимо, из жа рвотного рефлекса, возможно, Юра слегка переборщил, но он очень надеялся, что сильного дискомфорта Паше это не принесло. –Я с тобой поговорить хочу, потом, в августе, может, — тихо и хрипло проговорил Юра, глядя в потолок. Рука потянулась к пачке сигарет, что ранее лежала в тумбочке.Пашка подлез под руку к Юре и уложил голову на грудь. Было так спокойно. -О чем, Юрочка? — тихо спросил он. Не хотелось сейчам никаких разговоров. Хотелось просто молча полежать, за руки держаться и смотреть друг другу в глаза. –Да так, — Музыченко улыбнулся, поднося зажигалку ко рту и подкуривая. –Не забивай голову, потом все расскажу, — потрепав Пашу по волосам он глубоко затянулся, убирая зажигалку на ту же тумбочку, с которой ее взял, –Какой ты у меня красивенький, Павлик, такой замечательный. — выпуская дым Юра глянул на Пашину макушку на своей груди и широко улыбнулся ему. Пашенька такой классный, такой милый, его обнимать хотелось, любить сильно-сильно, не отпускать никогда.Было так спокойно на душе рядом с Пашенькой, так спокойно было, что Паша, лёжа на его груди, еле заметно и спокойно улыбался, а Юра его по волосам гладил, приговаривая нежности какие-то.Пусть он о этих нежностях и не задумывался, но говорил что думал, все, что на уме было.Говорил то, что Пашенька самый красивый, что голос у него мягкий и ласковый и слушать его одно удовольствие, говорил, какие у него ручки худые, красивые, шептал комплименты тихо-тихо, на ушко, поглаживая по голове — А тебя родители не поругают, за то, что ты куришь в комнате? — спросил Пашка, немного засыпая. Горло немного саднило, но это мелочи. Он водил пальчиками по оголенной груди. -А можно ещё попробовать? — провернув голову к Юре и глядя своими голубыми глазками настолько моляще, что никто бы не смог отказать. Паша не хотел курить, но вдыхать дым из губ Юры ему очень понравилось. –Не поругают, выветрится все к их приезду, — Музыченко перевёл на Пашу взгляд, он смотрел на Пашу так, как не смотрел на других. Личадеев был таким красивым, таким. таким любимым, что в груди что то кололо, что дыхание перекрывало от один только глаз.Он затянулся посильнее, стряхнул пепел на тумбочку, пальцы на Пашин подбородок опустил, не разрывая зрительный контакт. Сделал глоток воздуха, большим пальцем задел его губу.Притянул его к себе, обжигая горячим дыханием губы, прильнул к ним, подхватив нижнюю. Выпустил дым в рот Пашке. –Но курить я тебе не дам, нефиг здоровье своё портить. — Юра улыбнулся, потушил сигарету о заднюю часть тумбочки, что была у стены, чтобы мама не заметила и уложил вторую ладонь на Пашину щеку. Поцеловал снова.Паша был готов даже вдыхать этот неприятный дым, лишь бы касаться губ Юры. За эти пару суток он стал ему очень дорог. Паше хотелось любить его. Любить по-настоящему. Но вот надо ли это Юре? он не знал.Подождет и посмотрит куда это все заведет. -А зачем ты портишь свое здоровье? -спросил Паша между поцелуями. Юра, когда ему задали вопрос, чуть отстранился и на Пашу посмотрел. — Ну, — он задумался. да и впрямь, зачем он начал? а сейчас бросать не хочет, — успокаивает это, расслабляет. — Юра улыбнулся. Как бы он не любил сигареты, Пашу он к этому, как других своих друзей, приучать ни за что не стал бы. Пашенька такой нежный, такой милый и ласковый, совсем не хотелось, чтобы он свои лёгкие губил, ведь с дыхалкой проблемы будут, без этого никак.А для Юры Паша был тем, кому все самое хорошее хотелось дать, он ради Пашеньки даже курить был бы бросить готов, но Личадеева, видимо, все устраивало. –Ну хочешь, я при тебе могу не курить, если тебе неприятно. ты только скажи, — он отвёл взгляд в сторону. Юра без запаха крепкого табака это уже не Юра, сигареты его будто дополняли, были частью его самого. — Я, конечно, ни на что не настаиваю, но может быть ты бросишь? Паша продолжал наглаживать ему грудь и думать о том какой Юра. Сильный. Красивый. Смелый. Воспитанный. Добрый. Привлекательный. Смешной. Интересный. Целеустремленный. Любимый? Пашку влекло к Юре, но он не знал как и что это было. Симпатия? Привязанность? Любовь? Мысли о последнем он сразу же откинул, так как прекрасно понимал, что до этого Юре нет никакого дела. Может быть ему просто не хватало? А чего ему не хватало Паша понять не мог.Но с ним было так спокойно. И он постарался отогнать мысли, о которых думать не хотелось. –Ам. — Музыченко задумался, на его лице снова расплылась нелепая улыбка. С одной стороны зависимость, которой уже вот-вот стукнет 7 лет, а с другой стороны Пашка, которого от себя отталкивать не хотелось совсем никак. –Я. подумаю, хорошо? — снова глянув на Пашу, Музыченко потрепал его по волосам, — ну ты это. не обижайся, если что вдруг, — Юра оо Паши взгляд перевёл на потолок, так неловко перед Личадеевым было, но с собой он ничего поделать не мог. Оставшийся вечер Пашка, почему-то, целоваться не хотел, особенно после того, как Юра снова закурит.Музыченко это напрягало, но все же заманить его в пару поцелуев получилось, достаточно было Пашку приласкать, тот сам целоваться лез.Но потом, видимо, Юрин коварный план понял и на последующие попытки поцеловаться нос воротил, хотя Музыченко-то прекрасно видел, что Пашенька хотел, но из принципа не соглашался, как ребенок маленький, губки надул и руки на груди скрестил, тут под описание обычное «воробушек» не подходило, тут явно что то больше, чем обычный воробейчик, что нахохлился, сидя на ветке. Спать Юру потянуло рано — еще даже двенадцати не стукнуло, вроде бы нормальный режим, но он знал, что Пашка сова и ложиться поздно, о чём догадаться было не трудно — он вставал-то днём, если повезёт. да и какого режима от городского ожидать? Юра улёгся на кровати, но спать пока что не планировал, смотрел, как Паша карты в тумбочку убирает, предварительно зло зыркнув на пачку Филипп Мориса, впрямь как на разлучницу или любовницу, от чего Юра даже хихикнул тихо.Первая мысть была, сломать все сигареты, чтобы не повадно было. Но с другой стороны, кто Паша такой, чтобы ему указывать. Но очень не хотелось, чтобы Музыченко и дальше просаживал и без того прокуреные лёгкие. Юрку начало немного клонить в сон, и Личадеев это прекрасно видел. -Ты уже спать собрался что ли? — спросил он удивлённо, ложась справа от него. Хоть день и вечер были крайне насыщенными, спать Павлуше не хотелось от слова совсем. Но и Юру тормошить он не хотел.А сколько эмоций Пашка пережил за сегодня: и истерику, и радость, и обиду, и оргазм. И все это менее чем за 12 часов. По идее его должно было вырубить, как только голова коснётся подушки, но видимо сон пока не входил в его планы. Хотелось целоваться. Опять ощущать тёплые и мягкие губы у себя на губах, шее, на всем теле. –Нет, наверное, — Юра пожал плечами. Стоило Паше лечь рядом, как Юрина рука снова скользнула к Пашиному подбородку, разворачивая его лицо к себе, а голову он повернул к его лицу. –Почему ты весь оставшийся день отказывался целоваться? — Юра немного нахмурил брови, задавая вопрос в лоб. Со стороны вопрос казался детским и наивным, но Юру он тревожил как никогда. Музыченко прекрасно понимал, что если бы у Паши просто желания не было, то он бы его и пальцем не трогал, но видно было, что Личадеев хочет.Пашка все время глядел на его руки, на торс, поджимая губы, слегка прикусывая внутреннюю часть нижней, любовался Юрой, тело его пробивала дрожью, стоило Музыченко снова взять его за талию, а с губ срывалось совсем тихое мычание, которое Паша тут же обрывал. — ладно бы ты просто не хотел, так ты смотришь исподлобья, будто я тебе сделал чего, — Все это время Юра держал Пашу за подбородок крепко, чтобы тот не отвернулся и смотрел ему в глаза, а сам, поднявшись на локте, глядел на Личадеева.Пашина смелость быстро улетучилась, стоило Юре посмотреть на него таким суровым взглядом. Все органы начали инстинктивно скручиваться в тугой узел. Личадеев инстинктивно весь сжался и пытался вырваться из крепкой Юриной хватки. -Юрочка, ты чего, — лепетал он, как испуганный маленький котенок. Музыченко притянул Личадеева к себе, приподняв его подбородок выше, обжигая его губы своим горячим дыханием. –Ну же, Павлик, — ухмылялся Юра, — ты же у меня такой красивый, — рука скользнула меж бёдер, ребро ладони уткнулось в пах. Как ни крути — два пубертатных подростка вдвоём, да еще и в одном доме явно не будут всю ночь в карты играть.У Юры в планах ничего, кроме поцелуев, пока что, не было. но все это было ровно до того момента, пока он не понял, как к Паше тянуло.Хотелось с ним всего и сразу — и поцелуев, и секса, и самых нежных объятий, и на скрипке ему сыграть хотелось, и стих ему написать и любить, любить, любить, бесконечно любить. Он не мог держаться только на поцелуях, но понимал, что если бы Паша отказал, то трогать бы его не стал.Но понимал Музыченко, что Паше как ему хочется, что Пашенька тоже хочет его сильно-сильно. –Ты только скажи, можно или нет, — вторая опустилась на ягодицу, сжимая сильно, впиваясь подушечками пальцев через ткань боксеров, снова чувствуя то, насколько те упругие, — какой ты у меня сладкий, я тебя всю ночь готов. — он прервался на поцелуй в Пашину шею, — …целовать. — добавил Юра, сильнее сжимая Пашины ягодицы Пашка поплыл. От всех этих сладких слов, от всех этих нежных касаний, от горячего дыхания в шею, от руки наглаживающей уже привставший член. -Только целовать? — личадеев прикрыл глаза от удовольствия. Юра сначала нежно целовал, потом провел языком дорожку по пульсирующей венке.иногда слегка прикусывал, оттягивая кожу на шее, но потом сразу же зализывая место укуса. Пашка в это время сжимал ему плечи и тихонько поскуливал. Личадеев хотел Юру. Хотел полностью. Хотел ощущать его власть над ним. -Юрочка, -тихо прошептал он, -ты не представляешь как я… Но договорить ему Музыченко не дал, снова затыкая поцелуем. Но этот отличался от всех предыдущих. Он приобрел небольшие оттенки грубости. Паша несмело толкнулся языком в рот Юре. — Представляю, — Музыченко не дал закончить Паше фразу даже после того, как отрывался от его губ. Музыченко тут же привычно навис над Пашей, глядел к его глаза-омуты и молчал. Они завораживали, были такими красивыми и манящими, но взгляд у Юры, почему то, не был таким нежным, как раньше.Да, хоть он и глядел на Пашу, как на самое дорогое сокровище в мире, но сейчас взгляд был более суровым и доминирующим, будто все было в его руках, как это и происходило на самом деле.Но с Личадеевым было не так, как с другими, за Пашу он будто ответственность нёс, знал ведь, что на этом он не закончит, не бросит, любой ценой любви Пашиной добьётся, всё отдаст, чтобы Паша его «любимым» звал, чтобы Юра, без зазрения совести, мог каждый день его целовать нежно по утрам и говорить, как любит сильно.Спустя пару секунд, которые, казалось, длились все тридцать минут, такого тяжёлого взгляда, Музыченко накинулся на Пашу, словно зверь, начиная сминать его губы в поцелуе, языком задевая Пашин, лапая Пашу за всё, до чего только руки дотягивались, оглаживал соски, сжимал талию, пах, зарывался ладонью в его волосы, слегка сжимая –Мой, — вырвалось из уст Юры, когда он опустился к шее, впился в нее губами, оставляя новый засос рядом с тем, что поставил днём, но первый же был куда более ярче, — только мой, Пашенька, только мой, блять, мальчик, — хрипло говорил Юра, но уже на ухо, на слово «только» специально ставилось смысловое ударение. Возбуждение давало о себе знать, но Юра держал себя в руках, чтобы не переборщить и не сделать ничего лишнего или неприятного, Паше делать дискомфортно совсем не хотелось.Скорее всего, за эти слова ему потом будет ой как стыдно, но сейчас он говорил то, что и впрямь думал.Юра стянул с него боксеры.Не хотелось ничего лишнего, хотелось только Пашеньку.Паша доверял Юре. Он на интуитивном уровне чувствовал, что тот не сделает ему больно или плохо. Даже отрицать не стал, что он полностью в его власти. У Личадеева щеки были красные, губы искусанные, шея вся красовалась алыми пятнами, которые немного побаливали, сам весь раскрасневшийся от температуры в теле, которая кажется уже достигла градусов 40, не меньше точно. Еще шептал что-то несвязно, но слова сливались в одну бесконечную мутотень, а в конце концов перешли в тихие стоны. Пашка стрельнул игривым и потерянным взглядом на Юрку, по телу пробежала дрожь предвкушения, и он прогнулся под болезненно-приятными прикосновениями. В голове взрывались несуществующие фейерверки, но Личадеева вело, как вчера от алкоголя. Но только сегодня его горячительным напитком был Юра. Сейчас всё, что ранее заставляло влюбляться в Пашу все сильнее, неистово возбуждало. Глаза, которым он готов был песни посвящать, искрились от похоти, от желания и возбуждения, в них будто читалась просьба скорее перейти к чему то большему. Пока Юра целовал Пашино тело, он постоянно что-то говорил, то комплименты, то какие либо грязные планы того, как Юра грубо возьмёт его, как будет трахать, сминая его губы в поцелуе. –Ты так краснеешь, Павлуш, — усмехнулся Юра, но затем от Паши слегка отпрянул. Боксеры уже валялись на другом конце кровати, Музыченко же, пока что, белье с себя не стягивал, оставался в нём. –Раздвинь ножки, — Личадеев, казалось, засмущался еще сильнее. Было видно, что он сжался, поэтому Музыченко спустился ещё ниже, целуя вначале его коленку, потом бедра, но уже очень нежно, лишь бы Пашенька не переживал, лишь бы не сжимался. –Больно не будет, — Юра облизал безымянный палец, стараясь нанести на него как можно больше слюны, чтобы мальчишке было менее неприятно, — Не пугайся, маленький, — Юра провёл пальцем по входу, массируя его, а затем толкнулся пальцем вперёд, на одну фалангу, тут же накрывая губами Пашину ножку, на большое Юрино удивление — очень гладко выбритую, стараясь покрыть поцелуями все бедра. Новые ощущения для Паши были пока малоприятными, поэтому тот с силой зажмурил глаза, как будто это помогло бы избавиться от боли. Он не мог нормально расслабиться и поэтому получал пока, что только дискомфорт. Но он видел и чувствовал на подсознательном уровне, что Юра не хочет сделать ему больно .