Палата 404

      Лучи солнышка светят мне прямо в лицо. Я недовольно поморщился и перевернулся на бок, упёршись в грудь любимого. Подняв взгляд, я заметил, что Харучие уже проснулся и теперь пристально рассматривал меня. Я потянулся к столь милому лицу и чмокнул Хару в губки — Милый, что-то не так? — спросил я, заметив, что он чем-то обеспокоен — Такемичи, со мной все хорошо, но как ты? Я не сделал тебе больно. А то мне кажется, что я был немного груб. Если так, то прости меня. Я не смог сдержаться — говорил он, гладя мою шею. О чём он? Хару был предельно осторожен и мягок. Посмотрев на мои ключицы, я понял, что он имел ввиду. На моём теле не было ни единого живого места. Все оно было в засосах, укусах, но это ни капельки не расстраивало меня, скорее наоборот, это мне казалось до жути симпатичным и очень возбуждало меня. Я ненормальный? Возможно. — Ох, Хару, и это тебя беспокоит? Не надо думать о таких пустяках, это мне очень нравится и даже сильно заводит меня. Смотря на свои ключицы, шею, ноги, я возбуждаюсь, ведь вспоминаю как ты ставил мне все это — говорил я на ушко Хару все эти слова тихим, слащавым голосом, пытаясь возбудить его — Хах, правда? Ну тогда я рад — улыбнувшись, сказал Харучие и обнял меня. Посмотрев на Хару, я заметил, что у него очень сильно выпирают ключицы. Это смотрится так сексуально — Хару, а можно мне кое-что сделать — спросил я, строя невинный вид — Можно. А что именно? — поинтересовался Хару — Могу ли я тоже поставить тебе пару засосов на твоей шее — спрашивал я, наблюдая за реакцией Харучие. Тот мгновенно раскраснел и задумался, а я решил не скрывать свои мотивы и сказал — Я хочу, чтобы все знали что ты мой или, проще говоря, хочу пометить тебя — Конечно можно — немного заикаясь, говорил Хару — Хахах, ты сейчас такой милый, а вчера ты таким не был — издевался я над Хару — Впрочем, неважно — сказал я и впился в шею Харучие, оставляя на ней несколько багровых засосов. Хару томно вздыхал, а я продолжал оставлять на нём засосы. Отстранившись от Харучие, я посмотрел на него. Прекрасные розовые волосы Хару были растрепаны, зрачки расширены, а его шея теперь красовалась несколькими багряными засосами — Ну что, ты доволен? — спрашивал Харучие, потерая шею — Очень — сказал я и повалился на кровать, спрашивая — Кстати, сколько сейчас времени? — 7:54. Пора идти завтракать — говорил Харучие, вставая с кровати.       Хару надел маску и начал причесывать свои длинные волосы, а я внимательно наблюдал за ним — Слушай, Хару, а ты не хочешь подстричься? Думаю, тебе бы подошла короткая стрижка — спрашивал я, представляя Харучие с короткими волосами — Нет. Мои волосы все, что у меня есть. Это моя гордость. Я не горю желанием стригать их — с гордостью говорил Хару — А тогда почему ты их красишь? Разве это не вредит волосам? — всё не унимался я — Возможно ты прав. Но мне просто нравится этот цвет — улыбаясь, говорил Харучие. Собравшись, мы вышли из палаты и направились в столовую. Идя по коридору, я лишь смотрел в окна. 30 декабря. На улице все такой же сильный снегопад. Скоро новый год. На душе так радостно. Почему? Не знаю. — Слушай, Такемичи, тебе не грустно? — вдруг резко прервал тишину Хару — Нет. С чего ты взял, что мне грустно? Я в порядке — улыбнувшись, сказал я. Харучие замолчал и мы продолжили молча идти. Зайдя в буфет и отстояв очередь, мы наконец-то сели за стол. Сегодня на завтрак давали мисо-суп, отваренный рис и стейк лосося, ну а также чай. Перед тем как приступить к еде, я