Типичная вечеринка с бассейном

Когда прозвенел звонок с последнего урока, от облегчения Кенма чуть не рухнул. Он практически вылетел из кабинета и, покинув здание школы в оживленном потоке других учеников, спустился по лестнице. Не успел он отойти от здания и на пару шагов, как кто-то преградил ему путь. Козуме, привыкший лавировать в многолюдных местах, уткнувшись в приставку, аккуратно обошёл незнакомца и двинулся дальше. Не то чтобы он не любил людей, вовсе нет. Хотя…это как раз таки про него. Нелюдимый и апатичный шестнадцатилетний подросток, который предпочтёт провести вечер в своей комнате, укутавшись в теплый плед, поедая яблочный пирог и облагораживая свою ферму в Stardew Valley. Кенма уже давно определился со специальностью, чему несомненно рад, и в этом году начал посещать курсы по системному и техническому гейм-дизайну. Ожидаемо, верно? Он рад, что преподаватель оказался нормальным. Чего не скажешь о его учительнице по японскому и литературе. Он каждый раз впадает в мини депрессию, завидев её вечно вонючий розовый пуловер или услышав её же раздражающий писклявый голос. Она считает свой предмет самым важным и задает такое количество домашки, словно все её ученики собираются стать вторыми Ремарками, неменьше. Словом, не женщина, а пиздец из преисподней. Так он её и называет. Вернувшись домой после первого учебного дня, Козуме ставит чайник и заваливается на кровать буквально на 5 минут. Просыпается он уже вечером, резко обнаруживает, что в комнате вдруг стало темно, а отец с матерью вернулись домой. При чём о присутствии родителей он узнает не самым лучшим способом. Крики. Опять. Эти. Блядские. Крики. Опять отец напился, и они устроили перепалку. За последние несколько месяцев все устаканилось — по крайней мере Кенма так думал. Но, как говорится, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Отличное, блять, начало учебного года. В смежную с комнатой стену что-то гулко ударяется и разбивается вдребезги. В носу предательски щиплет. Кенма смахивает слезы, собравшиеся в уголках глаз, тыльной стороной ладони, резко подрывается с кровати и бежит к входной двери. Он хватает старые, потрепанные кроссовки и выбегает в подъезд прямо так, босиком, потому что если промедлить хоть одну секунду, он не сможет сбежать из этого кошмара, кошмара, который снится ему почти каждую ночь, сколько он себя помнит. Вдогонку ему летят какие-то слова, но Кенма не может разобрать, что именно говорят, он уже не слушает. Внутренний голос говорит ему, что не следовало вот так убегать на ночь глядя, но он посылает его в далекое пешее путешествие с psp в заднице, хотя нет, с приставкой так нельзя, приставка — это святое, просто посылает. Он так и бежит в неизвестном направлении, затем незаметно переходит на шаг и лишь спустя 10 минут, немного успокоившись, осознает, что кроссовки все еще у него в руках. Обувшись, он остановился посреди улицы и стоял бы так еще долго, если бы в кармане не завибрировал телефон. В классный чат пришла рассылка о вечеринке в честь начала учебного года. Ниже был указан адрес. Это в двух кварталах отсюда, можно добраться пешком. Стоп. С каких это пор Козуме Кенма ходит на школьные вечеринки? Школьные вечеринки, на которых запахи дешевого алкоголя, пота и травы смешиваются в нечто непонятное, от чего блевать хочется, на которых тебя окружает такое огромное количество людей, что автоматически срабатывает рефлекс, и ты ищешь, куда бы прибиться, лишь бы поменьше этихидиотскихлюдей, на которых...просто бее (аргумент). Но Кенма пошел. Осознавать нарастающую пиздецовость ситуации он начал лишь, подходя к огромному коттеджу с не менее огромным бассейном и с не менее огромным количеством людей. Где-то в далеком уголке сознания промелькнула мысль: «Может нахуй это всё, а?» Когда-нибудь Кенма будет прислушиваться к своим же мыслям, но это случится явно не сегодня. План на сегодняшний вечер: 1. Напиться. 2. Напиться до усрачки. 3. Напиться и забыть, что на свете есть жизнь, никудышная и несправедливая. 4. Напиться, чтобы разум затуманился, и мрачные мысли ненадолго ушли. 5. Напитьсянапитьсянапиться. Ахуеннейший план, — подумал Кенма, — надежный как трусы моей бабки. Но за неимением другого, приходится придерживаться позиции «что имеем, то имеем».

