II
21 июня 2022 г. в 20:14
– Такое чувство, что я тебе резко стал безразличен. Даже сейчас не слушаешь. – коротко бросил Феликс, вяло размешивая в прозрачной фигурной посуде фисташковое мороженое. Рядом с ним, на соседнем стуле открытой беседки у ресторанчика, сидел Хван и задумчиво водил обратной стороной ложечки по столу. Ли, заметив это, великодушно исправил направление деятельности. – Сначала Чан себя странно вел, а теперь и ты. Что с вами двумя происходит? – он пристально смотрел на отстраненное лицо своего парня, пытаясь зацепиться за каждое изменение эмоций.
– Чан? – Хенджин, наконец, обратил внимание на свою клубничную порцию подтаявшего десерта. Они договорились встретиться сразу после сеанса. Младший, да и остальные тоже, не знали ни о проблемах Принца университета, ни о существовании Ким Намджуна и тем более Сынмина из страшных снов. Феликс позвонил ему и жаловался на скуку, одиночество в хорошую погоду и на то, как давно они вместе не проводили время наедине. – С ним что-то случилось?
Феликс пожал плечами и отвел разочарованный взгляд к тарелочке, собираясь на последний заход с зеленой сладостью. Бан Чан в их компании самый участливый и скрытный одновременно. К нему всегда можно было обратиться со своим, но попробуйте хоть слово вытащить о чем-то личном. Вы получите мимолетную тяжесть на глубине темно-карего, а следом – улыбку и отмашку, мол, “Все в порядке!” и “Причин для беспокойств нет”. “Как там твоя тетя по женской линии? Слышал, она простудилась.”. Вместе с этим, с ним поразительно комфортно было проводить как рабочее время за учебниками в подготовке к экзаменам и семинарам, так и просто веселиться, как в прошлый раз в «МастерБиф».
– Еще в том ресторанчике он будто смотрел иначе. – тихо произнес юный портретист. Постоянно кидал тебе странные фразы. – блондин отвлекся от мороженого и удивленно посмотрел на Феликса.
– Что? Да брось, тебе показалось. В последний раз он был совершенно обычным. Мы виделись с ним… – юноша прикинул, подсчитывая в уме даты. – Точно! Двадцать второго мая в библиотеке. Он помогал мне с оформлением дипломной работы. — студент художественного поджал губы, с силой надавливая на кусочек фисташки. — Наш хен уже совсем взрослый с этими аспирантскими примочками. Знает, на что обращает внимание комиссия. – парень вдруг пораженно улыбнулся, подталкивая рукой в плечо. – Ты что, ревновать вздумал? Неужели я даю повод? Боже... Я люблю тебя, ты ведь знаешь это.
Еще не согретый солнцем июньский ветерок задрал рукав шерстяной кофты, который незамедлительно поспешили вернуть обратно на законное место. Ли тихонько вздохнул, но ойкнул сразу же, как только получил ягодный оттиск в уголок губ. Свежие борозды все еще ныли, но единственное лекарство оказалось отравой.
– Тетушка Хо, вы не видели Кками? Нигде не могу найти его... – на сумку полетела пара футболок, за ними запасные шорты. За окном зажигались первые фонари. Почтальон вот-вот должен был добраться до их улицы и кинуть к дому ту самую газету с хорошими снимками. Этого больше ждал не сам парень, а хозяйка коттеджа на окраине Чонногу.
– Со вчерашнего вечера не появлялся, наверное, где-то гуляет. – беспокойной пчелкой женщина убирала уже второй этаж дома, начав сразу после готовки. – Как только соберешь вещи для горячих источников, приходи ужинать. На столе салат из папоротника и пулькоги. – за шумом пылесоса было плохо слышно, поэтому Хенджин вышел к ней в соседнюю комнату. – Кимчи в холодильничке, рис доварится через пять минут. Не забудь закрыть потом крышку − сохнет. Чего ты встал тут столбом? Не мешай, отойди.