посмотрел на Хару. Он всё так же ел, стараясь прикрыть своё лицо. Бедняжка. — Приятно аппетита, Хару — сказал я и приступил к еде. Еда как обычно была безвкусной, но утолить голод ей можно. Терпимо. Я ел не торопясь, стараясь есть медленно, как Харучие. Но в итоге я первым опустошил тарелку и сидел, ждал Хару. Наконец-то доев, мы встали из-за стола и пошли обратно в палату. И вот, спустя несколько мгновений мы оказались в палате. Я повалился на кровать, а Харучие снял маску и сел рядом со мной — И чем нам теперь заняться? — спрашивал я, тупля в потолок — Не знаю. Ну давай по… — не успел договорить Хару, как его прервал стук в дверь. Харучие сразу же кинулся надевать маску. В дверном проёме показался мужчина, лет тридцати, высокий, светлые волосы и голубые глаза, а одет он был в белый халат. Он аккуратно подошёл к нам — Такемичи Ханагаки, верно? Я ваш санитар, Каору, приятно познакомиться — сказал он, протянув мне руку. Я подал ему свою руку, ожидая рукопожатий, но он сжал мою руку и поцеловал её. Я был немного удивлён, а Хару, мягко говоря, был не в себе — Так вот, вас к себе вызывает директор Юки, можете пройти вслед за мной — спрашивал санитар, улыбаясь — Ах, да, конечно — сказал я, вставая с кровати. Мужчина уже вышел из комнаты, а я собирался только выходить, как Харучие схватил меня за руку и притянул к себе — Держись подальше от него, пожалуйста. Он и есть тот педофил санитар. Он до меня домогался раньше, но я ему быстро показал какой я на самом деле. Будь аккуратней — сказал Хару и отпустил меня. Я быстрее вышел из палаты и попытался догнать Каору — Слушай, Ханагаки, а как тебе живётся с Харучиё? Он же все таки у нас сложный пациент — любопытствовал мужчина — Обычно — кратко ответил я — Понятно. Ну по вам и видно, что вы ладите — улыбнувшись, сказал санитар — Видно? — переспросил я — Да. Видно. Ну вы единственный, кто с ним ужился. Да и вы всегда вместе. Не странно ли? А ещё, ваши шеи. — указывал он на мою шею, хитро улыбаясь. Я сразу же схватился за шею и прикрыл её воротником от рубашки — Вас это ебать не должно — грубо отрезал я — Ох, конечно, я не собираюсь переходить дорогу бешеному псу — сказал он, натянув улыбку. Опять бешеный пёс. Почему все называют Хару так. Похоже, Каору не закончил, поэтому он дополнил — Но мне просто интересно, каков же ты в постели — от этих слов меня тянуло рвать. Удивлённый я посмотрел на санитара, а он как ни в чём не бывало улыбался. Дальше мы шли в тишине. Наконец-то дойдя до кабинета Юки, я зашёл внутрь, а этот извращенец остался за дверью. Юки сидел за своим столом и что-то писал, заметив меня, он улыбнулся — Такемичи, проходи, садись на диванчик, у меня к тебе есть вопрос — говорил он, откладывая свои бумаги в сторону. Я присел на диван и посмотрел на Юки с ненавистью — Как ты? Тебе хорошо здесь? Тебя никто не обижает — беспокоился он, а я на его слова лишь молчал и задирал нос. Похоже, Юки надоел мой игнор, поэтому он сказал — Игнор тебе ничего не даст. Не будь упрямым. Я хочу помочь тебе — Помочь? Тогда какого хуя ты запер меня в этой психушке — повышая я на него голос — Прости. Давай лучше поговорим о тебе. Как тебе живётся с Харучиё Акаши? — спрашивал он — Хо-ро-шо. — по слогам произнёс я, после дополнил — Заебали вы меня все. Всегда задаёте этот вопрос. Все хорошо. Замечательно. В отличие от вас он не такой монстр — Хах, возможно, но ты должен понимать, что.... — не успел договорить Юки, как в кабинет ворвалась женщина — Господин Юки, тут срочное дело, двое