***

Ступив во двор, он медленными, но верными шагами направился сразу к цели — к барной стойке. Сначала он решил осмотреться. Здесь были не только его одноклассники, но и семпаи. Кенма выискивает знакомые лица в толпе. Совершенно неудивительно, что большую часть толпы он видит впервые, конечно, они могли пересекаться в школе, но ни Кенма, ни они не обращали друг на друга никакого внимания. Наконец он замечает торчащие во все стороны бело-серебряные волосы с черными прядями. Это Бокуто-сан. Вечер еще только начался, а он уже что-то натворил. Как Кенма это понял? Все потому, что рядом стоит недовольный Акааши, отчитывающий своего друга. Кенма не раз замечал их в школе, они как прилипшие вечно ходят везде вместе, а не заметить невозможно, ведь горланит этот филин на всю округу. — …так можно, Бокуто-сан, как твои извилины так исхитроебываются, что каждый раз ты творишь все новую и новую несусветную хуйню? Ты в последнее время много тренируешься, тебе там мячами оставшиеся мозги не вышибли? — слышится обрывок монолога не на шутку разозлившегося Акааши. Судя по количеству мата в одном обращении от примерного Кейджи, Котаро на этот раз превзошел самого себя и натворил что-то такое, что даже представить страшно. — Бро, это было классно! — из кустов появляется копна черных волос, которые по задумке типа уложены гелем, но выглядят так, будто их обладатель живет по принципу «долой расческу, я выбираю сеновал». А это Куроо Тецуро. Он полная противоположность Кенмы. Куроо отличается высоким ростом и атлетичным телосложением, а еще он неимоверно красив (и он это знает), из-за чего пользуется большой популярностью среди девушек. Правда, Тецуро и глазом не ведет в присутствии кого-либо из них. И многие интересуются этим вопросом, некоторые даже высказывают смелые предположения по этому поводу. Куроо вырос в счастливой семье с двумя любящими родителями. Он общительный и бывает даже слишком энергичным. Наверное, это послужило причиной тому, что Куроо и Бокуто так спелись. Кенма мысленно пожелал Акааши терпения. Рядом кто-то рисует хуй на щеке неудачника, которого потом все дружно пойдут опускать головой в унитаз. Кенму не замечали, но он не относился к тем, над кем постоянно измывались, чему был очень рад. Ему было жалко таких людей, но заступаться он бы никогда не стал. Его не трогают, и ладно. Закончив осматриваться, Козуме отвернулся к бару. — Ну, начнем. Для начала вы должны узнать, что, скромно говоря, питок из Козуме Кенмы максимально никудышный, никудышнее будет только ходячий мандарин из Карасуно. А, говоря откровенно, его разносит быстрее, чем движется мяч во время быстрой Хинаты с Кагеямой. После первого стакана пива он почувствовал приподнятое настроение, а после второго — яркому румянцу на его щеках могла позавидовать даже волейбольная форма Некомы. Кенма неожиданно для себя нашел весьма привлекательными вены, выпирающие на руках какого-то парня за баром. Встретившись с ним взглядом, он без стеснения продолжил заниматься их рассмотрением. Тот в свою очередь довольно хмыкнул и предложил еще выпивки. Недолго подумав, Кенма отказался и направился в сторону импровизированного танцпола. Что-что, а танцевать Кенма вообще не умел, но под градусом вроде бы что-то получалось. Он плавно (насколько это было возможно в его случае) двигался в такт музыке с закрытыми глазами. Трек переключился, и Кенма решил вернуться к выпивке. Но по пути к бару он встретился с цепким, оценивающим (дада, именно оценивающим) взглядом янтарных глаз. По правде говоря, их обладатель наблюдал за ним уже достаточно долгое время, чтобы понять, что Кенма пьян. А потому, когда блондин потянулся за очередной порцией выпивки, теперь уже блейзера, который был быстро сварганен по милости бармена, явно положившего глаз на своего клиента, чьи-то мощные руки схватили его, и через 2 секунды вот он Козуме Кенма, неизбежно летящий в бассейн прямо в одежде. Мощный удар о воду, и на пару секунд все звуки вокруг замирают. Может он умер? Но нет, чуда не случилось, и слух режет плеск, раздавшийся по обе стороны, один совсем близко, а другой чуть поодаль. После всплыва на поверхность первым, что видит Кенма, оказывается что-то черное, во что тот утыкается носом. То оказывается чья-то мокрая рубашка. Он поднимает глаза и видит радостный ебальник знаменитого Куроо Тецуро. Только вот радостно здесь только ему, ну, может, еще Бокуто-сану, откуда-то взявшемуся