***
Выпускной Кевина приближается с неумолимой скоростью, что заставляет нервничать его, потому что, как ему кажется, скоро придет тот день, когда с ним расстануться. Ведь это перестанет быть удобным. Поддерживать с ним связь, когда он будет в нескольких часах полета от своих парнетров станет так сложно, зачем все эти заботы, если можно избавиться от такой обузы одной фразой. Угнетает, все вокруг так на него давит. Говорить тяжело, дышать тяжело. Быть тяжело. Почему? Наверное, ему не стоило заходить в магазин, не в таком состоянии. Кевин не помнит, как взял в руки такую знакомую бутылку водки, не помнит как оплатил ее и пошел обратно в общежитие. Почему? Он чист уже так давно, рецидивов не было несколько месяцев, только не сейчас, не снова. Из дымки Кевина вывел такой знакомый твёрдый голос. — И как давно у тебя рецидив? — в голосе Эндрю не было ничего, обычно, это успокаивало, но не теперь. — У меня? У меня его нет, — сказал он срывающимся голосом, говорить тяжело, глядя в пол, будто провинившийся ребёнок, правда все ещё с бутылкой в руке. — О, правда? Ну, я вижу, и то, что я наблюдаю не кажется мне ничем. — Эндрю поднял правую бровь с целью показать свой скептицизм, связанный с заявлением Кевина, он всегда так делал, когда был заинтересован или не получал чёткого ответа. Боже, как Кевину нравилось целовать это место под бровью, если бы Кевин знал, что недавний раз был последним, он бы постарался отпечатать этот момент в своей памяти. — Я же сказал, что все ещё чист. Вы бы заметили. — в горлу Кевина начинал подступать ком ввиде гнева. Почему ему не верили? Он же так старается. Он больше не какой-то алкоголик. Хотя, нет. Именно им он и был. Вся эта агрессия исходит из зависимости, а не действительных чувств, но Кевину жаль, ведь даже понимая это, он все равно испортит их коммуникацию. — Эй, мы верим тебе, хорошо? Просто то, что мы видим немного подрывает наши убеждения, мы просим объяснить, а не нападаем. — Нил, как всегда, видел загнанное состояние Кевина насквозь, это ещё больше заставляло чувствовать себя каким-то слишком рыхлым. — Я… Дело в том, что я… — с каждым словом говорить и дышать становилось все труднее, а конечности казались ватными. — Ты должен дышать, Дэй. — Знакомый голос Эндрю позволил Кевину чувствовать себя чуть более заземленным. — Кев. Кев, давай со мной. Вдох-выдох. — они так старались помочь, но поднять голову и действительно попробовать дышать, Кевин не мог. Он не хотел встречаться с партнёрами глазами, ведь увидит там разочарование в том, что он почти сорвался, в том, что он был готов вывалить весь свой гнев на них, в том, что с годами он не стал проще, а проблемы у него все те-же, ведь он просто слабак и трус. — Я не могу, Н-Нил. не получается, — в попытках сказать ещё что-нибудь грудную клетку Кевина сдавило ещё сильнее. — Но тебе нужно, ладно? Давай очень медленный вдох… — он не помнил, как прижался к двери их комнаты и откинул бутылку подальше от себя, а колени притянул к груди спрятав там голову. — Посмотри на нас и дыши. — подняв взгляд можно было увидеть, как Эндрю присел на корточки, а следом за ним и Нил, протягивая руки в успокаивающем жесте, но не касаясь. Душно, почему стены так давят, в общежитии всегда был такой тяжёлый воздух? Ладони. Они заставляли Кевина чувствовать себя загнанным в угол животным и в итоге вместо выдоха, он сделал ещё один судорожный вдох. — Джостен, убери руки. — чётко сказал Эндрю. Конечно, он заметил, он всегда все видит. — Чёрт, облажался. Я не собирался тебя трогать, просто протянул руки. Мне жаль. — Т-ты. Не. Облажался. Я. Это… — Каждое слово казалось резало горло, как нож. — Заткнись и дыши. Вы обсудите это позже, а сейчас тебе стоит начать дышать. — Янтарные глаза Эндрю, направленные прям в зелёные Кевина с такой уверенностью, начинали понемногу успокаивать. Воздух уже не казался таким давящим. — Вот так, вдох-выдох. Ты молодец. — с плеч Нила немного спало напряжение. — А теперь, давай. Отпусти и назови пять вещей, которые ты можешь увидеть. — Эндрю вытянул руку готовый загибать пальцы, но не слишком близко, видимо, не желая повторять ситуацию Нила. Так же кивая головой в сторону левой руки Кевина, где пальцы правой жестко давили на такой бледный, по сравнение с кожей, шрам. В какой момент он вцепился в него, желая заземлиться через боль? — Телефон, торчящий из заднего кармана Нила, твоё кольцо на указательном пальце, кресло-мешки за вами, учебник по математике на столе, твой раскрытый роман на диване. — Видимо, Эндрю сразу бросил его, когда