Снова

Руки появляются еще до того, как становятся слышны негромкие уверенные шаги за дверью. Руки осторожно вытаскивают из его рта сигару, развязывают шейный платок, пробегаются по пуговицам пиджака. Сэр Крокодайл недовольно морщится. Руки разлетаются лепестками одновременно с тем, как дверь отворяется. Робин на пороге улыбается, как обычно, быстро, смазано, не разжимая губ, и проходит внутрь. Она не сбивается с шага, не торопится, но и не замедляется ни на секунду. Она целеустремлена, как лавина, от которой нет спасения. Всегда. Крокодайл, вопреки здравому смыслу, чувствует себя неуютно. Снова. Он поднимается ей навстречу, намереваясь высказать все, что думает. Он был занят. У него нет времени. Она просто, черт возьми, не имеет права так себя с ним вести. Робин подходит совсем близко, прижимается к груди и снова улыбается, но на этот раз мягче. Крокодайл видел этот спектакль уже не раз, сценарий не меняется. Но сегодня все будет иначе. Крюком он хватает ее за локоть, намереваясь отстранить от себя, но она, как ни в чем не бывало, принимается расстегивать его рубашку. Длинные тонкие пальцы невесомо пробегаются по груди, и от этих легких прикосновений кожа покрывается мурашками, а волосы на затылке встают дыбом. Крокодайл злится не на шутку. Он молча дергает крюк в сторону, Робин отшатывается, ловит равновесие и снова улыбается ему. Так улыбаются неразумному ребенку, который не верит на слово, что огонь жжется, а хочет сунуть руку в костер, чтобы убедиться в этом самостоятельно. Исход известен заранее, но если тебе так хочется, то можешь попробовать… Узкие ладони снова ныряют под рубашку, гладят широкую грудь, Робин прижимается щекой туда, где бьется сердце, и прикрывает глаза. На губах ее по-прежнему легкая улыбка. Оба замирают. Улыбка, кстати, злит сильнее всего. За секунду до того, как Крокодайл определяется, применить ли силу или просто высказать недовольство вслух, он снова чувствует прикосновения множества тонких пальцев. А еще мгновение спустя к нему прижимаются теплые узкие губы. Разница в росте слишком велика, поэтому Робин целует ключицу, но по телу все равно словно пробегает электрический заряд. Руки сбрасывают на пол тяжелую шубу; руки гладят плечи, спину, грудь; руки зарываются в волосы на затылке и легонько надавливают, призывая наклонить голову. Острый язычок скользит по коже. Если пропустить через песок электричество, получится стекло. Если Нико Робин не прекратит, то Сэр Крокодайл превратится в стеклянный памятник самому себе. Одна из рук скользит ниже, и Крокодайл отстраненно подмечает, что она «настоящая», не выращенная способностью фрукта. О сопротивлении уже не может идти и речи, выдержать такую пытку не способен ни один мужчина. И Крокодайл злится – и наконец, поддается. Снова. Как множество раз до того. Целует ее улыбку, которая так раздражает. Закрыв глаза, чтобы не видеть выражения ее лица. Интересно, что на нем? Удовлетворение? Ликование? Ирония? Крокодайл не хочет знать. Он шарит рукой по ее телу, путаясь пальцами в шнуровке корсета, и множество изящных рук тут же приходят на помощь, освобождая обоих от лишней одежды. Робин льнет к нему, прижимается всем телом, и эмоции вспыхивают с новой силой: вожделение и злость сливаются в причудливую смесь, ищущую выхода. Если эта женщина ждет нежности, она может поискать себе другого партнера! Крокодайл смыкает пальцы вокруг ее шеи – не сдавливая, но предупреждая – и крюком легко царапает смуглую кожу. Робин тихо стонет, подается навстречу, и Крокодайл понимает, что он окончательно проиграл. Или он проиграл еще в самый первый раз, когда она пришла к нему, так же, ничего не объясняя, и он удивился, и снисходительно, чувствуя самодовольство и превосходство, поддался на ее действия, принимая навязанные правила игры? Прежде, чем понял, что в этих странных отношениях он неизменно оказывается снизу – не только физически, но и морально? Робин толкает его в грудь, и когда Крокодайл падает в кресло, тут же устраивается сверху. Улыбается ласково, гладит его по волосам, целует в висок и начинает двигаться. И Крокодайл злится – и понимает, что все равно будет поддаваться. Снова и снова.