Музыченко протянул ему свободную руку и Пашка вцепился в нее мертвой хваткой, царапая ногтями запястье. Личадеев испытывал страх перед неведомыми ощущениями, но в то же время крайне сильно желание это неведомое получить.Пашка не знал готов ли он морально к этому, но нахождение Юрочки рядом, немного притупляло боязливые эмоции. –Котёнок, — Юра толкнулся пальцем дальше, — расслабься, я не смогу сделать тебе приятно, если ты будешь сжиматься, — Пашины стенки были и без того узкие, а от того, как он напрягся и вовсе двигаться внутри было почти невозможно и, Юра был уверен, очень дискомфортно для Паши. Всё, что оставалось Музыченко — искать простату, надеясь на то, что хотя бы это поможет Личадееву.Он разомкнул губы, что сейчас находились между икрой и внутренней стороной колена, проводя небольшую дорожку языком, поднимаясь по ней к внутренней стороне бедра, целуя ее нежно-нежно.Да, Юра привык грубее. Да, Юра привык с девушками. Да, Юра привык быть властным. Но с Пашенькой не так всё. С Пашенькой все вверх ногами стоит. С Пашенькой он грубым быть не может, никогда в жизни себе такого не позволит. Пашенька — самое светлое и дорогое, что в Юриной жизни было.Присутствовало даже желание прерваться, не хотелось смотреть, как Паша жмуриться вечно. А то, как Личадеев сжал его руку заставляло и самому тихо промычать, но он ничего говорить не стал, знал, что Пашке так легче будет. Пока Юра разрабатывал Личадеева, что делал очень аккуратно, совсем невесомо надавливая на стенки, он покрывал нежную кожу на его бёдрах засосами и поцелуями, засыпал Пашеньку комплиментами, поглаживая его ладонь.Спустя какое-то время Юре стало определённо легче двигаться, так что поиск чувствительной точки он решил не откладывать, вместе с этим продолжая тихо бормотать Паше различные слова о том, какой тот сексуальный и красивый, покрывая поцелуями всё его тело –Я могу вставить второй, Пашунь? — Поинтересовался Музыченко, подняв взгляд на Пашу. Так как вторая рука была занята, на то, чтобы ласкать Личадеева оставались только губы, которыми он и пользовался.Провёл дорожку от пупка до паха, лизнул головку, начал покрывать поцелуями живот и выпирающие бедренные косточки.Паша что — то несвязно промычал в ответ. Но все комплименты, которые шептал Юра его успокаивали.Личадеев начал извиваться и сгребать пятками плед, когда почувствовал, что добавился второй палец. -Юрочка, больно, — начал хныкать он. Музыченко остановился всего лишь на доли секунды, что опалить горячим дыханием возбужденый орган. -А если так? Он не дождался ответа и взял головку в рот, умело посасысывая и облизывая. Пашка обмелел. Вот так боль не чувствовалась, и внимание переключилось на движения горячего Юркиного рта. Личадеев снова закусил губу, чтобы еле сдерживать стоны. Так ему нравилось, было даже приятно. Сейчас не хотелось думать ни о чем, кроме наслаждения. После пары минут таких действий Паша глухо застонал и прогнулся в спине.Музыченко медленно облизывал головку, создавал вакуум, покрывая член поцелуями. –Уже не так больно, правда ведь? — улыбнулся Юра, уже более уверенно разрабатывая стенки. Правда Юра понимал, что если вставит и третий палец, то Пашины ногти, что и без того впивались в запястья, просто напросто кожу ему проткнут к чёртовой бабушке, так что было страшно не только за Пашу, но и за себя.Зато Музыченко понимал, что после этой длительной подготовки Паша будет стонать под ним, вновь будет смотреть на него игривым взглядом, просить большего, царапать его спину.С одной стороны совесть мучала — как он посмел к такому невинному и чистому Пашеньке притронуться, а с другой же Пашу хотелось очень-очень, только его, он давно такого возбуждения не испытывал, даже к красивым городским девочкам, что приезжали к ним в деревню, даже их Юра не хотел.А Паше на Юру стоило посмотреть, как Музыченко плавился весь под его взглядом.Ну Пашенька же такой. его хотелось любить и плакать, валить и трахать, все вместе и никак по другому. –Мой хороший.– снова начал Юра, когда вышел пальцами их Личадеева и отстранился от его паха, поудобнее пристраиваясь у Пашиного входа. Музыченко стянул боксеры, член уже стоял колом.Сейчас наступил самый ответственный момент, который для Паши явно был бы болезненным, поэтому нужно было делать все аккуратно.Ладонь, в запястье которой Паша недавно вцепился мертвой хваткой, сейчас накрывала Пашину, переплетая их пальцы. — Не бойся, я сделаю все аккуратно, честно-честно, — Юра стал покрывать Пашину грудь поцелуями, — главное расслабься. я не сделаю тебе больно, если ты не будешь ёжиться, обещаю, — Сжимая Пашину ладонь в своей, Музыченко аккуратно толкнулся вперёд, даже не полностью входя головкой, внимательно наблюдал за эмоциями на лице Паши, смотрел на него очень заботливо, боясь, что Личадееву больно. Пашка подрагивал, но все равно лежал перед Юрой смирно. Он смотрел ему прямо в глаза. Такого кофейного цвета, хотелось в них как в омут с головой. И Личадеев, даже не думая нырял в него. В них было столько теплоты, ласки, заботы. И любви? А ведь говорят, что глаза никогда не врут, а Паша верил.Одна его ладонь была в Юриной, а вторую он положил ему на спину, суматошно оглаживая лопатки и ребра. Коленки тряслись.Когда Юра толкнулся, сначала было вроде не больно, но после того, как головка полностью вошла, Пашка взвыл от тянущей боли. Он ещё и сжался весь, что неприятные ощущения только усилились. Личадеев хотел вывернуться из-под Юры, но тот его крепко держал. -Юрочка аааа, — протянул он, — больно. На глазах начали наворачиваться слезы. Пашка понимал, что он сам себе делает больно, и что нужно расслабиться и получать удовольствие.Это до него ещё моральный перелом не дошёл. Вот тогда было бы намного хуже. –Тшш, тише-тише, родной, — сразу начал Музыченко стоило ему почувствовать явное напряжение, и сильно обхватывающие его член стенки, — Я же говорю, расслабься, — Музыченко нагнулся, начиная целовать Пашины губы и щеки, старался соблюдать спокойствие и не паниковать, дальше двигаться не стал, боясь причинить лишний дискомфорт.Но вначале он сильно испугался от того, как Паша заскулил. –Ты делаешь себе же больнее, маленький, прошу тебя, расслабься. Я не смогу сделать тебе приятно, если ты не успокоишься. Хорошо? — не смотря на внутреннюю панику и не знание того, что стоит делать, Юра всё равно говорил всё спокойным тоном, без резких телодвижений, аккуратно покрывая Пашины щеки поцелуями, перешёл на кончик носа, аккуратно чмокнув и заулыбавшись.Такой опыт с парнем у него был впервые, если и было что то, то не больше, чем взаимная дрочка и поцелуи, которые, честно признаться, Юре ну совсем не нравились. Поцелуи те были неприятно грубыми, без какой либо страсти и любви, будто бы они были пустыми и жёсткими, чёрствыми и сухими, а с Пашей поцелуи были наполнены страстью и сильнейшей любовью, они были очень мягкими и любящими.Самому становилось так дискомфортно от того, что он делает больно Пашеньке. Своему, любимому Павлику, которого он себе обещал и пальцем трогать не сметь, никогда ему больно не делать. Но подростковые гормоны обоих парней делали своё. –Я могу остановиться, если ты не готов, Пашенька. Не переживай, скажи мне, если не хочешь, мы проведём время по-другому, — Шептал Юра ему на ухо. поглаживая его указательный палец своим, большим, отстранился от его лица и прижался губами к тыльной стороне его ладони, оставляя на ней нежный и бережный поцелуй. Всё же он понял, что с Пашенькой никогда грубо и властно не получится, да и не хочется вовсе. С Личадеевым строить из себя альфа самца не хотелось совсем, по крайней мере точно не в их первый раз.Паша хотел Юру. Плавно. Медленно. До конца. До охуевания. Хотел, что бы они разделили эту ночь на двоих и поэтому двинулся бедрами навстречу, терпя ноющую боль.Перед глазами вспыхивают искры и он непроизвольно выгибается, прижимаясь оголенным телом к Юре и обвивая его талию ножками. Пашка лежал под ним уже совсем готовенький: член лип к животу, а волосы ко лбу. Стонал тихо, прикусив ребро ладони, прося что-то невнятное и толкаясь навстречу.Входило очень туго, но все же понемногу продвигалось. Мозги плавились, а Паша пьянел и без алкоголя. -Юрочкаааа, -снова взвыл он, когда Музыченко попал по простате. Личадеева как током пробило. Приятные ощущения сразу перекрыли всю боль. Он рвано застонал вперемешку со всхлипами. На глазах до сих пор были слезы.Как же хорошо, что они сейчас были в частном доме и можно было делать что угодно: хоть стонать, хоть кричать, хоть делать все и сразу срывая голос.Паша понятия не имел, что может быть настолько круто, когда все рецепторы мега-чувствительны и любое движение или касание отзывается сладкой истомой внизу живота. Он хватается за плечо юры, как за спасательный круг, ведь тот начинает медленно толкаться вперед назад. Паша громко выкрикивает его имя и откидывает голову назад. он слышал только слабые отголоски Юриных слов, потому что все перекрывали звуки собственных неестественно громких стонов.Если бы у Паши сейчас спросили как его зовут, то он даже на этот элементарный вопрос бы не ответил из-за столь обостренных чувств.С каждой секундой Юра все больше возбуждался от Пашиных сладких стонов, смотрел ему в глаза. те слезились, тем не менее в Пашином взгляде явно было видно возбуждение и кайф от всего происходящего, а от Пашиного взгляда кайф ловил и Юра.Много времени на то, чтобы понять, в каком направлении двигаться, не ушло, так что Музыченко старался двигаться именно в том направлении, взял в ладонь Пашин член, начиная медленно надрачивать, чуть наклоняя ладонь в сторону, делая очень лёгкие движения, собирая всю смазку с головки и распределяя по всему органу. –Пашенька, блять, ты такой узкий, пиздец, — тихо стонал Юра, прикрывая глаза, — такой красивый, — вытирая пальцы правой руки о плед, он уложил ее на Пашину талию. Толкался медленно, слегка ускоряясь, когда видел, что Паша явно кайфует.Оглаживал ребра Личадеева, покрывал его шею поцелуями, та, в свою очередь, вся была в красных пятнах и следах от Юриных зубов.В обычное время Юра бы испугался того, как на это Пашина бабушка отреагирует, сейчас же было так наплевать. хотелось оставлять ещё и ещё больше меток, целовать его сладкую кожу, не отрываясь. –Милый, спокойнее, — на Пашины попытки толкаться бедрами к Юриному члену, парень неодобрительно глянул ему в глаза. Знал, что если переборщить, на утро боли явно будут сильными. Тем не менее, темп Юра чуть ускорил, параллельно с этим покрывая Пашину грудь и рёбра поцелуями, от чего Личадеев, казалось, был готов сойти с ума от переполняющих ощущений.Толчки стали более резкими, оторвавшись от поцелуев Пашиных рёбер, Юра принялся за грудь, мазнул языком по соску, прихватив его зубами, но не оттягивая, лишь несколько раз облизав его кончиком языка, на что получил ответную реакцию в виде стонов сверху.Музыченко потянулся рукой к Пашиной ладони, в ребро которой он вцеплялся зубами, давая понять, что руку из рта все же стоит вытащить, Паша и сопротивляться не стал, послушно отпустил свою ладонь, Юра же вцепился в его губы, сразу же проталкивая в Пашин рот язык, проходясь им по Пашиному, продолжал медленно надрачивать Личадееву, жадно целуясекунда. Мир Паши разлетается на миллиард частиц. по телу пробегает приятная дрожь. Все это сопровождается слишком громким и голосистым полу стоном полу криком. Он выгибается, кончая в Юркину ладонь и себе на живот. ноги неистово дрожат, как будто только что побежал три километра на скорость. Жадно глотает воздух ртом, так как в легких его катастрофически мало. и без того в закрытых глазах темнеет еще сильнее, усиливается головокружение. Еще мгновенье и он окончательно теряет контроль над своим телом и разумом. Руки сползают с плеч Юры и безвольно падают на кровать, ноги тоже соскальзывают.Паша теряется во времени и пространстве. Неизвестно сколько бы он так пролежал, если бы его в чувства не привела резкая пощечина. Личадеев дергается всем телом, открывает глаза и видит перед собой ошарашенного и перепуганного Юрку. Тот сразу же кидается ему шею, обвивая руками и прижимая к себе как можно крепче. Паша ничего не понимает. В ушах звенит, он слышит что Юра что-то бормочет, но разобрать не может. В ответ обнимает его за талию. -Юр, я не слышу ничего, — бормочет еле еле Паша, он не слышит даже сам себя, но чувствует как исторично дышит Музыченко. Его всего трясет, а Паша даже понять не может что произошло. Музыченко, чувствуя, как сжались стенки, излился внутрь, не выходя.Хоть оргазм он испытывал далеко не впервые, но сейчас он был намного более ярким, чем ранее.Из-за отсутствия презерватива или же из-за большой любви и желания к Пашке — неизвестно. Но стоило Юре почувствовать, как руки мигом перестали обвивать его тело и услышать глухой стук о кровать, он ту же напрягся.Обычно после оргазма приходило расслабление и умиротворение, но тут же Музыченко сильно занервничал, когда заметил, что Паша явно не в сознании.