Последняя клятва

      Я сильнее кутаюсь в накидку, пытаясь согреться, пока ледяное дыхание Холодной ночи продолжает расползаться по Долине. Проклятая Луна в этот раз появилась раньше положенного срока, став главной темой для обсуждения у спрятавшихся здесь драяд. Обхватив себя за плечи, не спускаю глаз со входа в укрытие.       Больше всего на свете мне хочется увидеть там знакомый силуэт и услышать голос, который успел стать родным. Время всё идёт. Минуты превращаются в часы, а двери нашего убежища так и остаются закрытыми. Где же ты, чёрт побери? От томительного ожидания начинает кружиться голова, но я стараюсь не поддаваться панике. Он придёт, я знаю.       Я даже не замечаю, как начинаю нервно расхаживать по помещению, не обращая внимания на десятки змей, ползающих под ногами. Всё это кажется сейчас совершенно неважным. Даже ярко-голубая Луна, повисшая в небе и приведшая за собой сотни призраков, не имеет никакого значения. Главное — увидеть его. Коснуться. Обнять. Понять, что с ним всё в порядке и я себя просто накрутила. Но вместо этого я продолжаю измерять шагами укрытие.       Один. Два. Три. Сердце отбивает бешеный ритм, болезненно стуча по рёбрам. Кажется, ещё немного и на них появятся трещины. Четыре. Пять. Шесть. Я стараюсь побороть желание кинуться на его поиски, наплевав на собственную безопасность. Семь. Восемь. Девять. За спиной скрипят дверные петли, и я вновь обретаю способность дышать. Даже не оборачиваясь, я знаю, что он здесь. Я чувствую его каждой клеткой.       — Ты цела? — Берт моментально оказывается рядом, обнимая меня за плечи. Его пальцы обжигают даже через толстую ткань накидки, заставляя мурашки пробежаться вдоль позвоночника.       — Мэри сказала, что ты упал, — оставляю вопрос без ответа и принимаюсь осматривать его с ног до головы. Цел, невредим и без единой царапины. Он выглядит слишком хорошо для того, кто выпал с балкона.       — Ерунда. Давай скроемся от посторонних глаз, — лукавая ухмылка касается уголков его губ, и он показывает на незанятый диван в отдалении от драяд.       Стоит нам сесть, как волнение вмиг улетучивается, заменяясь приятным теплом, разливающимся по телу. Мы просто смотрим друг на друга и по-глупому улыбаемся, словно подростки на первом свидании. Возможно, всему виной пережитый недавно стресс, но такая обстановка мне нравится больше. Рядом с ним спокойно. Он словно тихая гавань в этом кошмаре.       Берт осторожно берёт мою руку, нежно поглаживая костяшки пальцев, и подносит её к своим губам, закрывая глаза. От этого прикосновения перехватывает дыхание, а под кожей расходятся импульсы тока. Он сейчас на удивление слишком серьёзен, хотя минутами ранее был в игривом настроении. Я порой удивляюсь тому, как из шалопая Берт может перевоплощаться во взрослого мужчину. Я только собираюсь рассказать, как сильно волновалась, как не находила себе места, пока его не было, но он первый начинает разговор:       — Не оставляй меня, Лилит. Будь в каждом мире со мной. И я буду вспоминать себя настоящего, — шепчет, чтобы ни одна душа, находящаяся здесь, не стала свидетелем его откровения.       От этих слов меня пробивает дрожь, отдаваясь слабостью в солнечном сплетении. Глаза начинает щипать от слёз. Весь ужас Холодной ночи окончательно отходит на второй план. Все звуки вокруг словно перестают существовать, и даже громкое шипение змей меркнет на фоне его голоса. Я касаюсь его щеки, легонько поглаживая прохладную кожу, и просто не знаю, что ответить. Мысли путаются, всё сильнее закручиваясь в клубок, пока его горячее дыхание обжигает ладонь. Только представив, что он снова может меня забыть, сердце болезненно сжимается, словно кто-то сдавливает тиски.       — Берт, я…       — Ничего не говори. Просто знай, что бы ни было завтра, сегодня я люблю тебя.       Он садится ещё ближе. Один короткий, но искрящийся молниями взгляд, глаза в глаза, и Берт накрывает мои губы своими. До одури сладкий неторопливый поцелуй сводит с ума. Голова начинает кружиться от терпкого аромата и тепла, исходящего от его тела. Я будто вновь оказываюсь дома, где меня ничего не пугает, а рядом тот, с кем хочется разделить каждую минуту. Время для нас двоих замедляется, давая возможность насладиться друг другом.

***

      «Получилось», — проносится в голове, когда на поле битвы становится тише и заядлые враги бросают копья и мечи на землю.       «Мы выстояли. Смогли», — срываюсь с места, выискивая Берта глазами.       Вокруг ещё пахнет смертью, а истошные крики до сих пор стучат в черепной коробке, но тучи над головой постепенно рассеиваются, а в моей душе — наоборот. Ужасное предчувствие колет под рёбрами, расползается горечью по языку, вызывая приступ тошноты. Кровь пульсирует в висках так громко, что я не слышу ничего, даже собственный голос. «Я должна его найти», — повторяю словно мантру, снова и снова перешагивая через трупы.       Очередной шаг. Очередной поворот. И моё сердце с гулким эхом падает вниз, разбиваясь на сотни-тысячи осколков. Я вижу, что Берт сидит на коленях, прижимая руки к груди. Из-под тонких пальцев сочится кровь, медленно капая на землю, где уже образовалась маленькая лужица.       — Берт!       Я приземляюсь рядом с ним и обхватываю его лицо руками. Я не знаю, что делать и как быть. Увиденное просто выбивает из равновесия. Хочется выть. Кричать так громко, насколько это возможно, но вместо этого я молчу. Он поднимает на меня взгляд и, кажется, облегченно выдыхает.       — Я дождался тебя, Лилит, — каждое слово даётся ему с трудом, а голос и вовсе больше похож на хрип. Но даже сейчас он пытается улыбаться.       — Тебе нужно в лазарет, — заправляю непослушную прядь волос ему за ухо, стараясь оценить его состояние и сложность ранения. Слёзы душат так сильно, что приходится несколько раз зажмуриться. Стараюсь внешне держаться, хотя внутри всё рушится, без возможности восстановления. — Я помогу подняться.       — Нет, Лилит. Послушай, — Берт начинает кашлять. Его пухлые побледневшие губы пачкаются кровью. Он из последних сил касается моей щеки, оставляя бордовые разводы от пальцев.       — Только не смей прощаться, — зажимаю дыру, зияющую в его груди, словно это может помочь, исцелить, забрать всю его боль.       — Я вспомню тебя. Клянусь, — говорит из последних сих, глядя мне прямо в глаза. — И отыщу в каждом из миров.       Ладонь соскальзывает вниз. Я слышу его последний вздох, навсегда отпечатавшийся в памяти, подобно выжженному на коже клейму. Его тело обмякает в моих руках, заставляя душу умереть рядом с ним.       — Я буду ждать тебя, — шепчу сквозь всхлипы и дрожащими пальцами закрываю ему веки. Теперь кажется, что он просто крепко спит. — Мы обязательно встретимся вновь…