Цветами радуги

Слова не воробей, но под утро они забудутся.

Теодор, прикрыв веки, сделал очередную затяжку, втягивая в себя едкий туман, позволяя ему заполнить и отравить своим ядом лёгкие. Хотя теперь сигареты — это последнее, что может его убить. С момента обращения Тео осознал, что алкоголь, сигареты и даже наркота его больше не берут. Единственное, чем он мог теперь по-настоящему опьянеть, — это кровь, большое количество крови. Или так ему казалось до недавней встречи. Эффекта от сигарет уже не было, зато механическая привычка всё никак не хотела отвязаться от него. Тео откинул назад голову и, опёршись о кирпичную стену обшарпанного здания ночного клуба, вновь затянулся. Сигарета тлела меж пальцев, а в голове странно гудело, но дело было вовсе не в никотине. До ушей Тео донёсся мерный стук сердцебиения, Нотт приподнял руку, чтобы глянуть на циферблат на запястье. Ровно 00:03. Его смена окончена, и вот он поднимается по служебной лестнице, его дыхание спокойно, лёгкий шорох одежды и выругивание под нос индицируют, что у него опять кончились сигареты. Уголок губ Тео невольно потянулся вверх. Он уже так хорошо его знал. Жаль лишь, что Гарри не знал и не помнил Тео. Нотт потушил окурок о стоящий неподалёку мусорный бак, прикусил губу и замер всем телом в предвкушении. Дверь резко открылась, ударившись о стену, за этим вновь последовало недовольное бурчание. Кое-кто был явно не в духе, но Тео это не останавливало, его глаза неминуемо направились к служебному выходу, в котором появилась фигура. — Блять, что за день… — продолжал сокрушаться Гарри. — Скорее уж ночь, — сказал Тео. — Прости, я невольно подслушал. — Лукавая улыбка растянула его губы. — Ты был довольно громким. Гарри, кажется, чуть замялся и заметно покраснел. Тео просто обожал его смущать — это была одна из самых увлекательных рутин, что ему оставались в перспективе бесконечной жизни. Нотт потянулся ко внутреннему карману пиджака с левой стороны, ведь справа по обычаю находилась его собственная пачка «Benson & Hedges». Он достал купленную некогда специально для Гарри упаковку «Dunhill Switch». Пройдя пару шагов ему навстречу, Тео вытянул вперёд руку с пачкой, безмолвно предлагая угоститься. Гарри благодарно кивнул ему, лишь после этого обратив внимание на сами сигареты. Усмехнувшись, он выудил одну, тут же зажав её меж зубов. — Забавно, — произнёс Гарри, не разжимая зубы, чтобы не уронить сигарету, пока копался в карманах в поисках зажигалки. Тео быстро пересёк оставшееся между ними расстояние, поднеся свою зажигалку к кончику сигареты. Пока Гарри затягивался и, наверняка, ощущал жгучий привкус ментола на языке, Тео решил пока что продолжить этот разговор. С этим Гарри, незнающим и непомнящим его — странного незнакомца, давшего ему прикурить в тёмном переулке у служебного выхода бара. — Что забавно? — Просто забавное совпадение, — сказал Гарри, выдыхая дым и стряхивая пепел с кончика сигареты. — Это именно те сигареты, которые я обычно курю. Я знаю. — Действительно забавно. Но знаешь, как говорят: случайности не случайны… — протянул Тео и тоже закурил. — Я Гарри, кстати. — Он улыбнулся и, взяв сигарету в левую руку, протянул правую для рукопожатия. — Теодор. — Нотт сжал его ладонь в ответ и безумно не хотел отпускать, однако сделал это. У него ещё было время, ещё несколько часов до утра, до того, как начнёт светать, и Тео придётся вновь скрыться до следующей ночи. Но почему-то он совсем не торопился напомнить о себе Гарри. Может, было бы проще расстаться с ним наутро, если бы он так и не помнил о нём ничего кроме того, что Теодор — это добрый прохожий, угостивший его сигаретой. — Божий дар. Интересное имя. Родители имели склонность к греческому пафосу? Если бы у Тео могло пересохнуть во рту, то именно это сейчас и произошло бы. На него разом хлынули воспоминания об их первой встрече. Самой первой. Нотт тогда уже совершенно не любил «играть с едой», но что-то в этом конкретном парнишке заставило его сначала познакомиться. Он включил