Пальцы сразу обхватили его запястье, вторую руку он уложил на его шею, следил на пульсом и давлением, понимая, что оно явно низкое. Юра начал трясти Пашины плечи, — Пашунь! — крикнул тот, но младший никак не среагировал, — Паш, Паш! — тут же настало время паники, Музыченко замахнулся, влепив Паше звонкую пощёчину, хоть и старался контролировать свою силу, прошептал тихое «прости», но когда заметил, что тот раскрыл глаза, сразу же накинулся на него. –Пашенька, маленький мой, — прижимая к себе Личадеева, говорил Музыченко, поглаживая его по волосам. С учётом того, что Паша говорил достаточно громко, было ясно, что он даже своего голоса толком не слышит.Юра решил брать ситуацию в свои руки. Паша, хоть и пришёл в сознание, не понимал ничего от слова совсем, так что было принято решение уложить его на кровати, предварительно положив под голову пару подушек.Дабы не смущать Личадеева, он прикрыл его пледом, ведь парень был совсем нагой, а лишний раз тыркать его, дабы одеть, не хотелось. — Пашенька, ты полежи, я тебе чаю с сахаром принесу. может ты покушать хочешь? — решив оставить все лишние вопросы на потом, Юра присел на край кровати, поглаживая Пашину руку.Казалось, Личадееву стало чуть лучше, как минимум он, вроде бы, уже постепенно приходил в себя и хотя бы понимал, где находится, что радовало Сначала Паша просто хлопал ресничками, пытаясь понять где он. Потом в памяти начали всплывать обрывки дня: как он проснулся и с утра столкнулся с Юркой на кухне, как они купались вместе, потом истерику во время грозы, игры в карты и чем все это закончилось.Потом полностью пришёл в себя. Посмотрел на ладонь которую сжимал Юрка, на его обеспокоенный взгляд. Неожиданно на Пашку как цунами обрушился прилив нежности. -Юрочка, — писклявым голосом произнес он и кинулся к нему на шею. Обвил руками, переполз на коленки и, всхлипывая, уткнулся в шею. Покрывало сползло и сейчас было все рано, что он сидит голый перед парнем. Не до стеснения сейчас было. Хотелось шептать слова нежности Юре. Но он не знал как их воспримет Музыченко. Он доверял ему полностью. Но не знал искренне ли он шептал и говорил ему ласковые слова. А вот о том, что он принадлежит ему, вообще побоялся спрашивать. Как он шептал ему, как обнимал, как целовал. Начались загоны и неприятные мысли о том, что Юрка со всеми так. А Паша хотел, чтобы так было только с ним. Слезы сами потекли с глаз, да Паша и не хотел их сдерживать. Хотелось просто сидеть и обнимать его любимого Юрочку. Такого нежного, ласкового, красивого, заботливого, хорошенького. -Юрочка, какой ты у меня хорошенький, — лепетал он сквозь слезы срывающимся голосом. Жался к своему Юре как котенок, обнимал, в шею целовал. -Юрочка, любимый мой, — между поцелуями и всхлипами, шептал он. Музыченко был в явном шоке, хоть на объятия и ответил, прижав к себе Пашу –Малыш, — юноша начал гладить парня по голове, зарываясь ладонью в его волосы, вторую ладонь он уложил поверх Пашиной. — Пашенька. — выдохнул Юра. Видно было, что Паша жутко переутомился, день был очень насыщенным. Иногда Юре казалось, что так перевозбуждаются только дети, но сейчас он понимал, что и у относительно взрослых тоже такое есть.На Пашины комплименты Музыченко тепло улыбался, когда тот ластился к Юре, то он лишь крепче обнимал Пашу, прижимал к себе крепко-крепко.Когда Паша начал целовать его шею, Юра даже слегка хохотнул от щекотки, но позже испугался, когда увидел, что на глазах и щеках Личадеева сверкали слезинки –Маленький, — тут же спохватился Юра, взяв щеки Паши в свои ладони, — тише, тише, я же уже говорил, что тебе очень не идут слёзки, — вытирая слёзы с его глаз, Юра поцеловал парня в лоб, — ну-ну, посмотри на меня, Пашенька, — когда Личадеев перевёл взгляд на него, Юра мягко улыбнулся, — ты у меня очень красивый, самый-самый, маленький, честно-честно, клянусь, Пашенька. — Музыченко глядел в эти до одури красивые глаза, говорил нежно и любяще, — почему ты плачешь, пашенька? — Музыченко нежно водил большими пальцами по Пашиным щекам. Смотреть в красные Пашины глаза было почти невозможно, из них продолжали течь слезы, но они были не такими обжигающими, какими были ранее.В голову начали лезть разные мысли: а вдруг он Пашеньку обидел чем то? Вдруг случилось что-то? Юра убрал руки с Пашиных щек, прижал его к себе крепко и повалил обоих на диван, не разрывая объятий, прикрыл глаза.Не хотелось разрывать контакт, хотелось чувствовать Пашу каждым сантиметром тела, даже руки он убрал только для того, чтобы Паша мог приластиться ближе и удобнее.На вопросы почему он плачет и что это за резкий прилив нежности, Паша явно отвечать не собирался, но вот вопрос про чай и покушать заставили его поджелудочную железу активно вырабатывать сок. -Покормишь меня? — тихо и смущённо пробормотал Паша куда — то в шею Юре-я просто как поел с утра так и все, а желудок уже сводит. Гормоны шалить вроде перестали и он немного успокоился. По крайней мере слезы уже не текли. Он жался к Юре. С ним было так тепло, хорошо, а самое главное — он чувствовал себя полностью защищённым. Если бы не разбушевавшийся желудок, то он 100%уже бы уснул у него на груди и в его объятиях, так так день был очень насыщенным, а энергии оставалось уже мало. Он то здоровый парень. Растущий организм, надо кушать питательно, а не так как он, 2 блинчика с утра и потом Юра белком немного накормил. Ну разве это питание для парня.Тишину в комнате нарушил бурение желудка, а точнее его протест.Музыченко улыбнулся, глянул на Пашу, чуть отстранившись.Понял, что окончательно влип, что точно влюбился и никак от чувств избавляться не хотел.Они, в конце концов, только что занялись сексом, хотя знакомы два дня, называют друг друга милыми словами, целуются и обнимаются, лёжа на диване в том, в чем мать родила? рассказывал бы Юре кто-нибудь из друзей такую историю — он бы в жизни не поверил.Да и сам в шоке был, стоило ему только подумать о том, сколько всего за эти два дня произошло. –Накормлю, Пашенька, — улыбнулся Юра, — тебе сейчас кушать надо, я ещё конфеты поищу, тебе после обморока бы тоже не помешали, –Музыченко не мог оторваться от Пашиных красивых глаз, смотрел в них секунд пять, а после медленно потянулся к его губам, прикрыв глаза. На какой же смех его пробило, стоило в такой момент услышать урчание, у самого живот от смеха заболел. –Все же, думаю, нужно успокоить его, — слегка ткнув пальцем куда-то между ребром и животом Личадеева, Музыченко отстранился. Нашёл свои боксеры, натягивая их, после пары секунд поисков нашёл и те, что на данный момент принадлежали Личадееву, отдав их Паше.Сам же прикидывал, что из еды сейчас стоит дать Паше. Он ведь и не помнил, что в холодильнике лежит. –Пошли тогда, — потрепав Пашины волосы на затылке, Музыченко встал с кровати, прохрустев позвоночником. Паша оделся, надевая попутно ещё и шорты. Ну да они менее получаса назад были абсолютно голые и явно не в картишки играли и это его не смущало ни капельки, а вот щеголять перед Юркой в труселях он постеснялся.Футболку аккуратно поднял, вывернул на лицевую сторону и сложил аккуратно на край тумбочки, где лежали несчастные Юрины сигареты. Мелькнула мысль, чтобы Музыченко повадно не было, сломать сигареты. Пашка понимал, что он запросто себе новую пачку купит, но не хотел чтобы его любимый и красивый Юрочка портил себе здоровье дальше. Было решено действовать. Личадеев озирался на дверь и следил, чтобы не зашёл Юра. Он не хотел быть пойманным на месте с поличным, так как не знает как отреагирует парниша. Разозлится и выгонит? Или посмеется? Они были не настолько близки. Они то были знакомы пару суток, но сейчас Пашка решил нарушить личное пространство и не знал как поведёт себя Юра, увидев эту самодеятельность.Готовясь к худшему и надеясь на лучшее, он открыл пачку сигарет. Она была наполовину полной. Действовать надо было быстро. Пашка ломал одну сигарету за другой. Сначала был не уверен в своих действиях, но как только никотиновых палочек оставалось все меньше и меньше, его уверенность в правильности действий возрастала.Как только он сломил последнюю, с кухни крикнул Юра. Парниша быстро положил пачку на свое законное, во время отсутствия родителей, место и побежал на кухню, на ходу проверяя, остался ли на пальцах запах табака.Пашка волновался, вдруг его Юра спалит. Но дело было уже сделано и назад это повернуть было нельзя.Он как то резко завернул на кухню, что Юрка удивлённо обернулся. Личадеев застыл в дверях, не решаясь встретиться со взглядом кареглазого.Юра утопал на кухню сразу, как оделся.Поставил чайник на плиту, сам же принялся рассматривать, что лежит в холодильнике.Яйца, пирожки, молоко, хлеб, борщ и какие-то лепешки, видимо мама напекла их из остатка теста.Было принято решение налить Паше борща с двумя пирожками, там парень уже сам возьмёт, что захочет.Достав кружку и щедро засыпав туда две ложки сахара с горкой, он стал ждать, пока закипит чайник, дабы залить все это водой. –Па-аш! — Крикнул Музыченко с кухни, дабы не идти обратно в комнату, — ты где там потерялся? Кушать иди, — Услышав в ответ топот босых ног, больше Юра ничего говорить не стал, ожидая появления Личадеева на кухне. Второй буквально влетел а дверной проём, Юра даже обернулся, глядя на нервного Пашу –Родной, ты чего? — Нахмурил брови Музыченко, — чего это ты напуганный такой, что-ли? — прищурив взгляд, он оглядел Личадеева с ног до головы. Тот был каким что взъерошенным, делал «луп-луп» ресничками и вечно переводил взгляд, стоило Юре попытаться взглянуть на него. -Я ничего, — пытаясь контролировать свой голос проговорил Паша. А сам нервничал до чёртиков. Говорить Юре о сигаретах он не собирался. Но этот прожигающий карий взгляд немного пугал и Личадеев осунулся немного. Он так и продолжал стоять столбом. А Юра все так же продолжал смотреть на него изучающе.У Паши снова заурчало в желудке, когда он увидел на столе тарелку с борщем и сметанкой. Слюнки потекли так, что ставь вниз тазик и то его мало будет. Не дожидаясь повторного приглашения Пашка плюхнулся на диван. Кухонька была очень уютной. Фасады мебели тоже были из дерева. Скорее всего, это был даже тёмный дуб. Свет был приглашён немного и не резал глаза. Да и сам дом был в стиле дорого-богато. Пашка начал есть, не отвлекаясь на прожигающий Юрин взгляд. -ммммм, как вкусно, — промурчал он, как только проглотил первую ложку. –Приятного, — когда чайник закипел, он залил заварку кипятком, размешивая сахар чайной ложкой и ставя стакан на стол, — аккуратно, горячо — предупредил Юра. –Ты пока кушай, я сбегаю перекурю, — взгляд Юра смягчил. н Ну подумаешь, растерялся мальчик. тем более, всяко после обморока может быть, вдруг Паша ещё до конца в себя не пришёл. Зачем же так на парня давить? Вот и Юра думал, что не за чем. От мысли о перекуре даже настроение малость поднялось, курить хотелось жутко, а раньше не получалось — при Паше он курить не хотел, из простого человеческого уважения.Ну не нравится ему табачный запах, значит в комнате Юра больше курить не будет, чтобы не причинять дискомфорт.Зайдя в комнату он сразу взял в тумбочки пачку.Та была, почему то, сильно лёгкая, да и как то странно шуршала.Особого внимания этому Юра не предал, но все же заглянул в пачку, чтобы посмотреть, сколько сигарет осталось. –Паша, ёб твою налево! — стоило Юре открыть пачку, все сразу по полочкам сложилось, словно пазл в голове сошёлся, — ёперный театр, блять, — уже тише ругнулся Музыченко Когда Юра вышел с кухни, Паша продолжил лакомиться борщечком. Желудок довольно заурчал на то, что в него наконец-то попала еда, а тут ещё такая вкусная. От удовольствия аж глаза закатывались. Личадеев даже не заметил, что парень вышел из кухни и куда-то ушёл. Пашка был слишком увлечён содержимым тарелки.Но когда из спальни раздался яростный крик, парень подавился. Все органы сжадись внутри в тугой узел. Он, конечно, знал, что Юра рано или поздно обнаружит творчество младшего, но не думал, что настолько скоро.Аппетит резко пропал, даже появилась немного тошнота. Он чувствовал себя сейчас как провинившийся школьник.С места он так и не решил сдвинуться, а ждал пока разъяренный Юра влетит на кухню. Дыхание замерло, зрачки сузились, сердце снова бешено забилось и он сверлил взглядом дверной проем, откуда уже слышались тяжёлые шаги.Музыченко разозлился, стараясь как можно быстрее подавить эту ужасную эмоцию.Вообще он злиться боялся, особенно на Пашу, ведь в гневе он себя в руках держать вообще не может, говорит ерунду всякую, а потом сильно об этом жалеет.На близких он не злился никогда, даже если, по хорошему, надо было бы, а Пашу он близким считал.Пашенька хороший, Пашенька не на зло это сделал, он заботу проявить хотел, хотел, чтобы Юра понял, что ему не наплевать. Пашенька мальчик светлый, добрый, он Юре только добра желает, так ведь? –Ебанина пиздокрыльная, Паша, блять! — увидев Пашу за столом, он прикрыл глаза и выдохнул, опираясь на дверной косяк. Хотелось самого себя стукнуть чем нибудь тяжёлым, чтобы мозги на место встали. Ну сигареты и сигареты, ерунда та ещё. Неужели это повод на Пашу голос повышать? -"Бросать надо.» — промелькнуло у Юры в голове, это уже ужасная зависимость, если он из-за этого дурацкого табака на Пашу кричит. Продолжил говорить Юра только тогда, когда полностью успокоился. –Ну что это за дела, маленький? — спросил Юра нежно-нежно замечая, что Паша сжался весь, не дышал почти. Боялся. А Юра не хотел, чтобы Пашенька его боялся. Хоть сделал Личадеев вещь несуразную и не самую хорошую, но не будет же Юра за это на него ругаться. –Да что-ж с тобой делать, горе ты моё, м? — садясь за стол рядом с Пашей, спросил Юра, еле заметно улыбаясь Видя что порыв ярости у Юры, вроде, закончился, Пашка нервно выдохнул и немного расслабился. Уже взрослый парень, а взгляда Музыченко, который по началу метал молнии, он испугался и сидел как зашуганный маленький котеночек. Подсознательно он догадывался, что Юра ему ничего не сделает, но все равно потерял дар речи от страха, даже имя свое забыл. -Юр, я не хочу, чтобы ты свое здоровье портил, — пробормотал парниша, глядя на скатерть. Взгляд поднять он так и не решился. Но старший решил все иначе. взял его аккуратно пальцами за подбородок, поворачивая голову к себе, и нежно целуя.