Пожав плечами, Хван спустился на кухню, предвкушая вкусный ужин уже по сочному запаху сладкого мяса. На его зов Кками не отвлекался, но весь месяц, что тут живет, пучеглазый японский хин куда-то убегал во двор, поэтому он просто добавил побольше соуса и включил первый попавшейся канал на фоне.
– На фоне твоих кошмаров и постоянного недосыпа могут сформироваться и другие заболевания, именно поэтому мы сейчас тут. – Намджун присоединил последний датчик к виску своего пациента. Не верится, что сейчас все закончится. Одна ночь − и он станет прежним человеком. Да здравствует нормальная жизнь с работой, друзьями и источниками Юсон в Тэчжоне на выходных − прощай, Сынмин. – Напоминаю, что не всегда последний имеющийся выход – единственно правильный. Есть риски, и мне важно, что ты их принимаешь.
– Конечно, доктор Ким. Я правда хочу попробовать покончить с этим... С ним. Все нормально, делайте что нужно. – Хван лег на кушетку, стараясь не обращать внимания на методичный писк аппарата и шипение компьютера, на котором одно за другим появлялись цветные пятна.
– Мы будем тут, как я уже говорил. Чтобы ты быстрее погрузился в медленную фазу сна, в которой обычно приходит нужный тип сновидений, доктор Чон ввел тебе легкое снотворное… Эй, Джин. – мужчина невесомо дотронулся до внимающего и сосредоточенного пациента, на что тот растерянно обернулся. – Удачи.
Тягуче-медленное засыпание Хенджин почти никогда не ощущал – он буквально проваливался во тьму, которая подсвечивала белым прожектором лишь одну фигуру. В этот раз Сынмин расслабленно сидел в пустоте. Ждал его.
– А вот и ты. – растягивая слова, играясь с гласными, пропел юноша. – Сегодня тоже будем развлекаться? Или все-таки попробуешь эту штуковину, что доктор прописал?
Хван застыл на месте. Он знает? Однако же существо улыбнулось еще шире, подсвечивая бесцветные губы маленькими шаровыми молниями в глазах. – Не дрейфь, малыш, чего так задрожал? Я все ждал, когда вы додумаетесь. Честно говоря, я немного расстроен, что предложил не ты. Прогорела моя сотня душ.
Он встал, медленно приближаясь к блондину, словно пантера перед прыжком на добычу. Свет меркнул, сужаясь и концентрируясь на конкретном лице. Теперь можно было заметить каждый волос, спадающий на точеный лоб, каждую трещинку сухих губ. Растягивая их в улыбке, представлял на обозрение запекшиеся в складках бурые следы. В первый раз Сынмин стоял к нему так близко – лицом к лицу. Он вынул из кармана брюк руку и расслабленно подал ее Хенджину, будто приглашая на танец смерти. Брюнет с интересом наблюдал за метаниями Хвана, прыгающем на лице испуге и сомнении – с глаз на рот, потом снова на глаза. Это было забавно. Рука слабо потянулась и бессильно упала, свет потух вовсе. Вместо этого все пространство сочилось кроваво-красным.
– Итак, Джинни. – эхо билось в ушные перепонки, звук отскакивал резиновым мячиком, каждый раз преследуя в игре на вышибание лишь одну цель. Никого больше рядом не было, блондин стоял один и пытался увернуться от звука, ища источник. Безуспешно. – Все это время я лишь хотел показать тебе кое-что. Видишь ли, я очень не люблю, когда меня игнорируют, а ты делал это, хотя, должен признать, изящно и старательно. Извини, я не нашел другого способа, кроме как применить немного физического истязания. – сбоку последовал шепот − такой близкий, что задрожали волоски и прошибло холодным потом. – Надеюсь, ты не в обиде на меня, м?
Вспыхнуло. Заискрилось стеклянной втиркой на глазах.
