Шаг за шагом

      Итэр, признаться, обрел невероятную популярность. Слухи о нем разлетелись так же быстро, как и внезапно вспыхнувшее пламя разносится неспокойными ветрами. Трудно было сказать, что именно так цепляло в светловолосом юноше — но было известно точно, что он вскоре стал незаменимым для людей всех рангов и возрастов.       Вот только так часто и бывают — все мечтают о славе, в то время как действительно популярные люди предпочли бы жизнь в уединении. Настолько все приелось юному Итэру, что он едва ли сдерживался, слушая в свой адрес очередную просьбу. «Доставь это письмо, будь любезен!» «Помоги…» «Разыщи…» «Разгадай…»       Эти бесконечные дела окружали его со всех сторон, словно путешественник только для того и был рожден, чтобы угождать другим. Можно ли назвать такую славу завидной? Во всяком случае, Итэр в этом очень сомневался. Сейчас он уже нарочно игнорировал людей, деликатно обходя их и двигаясь в неизвестном направлении. Юноша существует и ступает по этой земле лишь с одной мыслью — найти пропавшую сестру — а ему всю дальше пихают под нос жалкие поручения.       Итэр любил отдыхать на постоялом дворе «Ваншу». Уж очень там красивая терраса, которая обнажает взору самые прекрасные пейзажи. В этот день, ноги сами привели юношу в давно знакомое место. Он облокотился на перила, сложив руки перед собой, и засмотрелся вдаль. Сегодня ему повезло — в такую погоду он даже разглядел пик Цинъюнь. Однако, не только живописные ландшафты привлекали путешественника в это место. Оно ассоциировалось у него с домом, где нет нужды исполнять чужие приказы, где есть время подумать о самом главном.       Сяо вскоре возник за спиной путника, при чем, стоит отметить — достаточно неожиданно. Вышедший из тени, он невесомыми шагами ступал по деревянным доскам. Итэр оглянулся через плечо и одарил гостя взглядом, преисполненной странной теплоты. — Я угощу тебя миндальным тофу.       Незадолго до этого, юноша хлопотал на кухне. С особой тщательностью он отбирал ингредиенты, пока бродил по миру — и самые качественные из них уходили на приготовление блюда, которое получалось у странника лучше всего. Делать что-то безвозмездно гораздо приятнее, чем быть на побегушках. Больше всего Итэр любил помешивать смесь из миндального молока, да таким образом, чтобы не оставалось никаких комочков. С большим усердием он переливал заботливо размешанную жидкость в прямоугольные формы и отправлял их на холод, после чего некоторое время ждал и нарезал получившийся продукт на красивые, белые кубики.       Вот и теперь, юноша вернулся за ними. Вынимая заготовленное лакомство, он щедро поливал его сиропом, после чего тут же относил все это дело Сяо. Адепту всегда было сложно угодить — но он всегда со скрытым удовольствием принимал сладость. На вкус она напоминала сны.       Вдвоем, юноши молча стояли на террасе, попросту наслаждаясь обществом друг друга. И только Итэр, кажется, тягостно вздыхал. Вернув себе привычное положение, а именно облокотившись на перила, он выражал своей фигурой особую меланхолию. Кажется, только Сяо догадывался, в чем было дело — а потому и не лез с расспросами и просьбами. Если честно, у него никогда не было просьб. Разве что, одна, единственная — это не стесняться, в случае чего, призвать его на помощь.       После стольких лет разрушений и тягостного долга, Адепт смог насладиться не только любимым блюдом. Больше всего его прельщало то, что он, как забытый и изолированный от мира людей, все еще получал подношения от единственного человека. В пору одиночества, когда это чувство уже не становится печальным или противным, когда оно просто окружает тебя и сосуществует с тобой — этот маленький подарок греет давно израненную душу. — Итер, — сказал, наконец, Сяо спустя незначительный промежуток времени. — ты обязательно ее встретишь.       Светловолосый юноша кивнул, одаривая собеседника печальной улыбкой. И все же, было приятно слышать эти скудные слова поддержки. Ни для кого не секрет, что разговоры с адептом никогда не были простыми. Но именно они, или даже их отсутствие — упрощали жизнь Итэра. Сколько разных людей он повстречал на своем пути, сколько ненужной болтовни услышал, и после всего этого предстала возможность быть понятым без слов. Сколько людей гонятся за своими заботами, когда обращаются к страннику — и только у Сяо не было никакой личной выгоды. Тысячи лет одиночества сделали его беспристрастным, отчего он видел в Итэре не столько разносчика писем, сколько одинокую, заблудшую душу. И эта душа, несмотря на все трудности, все еще способна заботиться о ком-то, кто уже как тысячелетиями был забыт. Это впечатляло Сяо, словно Итэр был таким же бравым воином, только сражался он не с монстрами, а с бесконечным напором бытовых дел во благо своей истинной цели.       Судьба одного из них решилась окончательно. Судьба другого же еще только предстояла разрешению. Сяо освободился от терзающих его оков. Несколько раз он был на грани, на той самой невидимой черте, что разделяет человека от жизни и забвения. И, тем не менее… Какая-то часть его все еще способна любить. Например, любить миндальный тофу. Или эту заблудшую душу. — Спасибо за угощение, — отозвался Адепт, нарушая устоявшуюся тишину.       Сяо настроен достаточно решительно, если говорить о его стремлении защитить Итэра. Будучи призванным, Адепт сотрет с лица земли любую угрозу, чтобы помочь единственному смертному, что так дорог его разбитому сердцу, шаг за шагом дойти до своей цели.