Пашка сначала замялся, плотно сжимая губы и зажмуривая глаза, но потом все же расслабился и ласково ответил на касания губ.И как у Паши получилось вывести Юру практически на все эмоции, которые только может испытывать человек, всего лишь за один вечер? Радость. Счастье. Удивление. Испуг. Страх. Шок. Смущение. Удовлетворение. Решимость. Хитрость. Сосредоточенность. Строгость. Ярость. Гнев. да он, собственно, и сам не знал. Но сам осознал точно, что Юра для него уже далеко не просто друг. А с каждым моментом понимал это все увереннее и увереннее. Тут как аксиома: без Юры —плохо, с Юрой- хорошо. И как он умудрился влюбиться всего лишь за пару вечеров? На этот вопрос он тоже не мог ответить, так же как и на предыдущий. а над вопросом: " Что будет с ними дальше?» — он вообще боялся думать. да и не время еще. вот ему и остается: либо забить себе голову дурными мыслями и испортить себе настроение или же выкинуть все из головы и просто наслаждаться моментами. Без раздумий выбор пал на второй вариант. постом разберутся с первым. время слишком скоротечно, чтобы страдать ерундой и отдаляться друг от друга из-за собственных же загонов. Сейчас даже на эту несчастную пачку стало все равно, Юра прижимался к Пашиным губам и улыбался еле заметно, обхватывая верхнюю.Личадеев больше так напуган не был, даже на поцелуй ответил, что без сомнений радовало, сам стал к Юре ластиться — Пашенька, я ценю это, правда, — отстранившись, Музыченко уложил свою ладонь ему на щеку, — я не злюсь на тебя, но не делай так больше, хорошо? — смотря в Пашины голубые глаза, Юра улыбнулся, — я тебя. я тобой дорожу, конечно же ты мне намного важнее, чем какие-то там сиги, но. — продолжать фразу Юра не стал, лишь пожал плечами. На губах остался привкус борща, а Паша смотрел на него внимательно, не отрывая взгляд и на секунду, слушал все, что он ему говорит. — Да и тем более, уж больно я эмоциональный, а злиться на тебя не хочу, понимаешь? — наклонив голову чуть вбок, спросил Юра. Конечно Паша понимает, как же иначе. Юра любил дурачиться, любил весело проводить время, любил любить и быть любимым. Но его вечная доброта могла мигом переключиться на строгость, если того требовали обстоятельства, а Паше на мозг своей серьёзностью он капать не хотел, хотелось только целовать любить и ласкать, остальное подождёт.Появилось резкое желание усадить и без того зацелованное чудо к себе на колени и продолжить его целовать, но от трапезы мальчика отвлекать не хотелось.Чем бы они не занимались весь день, Пашу все равно ласкать хотелось, даже если бы они десять раз на дню занялись любовью, то Юра все равно не отказался от возможности где-то погладить, где-то поцеловать, где-то сжать. Он не мог называть это словом «лапать». Музыченко не лапал, он ласкал и делал приятно, помечая засосами то, что на данный момент целиком и полностью принадлежало ему одному, те места, до которых остальным и дотрагиваться нельзя, те участки нежной молочной кожи, за которые Юра до последнего биться будет и никому кроме себя их трогать не позволит. За Пашеньку Юра и подраться был готов, Юра знал, что пока у Паши никого нету — надо действовать, а если бы к Паше кто-то катить начал, то вот тогда он бы в ярость пришёл мигом. Но не сейчас об этом думать, сейчас он мог смотреть на Пашеньку, наслаждаясь его красотой. Юрка отстранился от очередного поцелуя, переводя взгляд на остывающую тарелку борща. Паша понял его намек и продолжил наполнять свой желудок горячим. Он любовался на Юру. На такого красавца было грех не смотреть. Для него до сих пор было загадкой, почему такой красивый первый парень на деревне до сих пор один. Хоть ему все и разложили по полочкам, отвечая на этот вопрос. Постепенно как опустошалась тарелка, Пашино чувство голода сменялось чувством насыщения. Нет ничего вкуснее тарелки горячего борщечка со сметанкой в 12 ночи после такого насыщенного дня.Как только он доел, Юра взял тарелку и пошел ее мыть. Личадеев наблюдал за его движениями, как шевелились его руки, напрягались мышцы на накаченной спине. Паша невольно залюбовался, сквозь закрывающиеся глаза. Младшего резко потянуло в сон.Он еле встал из-за стола и подошел к Юре, обнимая его со спины, прижимаясь грудью к ней, кладя голову на плечо и прикрывая глаза.Музыченко как раз вытирал раковину от лишних капель воды. его мама приучила сразу же приводить все в сухой вид. Когда он пару раз получил полотенцем по жопе, за то что оставил влагу возле раковины, сразу же запомнил урок, еще и тарелки вытирать начал и ставить их на место. еще раз получать мокрым полотенцем он не хотел. -Юр, пойдем спать? — тихо пролепетал Паша, так как на большее был просто не способен от усталости. Он почувствовал как брюнет кивнул и, после того как повесил полотенце на место, взял за руку Пашеньку. Они пошли в сторону комнаты, попутно выключая везде свет.Паша стянул шорты и нырнул под одеяло, устраиваясь поудобнее. теплота одеяла разморила окончательно. Личадеев не удивился тому, что летом Юра спит под пуховым одеялом, так как спал у бабушки точно под таким же. Глаза слипались. Когда Юра выключил свет в комнате и тоже залез на кровать, Пашка придвинулся к нему вплотную. Музыченко в свою очередь обнял его крепко и поцеловал в висок. -Сладких снов, Юрочка…- прошептал Паша из последних сил и начал стремительно погружаться в сон. Но перед этим он тоже услышал тихое Юрино пожелание. Наверное, нет ничего лучше, чем засыпать и просыпаться с человеком, который тебе не безразличен. Так вот Пашка сегодня уснул безмерно счастливым.Сейчас спать было такой спокойно. Спал Юра очень крепко, хотя обычно он не мог уснуть без шума на фоне, да и в принципе он редко нормально спал. Этой же ночью он ни разу не проснулся, спал как убитый, во сне еше крепче прижимая к себе Пашу за талию. А проснулся он рано, в восемь, как минимум столько времени показывали часы на полке. Снова закрыв глаза он зарылся носом в Пашины волосы, вдыхая их приятный запах. Руку, которая была под Пашей он, правда, отлежал, но сейчас на это было наплевать, он лишь крепче обвил талию парня своими руками, наслаждаясь приятным Пашиным запахом и теплом.Тем не менее проснуться окончательно пришлось, хоть минут двадцать он и провалялся с Личадеевым в обнимку.Аккуратно убрав руки с Пашиных боков, он вылез из-под одеяла, накрывая тем младшего и, стараясь сильно не топать, на цыпочках пошел в ванну, дабы привести себя в порядок.Ну, точнее зубы почистить да лицо умыть, чтобы хоть как-то по человечески выглядеть.Он не Паша, который и в пиджаке на работу, и с похмелья в субботу, как говорится, выглядит шикарнее некуда.Юра же, только проснувшись, выглядел ну очень помятым.Открыв кран он набрал в ладони воды и щедро плеснул ей на своё лицо, растирая воду по нему.Брызги упали на шею и ключицы, но на это Юра внимание не обратил, даже взбодрился слегка.На ощупь ухватив зубную щётку и пасту, он принялся чистить зубы, что заняло у него не больше минуты, но во рту уже был аромат свежей мяты, от которой даже дышать было холодно.Оглядев себя в зеркале он по привычке подмигнул своему отражению, вместе с этим хохотнув. Тут появился уже другой вопрос — чем кормить Пашу? Вспомнив то, что он нашёл вчера в холодильнике, в голову пришла только лишь яйца с бутербродами, но кто знает, что так городские любят на завтрак? Юра вообще слышал, что городские мальчики и девочки сидят на ПП, жрут авокадо и варёный лосось, но таких продуктов у Юры в холодильнике явно не было, так что пришлось довольствоваться тем, что есть.Остановил он свой выбор на бутербродах с яйцами, звучит неплохо, да и по вкусу, он думал, выйдет тоже ничего.Оказавшись на кухне его внимание сразу привлекла пачка сигарет.Он бы мог скрутить эти сигареты обратно, как минимум, несколько штук из пачки точно.Достав две палочки, что раньше были одним целым, он вытащил лишний табак и, закрутив часть с фильтром, аккуратно соединил сигарету, подкуривая ее от плиты.Сразу в голову ударила приятная волна удовольствия, которая растеклась по телу. Решив не медлить он, не выключая газ, поставил на плиту сковородку, налил каплю масла и, ударив яйцо он край этой же сковородки, разбил скорлупку, выливая содержимое на дно.Повторив это действие ещё один раз, Юра оставил два яйца на сковороде, сам же занялся нарезанием хлеба, помидор и огурца.Спустя минут семь завтрак для Паши был почти полностью готов, но будить Личадеева Юра пока не хотел. Тем не менее, поставив бутерброды с омлетом на стол, он потопал в спальню.Захотелось еще поглядеть на Пашу до того момента, как парень проснется, ну или же просто полежать с ним в обнимку. Паша спал сладко, как никогда. Заснул со счастливой улыбкой на лице, да и проснулся с ней же. Его сзади обнимал Юра. Он похлопал глазками несколько раз, чтобы окончательно проснуться. Младший аккуратно попытался развернуться лицом к Музыченко, стараясь делать это как можно тише и аккуратнее, чтобы не разбудить субъект своего обожания. -Доброе утро, — прошептал он и ласково улыбнулся, когда встретился взглядом кофейного омута. Юра уже не спал. Да и проснулся он уже походу давно. На лице не было принта мятой подушки и от него легонько веяло табаком и мятой. -Опять курил? — тихо спросил Паша, обвивая его руками за талию и утыкаясь носом в до сих пор оголенную грудь. Он снова закрыл глаза и прижался к Юре ещё сильнее. Хотелось теперь каждый день засыпать и просыпаться в его объятиях. Юра нежно обнял Личалеева и еле касаясь пальцем, водил им вдоль позвоночника.По телу Паши сразу же пробежались мурашки. А Юре нравилось. Он ещё вчера запомнил, что у младшего спинка чувствительная. Ему нравилось наблюдать, как он немного дёргается от каждого лёгкого прикосновения.А как красиво у Личалеева выступали лопатки. Как будто крылья, которые по непонятным каким — то причинам так и не выросли.Паша снова ненадолго уснул в объятиях любимого Юрочки. –Я тебе завтрак приготовил, — прижавшись губами к виску Паши, прошептал Юра ему на ухо, обжигая его горячим дыханием.– попозже пойдём, как я понимаю? — ощущая то, как Паша крепко прильнул к Музыченко, уткнувшись в его грудь, Юра сделал вывод, что сейчас парень из-под одеяла выходить не хочет.От вопроса про сигареты стало неловко. Он точно бросит, но потом. Главное чтобы Пашка, насмотревшись на него и сам курить не начал, тогда уже Юра бы Пашины сигареты ломал.Да, это был бы выбор Личадеева, но Юре совсем не хотелось, чтобы этот нежный и бархатный мальчик курил грубые и трепкие сигареты.Парень закрыл свои глаза, вдыхая запах Пашиных волос.Руки у Юры были холодными, как и пальцы, а Пашина спина была до одури горячая.Он аккуратно водил по ней пальцами, в один момент полностью прижав свои ледяные ладони к его спине, дабы оценить реакцию Паши.Тот вздрогнул, прогибаясь.Юра опустил ладони ещё ниже, к ягодицам и бёдрам, сжимая ладонями уже их, притягивая Личадеева ближе. Утром он обратил внимание на то, какие багровые засосы остались на шее Паши, он был уверен, что и ниже шеи находились такие же ярко-красные метки. Как Паша будет их скрывать? Для Юры это осталось загадкой, но он точно знал, что с Личадеевым они как-то выкрутиться смогут. Сейчас о лишнем думать не хотелось, хотелось прижиматься к горячему Пашиному телу, на то были две причины: Хотелось дать Паше нежность и ласку, рядом с ним Юре было невероятно хорошо, ну а ещё Паша был тёпленький, а Юре было холодно. –Какой же ты котёнок, Пашунь, — Улыбнулся Юра, — Пойдём завтракать, маленький, — Музыченко убрал ладони с Пашиных бёдер, уложил их на лопатки, оставив невесомый поцелуй на губах.Паша замурчал. Вылезать из-под тепленького одеяла не хотелось. Хотелось дальше нежиться с Юрочкой в кроватке дальше. -Завтрак остывает, — пробормотал Юра, ехидно улыбаясь. Он слез с кровати. Паше сразу стало холодно, от того, что Музыченко оставил его одного в постели. Но на этом старший останавливаться не захотел. Он одним рывком сдернул с младшего одеяло. Холодный воздух резко окутал тело Паши, как ледяная вода. Он аж подпрыгнул на кровати и тихонько взвизгнул. Проснулся зато окончательно. Похлопал ещё глазками удивлённо. Вот что что, а такой подставы от его любимого он не ожидал. Быстро сел, группируясь, так как весь покрылся мурашками. -Ладно, ладно, встаю, — пробурчал он недевольно. Сам слез с кровати. Наступать на прохладный пол было не очень приятно. Но пришлось. Юра самодовольно продолжал смотреть на младшего, пока тот одевался. А Пашка бурчал себе под нос, что лучше бы они ещё повалялись.Но аромат доносившийся с кухни, заставил все недовольство улетучиться. -Юр, можно полотенце, чтоб умыться? — Пашка хоть и разлепил глаза, но нужно было сгонять сонливость рукой дальше. –Не ворчи, тебя по другому не поднять, — Юра улыбался, смотрел на Личадеева внимательно, пока тот неохотно натягивал на себя одежду. Тут Музыченко в голову пришла в голову ну очень глупая идея, но самому интересно стало, как на неё Паша отреагирует. –Пашуунь, а ты щекотки боишься? — Юра снова улыбнулся так же ехидно, как пару минут назад, тут Личадеев понял все без лишних слов и замялся, смотря на Музыченко с опаской. Даже начал пятиться назад, но не успел среагировать, когда Юра повалил его на кровать, пробираясь руками под ткань футболки.