увидел в каком состоянии и с чем пришел Кевин. — Давай, теперь четыре вещи, которые можешь потрогать. — ему так хотелось сказать: «Вы», но он не был уверен. — Мы тоже считаемся. — они видели его насквозь. — Тогда Эндрю, Нил, рубец на моей руке, ваши кроссовки. — это было не что-то оригинальное, что смог сгенерировать мозг Кевина, но дыхание уже более менее выровнялось и комната уже не казалась такой мутной. — Три вещи, которые я могу услышать? Это звук последней игры троянцев, которую ты смотрел. — когда его взгляд упал на Нила, тот искренне улыбнулся, подталкивая продолжать. — музыка ребят из соседней комнаты, наверное, пост-панк и мое громко бьющееся сердце. — Два запаха, Кев. — Я могу понюхать ваши с Эндрю волосы. Его, как неудивительно, пахнут шоколадом, а твои — хозяйственным мылом. — после этой фразы напряжение спало и с плеч Эндрю. — Попробовать на вкус я могу тот недопитый кофе на столе. Не водка, не водка — Кев, тебе стоит пойти помыться и ложиться, уже поздно. — Нил с разрешения помог подняться и отвел Кевина в ванную, Эндрю же ушел покурить и обдумать произошедшее. Такое часто случается и естественно никого это не задевает, ведь, очевидно, каждому из них, иногда нужно время побыть одному и прийти в себя, просто Эндрю — это нужно чуть чаще. — Кевин, я принес одежду. Тебе нужна помощь или нет? — Нил подошел к нему, когда тот сидел на унитазе и неотрывно смотрел, как в ванную набирается вода. — Что, прости? А, нет-нет, я сам. — Он и так чувствовал себя слишком оголенным и уязвимым, если к нему голому будут прикасаться, Кевин скорее всего будет ощущать себя чрезчур незащищённым. — Хорошо, тогда я пойду, только я хочу поцеловать тебя, да или нет? — Нил положил чистые вещи на край раковины и подошёл к туалету на расстоянии вытянутой руки. — Да, но касайся только плеч. — взгляд Нила на секунду стал каким-то беспокойным, но потом он медленно положил свой руки на плечи Кевина, поцеловал того в лоб и молча ушёл. Стоило двери закрыться и оставить его одного в ванной, как тревожные мысли снова начали бегать по кругу в голове. Казалось, что череп слишком перегружен от мыслей, противоположных друг другу. Кевину так хотелось обнять Нила или почувствовать твёрдые, но теперь безвредные руки Эндрю на своем лице, он всегда обхватывал его так, чтобы можно было коснуться большим пальцем татуировки в виде ферзя на скуле. Но в то же время было ощущение, что он не заслужил их заботы и, если бы они сделали это, то Кевин бы развалился окончательно, расплакался, как ребенок. Он не мог, от него уже достаточно проблем. Выйти из ванны получилось, только тогда, когда вода уже стала ледяной, а все тело трясло от холода, видимо, прошло несколько часов, потому что за окном стало совсем темно. Все, что Кевин мог сделать — это стоять на пороге спальни и смотреть на двухярусную кровать, где на верхней койке уже прижатый спиной к стене лежал Эндрю, а Нил был на нижней двуспалке, созданной из его и сдвинутой кроватью самого Кевина. Они ждали его? Обычно, даже в такое время, они ещё были на крыше, вдыхая едкий сигаретный дым. Это место было их личным и особенным, куда, как казалось Кевину, ему нельзя, хотя никто из партнёров не говорил такого и он даже был там пару раз. Эти моменты были наполненны каким-то невозможно комфортным молчанием и соприкасающимся бедрами и плечами, то, что хотелось вбить себе в память навсегда, собрать все осколки собственной личности, только из этого. Что-то, где нет темноты гнезда, дрожащих рук с бутылкой водки или фантомной боли в левом запястье, только ветер раздувающий пагубный дым, Нил, прижавшийся к его боку и положивший голову на плечо Кевину, и Эндрю, сталкивающий их плечи слева, что постоянно сбрасывает недокуренные сигареты с крыши и тут же достаёт новые, полностью игнорируя слова о том, что это вредно. Он будет помнить это всегда, даже когда они оставят его, воспоминания Кевин заберёт с собой. — Кев, ты ложишься? Хочешь мы раздвинем кровати? — нет, да? Что он должен сказать, слишком сложно. Перегруженное тело и мозг, не дают говорить. Всё так тяжело. В итоге он лишь покачал из стороны в сторону головой и лег рядом с Нилом. — Как ты хочешь спать? — обычно они делают это в обнимку, но сейчас это чрезчур тяжело, поэтому он просто переплел свои ноги с Ниловыми, глянул на него задавая безмолвный вопрос и после того, как услышал знакомое «да», закрыл глаза в попытках уснуть своим, привычным в последнее время, беспокойным сном. — Эндрю? — Кевин всё-таки решился спросить, хоть что-то, что было ему так важно, но голос звучал как-то надрывно, почему? — Что, Дэй? — Ты здесь? — он решил, что наверное сказал это слишком тихо, так как молчание с верхней койки затягивалось, но ответ все же последовал: «Всегда». Это слишком сильное слово, но пусть это будет всегда, пока не нет. Этого Кевину достаточно.***