– Взгляни-ка. Такая короткая жизнь у людей? – в руках мелькнул фотоальбом. С очередной перевернутой страницей падала и пропадала в темноте карточка полароида. На каждой Хенджин успевал заметить свое улыбающееся лицо. – А знаешь, как оно в мире? – избегаемый Гость снов щелкнул пальцами – Раз… — через секунду еще раз щелкнул. – Два… Три… На каждый щелчок по смерти, ты знал? – Сынмин бросил альбом Хенджину и, сверкая глазами, хихикнул в кулачок. Парень поймал лишь на автомате, все еще пытаясь понять смысл прозвучавшего. – Наверное, здорово быть частью такого глобального процесса. Да, Джинни?
– О чем ты? – впервые за два года подобных снов он смог сказать хоть что-то. До этого тяжелый ком и душащие невидимые пальцы топили все слова в зачатке.
– Ты так нетерпелив. Мне нравится! Но ты не беспокойся, всему свое время. Начнем, например, с начала. Помнишь своих маму и папу? – бордовый дым со взмахом руки нарисовал профиль пары, сидящей близко друг к другу. Блондин потянулся к родинке под левым глазом, такой же, как у него, но мираж растаял. – Верно, верно. Значит пока не забыл. Когда же это случилось, ну-ка… Ага, вот оно.
Красный свет исчез. Появилась детская, полная заваленных фантиков, растерзанной маленькими ручками упаковочной бумаги. На стеллажах мирно лежали игрушечные машинки и роботы, подпирали друг друга косматые медведи и ушастые зайцы.
– Только потише, ты же не хочешь испортить им праздник? Ой, спойлеры… – прошептал брюнет, отпирая дверь и скрываясь за ней в темноте коридора. Эти стены были смутно знакомы, но Хенджин не мог понять почему. Он просто пошел, повинуясь безмолвному приказу и желанию закончить весь этот эксперимент “принятия”. Тихонько напевая песенку, за столом сидел мальчик с большими темными глазами и наблюдал, как его, очевидно, родители хлопали в ладоши и смотрели прямо на то место, где и стояли они с Сынмином. Он испуганно дернулся, но замер, узнавая ту самую родинку, скрытую в улыбающейся морщинке женского лица.
– Хенджинни несет тебе тортик! Сейчас именинник будет задувать свечи и загадывать желание. – блондин неверяще уставился на мальчика за столом и проводил взглядом еще одного, постарше, у которого на плоском блюде сладкий крем с горячими перышками на восковых палочках. Лоб покрылся испариной. У него был брат? Но он вырос один, совершенно точно. Все детские фото, немногие воспоминания, все было только с ним. – Скорее, братику уже не терпится.
Брюнет рядом ухмыльнулся.
Щелчок пальцев – вокруг только треск дерева. Языки сжирают искусственный синтепон из игрушек, стремительно плавился цветной пластик, превращался в одну уродливую черную жидкость. Голубые обои в копоти. Кроватка, выкрашенная в белый, обуглилась. Ножка треснула и прогнулась. Посередине детской лежало бездыханное тело маленького темноволосого мальчика, а рядом сгорбившаяся фигура чуть больше. Держит восковую палочку, подтаявшую от жара вокруг, другой рукой проводит по округлым щечкам детского лица и улыбается. Темнота.
– Боже, наблюдать за таким испуганным тобой… Это так возбуждает! — этот голос, приглушенный до хрипоты, Хенджин предпочел бы вырвать из сознания и навсегда зарыть на задворках. Где-нибудь очень далеко. Руки будто смазаны скользким и плавучим. – Опережая твои вопросы: да, это твоя семья. И нет, твои родители погибли не в том пожаре. Погиб только один ребенок, но статьи газет, к сожалению, пестрили совсем другой информацией. – он обошел его со спины и нагнул голову набок. – Вот ведь век, да? Одна формулировка, а сколько смысла в головы массам. Упустили маленькую трехлетнюю деталь. Но не спеши расстраиваться на начале фильма, впереди еще столько кадров!