Пальцы сначала начали щекотать ребра, затем бока, от чего Личадеев тут же захихикал, поджимая ноги к животу, а Юра был не намерен останавливаться –Это тебе такая мстя‌ за вчерашнее, — конечно, зла Юра не держал и мстить, тем более, не собирался, но смотреть на то, как Паша хохочет и злиться одновременно, было и мило, и смешно, — вот ты жук, а, — улыбнулся Юра, продолжая щекотать тёплый торс, но в один момент резко прекратил, но руки с Пашиных боков не убрал, притягивая его к себе. Сам же Музыченко сидел на коленях, а Пашу он пластом повалил на кровать. Личадеева явно напрягся, но Юра лишь навис над ним, все же убрав одну руку и поставив ее для опоры. –Ты меня конечно извиняй, но не могу я этого не сделать, — Юра припал своими губами к Пашиным, затягивая в резкий и торопливый, но очень нежный поцелуй, закрывая глаза Личадеев замурчал от удовольствия. Какие же мягкие, нежные и пухленькие губы были у Юры. А еще они пахли табаком. Паша попытался отстранится, но паренек сильнее прижал его к кровати, все так же зацеловывая. Сначала младший брыкался и пытался вырваться. Но после того как Юра схватил его за запястья и завел их за голову, надежно фиксируя всего лишь одной рукой, а другой начал водить пальцами по почти оголенному телу, Пашка быстро успокоился и выгнулся навстречу. Сладкие поцелуи снова дурманили голову, и благодаря этому внизу снова завязывался узел возбуждения. Это можно было бы списать на утреннюю физиологию, но зачем оправдываться? Паша хотел. И никакая физиология тут не причем. Но самое поразительно то, что ему стало стыдно за свой стояк. Да, да. Вчера совсем не таким скромным был — как лез целоваться, вцепившись крепко пальцами в футболку, как дышал и стонал слишком громко и в то же время слишком приторно сладко. Раскрасневшийся, горячий и красивый. Сначала пытался говорить «нет», но стоило учесть, что это «нет " было завывающим скулежом под влажные поцелуи в шею.А сейчас стыдно стало.Кое-как вывернулся из-под Юры, отпихнув его и не сказав ни слова, стремглав полетел искать ванную. По воспоминаниям, она находилась где-то рядом с кухней. Быстро залетел туда, закрывая дверь на замок. Благо выключатель находился внутри комнаты. Включил свет. Посмотрел на себя в зеркало: щеки краснющие, глазки бегают, дыхание сбившееся, а внизу через шорты выпирал неестественный бугор. Как Пашка до такого докатился? Да он и сам понять не мог. Вдруг снаружи двери настойчиво постучали. Личадеев дрогнул.Юра целовал нежно и любяще, дыхание спёрло, когда Личадеев начал отвечать и прильнул торсом к Музыченко. Музыченко не понимал, почему Личадеев брыкается. Прижался к его губам плотнее, поглаживая запястья аккуратно, держал хоть и сильно, но в меру.Юра иногда отрывался от пашиных губ и целовал скулы, щеки и нижнюю челюсть, переходя на шею и подбородок. –Сука, Паш, — сквозь очередной поцелуй на Юрином лице растеклась довольная улыбка, он провел языком по коже, а затем снова прилип к его шее. Юра полностью отпустил Пашины запястья, продолжая целовать, — Паш, я тебя так л. — Стоило Юре начать фразу, как Паша, максимально неожиданно для него, со всей скорости умчал в ванную комнату. Тут Юра сильно занервничал. Неужели он сделал что-то лишнее? или же Паша брыкался не из принципа, а он и правда не хотел этих утренних нежностей со стороны Музыченко? А вдруг Юра накануне его чем то обидел? Музыченко без раздумий рванул к Паше. Мозгом он понимал, что делать это неправильно, если Паша так внезапно убежал, то значит, что ему стоит побыть одному. Но Юра не мог все так просто оставить, Юре надо узнать причину, Юре нужно понять и успокоить, если того требуется. –Пашенька, — постучав костяшкой среднего пальца по двери, начал Музыченко, — Что случилось? Открой дверь, Пашунь, пожалуйста, — Юра глянул на замок с другой стороны, по вертикальному расположению полоски было ясно, что дверь заперта, — Я обидел тебя чем то? Скажи мне, что не так, — Юра говорил тихо, боясь того, какая реакция будет у Паши.По голосу за дверью было слышно, что Юра волнуется. Паша не ожидал, что он так отреагирует. -Юрочка, подожди немного, я скоро, — Пашка заметался по ванной, голос дрожал. Что делать он не знал. Ну не снимать же штаны и заниматься рукоблудством, пока да дверью стоял Музыченко.Когда он выбегал с комнаты, Юра ему что-то пытался сказать, но из-за звона в ушах он мало что слышал.Юра ещё больше испугался, причём не на шутку, когда до него дошло осознание: а вдруг Паша так отреагировал на его недо"признание»? –Паш, если ты из-за того, что я сказал тебе в комнате. — Юра стал нервно придумывать отмазки, — Но ты ведь тоже!.. — к концу предложения Юра замялся. С чего он взял, что Паша тоже что-то к нему чувствует? Бред какой-то. Всё же Юра, дернув ручку и убедившись, что дверь заперта, аккуратно поддел другую сторону замка ногтем, резким движением ладони открывая дверь — Паш, Паш, послушай, давай мы обсудим это. — Юра поднял взгляд. Сразу обратил внимание на бегающие в панике Пашины глаза, — Всё. все в норме? — заметив, какой краской залился Личадеев, решил спросить Юра Когда распахнулась дверь Паша забыл вообще обо всем на свете: особенно о выпирающем органе под шортами. Он во все глаза смотрел на Юру. Как тот смог дверь открыть? Паша чётко помнил, что закрыл на замок. Юра так и застыл в дверях, изучающе оглядывая парня. А Паша так вообще дар речи потерял. -Ю.юр, я это, -заводя руку за голову и нервно чеша затылок, бормотал он, смотря на куда угодно, но только не на виновника его движа в штанах, -можно я чуть попозже подойду… Он не знал, что говорить и что делать. Просто впал в ступор паренёк, пятясь от Юры вглубь ванной комнаты, пока не упёрся пояснице в высокий край ванной. Юра опустил взгляд вниз и звонко рассмеялся –Только не говори мне, что ты убежал из-за стояка, — сквозь дикий смех говорил Музыченко, смотря на дико красного Пашу, чьи глаза продолжали бегать туда-сюда. –Ладно, ладно, — более менее успокоившись, но продолжая улыбаться он сделал пару шагов к Паше, — иди ко мне, — улыбка сменилась на ухмылку, а Юра сделал ещё один большой шаг, дабы вставать впритык к Личадееву, прижимая того к краю ванной. Ванна. точно! Как Юра это в голову раньше не пришло? –Мы, кстати, вчера так и не сходили в душ, — Юра не медля прильнул к Пашиной шее. Мигом расслабил связки, переключился на более хриплый тон, шептал прямо Паше на ушко, пальцами грубо обхватывая бока. Знал, что Паше это нравится до звёздочек перед глазами, поэтому специально делал всё, чтобы довести Пашу до максимального возбуждения. Казалось, что достаточно Юре поговорить грязных фраз Личадееву на ухо, тот уже готов был бы в штаны кончить и без рук, так что выкручивался Юра на максимум Юрины манипуляции работали безотказно, и Пашка уже в открытую терся стояком об его живот. Мычал что-то несвязно ему куда-то в шею. И снова о стеснении не шло и речи. Пашины ладони блуждали по голой спине Музыченко, сильно царапая. Он себя уже не контролировал и был готов слезно просить, чтобы его любимый Юрочка сделал уже хоть что-то с пульсирующим членом. А то иначе либо орган сломается, либо шорты порвутся. Здесь, наиболее вероятен был второй вариант. Только Паша собрался говорить, как с него резко сдернули шорты вместе с боксерами вниз. Он как маленький мальчик стоял и кусал ребро ладони, смотря как Юра снимает с него одежду полностью. Еще смотрел так похабно снизу, что глаза застилало поволокой. Паша не выдержал и запрокинул голову назад, сорвано выдавая несдержанный стон. Фантазия рисовала самые похабные картинки какие только могла. От этого Личадеев заводился еще больше. Но Музыченко резко отстранился, также снимая с себя одежду и маня в ванную. Паша последовал за ним. Юра уже включил воду и их окатило почти кипятком. Но было насколько все равно какой температуры вода. Личадеев сразу же прильнул с поцелуем, прижимая Юру к ледяной стене, выложенной из кафелем.Все же Юра потянулся к крану, поворачивая его вправо, чтобы вода не так сильно жглась.Хотя на неё сейчас было наплевать.Музыченко, стоило Личадееву прижать его к стенке, тут же перехватил инициативу, буквально впиваясь в Пашины губы, покусывая их.Он опустил ладонь на член Паши, сделал пару резких движений по органу, а затем подхватил Пашу под бедра — Повторим вчерашнее или ты хочешь отсос? — упираясь ребром ладони в ягодицы, Юра притянул Пашу ближе к себе, обжигая своих дыханием его шею, — не сдерживай себя, тебе стоит просто попросить и я это сделаю, — Юра знал, что Паша хочет хоть чего то. Но у Музыченко бы снесло крышу, услышал бы он от Паши «Юр, отсоси мне», или «Юрочка, трахни меня», потому что Паша вечно был очень стеснительным, казалось, что он просто не сможет заставить себя произнести эту фразу. Музыченко спустился на колени, глянув снизу на Личадеева, ухмыляясь. Руки опустил на икры, лизнул головку, не отрывая от Личадеева игривого взгляда. — Пашунь, а повернись-ка спинкой, — в голову Юре пришла ужасно непристойная идея, но она бы явно понравилась Паше. Правда после нее к Личадееву точно не стоит лезть целоваться, как минимум до момента, пока он не почистит зубы, ну да и всё равно. Сейчас хотелось доставить Паше удовольствие, ну и еще сильнее вогнать его в краску Как только Юрин язык коснулся члена, Паша окончательно потерял связь с землей. В голове все поплыло. Он даже не услышал Юрину просьбу развернуться. Поэтому старшему пришлось все делать самому. Он поднялся с колен, чуть ли не падая. Вода уже успела натечь, и Юра удачно поскользнулся. Благо успел схватиться за Пашины бедра. Личадеев вернулся с небес и помог встать устойчиво на ноги. Юра снова утянул его в недолгий страстный поцелуй, а потом резко развернул спиной к себе, прислоняя парнишу к кафелю грудью. -Юрочка, что ты сделать хочешь, -мурлыкал Паша, оттопыривая свою сладкую задницу так, что она упиралась в пах Музыченко. Юра упёрся пахом в зад парня, улыбался довольно, как наглый кот. Понимал, что в сексуальном плане всё тело Личадеева принадлежит ему единственному и никому больше, потому что до такого светлого и невинного мальчика никто бы и дотронуться не посмел. Ощущать власть, хоть и в рамках разумного, было чертовски приятно. –Увидишь всё. Почувствуешь, точнее, — Музыченко звонко шлёпнул Личадеева, ухмыльнувшись и впившись пальцами ладони в его задницу, но затем все же отпустил, снова опускаясь на колени. Пришлось выпрямить спину, чтобы было поудобнее. Музыченко раздвинул Пашины ягодицы, второй раз поражаясь тому, что даже задница у Паши выбрита более гладко, чем ноги у всех его девушек вместе взятых. Поэтому Юре и брезгливо не было. Паша мальчик ухоженный, так что Музыченко самому только в удовольствие доставлять ему приятные ощущения. Без раздумий Юра подвинулся ближе, его язык тут же проникнул в Пашу, вылизывая стенки. Он аккуратно толкался все дальше и дальше. Все же длинный язык иногда шёл и на пользу. Паша тихо вскрикнул. От столь необычных ощущений по телу пробежала волна электрическим разрядом. Младший выгнулся и поднялся на носочки. За что получил звонкий шлепок по бедру. Место, куда пришёлся удар, сразу же начало гореть. Такой опыт был приятнее всякой дрочки. Ноги дрожали, член пульсировал, Пашино сознание покинуло его снова, но в этот раз не буквально. Он сорвано стонал. Коленки сами подгибадись. А Личадеев громко стонал и хныкал одновременно. -Юрочкааа.....мхххх… Возьми меня… Пожалуйста, — жалобно стонал он, как мальчик в самый разгар пубертатного периода. Хотелось лезть на стенку и хотелось Юру до безумия, до дрожи. Музыченко продолжал вылизывать стенки. Те, конечно, не пахли сиренью, но и никаких неприятных ощущений у Юры особо не возникало. Рука потянулась к члену, по которому Юра тут же начал усердно водить ладонью. Свободной рукой очертил слегка розоватое после удара место пальцами, ехидно улыбаясь и проталкивая язык ещё глужбе.Вылизывая Пашу ещё примерно с минуту, он отсранился, оставив несколько невесомых поцелуев на правом бедре. –Я думал ты уже не попросишь, — Юра, на всякий случай, снова вошёл в юношу, но уже пальцами, толкаясь вперёд как можно глубже и слегка разводя пальцы внутри, подобно ножницам, чтобы во время процесса Паше точно не было больно. –Мой мальчик, — от Пашиных стонов и безумно красивого вида Юрин член, конечно же, привстал. Он поудобнее пристроился сзади, но вдруг остановился, — хочу видеть твоё лицо, повернись передом, Пашенька, — Было видно, что у Личадеева почти не было сил, чтобы выполнить эту просьбу, но на дрожащих от возбуждения ногах он все же кое-как повернулся к Юре и тот, немедля, вошёл. Прежде чем снова ощутить наполненность внутри, Пашка обвил Юру руками и ногами. Внутри все разгоралось пожаром. По сравнению со вчера, ему было не так больно уже. Юра с самых первых толчков начал входить под самым нужным углом, заставляя Павлика кричать и срывать и без того высокий голос. По всей ванной разлетались непристойные ахи, охи и стоны обоих влюбленных парней. Только вот в чем парадокс. Влюбились то они оба и всего лишь за пару дней. А сказать это друг другу боятся. Боятся испортить их чистую и невинную дружбу. Ведь обоим друг с другом было безумно хорошо и комфортно. А ведь слова любви порой могут похоронить искреннюю дружбу, но так и не начать любовь. Вот и утопали в страсти друг друга, чтобы не поднимать такую щепетильную тему. А к слову, о страсти, Пашка был чрезмерно заведен и поэтому буквально спустя минут 5 после Юриных умелых толчков он начал мелко содрогаться и кончать на живот обоим, заливаясь слишком развязным стоном. А от его высоты вообще уши закладывало. Юра подхватил Пашины ножки. Ножки, конечно, были не женскими и далеко не лёгкими, но держать было возможно. –Пашенька. — Стонал Юра совсем тихо, себе под нос. Тяжело дышал, делал медленные и глубокие толчки. Паша до безумия узкий и такой горячий, чего стоили одни его стоны. Стоны, которые срывались с его губ благодаря Юре. Стоны, посвященные одному только Юре. Когда Паша начал кончать, Юре бошку отшибло от того, как стенки крепко обхватили член, буквально до звёздочек перед глазами, застонал так громко, что Юра зажмурился от накатывающего новой волной возбуждения.