Вставать не хочется настолько, будто какая-то тяжесть легла на грудную клетку. Если он встанет, то нужно будет идти на учёбу, а так же тренировку, где Кевин, очевидно, будет хуже, чем должен, но самое страшное, это то, что ему придётся ответить на вопросы Эндрю и Нила. Делиться переживаниями не хочется, получать незаслуженную заботу не хочется, поэтому он принял решение остаться в постели. Когда партнёры ушли на занятия, Кевин почему-то начал ощущать какой-то странный холод, так было всегда? Не его ли называли большой человеческой печкой, так почему так холодно? Наказание ли это за то, что великий Кевин Дэй не пошел на тренировку, когда скоро игра? Он чувствует себя развалиной, ещё большей, чем в предыдущии дни, почему он не может быть нормальным? Неужели так сложно быть в порядке, хотя бы притвориться? Разговор, который он так старательно оттягивает, настигнет его и, скорее всего, выбьет из колеи ещё сильнее. Казалось, будто время течет непонятным потоком, то слишком медленно, то настолько быстро, что не успел Кевин опомниться, как за окном снова начало темнеть, при этом вокруг будто был белый шум, он не помнит ничего о чем думал и думали ли? Вроде, кто-то заглядывал к нему, спрашивал, будет ли он есть, дал ли он ответ? Но встать всё-таки пришлось, как бы это не было тяжело и страшно, но хотя бы на ночную тренировку, Кевин должен сходить. Одевшись, пусть и с титаническими усилиями, он вышел из комнаты, где сразу столкнулся с Эндрю и Нилом. — Кев, ты уверен в том, что сегодня нужна ночная тренировка? Ты ведь даже не ел ничего весь день. — Взгляд Нила продолжал быть обеспокоенным и почему-то он начинал злить Кевина. Неужели он не верит в него, что справится с экси упражнениями, действительно? В университете Эдгара Аллана приходилось переживать и не такое, какая-то усталость и голод — это детский лепет по сравнению с побоями, с которыми приходилось играть в Гнезде. — Ты прекрасно знаешь, что я могу играть и в худшем состоянии, чем сейчас. Так что не трать время Нил, а собирайся. — Именно, поэтому ты и не должен выходить на этот чертов корт сегодня. Ты лис, не ворон. — Было видно, что каждый из них начинает сердиться и будет стоять на своём до последнего. Экси всегда был их камнем преткновения, то, из-за чего они бурно реагировали, будь то совместный просмотр чужих матчей, продумывание стратегий для новых сезонов или споры об их технике на тренировках, если тема обсуждения экси, то воздух очень заряжен. — Заткнулись, наркоманы, и молча пошли в машину. — Естественно, именно Эндрю понял, что Кевин с Нилом на грани ругани из-за дурацкой ракетки с мячом, потому, взяв ключ от мазерати, он вышел первым не оглядываясь, зная что партнёры последуют за ним. Когда они приехали на стадион и начали надевать снаряжение, удивительным было только то, что Эндрю тоже сделал это. Моменты, когда он соглашался помочь на необязательных тренировках всегда были ценнее золота. — Дэй, если я замечу, что твоя рука хоть немного побаливает, то мы тут же поедем обратно в общежитие, возражения не принимаются. — Кевин лишь коротко кивнул и пошел расставлять конусы для упражнений воронов. Почему-то ракетка в руке казалась, чересчур тяжёлой, чем он привык, а забрало шлема будто удушающе близко к лицу. Почему? Экси всегда было его отдушиной, корт — то место, где он четко мог стоять на ногах. Но достоин ли он? Он отрастил новый позвоночник, но свой ли? Может Кевин все ещё лишь доппельгангер Рико, пытающийся сделать вид, будто Морияма не влияет на его уверенность и жизнь, даже с того света. «Синдром Самозванца» — однажды сказала ему Бетси. Он подходил не по всем симптомам, но был ближе и ближе к этому с каждым днем, проведённым в собственной голове, думая о собственной пригодности. Что будет, когда он выпустится? Не сдаст ли Кевин позиции, если за спиной в воротах больше будет не Эндрю, всегда прикрываюший его спину, если нападающим будет кто-то другой, не Нил, который будто читает его мысли на корте. Может ли быть, что его новый позвоночник отсутствует вовсе и все это время это были костыли в виде Нила и Эндрю. Если Кевин потеряет свою мощь, когда придет в профессиональную команду, Ичиро избавиться от такой бессмысленной инвестиции, как