обыденную игру, проговорив: «Не подскажете, как пройти до пункта Х?» В первое время после обращения Теодор был безумно напуган, конечно, но потом он ушёл во все тяжкие. Развлекался, как мог, оставляя за собой кучу следов, достаточно для того, чтобы за ним увязались охотники. Он даже любил находить совсем уж хорошеньких жертв, заманивать их в постель и получать двойное удовольствие. Секс и кровь — единственное, что он смог бы сейчас припомнить из того периода жизни после смерти. У Тео вовсе не было в планах проворачивать нечто подобное с Гарри, ему нужен был фастфуд, чтобы подкрепиться на день вперёд, как он и жил в последние годы, совершенно потеряв интерес к бессмертию. Вампиры вообще могли испытывать кризис среднего возраста? Особенно молодые вампиры, которым чуть за сорок, тогда как выглядят они не больше чем на двадцать один. В любом случае было в Гарри что-то особенное, чего Тео никак не мог разобрать, своеобразный шарм, что ли. Они тогда разговорились, и Гарри непонятным для Тео образом смог зажечь внутри то, что, казалось, уже давно угасло — интерес к чему-то, а в данном случае, к кому-то. Глаза Поттера сверкали особым задорным огоньком, что не могло не заводить Тео. А его запах не был похож ни на что иное. Гарри стал триггером, возбудителем, кроваво-красной тряпкой перед быком. Попробовав лишь раз, Нотт уже никогда не согласился бы променять его общество на что-либо другое. На секунду ему даже показалось, что он влюбился в первого встречного, как чёртов подросток, но дело было не в этом. Это была более глубокая, внутренняя связь, единение двух душ: одной — чёрной, и другой — красной, подобно горячей крови, циркулирующей в его венах. — Да, типа того, — всё же ответил он на вопрос Гарри. — Иногда жалею, что мои родители в своё время не назвали меня как-нибудь эдак. — Его губы вновь сомкнулись вокруг сигареты. — Это как, например? — не удержался Тео. Это обещало быть забавным. — Не знаю. — Он пожал плечами. — Может, Август, Дионис или Леон, — явно веселясь и наслаждаясь, перечислял Гарри. — О, знаю, Аполлон Джеймс Поттер, звучит. — Он игриво приподнял брови, начиная искренне хохотать. У него была самая прекрасная и заразительная улыбка. Тео никогда не мог перед ней устоять, всегда начинал лыбиться в ответ, как кретин. Всё ещё держа окурок между указательным и средним пальцами, Гарри потянулся рукой к чёлке, по привычке убирая её со лба, открывая взору Тео свою главную особенность. Любопытный шрам на лбу, по форме напоминающий молнию. Как-то раз Гарри рассказал ему эту увлекательную историю, как в возрасте полутора лет неудачно упал. Чуть не подпалив себе волосы истлевшей сигаретой, Гарри негромко выругался и потушил окурок подошвой кед. Вот теперь было пора. Как бы сильно Тео ни хотелось продлить это чувство лёгкости, когда чувство вины ещё не гложет его, второе эгоистичное желание брало верх. Ему нужен был его Гарри, тот, который знал и любил его. Ему не хотелось долго думать о том, являлось ли это на самом деле любовью, и сколько из всего этого ему пришлось внушить, а сколько было реальным. Теодор приблизился к Гарри, прижав того к кирпичной стене. Глаза Гарри сначала округлились в удивлении, напоминая форму его очков, после чего метнулись к губам Тео. Чёрт, это притяжение было невыносимым. Холодные синие океаны встретились с тёплой летней зеленью. — Сейчас ты вспомнишь меня и всё, что между нами было, — твёрдо произнёс Тео, не позволяя голосу дрогнуть. Спустя полсекунды глаза Гарри наполнились пониманием, узнаванием и, к ужасу Тео, привязанностью и любовью. — Тео, — хрипло обронил Гарри и тут же сократил расстояние между ними, обрушиваясь на его губы, сливаясь с ним воедино. Это было так отчаянно прекрасно, что у Тео почти подкосились колени от переизбытка чувств. Кто бы знал, что по-настоящему зажить можно и после смерти. — Чёрт, Гарри, — оторвавшись от сильнейшего наркотика, так наивно именуемого губами, прошептал Тео. — Пойдём, я хочу тебе кое-что показать. Взяв парня за руку, Тео потянул