Как только Личадеев кончил Юра вышел, начиная в быстром темпе надрачивать себе, вскоре и сам излился на свою ладонь. Аккуратно отпустил Личадеева, когда убедился, что он пришёл в себя после оргазма. –В обморок, вроде, не упал, — засмеялся Музыченко, оглядывая Пашу с ног до головы. Протянув руки к крану он смыл своё семя, затем наклонился и припал к струе воды губами, дабы прополоскать рот. Приличия ради перед тем, как лезть целоваться нужно бы, наверное, зубы почистить, но Юре сейчас было невтерпёж, так что время на такую мелочь он тратить не стал –Иди ко мне, — Музыченко притянул к себе Пашу за талию, обвивая его спину своими руками, — Какой же ты у меня красивый, я не могу на тебя наглядеться, — Он заулыбался, провёл носом по его шее, оставил лёгкий поцелуй у кадыка, — мд-а, додружились, — проводя пальцем по всем засосам, которые он оставил, Юра вздохнул, — да и хуй с ними, правда ведь? -Давай об этом подумаем потом, хорошо? — прошептал Паша, укладывая голову Юрке на плечо. Сейчас было так хорошо. Он стоял в обнимку с любимым человеком, в теплом душе. Вода приятно окутывала тело, а наличие рядом Юрочки грело душу. " Я люблю тебя» — именно эти мысли крутились в голове у Паши как мантра. Но говорить их сейчас было слишком рано. А стоило ли вообще? В животе у Паши предательски заурчало. Юра тихонько засмеялся, чмокнул в щечку младшего, выключил воду. — Стой здесь, щас полотенце принесу, -быстро проговорил он и скрылся за дверью в чем мать родила. А Паша так и остался стоять голым в ванной. Вода приятно стекала с волос и продолжала свой путь вниз. Отсутствие Юры ощущалось как то слишком резко, остро и неприятно. Паша уже смирился с тем, что сумел слишком сильно привязаться к старшему. Ему не нравилась перспектива остаться в конце лета с разбитым сердцем. Ведь Юра не поедет за ним. А впереди 11 класс, необходимо собрать мозги в кучу и готовиться к экзаменам, а потом еще и к поступлению. Пашины тяжелые размышления прервал вошедший Юра с одним полотенцем в руках и другим на своих бедрах.По телу пробежала дрожь и табун мурашек.С одной стороны от холода после тёплого душа, а с другой же стороны так повлияли Пашины слова. Юра не понимал, почему Паша все никак не осмеливается поднять эту тему? Да, для самого Юры она стала запретной, но разве у них всё так просто? Может, у городских какие-то другие понятия в любви? Но Юра явно не считал, что они будут друзьями. С первого дня он понимал, что с Пашей как-то не так, как-то по другому. Пашеньку хотелось обнимать, называть ласково-ласково, волосы его перебирать, защищать его от всех. Но Пашу добиваться надо будет, а Юра себе пообещал уже, что за Пашину любовь на все пойти готов.А вдруг Пашу в городе просто мальчик ждёт, а не девочка? Вот поэтому он и не сказал ничего с самого начала. Как только Паша выключил воду Юра, после своих раздумий, постарался улыбнуться Личадееву, но тот сам стоял поникший весь.Музыченко, не долго думая, скрутил полотенце — Пошли быстрее завтракать, бегом-бегом, — подгоняя Пашу тем самым полотенцем, говорил Юра. наконец-то он смог нормально улыбнуться, во все 32, как и обычно, отдавая Паше в руки ранее скрученное полотенце, — Я тебе ещё столько всего не показал! Паша невольно начал улыбаться. Пока Юра находился рядом все было хорошо. Вот Личадеев и старался наслаждаться каждым моментом с ним.Он быстренько оделся под изучающий взгляд Юры. -Ну что, пойдем? -мило смотря на старшего, промурлыкал Пашка. Юра даже отвечать не стал ничего, лишь взял младшего за руку и потянул на кухню.На столе стояла кружка чая с мелиссой и тосты с яйцом. Аромат на кухне стоял невероятный. — Приятного аппетита, родной, — улыбнулся Музыченко. Сам же заварил себе кофе, завтракать как то не хотелось.Кофе он всегда варил в турке, мама часто ездила в город за хорошими зёрнами, из-за чего пить этот чудо напиток было одно удовольствие.Правда, с сахаром главное не переборщить, от одной ложки тот уже становился приторно-приторный, пить его было почти невозможно. –А ты что планируешь с моими метками делать? — усмехнулся Юра, оборачиваясь, — Хорошо, конечно, что другие будут видеть, что ты у нас занят, но вот бабушка твоя такое вряд ли оценит, — когда турка уже стояла на плите, Музыченко подошёл к сидящему за столом Паше, провёл рукой по его шее невесомо, — Могу тебе тональник мамин дать, наведёшь красоту, — чмокнув Личадеева в макушку и потрепав его по волосам, Юра снова пошёл к плите, наблюдая за процессом варки кофе. Паша съел ровно половину от того, что приготовил Юра, пока младший сладко посапывал. Было безумно вкусно. Он хотел даже рецепт взять, чтобы Юра говорил. Ему нравился его сладкий голос. Прям слушал бы и слушал. Но он его перебил своим вопросом про засосы. Было бы неплохо их как-то спрятать. Хоть Паше и все равно на общественное мнение, но вот дедушка с бабушкой не оценили бы это бушевавшее алое пламя как коже. -Хорошо, как поешь, пойдём замазывать, — сказал Паша, глотая уже слегка остывший чай. По кухне витал аромат кофе, Паша любовался на голую Юрину спину. Хотелось встречать так каждое утро. –Да нет, Пашунь, я не буду, — перелив кофе в кружку, Юра сделал глоток и прикрыл глаза, улыбнувшись. Кофе был как всегда безумно ароматный и вкусный, но пока что был сильно горячим, — Пойдем, ее косметичка в зале лежит. — Поставив на стол кружку, он повел Пашу в просторную комнату. Дом был большим, так что приходилось везде указывать Паше, куда идти, дабы парень не заблудился ненароком.На столешнице, что стояла напротив телевизора, лежала уже открытая косметичка фиолетового цвета. –Вот, осталось только тоналку отрыть, — наклоняясь к косметике, сказал Юра. Паша до сих пор продолжал удивляться масштабам дома.Во время грозы он выглядел не таким большим даже снаружи.Зал был просторным: два больших и широких окна, огромный диван угловой диван, большой телевизор. Паша прикинул, что он диагональю где-то 102 дюйма. Дальше всматриваться он не стал, а присоединился к Юре, чтобы искать тональник. Он примерно догадывался как он должен выглядеть. В косметичке было кучу всего. Какие-то баночки-скляночки, палетки, кисточки, туши, подводки, карандаши непонятно для чего. Пашка удивлялся зачем женщинам столько бесполезного хлама? Ведь естественная красота намного приятнее, чем размалеванное лицо с тоннами штукатурки.Он вытащил что-то телесного цвета. -Посмотри, это оно? Юра начал рассматривать вытянутый цилиндрический тюбик, пытаясь найти название. Паша же продолжил исследовать содержимое. Достал какой-то квадратик. Там было что-то синее и оно прям очень красиво переливалось. Личадеев залюбовался, открыл крышечку и провел пальцем. Он быстро окрасился. Но крик Юры его немного напугал. -КОНСИЧТО??? -старший был явно в недоумении. Паша дрогнул и одноразка теней полетела на пол, красиво разбиваясь и разлетаясь по бежевому паласу. –Чего только не при. — Глухой стук и Пашин мат заставили Юру обернуться и оцепенеть –Бляяяять.– все, что смог выдавить из себя Юра. Он не знал, что это за штука. Наверное, тени. Но он точно помнил, что мама ими хвасталась, когда приехала с отпуска. Говорила, что это дорогущий подарок, а это значило только одно: Юре пиздец. –Сука, ну ебаный насос. — досадно протянул парень. Паше показалось, что у него сердце пропустило пару ударов. Он замер. Боялся поднять взгляд на Юру. -Я. Я случайно, — еле выговорил младший. Догадаться, что эта штука была дорогой много ума не надо было. Вдруг Пашу осенило. -Я видел как мама при помощи спирта себе румяна реанимировала. Надо собрать кусочки, измельчить, залить спиртом и под пресс. Благо тени не раскрошились слишком мелко. Личадеев упал на колени и начал собирать осторожно осколки, складывая их обратно. -Давай хотя бы попытаемся, -говорил Паша не теряя надежду. Может быть мама не заметит и Юра избежит наказания.Но вот как убирать мелкую пыль с паласа он не знал. Хоть и было не слишком заметно, но у женщин глаз-алмаз и лучше убрать все до конца с места преступления. –Да не трясись ты, не тебе же влетит, — постарался сохранить спокойствие Юра. Мама приедет вечером, а утром будет краситься на работу, так что явно поломку обнаружит, что пугало.Конечно, хоть родители Юру и любили безумно, тем не менее то, что он может отхватить пиздов никто не отменял. –Да ладно, не забивай голову, я потом сам все сделаю, сейчас тебя надо реанимировать, а тени подождут, — Музыченко наклонился, стряхивая с паласа то, что стряхнуть можно было, а маленькие кусочки поддевал ногтем. –Ну вот, на паласе и не видно ничего, только если шибко вглядываться, — улыбнулся Юра, — Давай свою шею сюда, замазывать будем. Паша послушно сел на диван, выпрямляя спину и вытягивая шею, чтобы Юре было удобнее скрывать его же метки.Он открыл какой-то пузырек, выдавливая содержимое на запястье. Паша видел, что мама делает так же. Парень немного взял на пальцы тональника и начал аккуратно водить ими по шее. А взгляд у него был крайне сосредоточенным. Как будто проводил какую-то очень важную операцию.Юра аккуратно покрывал красные пятна на шее слоем крема, тушуя по бокам. Оттенок был чуть более темный, чем Пашина молочная кожа, но хоть что то.Кадык дергался каждый раз, когда Паша сглатывал, при других обстоятельствах Юра бы не выдержал и давным давно впился в молочную кожу губами, но сейчас усугублять ситуацию не хотелось вообще. –Угм… Теперь поверни чуть вбок. — Паша послушно повернул голову, Юра продолжил перекрывать засосы и укусы на Пашиной шее. Те, что уходили от ключиц к груди он трогать не стал, футболка все прикрывала, но те, что оставили яркий след на шее он все же перекрыл полностью, на всё это ушло минуты две-три, хотя Юра ожидал, что это займёт куда больше времени. –Ну вот и все, вуаля! — отстраняясь от Паши, радостно сказал Юра, — теперь ты готов идти домой. -Юр, я не хочу домой, я с тобой побыть еще хочу, -жалобно смотря, говорил Паша. Ему и правда хотелось проводить все свое свободное время с Юрой. Но он то понимал, что бабушка переживает и надо бы по-хорошему домой идти.А вечером они еще обязательно встретятся и еще узнают друг о друге много нового. У Юры сердце чаще забилось от того, как жалобно и одновременно безумно мило на него смотрел Паша. –Тогда предлагаю разойтись к тому моменту, как приедут предки, а завтра встретиться на речке, — Юра чмокнул Пашу в щеку. Музыченко плюхнулся на диван и похлопал по своим коленям –Садись, будем целоваться, — Музыченко широко улыбнулся, смотря на Пашу. Раньше поцелуи были такими обычными, а сейчас, с Пашенькой, всё совсем по другому А Паша был только за. Не разрывая зрительного контакта, парниша переполз на коленки, аккуратно перебрасывая правую ногу, через Юрины. И придвигаясь максимально близко, касаясь оголенной грудью. Руки удобно устроил на плечах, заключая их в кольцо. И выжидающе смотрел. Пашка лишь ведомый. Он согласен играть по правилам, которые ставит Юра .Юра уложил два пальца на Пашин подбородок, потянул на себя.Расстояние между губ было чертовски маленьким, одним рывком Юра сократил его полностью, захватывая нижнюю губу Личадеева. –Мой мальчик, — прошептал Музыченко в поцелуй, наклоняя голову чуть вбок, чтобы было удобнее. Руки он уложил на Пашины бёдра, как и обычно, но в этот раз с бедер поднял руки к талии, сжимая уже еёВ этот раз Паша не побоялся ответить: -Твой. Этим было все сказано. Одним словом из четырех букв были расставлены все точки над и. Паша отдавался полностью, передавая через поцелуи все ту страсть и нежность. Казалось, когда рядом находился Юра, эти источники разливались с новой силой.Юра даже на секунду замер.Ответ был четким и внятным. Юре явно не послышалось.Казалось, что теперь всё стало понятно. Не до конца, но очертания всей ситуации в целом понять теперь было можно. –Только мой, — Музыченко сжал Пашины талию, мизинцем задевая тазовые косточки. Все сомнения о том, что Личадеев кем то занят сразу ушли.Музыченко понимал, что для фразы «я тебя люблю» сейчас было не время, ни одно признание в любви не сравнится с тем, что они говорят друг другу здесь и сейчас. — А я, — Юра малость отстранился от Пашиных губ, — только твой, — он прижался к Пашиному лбу своим, улыбаясь. — Только ты можешь меня успокоить, -прошептал Паша. Он и сам не понял зачем это сказал, но эта фраза почему-то пришла в голову именно сейчас. А Юра продолжал целовать, так сладко и завороженно. Казалось время замерло.