Дэй. Пусть он хоть трижды будет сыном экси, закончит он как Рико с пулей во лбу и яме, глубиной десять метров. — Нил, твоя работа ног становится неряшливой, будь сосредоточен. — тот лишь лишь крикнул что-то язвительное, как всегда в шутку, и подошёл поближе. — О, чтобы великий Кевин Дэй на самом деле делал бы без моих ног. Я отличный бегун, и ты это знаешь. — В этой фразе не было ничего такого, это была просто глупая попытка флирта со стороны Нила, но Кевин не смог сдержать дрожь прошедшую по его телу. Прав, чертовски прав, только благодаря скорости Нила, их тандем мог забивать такие королевские голы, с совершенно нереальных траекторий. — Стоп, говори Кевин. Иначе никакого продолжения тренировки не будет. — Эндрю бросил клюшку рядом с собой и снял шлем, приближаясь к партнёрам. — Просто плохой день, не о чем говорить. — Кевин опустил голову глядя на руки, ему не хотелось говорить об этом, о своих чувствах. Все нормально, он придумает, что-нибудь, ничего страшного, только пусть они не бросают его. До выпуска ещё три месяца, он не хочет, чтобы они расстались раньше. Пожалуйста — Насколько плохой день, почему? Должно было быть что-то, какой-то раздражитель, ты чуть не сорвался, Кевин, этого не было уже давно. Ты в ремиссии почти год, так почему? — Кевин просто стоял в полной растерянности, не зная что сказать, когда с каждой секундой затянувшегося молчания, лицо Эндрю ствновилось все более и более хмурым. — Но ведь терапия не линейная, это не прямая дорога, такое случается. Мне жаль, я не должен был. — Это все, что он мог придумать, чтобы не говорить полную правду, если бы он соврал, это поняли бы сразу. — Не смей, Дэй, блять, даже пытаться манипулировать с помощью этой фразы. Терапия не линейна, но рецидивы не случаются из воздуха, кто-то пил рядом с тобой или может быть ты находишься в стрессе. — Эндрю, фактически, рычал, он рассердился. Кевин, задел его, черт. — Я… Мне жаль, я не должен был использовать против тебя такое. Да, наверное, я просто нахожусь в стрессе. Простите, что не сказал вам или Бетси. Но я не хочу об этом говорить. — Кевин, но тебе нужно разговаривать с нами, иначе мы не поймем, что нужно сделать и чем мы можем помочь. — Пока Эндрю пытался прийти в равновесие и снова вернуться к апатичному лицу, Нил продолжал сканировать Кевина взглядом, пытаясь найти, хоть одну подсказку того, за что можно было зацепиться, чтобы понять состояние партнера. — Я не могу, давайте забудем об этом. Как я уже сказал, просто плохой день. Это не имеет такого большого значения для вас. — Как только он произнёс последнее предложение то понял, что облажался, этот вопрос должен был остаться в голове, но никогда в воздухе. Это плохо, вернулось ощущение, что его загнали в угол. — Что значит «не имеет большого значения»? Теперь ты точно должен объясниться, Дэй. — Нил начинал злиться, об этом говорил факт того, что он назвал Кевина по фамилии, а также все его тело стало выглядеть, как натянутая тетива. А вот лицо Эндрю немного прояснилось, будто он что-то понял, это плохо. Почему? — Кевин считает, что он недостаточно ценнен. — По спине начал скатываться холодный пот, он должен был знать, что Эндрю очень умен и догадлив, прежде чем выплевывать это предложение. — Кевин, что? Кевин, ты считаешь, что? — Нил стал выглядеть очень растерянным. — О, просто. Все это не важно, ты все равно никогд… — его прервали. — Заткнись, Дэй можешь сказать, что-то обидное, что, на самом деле. Не думаешь? — Эндрю больше не выглядел сердитым, но и расслабенным он тоже не был, это было что-то новое, что Кевин не мог понять. — Хорошо, ладно. Просто я не хочу говорить, это все равно не стоит стольких усилий, если закончится. — Неужели он действительно хотел сказать Нилу, что тот никогда искренне не заботился о нем, но ведь это не правда, так почему? Почему он злится, если виноват только он? Почему хотел сказать Нилу что-то настолько лживое и обидное, хотел причинить ему боль. Почему? — Ты дал на ебучий срок годности? Не молчи сейчас, когда я спрашиваю. — Нил подошел почти в плотную и, учитывая их разницу в росте, поднимал голову, чтобы посмотреть своим разъяренным и оскорбленным взглядом в лицо. — Я не давал его вам, я дал срок годности себе. И я сказал, что не хочу говорить, не могу. Хватит давить. — Кевин, ты… — Это слишком злило, каждая частичка перегруженного сознания и тела начали поглощаться агрессией. — Это, блять нет, Нил. — В доли секунд партнёр отошёл от того места, на котором настоял, так далеко. Нил выглядел, будто его ошпарили, а лицо