пациентов сцепились, вы должны помочь нам — сказала она, потянув за собой Юки — Такемичи, оставайся здесь, мы ещё должны договорить — сказал он и в спешке выбежал из кабинета. Ну наконец-то. Так хотя бы не буду слушать его нотации. Опять они говорят о Хару. Че он им всем такого сделал? Я прошёлся глазами по кабинету и вдруг мой взгляд остановился на огромной полке, в которой были досье всех пациентов. Невольно я начал искать его. Харучие Акаши. Вот он. Аккуратно взяв папку в руки. Я открыл её. Внутри была фотка Хару уже без маски. Я приступил к чтению досье о Харучие. Зачем? Не знаю. Не то чтобы я ему не доверял, просто я хотел узнать любимого получше.       "Харучие Акаши. Родился и вырос в Японии, город Токио. Родители отсутствуют, умерли в раннем возрасте. Есть младшая сестра по имени - Сенджу, старший брат -Такеоми Акаши. У Харучие покрашенные, розовые волосы. Родной цвет - белые. Глаза зелёные. Ростом он 173 см, весом 55 кг. Отличается двумя шрамами у губ. Откуда они взялись ‐ неизвестно. 22 октября, 2007 года Харучие зарезал катаной 9 человек. Поймали его с поличным. Позже, на следующий день, при обыске его дома, нашли 2 кг героина. Суд состоялся 24 октября этого же года. Суд признал его невминяемым. Поставили ему такие диагнозы, как депрессия, биполярное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство, расстройства шизофренического спектра. 27 октября Харучие прибыл в психиатрическую больницу на лечение. Лечение должно было продлится 3 месяца. Но 30 октября Харучие зарезал своего соседа по палате. Идёт суд. Харучие Акаши приговорили к смертной казни, которая состоится 27 января 2008 года."       Я, мягко говоря, был в ахуе. Нет, нет, мне не хочется верить, но тут же мне вспоминались слова о Хару от некоторых людей. Мой пазл наконец-то сложился, и я понял кто такой Харучие Акаши. Мне лишь было обидно, что он все до последнего скрывал. Я ещё несколько раз перечитал последнее предложение и до меня только дошло то, что Харучие умрёт меньше, чем через месяц. Я аккуратно положил папку на место и в неописуемом шоке присел на диван, хватаясь за голову. Долго мне не пришлось сидеть так, потому что через некоторое время Юки зашёл в кабинет. Он сел за свой стол, потерел виски руками и устало вздохнул — Такемичи, давай поговорим как-то позже, а то я устал пока разделял пациентов — сказал Юки и замолчал, после дополнив — можешь идти — на его слова я лишь встал с дивана и быстро вышел из кабинета, не попрощавшись. Я шёл по коридорам, стараясь ни о чём не думать, но у меня это не получалось, эмоции так и хотели вырваться наружу. Наконец-то дойдя до 404 палаты, я распахнул дверь и увидел Хару, он что-то вязал и беззаботно напевал какую-то веселенькую песеньку. Увидев меня, он улыбнулся — Такемичи, а я тут решил кое-что связать — говорил он как ни в чём не бывало. Я лишь стоял в дверном проёме и молчал. Похоже, Харучие заметил, что со мною что-то не так, поэтому спросил — С тобой все хорошо? Тебя кто-то обидел? — я молчал, не отвечал ему. Я больше не мог делать вид, что все хорошо. Это было для меня чем-то невыносимым. — Кто ты. — спросил я. — Я? Нуу, Харучие Акаши, твой парень — говорил он, задумываясь — Нет. Ты монстр — грубо отрезал я. Хару, твоё лицо, оно было очень грустным в этот момент. Я понимаю, что тебе было больно слушать это, но прости. Позже мои слова будут терзать меня, но увы. Хару, твоё лицо наполняется слезами, ты резко кидаешься ко мне в ноги — Такемичи, что ты ты такое говоришь? Как ты смеешь — отчаянно говорил он. Резкое молчание. До тебя дошло, да? В этот момент лицо Хару резко изменилось, улыбка с грустью полностью исчезли. Остался лишь холод. Ты выглядишь так страшно в этот момент — Только не говори что....