Юра целовал нежно, улыбался в поцелуй, оглаживал спину Паши. –Я тобой управляем, — оказывается вот сколько слов можно сказать, вместо типичного «люблю». Музыченко целовал хоть и нежно, но глубоко и чувственно, иногда оттягивая Пашины губы совсем немного, но потом вновь прижимался губами полностью, иногда пересекаясь с парнем языками. К слову о проявлении любви. Ведь мало сказать «люблю». Точнее его можно вообще не говорить. Поступки скажут все сами за себя. Так они и сказали: завтрак с утра, забота о шее, объятия, совместный душ. Когда Пашка ломал сигареты, это ведь тоже своеобразное проявление любви, благо Юра уловил эту тонкую нить и понял что к чему. -Лишь твой, -снова шептал Паша. Поцелуи были настолько глубокими, что дышать становилось трудно, приходилось время от времени отрываться от его губ, чтобы сделать вдох. — Конечно мой, — Юра полностью закрыл глаза и отстранился, заключая Пашу в объятия, –Мой. Самый красивый, самый лучший, самый милый, самый. — Юра сделал паузу и посмотрел Паше в глаза, — Любимый. «Любимый» — после этого слова Паша окончательно поплыл. Начал сильнее обнимать Юру, целовать ещё нежнее. Ресницы дрожали, а сердце кажется вот вот готово остановится от передозировки дофамина. -Я так боюсь не успеть… — начал было говорить Паша, но тут же замолк. Он слишком боялся не успеть понять в какой момент он станет слишком зависим Юрой. Юра уложил руки на Пашины щеки. –Пашенька, родной, — Музыченко слабо улыбнулся, прижался губами к Пашиному лбу, оставляя лёгкий поцелуй. От таких крепких объятий Юра даже чувствовал, как быстро бьётся Пашино сердце, да и его билось совсем не медленнее, казалось, будто оно выпрыгнет из груди.Никогда он не встречал настолько хорошего человека, казалось, в Паше было вообще всё, чего стоила только его солнечная улыбка.Юра проводил большим пальцем по красным пятнам на щеке, которые, видимо, остались от прыщиков.Юра хотел смотреть, трогать и изучать всего Пашу, кожа на щеках была чуть шершавая, губы всегда влажные из-за Пашиной привычки их облизывать, а глаза… Глаза были самыми необычными и красивыми. Красивее всех, которые он видел в этой жизни, Юра уверен, что никогда и не встретит глаз, которые были бы лучше этих. –Паш, ты мне. — Юра замялся. Стоит ли здесь? Стоит ли сейчас? — Пашенька, я очень очень сильно тебя. — Юрин монолог прервал поворот ключей. –Юрочка! Мы дома! — прокричала мать с коридора. Юра тут же занервничал, показал Паше, что нужно слезть, сам подскочил с дивана. –Блять, сиги же. — вспомнив про сигареты, лежавшие на кухне, про себя выругался Юра. Батя то знает, что он курит, а вот маму расстраивать не хотелось. Как же не вовремя приехали Юркины родители, прервав самое искреннее и чистосердечное признание в любви в его жизни. Казалось идеальнее момента нельзя было придумать для таких важных слов. Но он был сорван, увы.Пашка подорвался с места как ужаленный. Щеки предательски заалели. Картина маслом: два парня, у одного вся грудь в засосах и он весь в краске, на кухне пачка сигарет, на столике разбитые дорогущие тени. Чудесный сегодня день, господа, то ли чаю пойти выпить, то ли пойти повеситься. И что делать? Как все это объяснять родителям? Ни Юра, ни Паша не знали как отвечать на эти вопросы. Но действовать надо было, и причем незамедлительно. Юра быстро схватил Пашу за руку и потащил к себе в комнату на цыпочках. Благо она находилась прямо напротив зала. Личадеев быстро натянул на себя футболку.На кровати творился такой кавардак, что можно потеряться в скомканных одеялах и простынях. -Беги сиги прячь, -прошептал Паша, кидаясь кровати, чтобы хоть как-то улучшить ее вид. Сейчас в сердце Паши работало в аварийном режиме, стучало как бешенное, а адреналин в кровь выбрасывался из надпочечников с бешенной скоростью и в лошадиных дозах. Делал все не осознавая и машинально. Юра уже разговаривал с родителями.Юра недовольно цыкнул.Был, кажется, идеальный момент, но на последнем слове все оборвалось.А может и хорошо, что так получилось? Может, Паша бы и не ответил взаимностью? Но сейчас нужно было объяснить родителям, что в прихожей делает лишняя пара обуви. –Привет, мам, — Юра обнял мать за плечи, — привет, — он пожал руку отцу. Брата, почему то, с ними не было.Скорее всего он сразу побежал с пацанами в футбол гонять, как делал это всегда, так что особо вопросов не возникло. –Юрочка, — крикнула мать, и Музыченко, как младший, так и старший, отозвались, — это чьи сигареты? — Отец тут же кинул абсурдный взгляд на младшего и закатил глаза, тот лишл неловко пожал плечами. –Мои, любимая, мои, — крикнул отец, даже не заходя на кухню, на что Юра широко улыбнулся, а отец вздохнул –Прятать научись, бестолочь, — дав сыну лёгкий подзатыльник, отец начал снимать летние кроссовки, а Юра помчал на кухню к маме, которая разбирала продукты, что они с отцом купили по пути домой. –Мам, у меня друг с ночевкой оставался, ты его не знаешь если что. Он уйдёт сейчас, — протараторил Музыченко, на что мама тут же заулыбалась. –Ой! ну что-ж сразу уйдёт-то? Я ведь не гоню вас, познакомь нас хоть! — Заулыбалась женщина, на что Юра закатил глаза. –Блин, мам, ну не сейчас, потом я вас познакомлю, ему домой надо уже, я его провожу. Давай, потом поговорим, — Конечно, знакомить с мамой друга, чья шея была покрыта его багровыми отметинами идея была не самая лучшая. Юра сразу рванул в свою комнату, Паша к тому моменту заправил кровать –Погнали быстрее на выход, пока мать на кухне и палетку не заметила, с ней я уже без тебя разговаривать буду, — Юра взял Личадеева за запястье, но на секунду остановился, — Ты же понял. Что я тебе сказать хотел?.. Ну. Тогда, в зале?.. В общем. Завтра обсудим, если захочешь, а пока пошли, — Юра залился краской, смотрел в Пашины глаза и улыбался глупо, но затем быстро потянул его из комнаты. –Мам, пап, мы пошли, я скоро буду! Паша даже не успел осознать, как Юра протащил его мимо родителей. Даже поздороваться не успел. А может оно и к лучшему. Время как -то слишком быстро полетело. Личадеев даже в свои вещи переодеться не успел. Зато все пахло его любимым Юрочкой.Он все понял. Особенно то, что ему хотели сказать на диване. Все оказалось взаимно. По идее, как у всех нормальных людей, он сейчас должен был прыгать от радости, но почему-то наоборот приуныл. Не так он представлял себе этот момент. Далеко не так. Но все переживания оставил внутри. Успеет еще погрустить и подумать обо всем. Сейчас он шел размеренно рядом с Юрой и просто ему улыбался. Не хотелось сейчас с ним расходиться по домам, но Паша знал, что Юра обязательно к нему придет .Музыченко, как только они прошли половину пути, остановился.Увидев гаражи, он оглянулся. Поблизости никого не было.Он повел Пашу через них, а между двух металлических стен он прижал Пашу к себе, вцепившись в губы так, словно он дышал через них. –Паш. Извини, я не знал, что так получится. Я. Я обязательно подберу момент. Я всё красиво сделаю, честно-честно! — Видно было, что Паша, как минимум, смущён, а как максимум — огорчён, — Ты мне времени немного дай, и мы с тобой все обсудим. Только ты и я, наедине. Я не рассчитываю ни на что, ну и тебя не тороплю, хорошо? Ты только не злись, что всё так получилось. Я на эмоциях был просто, вот и ляпнул. — Юра боялся поднять взгляд, все смотрел на траву, в которой валялись бычки, — давай сегодня вечером, а? на этом же месте. — Музыченко улыбнулся. «Вот и ляпнул» — в груди у Паши неприятно заныло. -Хорошо, а во сколько? — единственное, что он смог проговорить. Ему нравилось стоять зажатым между Юрой и стенкой гаража. Но это не продлилось долго, со стороны дороги послышались чьи-то разговоры, поэтому старший быстро отпрянул и потянул его за руку в обратную сторону от раздававшихся голосов. Как оказалось через гаражи от Юры до Паши можно было дойти очень быстро, всего лишь минут за 5-7 быстрым шагом. И вот они уже стояли перед Пашиной калиткой, откуда Юра его вчера утром забирал. Прошли всего сутки, но между ними столько всего изменилось. И вечером должно было стать окончательно ясно кто они теперь друг другу. –К половине девятого у гаражей, буду ждать тебя, — Зыркнув по сторонам, Юра робко приобнял Пашу, резко отстранившись, — ты не подумай, просто если кто то увидит, что ты со мной обнимаешься, тебя, как новенького, закидать могут. ну если трогать будут, ты обращайся, я все порешаю. — тут же добавил Юра, — Давай, Пашунь, я подойду к тому времени, — Музыченко широко улыбался. Безумно хотелось Пашеньку поцеловать, к себе прижать крепко крепко. Почему то Паша выглядел каким то грустным. Может, он подольше хотел с Юрой побыть? А может, задумался о происходящем между ними. Но Юра очень любит Пашу, он ради Паши почти на всё готов. Юра привык добиваться, привык оберегать, привык помогать и дарить тепло и заботу, Юра привык не требовать ничего взамен. –Ладно. До вечера, — Музыченко улыбнулся, уложил руку Паше на плечо и погладил, — на том же месте, половина девятого. — Отстранившись от Личадеева, тот последний раз помахал на прощание, а вскоре скрылся за дворами. Прикрыл глаза и заулыбался как дурак. Музыченко уже точно пообещал себе, что если у них с Пашей все будет хорошо, то он поедет в город вместе с ним, словно девушки в романах. Тем более всё равно же собирался в город поступать, тут он никак в театралку не поступит, как хотелось раньше. А Паша это ещё одна мотивация переехать в город, там Юра работу себе найдёт, снимут они с Личадеевым однушку, заведут животину через несколько годиков и будут жить долго, счастливо и любимо. От таких мыслей улыбка сама расплылась на лице. За своими мыслями он и не заметил, как дошёл до дома, дверь оказалась не заперта, а стоило ему дёрнуть за ручку и войти, как вместо ответа на его «привет», он получил злобно-обиженный взгляд мамы. –Ну вот и кто это сделал, а? — мать указала пальцем на палетку, но не стала ее открывать. Видимо, часть содержимого уже испачкала ей не только руки, но и всё вокруг, так что больше женщина рисковать не будет, — Да ты хоть понимаешь, что она столько тысяч стоит, а? Мне её подружка с города на день рождения дарила, дорог ущая! а он, криворукий! ты зачем туда вообще полез, ты мне скажи? ну зачем? — Юра хотел было вставить хоть слово, но женщина не давала этого сделать, — да ты у меня… неделю из дома не выйдешь! — Мама обиженно фыркнула и даже слушать ничего не стала. А Юра был готов ко всему, и к тому, что злая и обиженная женщина пропишет ему в бубен иль по бошке стукнет, но к такому он готов точно не был. Сразу подумал о том, что на неделе приезжал Кикир и Диманом, а он их даже встретить не сможет, а потом его осенило. Паша! Чёрт возьми, Паша же придёт, будет ждать, а Юра даже предупредить не сможет. Он разулся и помчал в комнату. Нужно что то придумать, к половине девятого отец с матерью спать ещё не будут, так что к тому времени он никак не сможет прийти к Паше. –Думай, думай, думай. — наворачивая круги по комнате приговаривал Юра. Авось поможет? Да уже и надежды никакой нет. Как только Юра попрощался и побежал к себе домой, Паша тоже направился к себе. Он, конечно, предполагал, что бабушка будет задавать 100 вопросов секунду и этого никак нельзя было избежать. Но вместо этого она погнала его прореживать и рассаживать помидоры. -Пашенька, внучек, как раз земля пока мокрая рассади помидорки, помоги бабушке. А Паша даже упираться не стал. Чем дальше он находился от бабушки, тем меньше была вероятность, что она увидит багровые пятна на его теле. Хоть было и очень жарко на улице Личадеев футболку снимать не стремился. она уже становилась влажной, пока паренек уже часа полтора карачился с позе буквы зю и отделял несчастные кустики помидоров. Пересаживал он их рядом, но так чтобы было расстояние. Умаялся уже весь. Зато не возвращался к грустным мыслям. Хоть и было немного обидно что все как -то не по-человечески. Но ничего. Вот они вечером встретятся и все обсудят. Только Юра и Паша. Только Паша и Юра. И никого в округе больше. Личедеев очень ждал этой встречи, чтобы наконец расставить все точки над и. Вдруг откуда-то сзади раздались непонятные звуки. Парниша как раз посадил последний кустик и отряхивал перчатки от налипшей грязи. Какого его было удивление когда он увидел гусей. Вдруг в голове возникла шальная мысль-погладить это красивое животное. Ну а почему нет? Выглядел он вполне мило. Павлуша снял перчатки и кинул их рядом с лопаткой, которой он копал ямки для рассады, а затем двинулся навстречу к этой белой большой птичке. Он был крупнее остальных и внимательно смотрел на парня. Паша как дурак улыбался и двигался сквозь ростки кукурузы, приближаясь к цели. Но как только осталось сделать пару шагов, гусь почему-то зашипел, расправил крылья и побежал на паренька. Улыбка мигом сошла с его лица. А когда он попытался убежать, гусь погнался за ним. В один из шагов Паша подвернул ногу и затормозил. Тут то он и осознал всю боль укуса гуся, тихо завывая. Теперь он окончательно убедился, что затея была крайне идиотской и бестолковой. Но после этого гусь развернулся и гордо подняв голову пошел назад к своей стайке. Пашка облегченно выдохнул, подобрал вещи и пошел обратно в дом. Икра побаливала, но хромать было нельзя иначе бабушка бы устроила панику. Уже восемь часов. Юра нервничал. А Пашка же ждать будет, один стоять у гаражей, а там уже и темнеет скоро, вся алкашня и гопота на улицу лезет. Был бы он с Юрой, то Музыченко бы так не переживал, ему шикнуть достаточно — все обратно в свои норки полезут, район уже научен тому, что братьев Музыченко и их корешей трогать нельзя. Юра плюхнулся на кровать, смотрел в потолок. Может, как нибудь подлизаться, уговорить? Он выдохнул и прикрыл глаза, вставая с кровати. Мама сейчас что то готовила, может это шанс? –Маам, может помочь тебе? — вылезая из дверного проёма, спросил Юра. Мать только обернулась и зло фыркнула, продолжая нарезать морковь. –Ну мамуль, ну не обижайся, я же случайно. — аккуратно подходя к женщине, у которой в руках, теоретически, находилось холодное оружие, он опёрся на стол. –Картошку почисти, — отрезала женщина, не отрываясь от своего дела. А Юра тут же метнулся к раковине, взяв нож в руку. Нужно сделать всё быстро, чтобы успеть к Паше. Когда половина картошки была позади, он повернулся к маме –Мам, мне сегодня по делам нужно было сбегать, просто. — мать наконец то повернула голову на Юру, — Нет. — и сразу же отвернулась, на что Музыченко с досадой