побледнело. Кевин заметил, что все его тело дрожит, дыхание сбилось, а ноги практически не держат, только когда Нил молча ушел с корта, а вслед за ним вышел и Эндрю. Он снова всё разрушил, да? Почему? Почему он не может быть в порядке? Почему пытается причинить боль тем, о ком так сильно заботится и к кому привязан? Почему теперь даже то единственное, что давало отдушину, приносит лишь боль и тревогу? Почему он Кевин Дэй? Кто такой Кевин Дэй? Все эти мысли съедали его изнутри, пока все, что он мог делать — это, сидя на коленях, биться в истерике на корте, как ребенок. Сколько лет он уже не плакал, так почему сейчас? Почему не в Гнезде? Почему никогда Рико сломал ему его ведущую руку? почему?***
— Я заставил его чувствовать себя загнанным в угол. — Нил сидел с Эндрю на краю крыше, подтянув ноги к круди с тлеющей сигаретой в руке. — Ему пришлось сказать «нет», Дрю. Я так виноват перед ним. — Тяжко вздохнув, он спрятал голову в коленях, пытаясь восстановить дыхание. — Я тоже был там, Джостен. — Эндрю Минъярд не сожалеет, но это было самое близкое к принятию своей вины в чем-то на публику. Би гордилась бы им, хотя она, наверное, и так гордится, всё-таки именно Эндрю, один из немногих Лисов, кто не поддерживает идеи антитерапии и делится с Бетси всем, что хотелось бы проработать. — Когда мы заставили его думать, что он не так важен и является просто в приложением к нам? — спросил Нил после того, как ни разу не затянутая сигарета дотлела, и он скинул ее с крыши. — Мы не сделали. — Но, мы и не сделали того, чтобы он думал иначе? Черт, я ещё и просто вспылил, высказав ему совершенно не то, что хотелось. Мне грустно, что он не хочет просто принять помощь, я вижу, что он старается, но ему стало хуже, чем было. Он не может играть, Эндрю. Экси всегда было для него на первом месте. — Нил ещё раз глубоко вздохнул и протянул ладонь к Эндрю в немом вопросе, когда его пальцы крепко сжали и оставили лежать между бедрами на бетоне, стало чуточку легче. Точно, он не один. Зато Кевин остался в одиночестве, там, на корте. Но в то же время ему хотелось побыть одному, после такого потрясения. — Насчёт помощи, Джостен. Интересно, на кого же это похоже, а вот насчёт экси ты, видимо, не заметил кое-что важное. Твой умный рот здорово говорит колкости, но стоит попробовать напрячь свой ум. — Эндрю легонько ткнул костяшками второй руки, где находился сигаретный фильтр, лоб Нила, и затянулся. — Тебе нравится мой умный рот. — Я его ненавижу. Сто десять процентов, Абрам. — такие диалоги уже будто происходили на рефлексе, какой-то свой странный флирт понятный только им. И Кевину — Экси всегда была страстью Кевина, потому что это была какая-то часть воспоминаний о Кейли Дэй, Джостен. Но знаешь, о чем на самом деле для Кевина экси? О попытках утвердить свое место, хоть второе, но значит лучше всех остальных, кроме одного ублюдка. О вечных взглядах преследующих его и темнота гнезда. Ты выходишь на корт, потому что это помогает тебе чувствовать себя живым, необязательно кроликом, наркоман. Когда для Дэя это привычка, он не знает как жить без этого, его личность была сломана и создана заново из этого. — То есть, когда для меня экси было отчаянной попыткой вернуть себе отобранную, вечными побегами, личность, то для Кева — это ещё одно напоминание того, что у него больше ничего нет? — кажется, Нил начал наконец что-то понимать о привязанности Кевина к экси. Пока тот не уничтожит ворона в себе и не найдёт новые причины любить экси, это просто перерастет в новый триггер. — Видишь, иногда у тебя умный не только рот. — Ты много говоришь сегодня. — Нил слабо хихикнул после того, как за такие слова получил выдох дыма прямо в лицо. — Заткнись, Абрам. — Эндрю встал и, выкинув бычок, пошёл к выходу.***
Спустя несколько часов Кевин, наконец, смог заставить себя принять душ в раздевалке и побрести от стадиона в общежитие. Было страшно, ровно так же, как и всегда, потому что утром ему снова придется смотреть в две пары разочарованных и красивых глаз. Хочется просто сбежать, в место, где никто и никогда не увидит такого ранимого и разваливающегося Кевина Дэя. — А я думал, что Нил беглец и лжец. — прошептал сам себе Кевин судорожно, проводя одной рукой по волосам, немного дергая их, а другой, пытаясь насщупать выключатель в темноте общажной гостиной. — Близкие очень часто перенимают привычки друг друга, Кев. — Как только эта фраза долетела до ушей Кевина и следом включился свет, он увидел Робин, сидящую на диване и со сложным взглядом, смотрящую в стену. Когда