неподалеку, а вот Кенме нихера не радостно, он в ярости. — Я, конечно, очень сильно извиняюсь, — попытался выжать из себя остатки вежливости Кенма, — но какого хуя? Как видите, надолго ее не хватило. — Воу, воу, полегче. Я подумал, что ты уже достаточно пьян, и решил, что тебе не помешает освежиться. Благодарностей не прошу, в следующий раз води с собой на вечеринке того, кто сможет за тобой присмотреть. Ты видел, как на тебя бармен пялился? Держу пари, в стакане, что ты хотел взять, не только блейзер, а? — А о том, что ты многоебучий долбаеб, ты не подумал? Нет? Подумай на досуге, если осталось чем. Тебе повезло, что у меня в кармане не было телефона или, не дай бог, приставки! А еще ты просто идиот, если подумал, что я не заметил, что пялился на меня не только бармен. — Эй, не оскорбляй моего бро! — Ааа...никакой благодарности, — обиженно протянул Куроо. Кенма обреченно вздохнул и, чувствуя, что не выдержит еще секунды в этой компании, погреб к бортику. Там его уже ждал Акааши, что, по всей видимости, испытывал испанский стыд за своих друзей и пока что предпочитал делать вид, что не знает их и вообще случайно попал в это место. Он подал Кенме руку и вытащил его из воды. Почему-то рядом с Акааши Кенма чувствовал себя так, будто они знают друг друга целую вечность. Они деликатно помолчали с минуту, наблюдая за тем, как два счастливых идиота брызгаются водой и топят друг друга. Кейджи нарушил молчание первым. — В свое оправдание хочу сказать, что я пытался их отговорить. Совершенно не ожидал, что Куроо потащит в бассейн еще и тебя. Прости. — Да ладно, не извиняйся за то, в чем не виноват. — Я Акааши. — Кенма, — он решил умолчать о том, что знает, как его зовут. — Слушай, это дом Бокуто, того парня с пепельными волосами, у меня здесь есть сухие вещи, если хочешь переодеться, то можем пойти внутрь. Ну не быть же ему весь оставшийся вечер как обоссанному коту, правильно? Из двух зол выбирают меньшее. Акааши выдал ему футболку со спортивками. Зайдя в ванную, Кенма обнаружил, что все это было невероятных размеров. Кейджи, конечно, больше Кенмы, но не настолько же. Ладно, лишь бы не слетело, а то перспектива подбирать слетевшие штаны где-нибудь посреди улицы кажется не очень-то приятной. Кенма затянул шнурок на поясе настолько, насколько это вообще было возможно, и потянулся за футболкой. В этот момент дверь распахивается (блять, ну двери же закрывать это не наше), и в ванную заваливается опять счастливый до мозга костей боль-в-заднице Куроо-сан, попутно стягивающий с себя мокрую насквозь черную рубашку. Блять, эта самодовольная улыбка когда-нибудь сходит с его лица? Оба застывают на полпути, слишком увлеченные рассматриванием друг друга. Кенма во второй раз за этот вечер замечает за собой фетиш на выступающие вены и рельефные мышцы рук. Это уже начинает надоедать, но ничего поделать он не может. Затем Кенма залипает на каплю, катящуюся по четко очерченным кубикам пресса. Впалый живот привлекает внимание Куроо. Он лишь позже осознает, что пялится на парня, которого по своей глупости смел бросить в бассейн, стоящего сейчас в ванной его бро полуголым, в ЕГО спортивках и собирающегося надеть ЕГО футболку. — Ты в моей одежде? Неожиданный и приятный сюрприз, я уж думал, ты ушел. — К своему огромному сожалению, я не сделал этого и сейчас нахожусь здесь, а ты… Стоп, что ты сказал? Чья одежда? … Да ебать в жопу этого Акааши, — уже обреченно протянул Кенма. — Это оставь на бро, он прекрасно справляется каждое утро. — Эти двое вместе? Куроо уже вдохнул побольше воздуха в легкие, чтобы разразиться тирадой о том, как Акааши и его бро прекрасно смотрятся вместе, но… — Боже, не отвечай. Оставь подробности их личной жизни при себе, а то меня сейчас вырвет. Тецуро издал какой-то непонятный звук. — Я, пожалуй, пойду к Акааши, выскажу все, что я о нем думаю, — сказал Кенма, отвернулся и уже собирался идти. — Твое имя, наверно, Gillette, потому что лучше для мужчины нет, — выпалил на одном дыхании Куроо. Кенма сначала недоуменно взирал в коридор, а когда переварил информацию, развернулся и сообщил Куроо: — Это самый уебищный подкат, который я когда-либо слышал. — Ты не ценишь мое внимание, — обиженно протянул Тецуро. Козуме окатил черноволосого таким взглядом, что начал опасаться, как бы на его лбу не высветилась бегущая строка «Пиздец ты долбаеб», и направился прямо по коридору, но в последний момент зачем-то кинул: — Меня зовут Кенма.