— спросил он, смотря на меня. Я лишь покачал головой. Харучие вышел из себя. Он схватил меня за плечи и прижал к стене, крича — Кто. Кто тебе это сказал? — Никто. Я сам прочитал это в твоём досье. Я знаю о тебе абсолютно всё. И Хару, отпусти, мне больно — говорил я, чуть ли не плача. Харучие посмотрел на меня и отошёл в сторону — Прости — это все то, что он смог вымолвить. Прости? Он извиняется. — Почему ты не сказал мне, что так скоро умрёшь — сказал я и зарыдал — Зачем. Зачем ты влюбил меня в себя, если ты так скоро умрёшь. Ты же знал. Почему. Чёрт, ты такой эгоист. Ненавижу. — плакал я, ведь уже не мог сдержать слезы. Я подошёл к своей кровати и повалился на неё, рыдая в подушку. Я плакал от горя. Мне не хотелось признавать то, что Харучие скоро покинет меня, что я проснусь, а в моей кровати будет пусто. Вдруг я почувствовал то, как Хару гладит меня по голове и пытается утешить — Подожди. Ты волнуешься только о том, что я скоро умру. И все? — спрашивал он — Да, ведь я не смогу жить без тебя — говорил я, плача в подушку. Вдруг я услышал плач. Оторвавшись от подушки, я увидел, что плакал Харучие. Он старался прятать свои слезы и сразу же вытирал их. Хару, я увидел то, как ты плачешь, впервые. И ты выглядишь так мило, беззащитно — Такемичи, ты серьёзно? Ты знаешь то, что я убийца и наркоман, но все равно любишь меня и плачешь из-за того, что скоро моя казнь — говорил Харучие сквозь слёзы — Я так расстроган – сказал он и заключил меня в объятья. Мы так сидели и плакали в объятьях друг друга долгое время — Хару, что я буду делать без тебя, ответь мне. Зачем. Зачем ты полюбил меня — спрашивал я — Прости. Знаешь, меня заперли здесь одного. Да, у меня был сосед. Я хотел с ним подружиться, но он до меня домогался, поэтому я зарезал его. Я не хотел этого, честно. Я просто хотел с кем-то дружить, общаться. Я ел один в столовой, купался, спал. Всегда один. Все эти два месяца я был один. Меня отделили от общества. Я не хотел этого. А тут появился ты. Я сразу же полюбил тебя, Такемичи — рассказывал свою грустную историю Харучие. Я просто взял и поцеловал его, стараясь успокоить. Отстранившись от Хару, я положил свою руку на его лицо и стряхнул все его слезы — Не плачь. Давай, ты мне все расскажешь, и мы вместе что-нибудь придумаем — говорил я, улыбаясь. Устроившись поудобнее, я начал слушать Хару — Все пошло с детства. Родители умерли, когда мне было лет 5. ДТП. Честно, я даже не помню их. Мы втроем жили у бабушки. Она не справлялась с нами одна, поэтому Такеоми помогал ей, он часто оставался за старшего, убирался по дому, подрабатывал. Было сложно. Но терпимо. Брат влез в долги, чтобы прокормить нас. Правда, это привело к плохим последствиям — говорил Хару, показывая на свои шрамы — Но я благодарен Такеоми за все. Проблемы начались в подростковом возрасте. В 15 лет, когда умерла бабушка, я связался с плохой компанией. Я злоупотреблял алкоголем, наркотиками. Было ужасно. А насчёт убийств. Я не хотел. Однажды ночью одни ублюдки выследили меня, а я тогда был с сестрой. Им был нужен я. Но один из парней ранил Сенджу в живот. Я разозлился. И вот. 9 человек мертвы. А дальше я плохо все помню. Кровь. Слезы. Впрочем, уже неважно — говорил все эти слова Хару с улыбкой, но не с радостной, а