она всё-таки повернула голову в его сторону, то только лишь немного приподняла правую бровь в вопросе, но никак не стала комментировать опухшие заплаканные глаза и мелкую дрожь по телу Кевина, в этом Робин походила на Эндрю, наверное, это была одна из причин, по которым эта девушка попала в компанию так называемых «монстров». Правда, она немного больше показывала свою привязанность к кому-то, но в то же время очень часто отстранялась ото всех, бывало, что Робин могла не говорить с лисами неделю, а то и больше, коммуницируя только жестами и наклонами головы, максимально показывая, что сейчас ей не хочется находиться в чьей-то компании больше, чем нужно. Она является очень спорной и загадочной личностью, со своим темным прошлым, но именно поэтому она и лис. — Всех интересовало, почему тебя не было на тренировке, Дэвид особенно долго расспрашивал Нила с Эндрю. Кстати, даже Ники с Аароном проявили некое беспокойство за твою персону. — Она жестом пригласила Кевина сесть рядом с собой на диване, непринуждённо заплетая свои чёрные волосы в хлипкую косичку. — Не называй тренера Дэвидом, он и так постоянно жалуется на тебя Эбби. — Не называй отца тренером, Кевин. На тебя с твоими мальчиками он жалуется Эбби ещё чаще. — Они не мои мальчики. — Выдавил Кевин, пытаясь выглядеть непринуждённым. Встреча с Робин позволила ему хоть и на секунду, но забыть, что его ждут в комнате люди, которых он ранил. — Так вот в чем дело, ты боишься, Дэй. — Она наконец полностью повернулась корпусом к Кевину, начав зрительный контакт, ее лицо все ещё не выражало никаких эмоций, но вот в глазах было полное понимание, будто она способна залезть к нему в душу и изнутри наблюдать все руины, которые от этой же души и остались. — Их? Никогда, Кросс. Ты знаешь это, они единственные, кто помогают мне не бояться. Тебе тоже, признайся уже. — Мне не в чем признаваться, ведь я никогда не отрицала и в этом нет ничего постыдного. А вот ты лжец, прям как ты и сказал, зайдя сюда. Ты не боишься их, но боишься из-за них. Не знаю, почему эти два придурка так долго этого не замечали, возможно, Эндрю теряет хватку. — От слов Робин по всему телу будто пропустили электрический удар, ощущение не было таких душащим, как недавно на корте, когда его раскрыли, потому что Робин такая же, как он. Но в своем теле все равно рефлекторно стало некомфортно, будто его футболка слишком сжимала грудную клетку, а череп давил на мозг. — Иногда ты слишком похожа на Эндрю. — сказал Кевин, когда через какое-то время молчания он всё-таки решился встать и направиться к выходу. — Это не оскорбление, Дэй. И ты знаешь об этом. — Робин снова вернулась в положение, в котором Кевин нашёл ее, всем телом повернувшись к стене, она еще раз кратко взглянула на него и направила взгляд на законное, на этот вечер место. — Но и не комплимент. — Вспомни свои слова, когда в очередной раз позволишь ему засунуть свой язык тебе в рот. — Кевин от этого заявления лишь кратко хмыкнул и, выключив свет, удалился. Робин Кросс была загадкой, но он ценил её. Надев огромную толстовку, которую ему перед выпуском отдал Мэтт, Кевин всё-таки зашел в спальню, пусть и недолго, но он должен попасть, иначе он точно не выдержит предстоящий день. Эндрю, что является редкостью, спал на нижней койке рядом с Нилом, это удивительно, потому что ему было слишком сложно выдержать два тела рядом с собой, когда он находится в уязвимом состоянии, это может увеличить вероятность плохого дня на следующее утро, поэтому Эндрю ложился спать с ними, только когда был чётко уверен, что не проснётся посреди ночи от воспоминаний, что так въелись в голову, и не навредит никому из партнёров. Подобный жест значил так много, что Кевин чувствовал, что его хрупкая незащищённая психика сейчас ещё больше подкосится, и он опять расплачется. Нил лежал посередине лицом к Эндрю, оставив Кевину его привычное место с краю. Они ждали его? После всего, что он сделал ему правда все ещё находится местом в этом? Почему? Ему нельзя, нельзя привязываться к ним ещё больше, чем уже есть. Но лечь на кровать Кевин так и не смог, неуверенность поедала его изнутри и будто уже и снаружи. Он не чувствовал себя достойным такого жеста с их стороны. Забраться на верхнюю койку он так же не мог, так как она тоже была пространством Эндрю, без его разрешения это было бы вмешательством в то, что его партнёр считал своей защитой. Он мог бы уйти спать на кресло-мешок или диван в общей комнате, но и это не то что хотелось бы Кевину. Отделяться от партнёров слишком далеко