Выбирая себя

Пенелопа наконец была свободна. Она сидела в окружении пары слуг, которые были подоле неё уже несколько лет, и слухи, гуляющие в столице все эти годы, были для них лишь домыслами. Они не боялись, а уважали свою молодую госпожу и делали всё для её спокойствия. Больше никаких презрительных взглядов и шепота за спиной, только безмятежная жизнь вдали от шума двора и его грязи. — Мамочка! Звучит непривычное слово откуда-то сбоку. Даже спустя столько лет Джудит удивляло это обращение, но одновременно с этим грело душу. Пенелопа, улыбаясь, поворачивается на девичий голосок, зная, что увидит собственную копию. Четырехлетняя дочь бежала к ней, игнорируя служанок, несущихся за ней, ведь в её маленьких ручках было самое ценное — сорванные для матери цветы. Светлое платьице уже было испачкано землей, а в несобранных каштановых волосах можно было увидеть несколько листьев. Но Дженнет это совершенно не заботило. Она мчалась со счастливой улыбкой на миловидном личике, прижимая букет к груди. Девочка настолько спешила к родительнице, что совершенно не смотрела под ноги. Небольшой камешек под ногами принцессы оказался достаточно большим, чтобы та споткнулась и смогла удержать равновесие. Пенелопа поспешила к дочери, совершенно не успевая помочь той. Тяжелое платье мешало подняться с пледа, на котором и разложили свой пикник леди. Попытку подняться прервал голос мальчишки. — Аккуратнее, Дженнет. Сын дома Альфиос, что всё это время был позади девочки, подоспел вовремя, чтобы подхватить девочки под локоть и помочь той. Увиденное позволило Пенелопе выдохнуть и вновь сесть под смех госпожи дома Альфиос — Беатрисы Альфиос. Летняя резиденция герцогской семьи располагалась близ дома Пенелопы, поэтому душные летние дни дамы предпочитали проводить друг с другом и детьми. Дженнет наконец оказывается возле матери, делая неловкий реверанс, вызывая легкие улыбки у матери и тети. Пенелопа и Беатрис, переглянувшись, начали аплодировать юной леди, хваля попытку той. Засмущавшись, Дженнет кинулась в объятия матери, сминая луговые цветы. Посмеиваясь, Джудит обняла дочь, кладя подбородок на голову той. Такие моменты маркиза особенно любила. — Пенни, ты бы знала, как я завидую тебе. Иджекиль вовсе не такой тактильный, никогда сам не обнимет. Не так ли, мальчишка? — после сказанного, блондинка повернулась к сыну, стоящему близ матери по стойке смирно. Тот как будто и не заметил претензию в голосе матери, тчательно игнорируя недовольство той. — Копия отца. Сказанное Беатрис заставило Пенелопу перевести взгляд на дочь, сходство с которой нельзя было отрицать. Те же каштановые волосы, разве что не вились на концах, черты лица, смягченные детской пухлостью, и привычка хмуриться каждый раз, когда задумываются. И лишь топазные глаза Анастасиуса вносили коррективы. Но как бы сильно Пенелопа не ненавидела королевскую семью, их черты на личике любимой дочери казались самыми прекрасными в этом мире. — Уверена, что он просто не хочет показывать слабость даже перед матерь. Не злись на ребенка, Трис, он просто всему учится у отца. Еще чаю? Да, она наконец была свободной, и на этот раз никто это у неё не отнимет.