скорее с истеричной— Вот. Так я и оказался здесь. Потом ещё этот ебанный сосед, который стал последним крючком, чтоб казнить меня. Мои дни в психушке были не самыми хорошими, но и не самыми плохими. Мне просто хотелось, чтоб кто-то был рядом — сказал Харучие и сильнее разрыдался. Я обнял его и дал ему хорошо выплакаться в мою грудь. Надеюсь, так ему полегчает. Немного успокоившись, Хару опять начал — Прости, Такемичи, что хотел сначала использовать тебя. Но сейчас я искренне люблю тебя, честно. Пожалуйста, проведи со мной мои оставшиеся дни, я умоляю тебя. Я не хочу умирать в одиночестве — Обязательно, Хару, обязательно — сказал я и поцеловал любимого в лобик. Харучие плакал, лежа на мне, а я гладил его по голове, стараясь утешать. Спустя некоторое время всхлипы прекратились, послышалось храпение. Хару заснул. Пусть немного поспит, может быть успокоится. Честно, я сам не знаю что делать и мне тоже хочется плакать, но я должен быть сильнее и в этот раз подумать о ком-то, а не о себе. Пока я лежал и думал обо всем этом, я и не заметил, как мои веки потяжелели и глаза сомкнулись.

***

      Я просыпаюсь. Голова расскалывается. Чёрт. Что же произошло. Я пытался вспомнить все самое последнее. Ох, точно, Хару. Посмотрев на него, я успокоился. Харучие до сих пор спокойно сопел на мне. Я аккуратно провел своими пальцами по столь чудесному лицу. Даже и не скажешь, что это чудо несколько часов назад плакало. Кстати, а сколько сейчас времени? 16:44. Посмотрев на часы, я понял, что мы проспали обед. Пиздец. И как мы могли проспать четыре часа. Ужасно, впрочем неважно. Главное, чтоб Харучие полегчало. Может быть мне его разбудить. Да, нужно — Харуууу, вставай — шептал я Хару на ушко, гладя его мягкую щёчку. Харучие недовольно поморщился и открыл свои прелестные глаза — Такемичи, сколько мы проспали? — сонным голоском спросил он, как сразу же открыл глаза — Около четырёх часов. Мы проспали обед — ответил я — Прости, что тебе приходится не доедать из-за меня — извинялся Харучие — Не извиняйся. Ты здесь не причём. Я сам проспал — говорил я, гладя Хару по его шелковистым волосам — Хорошо, как скажешь — грустно улыбнувшись, сказал Харучие. Я посмотрел на своего любимого. Глаза Хару были красные из-за слез. Волосы растрепаны. Но даже сейчас он выглядел очень красивым. Меня так и тянуло к нему. Я впился в столь желанные губы, ни о чём не думая. Харучие был удивлён, но ответил на поцелуй. Он кусал мои губы, жадно целуя. Было так хорошо и горячо. Я отстранился от Хару из-за нехватки кислорода. — Хару, а хочешь я сделаю тебе очень приятно — говорил я, стараясь отдышаться и хитро улыбаясь — Ну да, но как? — недоумевал он — Больше ни слова — сказал я, спускаясь вниз под одеяло. Я начал стягивать штаны Харучие с нижнем бельём. Нащупывая член, я взял его у основания и сделал несколько резких движений вверх-вниз, вызывая у Хару лишь сжатый стон. Я медленно погружаю ствол в рот с пошлым хлюпаньем, начинаю усердно работать ртом, бережно обводя языком каждую выпирающую венку и играя с уретрой. Я старательно сжимаю губы чуть ли до синевы, как вдруг сверху раздаётся удовлетворительный стон, свидетельствующий об окончании. Сразу же чувствуется привкус спермы Харучие. На удивление сладко. Я вылез из-под одеяла, посмотрев на Хару. Он лежал, пытаясь отойти от оргазма — Чёрт, ты проглотил? Не надо было. Тебе не мерзко? — спрашивал Харучие, беспокоясь — Да нее, все прекрасно — говорил я, лежа на Хару — Правда? — переспросил он — Хах, дада — сказал я и чмокнул любимого в губки — Такемичи, столько всего произошло. Давай не будем вспоминать об этом и будем наслаждаться этими дни? — тепло улыбнувшись, спросил Харучие — Как скажешь — ответил я. Мы так лежали долгое время, но вскоре нам это надоело и мы решили заняться чем-то интересным. Харучие продолжил что-то вязать, а я взял у него какую-то книгу и лёг на кровать, чтобы почитать. В это время в палате царила мёртвая тишина. Я все никак не мог сосредоточиться на книге и все время отвлекался на Хару. Меня терзали разные мысли. Особенно то, что я назвал моего милого Харучие монстром и эгоистом. Я не хотел, честно, просто мне было обидно. Я должен думать о Хару, ведь мне хочется, чтобы его последние дни были счастливыми. Мне очень грустно это осознавать, но я не смогу ничего сделать. Всё таки, мой самый большой страх вскоре сбудится. Не хочу думать об этом. Я только сосредоточился на книге, как вдруг прозвенел звонок, который обозначал то, что пора ужинать. Да ну нахуй эту книгу. Положив книгу на тумбочку, я дождался когда Хару наденет маску и лишь после вышел из палаты. Мы шли опять же в тишине. Чёрт, это мне надоедает — Завтра уже все начнут готовиться к празднику. А мы здесь, обидно — сказал я, прерывая тишину — Возможно. Но тебе здесь не нравится? — спросил Хару — Ох, единственная вещь из-за которой я полюбил это место - это ты. Но мне бы хотелось провести новый год в каком-то другом месте, но рядом с тобой, Хару, ведь я тебя люблю — говорил я, пытаясь быть искренним — И я тебя люблю, очень — говорил Харучие, улыбаясь. Даже через маску я видел его улыбку, ведь я запомнил ее на всю свою жизнь. Наконец-то дойдя до столовой, мы встали в очередь за едой. Отстояв очередь, мы сели за стол. Сегодня давали карри, овощной салат, суп и как обычно чай. Ничего нового. Пожелав приятного аппетита Хару, я приступил к еде. Я старался есть не торопясь, но в итоге мне все равно пришлось ждать когда Харучие доест. Спустя некоторое время мы покончили с едой и встали из-за стола, направляясь в свою палату. Я шёл по коридору, заглядывая в окна. Остановившись у одного окна, я загляделся в него. Снегопад. Такая красота. Положив руку на стекло, я подумал о свободе. Харучие подошёл ко мне сзади и приобнял за талию — Такемичи, я обещаю, что ты вскоре выйдешь на улицу, на свободу — шептал он мне эти слова на ушко. Я улыбнулся и повернулся к нему — Хорошо. Я тебе верю — сказал я и чмокнул его в щёчку. Отойдя от окна, мы пошли дальше в палату. В скором времени мы оказались в нашей берлоге. Я сразу же повалился на кровать, приглашая Хару к себе. Харучие лег рядом, а я начал гладить его по голове, в ответ он начал мурлыкать как кот — Че, спать? — спросил Хару — Да, давай поговорим и спать — сказал я и улыбнулся. Приобняв Харучие, я устроился поудобнее и начал задавать ему вопросы — Хару, а ты меня сильно любишь — Да, очень — ответил тот, улыбнувшись — Честно? — переспросил я — Да. Я готов на все ради тебя — говорил Хару, гладя меня по щечке — Харучие, а спой мне песеньку. Я помню, как мама в детстве мне пела какую-то колыбельную — попросил я — Песню? Ну не знаю — распинался он — Просто мне очень нравится твой голос — Ладно. Тогда спою — сказал Харучие и поцеловал меня в губы, а после начав петь колыбельную. Я наслаждался, слушая голос столь любимого и родного человека. Мне хотелось слышать этот голос всегда. Меня уже клонит в сон. Поудобнее устроившись, я даже и не заметил, как мои глаза сами по себе стали закрываться.