не хотелось, но и быть слишком близко будто не представлялось возможным, так он и уселся на полу положив голову на край. — Я обещаю стать лучше, клянусь. Только не оставляйте меня. Никогда на свете я больше не скажу ничего обидного, только позвольте мне быть рядом. s'il vous plaît. — Кевин говорил это шёпотом, сжимая руками простыни с таким отчаянием, если он снова был на грани слез, то его это не волновало. — Я никогда не использую «нет», чтобы навредить. Не должен был, я облажался, в чем-то таком хрупком, чего и так нет. les corbeaux ne peuvent pas être seuls. — Если Эндрю с Нилом, возможно, все слышали, потому что Кевин знал, что у них очень чуткий сон из-за тяжелого прошлого, это не имело значения. Если после этой фразы такая знакомая, вся в рубцах рука сплела свой мизинец с Кевиновым, то это значило мир. Поспать удалось не так уж и много, помимо этого всего, тело Кевина болело от неудобной позы. Подняв голову, он увидел Эндрю, пытавшегося прийти в себя ото сна, со спутавшимися волосами и немного помятым лицом. Что поразило и неожиданно бросилось в глаза - это то, что партнер спал без нарукавных повязок. Это было что-то очень хрупкое - подобное доверие - точно ли Кевин заслужил его? И пусть это было ново, он решил не комментировать происходящее и не обращать большого внимания на шрамы, иначе, Эндрю, скорее всего, снова бы залез в свою скорлупу обратно. — Почему на тебе кофта Бойда и, что ещё важнее, почему ты спишь на полу? — это было первое, что он спросил у него после пробуждения. Кевин все ещё чувствовал нарастающее чувство тревоги, будто в его груди все переломали, но он также чувствовал, что если продолжит увиливать, то потеряет то, что и так уже разламывается на его собственных глазах и его же руками. — Я надел эту толстовку, потому что она огромная даже для меня и позволяет мне спрятаться в ней, а спал я так, потому что мне показалось, что я не заслужил другого места? — с каждым словом он чувствовал себя все более оголенным, будто теперь все могли наблюдать развалины являющиеся бывшей душой Кевина. — Не говори глупости. — Эндрю. — сказал Нил строгим голосом, естественно, он тоже уже не спал. — Кев, для начала если ты хочешь, то поднимись с пола и присядь рядом. Хочешь, а не считаешь достоин ли ты чего-то или нет. Это разные вещи. — После этих слов стало чуть легче дышать, но тело все ещё было словно наполнено серым шумом. — Ты сказал "нет" , вчера и я его уважаю и мне жаль, что я заставил чувствовать тебя обязаным чётко произнести это, чтобы до меня дошло. — Нил привстал и сел оперевшись спиной к каркасу кровати. — Простите, мне стоило… Я не должен был… — Кевин не знал, как правильно извиниться, ведь он чувствовал себя виноватым за всё. — Простите, за меня. — он наконец забрался на кровать и присел рядом с Нилом. — Заткнись, Дэй и послушай. — Перед тем, как продолжить, Эндрю достал свои нарукавные повязки и надел их, а на его лице была та странная эмоция, обозначающая, что он старается собрать слова в предложения так, чтобы все поняли это верно. — Когда мы с Абрамом пригласили тебя в это, мы имели именно это ввиду. Ты не дополнительная опция, которая используется, когда удобно. Ты — это. — Факт того, что Эндрю дважды назвал их взаимоотношения чем-то, не позволяло Кевину думать не о чем, кроме того, что он больше ничего не сможет скрыть от этого парня, не тогда, когда такой человек, как Эндрю Минъярд смог признать, что к кому-то привязан, не вплетая в это концепцию вещи. — Дрю прав, мы не хотели и не хотим, чтобы ты чувствовал себя менее важным, чем кто-то из нас. В какой момент мы заставили тебя подумать такое? Почему ты ведёшь отсчёт дней, когда мы оставим тебя, будто эта дата аксиомна? — Нил медленно протянул руку в сторону Кевин, но ничего не сделал, только когда партнёр вымолвил «да», их руки нашли друг друга и крепко сжали. — Вам не понравится ответ. — произнёс Кевин нервно поглаживая внешнюю сторону руки Нила, аккуратно проходясь по каждому шраму. Это заземляло и помогало напомнить, что рядом Нил, а за спиной опора в виде кровати, а не Мастер, замахивающийся своей тростью, чтобы наказать за несоблюдение правил Гнезда. — Дэй, мы сами решим понравится нам это или нет. — С самого начала. — он почувствовал, как все тело Нила напряглось и даже Эндрю на секунду не смог скрыть удивления на всегда апатичном лице. — Мы не собирались… — сказал Эндрю хриплым голосом, не зная как закончить предложение и что сказать. Даже такой человек не мог найти слов. Черт. Почему все всегда так сложно? — Я