его за собой к зданию напротив. Пальцы покалывало от контакта с кожей Гарри — такая горячая, чуть загорелая, контрастирующая с его холодной и бледной, как сама смерть. Порой Тео любил водить пальцами по голому телу Гарри и наблюдать за тем, как мурашки на его коже устраивали игры наперегонки. В такие моменты он невольно задумывался, почему бы просто не оставить Гарри в своей полностью изолированной от света квартире навсегда? Только вот Теодору не хотелось так поступать с ним — отрезать от всего мира, от его друзей, родных и близких, — и потому он решил, что ночи будут их временем, а днём этот чёртов мир мог забирать себе самого светлого и прекрасного человека из тех, что он встречал. Обращение Гарри в вампира Тео даже не рассматривал как вариант. Быть может, он был слишком эгоистичен в этом вопросе. Он не мог представить себе мир, в котором сердце Гарри перестанет биться и ласкать своим мерным стуком слух Нотта, в котором пропадут его человеческие тепло и запах. Они сейчас настолько коварно разные, и Тео не хотелось бы уподоблять Гарри себе. Безжизненной и безынтересной пародии на человека. А ещё ему пришлось бы столкнуться с последствиями своего внушения. Вдруг оказалось бы, что за всем тщательно выстроенным Теодором фасадом не оставалось и толики искренних чувств со стороны Гарри. Он привёл Гарри к лестнице, огляделся вокруг на всякий случай, и поднял его на руки. — Ты чего творишь? — со смешком выдохнул Гарри и ухватился руками за шею Нотта. — Доверься мне, — с этими словами Тео за пару секунд поднялся на самый верх, остановившись перед запертой дверью, обмотанной цепью с большим замком. С силой дёрнув замок вниз, Тео отворил дверь и, вновь взяв ладонь Гарри в свою, провёл его через порог наружу. — Это просто нечто, — восхищённо прошептал Гарри, в первую секунду ласково взглянув на Тео так, будто тот привёл его не на крышу, а на вершину мира, который вдобавок бросил к его ногам. Теперь же он глядел только на небо и городской пейзаж, представший перед ним, как на ладони. Звёзды призывно сияли на безоблачном небе, привлекая взор Гарри. Он вновь обернулся к Тео и подошёл к нему ближе, залезая рукой в левый внутренний карман его пиджака, доставая пачку и зажигалку. Вытащил две сигареты, вставив одну между своих зубов и сунув вторую в рот Тео. Уголок губ Нотта потянулся вверх, он заворожённо смотрел за тем, как Гарри прислонился ближе и соединил кончики их сигарет. Огонёк вспыхнул, как только Поттер нажал на кнопку на зажигалке, подкуривая две сигареты одним выстрелом. Гарри чуть отошёл и лёг, умостившись на полу, и скрестил ноги. Курил и поднимал руку с тлеющей сигаретой над головой, будто пытаясь подпалить каждую звезду, что попадалась на глаза. — Ложись, Нотт. Тео обожал, как иной раз Гарри отдавал приказы, будто это он тут со сверхспособностями. А ещё больше Теодору нравилось подчиняться его прихотям, поэтому он безмолвно устроился рядом. Сделал затяжку и повернул голову к Поттеру, любуясь его профилем, пока тот разглядывал ночное небо. — Знаешь, вселенная бесконечна. Смотря на небо, мы видим свет, которым звёзды горели тысячи лет назад. Это поистине завораживает, но всю свою жизнь я смотрел в небо и ничего от этого не чувствовал… — Гарри сделал паузу, чтобы затянуться и выдохнуть дым. — Теперь я смотрю на тебя, и… — Он повернул голову и, глядя Тео прямо в глаза, продолжил: — Ты моя вселенная. Бессмертная и бесконечная. Теодор не дал себе времени хорошенько обдумать эти слова, чтобы не позволить подсознанию подкинуть мысли о том, что всё это нереально. Он просто накрыл губы Гарри своими. Вкус никотина вперемешку с ментолом и отчаянием смыл его мощной волной. — Я тебя люблю, — не сдержался Тео. — Я так чертовски тебя люблю, что мир наконец заиграл всеми цветами радуги после десятилетия монохрома. Укол в области грудной клетки — где-то слева, где некогда билось его живое сердце, — напомнил о том, что с первыми лучами солнца вся магия ночи исчезнет, до следующего заката унося с собой их любовь.