закусил губу. Всё же картошку пришлось дочистить, но дальнейшего диалога с мамой не вышло, как бы Юра не пытался перефразировать, даже не успевал договорить, как слышал отрицательный ответ. Уже восемь сорок пять, а Юра лежит в своем комнате и даже не знает, что теперь делать. Паша же уже сто процентов на месте, а он даже не близко. А вот уже и девять пятнадцать. Родители притихли, отец храпел, а мама, похоже, смотрела телевизор. А у Музыченко чувство было какое то странное и противное, будто что то случилось. Это была не вина за то, что он не пришёл, хоть она и присутствовала. Это было ощущение, будто что-то не так, от этого противного чувства его даже тошнить начало. Без двадцати десять, телевизор был благополучно выключен, а Юра уже не мог терпеть. Чувство вины просто убивало. В половину одиннадцатого было принято решение за которое он, возможно, мог ой как отхватить. –Ну нет, не могу я так, — себе под нос пробурчал Юра, стягивая со стула джинсовку и натягивая ее на плечи. Подошёл к окну, приоткрыл его и сиганул вниз, случайно задевая клумбу с цветами и тихо ругаясь себе под нос. Точно, цветы! Юра сорвал один, самый яркий, он был бирюзовым, очень красивым. Надо же как то извиниться. Самое сложное — перепрыгнуть через старый забор, не сломав его, с чем Юра, слава богу, справился. Осталось только мчать к Паше, прощения просить. Приняв прохладный душ и восстановив часть энергии после обеда, который приготовила бабушка Пашу внезапно потянуло в сон. До пол 9 было еще часа два. И поэтому Личадеев решил прилечь. Попросил бабушку разбудить его в 8, ну чтоб наверняка. Сначала он просто лежал и залипал в потолок, но потом как- то глаза сами закрылись. Даже во сне он видел Юрочку, такого любимого и желанного. Он целовались, да ещё и так сладко, что просто не переслать словами. Сон был на грани реальности. Все ощущалось в разы сильнее, в разы. Каждое касание, каждый вдох и выдох, даже дрожание ресниц было совершенно другим. Паше казалось, что все происходит прямо наяву. Что Юрочка лежит под ним на кровати, а Павлуша сидит сверху, и наклонившись и целуя, притирается стояком к его животу. Какое же было разочарование, когда Личадеев проснулся от громкого лая собаки. За окном был уже закат. Паша уткнулся лицом в подушку, что все это оказалось лишь сном. Но его быстро воодушевило то, что они сейчас с Юрочкой опять встретятся и будут где-нибудь вдвоем сидеть и целоваться, целоваться. Целоваться. Целоваться. Паша посмотрел на часы. 20.27. " Твою мать! не хватало еще опоздать!» Почему его не разбудила бабушка? но сейчас было вообще не до этого. Парниша подорвался с кровати, натянул верхнюю одежду и полетел на место встречи. Он опоздал всего лишь на пару минут и какого было его облегчение, когда не увидел Юры. Значит он тоже опаздывает и у Пашки есть время отдышаться. Но только он еще не знал, что времени на перевод дыхания у него будет больше чем достаточно. Прошел час. Паша уже весь извелся. Юры все не было и не было. А что если, Юра все шутил про чувства и Паша был ему не нужен? А что если, Юра с ним просто мастерски играл? А что если …? А что если? А что если? И еще тысяча и один вопрос, которые начинались с этих слов и портили Паше настроение. Думать сейчас не хотелось ни о чем. Юра не приедет. . Паша медленно побрел обратно. Вдруг его окликнули. На секунду мелькнула мысль, что это Юрочка. Но голос был ниже по тембру. Личадеев замер, но обернулся. Сзади стояло трое парней. Вроде явной угрозы от них не исходило, но все же внутри что-то подсказывало, что с ними связываться не стоит. Музыченко мчал со всех ног к Пашиному дому. Юре почему-то казалось. Да нет! Он точно знал, что Паша ранимый и очень нежный, так что он точно уже сильно обиделся на Юру. А вдруг Паша подумает, что Юра его использовал? Нет, не гоже так всё оставлять, надо примчать к Личадееву как можно быстрее, вымолить прощение и разобраться во всем, что между ними. У Юры никогда не было такого. Чтобы так быстро и неожиданно. Обычно все начинается с дружбы, потом все переходит в ухаживания, в подарки, и только потом выливается в отношения. А с Пашей всё произошло сразу и резко. Причём даже без как таковых отношений, но Юра с первых Пашиных улыбок и слов понял, что этот малой ему очень, ну очень нравится. Музыченко мог бы ещё долго рассуждать о том, как ему с Пашей повезло, но его размышления прервали яркие и отчётливые крики, со стороны тех самых гаражей. –Ёбаные торчки, — фырк Музыченко прервал очень знакомый голос, который срывался на пьяный крик, — кикрон или димас? — себе под нос пробурчал Юра. Он точно знает этот голос. Даже не смотря на то, что ему нужно бежать к Паше, ему все равно нужно идти через гаражи — заглянет хотя бы, кто там. С каждым шагом пьяные оры и смех становились всё громче и громче, из-за чего Музыченко нахмурил брови. Понял, чей это голос. Но больше всего ему не понравилось то, что голос этот был вперемешку с грубым и хриплым смехом еще нескольких человек. Он наклонился и положил цветок на землю, прежде чем выглядывать из гаража. И его опасения подтвердились. Он увидел Пашу и нескольких районных быдланов, которые по совместительству, по слухам, были теми ещё торчками. Все они были явно пьянющие, но тут на Юру напала паника. А вдруг они не просто угостили Пашу выпивкой, а ещё чем похуже. — Добрый вечер, — прокашлявшись в кулак, Музыченко сделал шаг вперёд, — чем занимаемся в столь поздний час, граждане? Паша был раздосадован, что у них с Юрой все так быстро закончилось. Хотя на что он надеялся? Паша и сам понять не мог. Но он впервые в жизни кому-то доверился. Отдал свою душу и ключик от сердца. И теперь внутри осталась лишь давящая пустота, где когда-то расцветали цветы зарождающихся чувств и порхали бабочки. Ничего. Ничего от этого не осталось. А когда пацаны предложили выпить, Паша даже не сопротивлялся. Ему нужно было заглушить растущую боль, залить ее литрами алкоголя. Легче от этого, конечно же, не станет, но на время отпустит. Паша пил и замечал что не пьянеет, а когда кто-то предложил ему сигарету, то даже отказываться не стал. Было противно, сигарета была такой же горькой и противной, но только когда она была у Юрочки в руках, то было намного слаще. А когда Юра вдыхал ему дым во время поцелуя… Неприятно кольнуло в груди. Хотелось сбежать, забиться в угол и заплакать. Паше надоело, он устал быть сильным. а ему только 17 лет. Что же будет дальше? Сигарета сработала как катализатор. Разум резко начал туманиться. В голове мелькнула мысль, что внутри был не только табак, но и что-то еще. Паша сидел и смотрел как дотлевает сигарета. Пить больше не хотелось, курить тоже. Личадеев не знал что ему теперь надо, к чему стремиться. Паше до седьмого неба оставалось всего лишь одно. И поднять его смог Юра за каких-то пару дней. И так же быстро снова опустил на землю оставив в душе пепелище. Он слишком сильно погрузился в свои мыли. Ему уже начал казаться голос Юры. такой родной, знакомый и до боли любимый. Но ему не показалось. Юра реально стоял перед ним. — Даже тут ты мне мерещишься, уйди, прошу, — единственное что прошептал Паша и закрыл глаза. Юра оцепенел. В руке Личадеева явно был, чёрт возьми, косяк. А косяки этой не самой лучшей компании не значили ничего хорошего. Паренёк в кепке, сидящий на какой то шине справа от Паши свистнул и заухмылялся, на что стоящий рядом хмырь влепил ему подзатыльник, наклоняясь и что-то грозно и явно недовольно шепча на ухо, так что первый больше и слова не говорил. –Тебе чего надобно, Музыченко? — прозвучал вопросы уже от третьего юноши, который вертел связку ключей на указательном пальце. –А ну-ка блять, — Музыченко прищурился и подошёл к сидящему Паше, чуть наклонился и в удивлении поднял брови, — я не понял, вы чё ему, травку подсунули? — грозно рыкнул Музыченко. То, что Паша был как минимум в стельку было ясно сразу — тот даже сидел еле-еле, опустив голову, а глаза его были ужасно стеклянными. Да и несло от Личадеева бухлом за три километра. На свой вопрос Юра ответа не получил, выпрямился и засунул руки в карманы –Я вас блять спрашиваю: вы ему, сука, траву дали? — парни переглянулись между собой. Шайка эта шугалась что Юру, что Юриного брата. Музыченко здесь были как авторитет, так что не одна, даже самая отмороженная шайка не стала бы к ним лезть. Один из парней все же перевёл взгляд на Юру –Да он сам захотел, мы в шутку предложили! — разведя руки в стороны, начал городить своё какой то пьяный тип. Юра раздражённо выдохнул и перевёл на Личадеева взгляд. Быстро наклонился, зло фыркнул что то из разряда «с тобой я потом разберусь», а сам подошёл к пареньку в кепке –Я с вами в кота Леопольда играть не буду, он уже не первый человек, которому вы «в шутку предложили», я ж рано или поздно ментов вызову, — злобно, почти что рыча, говорил одному из парней Музыченко. Но он всё ещё не мог поверить и вообще осознать того, что здесь и сейчас, мать его, происходит. Паша слышал очень смутно что говорил Юра, но по тону было понятно, что он очень зол. И не как вчера, сейчас ярость была настоящая. Кто-то что-то ответил Юре и, видимо, не то что старший хотел услышать. Завязалась драка. Личадеев хотел было кинуться разнимать, но у него не получилось даже встать. В голове все закружилось. Ноги не держали, да и тело тоже не слушалось. Он болезненно застонал. Но сейчас до Паши никому не было никакого дела. Двое наблюдали за тем как сцепились Юра с третьим пацаном. Паша даже не помнил как его зовут. Да было в общем то все равно. Лишь бы Юрочка в порядке остался. Всё произошло быстро и непонятно. В конечном счёте Юра понял — именно этот уебок дал Паше нарокту. Гад. Паренёк, который уже успел проехаться кулаком по лицу Музыченко, сейчас лежал под ним, пока Юра сидел на нём, старательно вписывая кулак с покрасневшим костяшками в его лицо. –Я вас троих ещё хоть раз рядом с Пашей увижу, — Он бросил грозный взгляд сначала на того парня, что лежал под ним, а затем на двоих, которые стояли рядом, — Тогда я- — а договорить Юре не дали. Теперь уже он лежал снизу, принимая лицом кулак пацана. Боли почти не ощущалось, был лишь дикий всплеск адреналина, рукой он вмазал в челюсть носителя кепки, которая уже давным давно слетела, и тот схватился за место удара. Успокоился Юра только тогда, когда болезненный стон Личадеева повторился вновь, а потом ещё раз. –Выблядки, — сплюнув кровь на землю, Музыченко поднялся на ноги, а два парня рванули к тому, что сейчас сидел на земле и держался за рот. Похоже, кому то выбили зубик. –Пашка, — рванув к Личадееву, Музыченко присел на корточки, — Ну-ну, ты правда хотел курить эту дрянь? — поглаживая Пашино колено, он обеспокоенно глядел в его глаза, — даже ругаться на тебя не хочется, шибко ты болезненно выглядишь. Двое парней быстро увели третьего. Паша с Юрой остались один на один, как и хотели оба, но только, увы, не при таких обстоятельствах, чтобы один сидел набуханный и накуренный, а второй с разбитой губой и синяком под глазом. -Юр.- слова застряли у Паши в горле и он ничего не смог сказать. Да он еле еле смог сфокусировать взгляд на объекте своего обожания. Перед глазами все плыло. Но Личадеев увидел багровые подтеки на лице Юры. Рука сама потянулась к его щеке. Еле еле коснулся пальцами. Музыченко выдохнул, смотря на Пашу. Злился пиздец. –Я конечно сейчас ругаться на тебя не буду, но ты имей ввиду, что еще раз такое произойдёт, ты у меня по заднице получишь, понял? — Юра хоть и был на взводе, но говорить старался не слишком грубо, чтобы Пашу не напугать пуще прежнего, — скажи спасибо что ты у меня сегодня не опиздюлился, чудо моё, — улыбка расплылась на лице Музыченко. Паша казался сейчас таким беззащитным, почему то создавалось впечатление, что Личадеев вот вот разрыдается. — Пашенька, прости что не пришёл, мама за ту палетку меня дома заперла, еле к тебе через окно вырвался, — он поддался щекой к руке, потираясь о ладонь Паши. — Ничего не болит? тебя донести до дома? Паша смотрел, слушал, а на глазах слезы наворачивались. -побудь со мной, -все что смог произнести Паша. он поддался вперед и упал к Юре в объятия. Благо тот успел его поймать. Сидеть на корточках и обниматься было конечно не очень удобно, но по-другому Паша не смог бы. Он ластился к груди Юры как котенок маленький. Вдыхал жадно его аромат. Хоть и вел себя сейчас как девчонка, Паше было на это глубоко наплевать. С Юрой он хотел себя чувствовать маленьким и беззащитным. — Я уж было подумал…- сказать до конца свою мысль он опять не не смог и захлебнулся рыданиями. Паша никогда до этого не плакал, ну если разве что в детстве. А тут, второй день подряд. Да и еще и перед парнем. В городе За такое уже побили бы, да еще и ходили бы стебали долгое время. Сейчас было абсолютно на все плевать. Главное, что рядом с Пашей находился ЕГО Юрочка. его любимый Юрочка. а остальное было не важно. Ну только не сейчас. Музыченко поймал Пашу, заключая в крепкие объятия –Конечно я побуду с тобой, Пашенька, куда я денусь, — Юра, перед этим вытирая губу от крови, оставил на щеке Паши поцелуй. Логично, сейчас ни о каком разговоре и речи идти не могло. Зато завтра они обязательно всё обсудят, а сейчас было достаточно лишь. –Я тебя люблю, Паша, — Юра уктнулся лбом в Пашину шею. Больше никаких лишних слов он и не мог позволить себе сказать, этого было достаточно с годовой, чтобы Паша все понял. Личадеев прохрипел «тоже», еле-еле слышное, пуще прежнего прижимаясь к Юре. И сейчас, в столь поздний час, Паша понял, что освещение точь в точь, как в первый день их знакомства. Потому что здесь, потому что именно сейчас, в его объятиях светит яркое, яркое солнце.