знаю, и я так сильно хочу верить вам, но у меня не получается. С каждым днем ощущение, что все, что я делаю неправильно. Это касается не только тебя и Нила, а всего. На самом деле, мне весь последний месяц особенно сильно хочется выпить, будто если я не почувствую такой знакомый обжигающий вкус водки в горле, то все мое существование станет бессмысленным. — Мысли в голове так сильно путались, но хотя-бы немного, но стало легче, что он смог признать все это вслух, но это также означает, что все эти мысли теперь имеют вес и форму. Кевин почувствовал аккуратное прикосновение к своим рукам в попытках разжать их, которыми он вцепился в волосы. Взгляд Эндрю становился все темнее, когда у него получилось отцепить ладони, несколько прядей волос попадали на постель. Наверное, он тоже начал чувствовать сильную перегрузку, потому Эндрю молча схватил пачку сигарет с тумбочки и вышел из комнаты. — Кев, я хочу обняться. Да или нет? — Да, но я хочу быть маленькой ложкой, если ты позволишь. — Нил постарался лечь поудобнее обнимая Кевина со спины и медленно дыша ему в шею. — Я так хочу верить, правда. Абрам, tu essaies si fort. — он пытался вжаться в Нила максимально как только мог. Нил Абрам Джостен, бывший беглец и лжец, пытается успокоить его и стать защитой, прикрывая спину, когда Эндрю не способен. Кевин действительно слишком привязан к ним, не так ли? — mon coeur, toi aussi. Et j'espère que tu crois. Ты один из самых сильных людей, которых я знаю. Я был готов умереть за тебя в свой первый год в Пальметто и готов всегда. Потому что ты сияешь, mon coeur, я и Эндрю верим в то, что ты поправишься. Мы будем продолжать стараться, ладно? — Кевин не знал, что сказать и все, что он смог сделать - это, не вылезая из объятий, повернуться к Нилу лицом и прижаться своим лбом к его, закрыв глаза. — Всегда слишком долго, Нил. Всегда да, пока не нет. — Иногда ты говоришь, как Эндрю. Тогда это будет "Всегда да, пока не нет". И всегда рядом пока не нет, Кев. — он аккуратно поцеловал Кевина в переносицу и тоже закрыл глаза. Когда Эндрю вернулся и так же молча, как и ушел, подошёл к Кевину и мягко практически нежно потрепал его по голове и лёг обратно на кровать спиной к стене, никто ничего не сказал. Потому что они всегда рядом, пока не нет. Почему? Потому что так сказали Нил и Эндрю.***
— Я записал нас на совместную терапию к Бетси. Завтра в обед, первый сеанс. — сказал Эндрю, когда они садились в мазерати, чтобы поехать на утреннюю тренировку. — Я не против, а ты, Нил? — спросил Кевин, усаживаясь на переднее сидение. — Мне не очень нравится Би, но я готов попробовать, возможно, получится. Ты доволен, Джозеф? — Нил хитро посмотрел на Эндрю, стараясь держать атмосферу более оптимистичной, потому что им ещё предстоит длинная дорога с кочками в виде психотерапии, где плохие дни будут у каждого, а воспоминания о жестоком обращении будут вспыхивать без предупреждения. — Молчать, Абрам. — Эй, я тоже хочу второе имя, чтобы участвовать в этом вашем странном флирте. — Наигранно обиженно пробубнил Кевин, когда они уже были на пол пути к стадиону. — А чем тебе mon cœur не нравится? — Нил тихо хихикнул и, быстро протянувшись через весь салон с заднего сидения, поцеловал партнера в щеку. — Королева драмы подходит больше. — внес свою лепту Эндрю, в молчаливом приглашении протягивая Кевину свободную руку рядом с панелью передач. — Какие вы сложные. — возможно, этот день был одним из самых хороших за последний месяц, хотя он все ещё чувствовал себя немного сырым. Кевин охотно воспользовался предложением Эндрю и взялся за руки, отвернувшись к окну, пытаясь скрыть смущение, ползущее по шее, но, видимо, это ему не удалось, так как он услышал такой замечательный смех с заднего сидения.***
— Кевин, ты уверен что будешь играть? Твоя озабоченность экси для меня не имеет значения, если тебе все ещё не здоровится, можешь направляться прямиком к Эбби и обратно в общежитие. — Ворчал Ваймак, не позволяя Кевину вставить и слова. — Папа, я могу играть. Сейчас — да. — Глаза тренера расшились, потому что за все время с того момента, как он узнал о родстве его собственный сын не называл его отцом. — Сын… Ты в порядке? — Нет. Но буду, обещаю. — Кевин обошел Ваймака, наконец направляясь к раздевалке, чтобы переодеться для разминки. — Почему ты так уверен? Почему? Кевин не знает, но ему хочется верить всему, что говорят Эндрю и Нил, и в их старания тоже. Поэтому он попытается. Вопрос Ваймака так и остался в воздухе, но тот лишь улыбнулся сыну вслед и направился на корт.