"Ласточка"

Скрип двери был лишь одним инструментом из концерта какофонии. Ветер орал за окном, телефон из ближайшего номера неудержимо звонил, попса со старого радио разрывала уши. Восхитительно. Николай крутился на старом офисном стуле. Быть администратором гостиницы самая скучная работа которую он пробовал. Доставщик пиццы, жонглёр в цирке... Были ужасно интересным опытом, но к сожалению эти изверги не оценили его присутствие и уволили. А эта работа была адски скучная, новых клиентов не было уже четыре дня, да и имеющиеся были древними бабками, но зато ему подарили чудесные пирожки. Строить гостиницу в этом сомнительном районе было ужасно глупо! Да и местный хозяин тоже доверия не вызвал – мутный какой-то. Дедуля лет 55, в шкафу то ли скелеты, то ли вампиры. Единственным плюсом было то, что он играл с ним в карты. Раньше здесь был довольно таки милый уборщик, но уволился. Очень печально, волосы красивые были, длинные… Прозвучал звон дверного колокольчика. Гоголь поперхнулся пирожком с капустой. Входящий молодой человек был невероятен. От его глаз цвета пламени с добавлением калия до одежды совершенно не по погоде. Такая жара, а он в ушанке! Такие люди либо американские шпионы, либо сутенёры. Юноша прошел к ресепшену. — Два дня и три ночи. Запишите на Достоевского — сказал он, протягивая пять косарей. — Секундочку, вот ваша.. — Без сдачи, любой номер — перебил он. Гоголь достал номер с гравировкой 69. Специально с этой конечно же. Достоевский спокойно принял ключи. Их пальцы соприкоснулись. Упомянутый спокойно ушёл, волоча за собой чемодан. Який гарний хлопець¹.

***

Как же чудесно Достоевский смотрелся в гостиничном кафе. Старые помятые обои подходили к сапогам, а глаза к фиалкам на сервизе. Глаза такие меланхоличные, но невероятно спокойные. Предполагаемый сутенёр словно сошел с картины. Скорее всего довольно мрачного содержания. Как от Гойи², например. Сине-алые оча всё же заметили Гоголя. Николай оборвал зрительный контакт. Это было ужасно неловко… Но все же романтично! Если бы администратор был главной героиней сёдзё… Поцелуи под сакурой, розовые лепестки падают на плечи. Полная свобода, только они вдвоём во всем мире. Под звуки течения Синано³, пение восточной камышовки⁴... Какая бы сцена была бы, достойно Голливуда! Но ни реки, ни камышовки, только советские люстры,(достаточно крепкие для веревки, были у них такие постояльцы...) запах освежителя для воздуха и плохая зарплата. — Вам что нибудь нужно? — прервал Достоевский поток мыслей. — Да так, любуюсь. Федор лишь усмехнулся и вернулся к уже остывшему горькому чаю. Бледные пальцы с не ухоженными ногтями сильно сжимали ручку чашки. "Наблюдатель" искоса на него поглядывал. Бабки вокруг галдели. Миленько.