Чистое небо

      Лиам бежал, не помня себя. В воздухе растворялись предсмертные вопли боли, лязг скрещиваемых мечей, звучал грохот выстрелов оружия людей. С луком и колчаном стрел за спиной, юноша старался не смотреть на перекошенные в агонии лица врагов, что нашли гибель от его же рук. Он старался не думать о том, сколько крови пролил. В одно мгновение Лиам осознал, что ради дорогих сердцу людей он способен и на убийство. Если над головой любого из них занесут меч, он обезглавит мерзавца, не колеблясь. Пусть он запятнает руки и совесть, но лучше быть убийцей врага, чем палачом родственника или друга. Призрак отца, люди, напавшие на Долину, внезапно начавшаяся Холодная ночь… Заставили повзрослеть. Заставили проливать кровь, марать в ней не только руки, но и душу. Пусть так. Пусть он выйдет из этой битвы убийцей, лишь бы все они были целы. Ради них не жаль ни совесть, ни собственную жизнь. Если потребуется, он пожертвует. — Лиам!       Юноша услышал голос, истошно зовущий его по имени. Взбежав вверх по полуразрушенной лестнице, он увидел, как у стены, на какой висел фамильный портрет королевской четы, несколько воинов обступили сжавшуюся на полу фигуру. Направив лук на толпу, юноша прицелился. Это были люди. Их было трое. Они направляли пистолеты на дрожащую драядку, в страхе выставившую вперёд руки. Светлая ткань ее платья юноше была слишком знакома. От ужаса похолодели пальцы. Он не мог ошибиться, хотя сейчас ему как никогда хотелось обознаться. Пусть это будет не она, пусть будет… Никому бы Лиам не пожелал подобной участи, однако за неё сердце болело особенно сильно. В трясущейся фигуре Лиам узнал… — Нянечка! — выкрикнул он, подходя к воинам, что перевели взгляды от напуганной женщины к принцу драяд. Лиам хотел встать перед ней, заслонить Жозефину собой, но не успел. На него тут же наставили оружие.— Уходи! Беги!       Жозефина попыталась незаметно отползти, но один из воинов вдруг схватил ее за руку, резко потянув вверх. Подняв ее на ноги, мужчина тут же прижал служанку к себе, наставив на нее пистолет. Лица остальных рассекли уродливые шрамы издевательских улыбок. — Опусти лук, сынок, — произнес один из нападавших, тоже направив пистолет на перепуганную драядку. — Лиам, как я понимаю?       Юноша кивнул, однако оружие не опустил. Натянув тетиву, он выжидал подходящего момента, чтобы выстрел получился внезапным, но метким. Стоило целиться в ноги, так у Жозефины больше шансов сбежать. Однако воины следили за каждым его движением, не позволяя напасть неожиданно. — Значит, нянечка принца? — спросил третий мужчина, оценивающе осматривая Жозефину, побледневшую под его пристальным взглядом лишь сильнее. — Не слишком-то симпатичная.       У Лиама внутри похолодело от ненависти и презрения. Животные. Как они смеют так говорить, так смотреть на неё… Юноша догадывался, к чему были эти слова. От омерзения стиснулись зубы. — На лицо можно и не смотреть, — подхватил тот, что поднял Жозефину с пола, а после провел ладонью по плечу служанки, все ещё пытающейся слабо протестовать. — Правда же? Красота в женщине — вовсе не главное…       По многозначительной паузе юноша понял, чего хотят эти негодяи. По взгляду Жозефины было ясно, что дуло пистолета у виска пугает её меньше той участи, что ей уготовили люди. Глаза женщины блестели от поступивших слез, бескровные от страха губы безмолвно молили о спасении, просили помощи. Любой помощи, только бы закончилось это мучение. Ее делили. Юноша видел, как руки мужчин стали обхватывать талию его нянечки, как жёсткие пальцы впивались ей в запястья, проводили по шее, спускались к ключицам. Отвратительно. Мерзко. Люди были страшнее дикарей. Они в них превращались. Во время войны все становятся животными. Безжалостными, бессердечными. Лиам и сам понял, что способен на жестокость, способен ранить, проливать кровь, убивать. Убивать хладнокровно, не чувствуя вины. Но эти люди были хуже него. Они смели осквернять Жозефину своими прикосновениями, пятнать ее, порочить похотливыми взглядами и грязными, низкими мыслями. Убийство этих негодяев совесть ему простит. Даже настоит на кровопролитии. — Хватит! Немедленно прекратите! — воскликнул Лиам, когда один из них разорвал воротник голубого платья. Жозефина вскрикнула, вновь попытавшись освободиться, но ее тут же ударили по шее пистолетом, заставив притихнуть.       Нападавший, что назвал юношу по имени, недобро осклабился. Он вдруг провел пальцами по щеке женщины, из-за чего та скривилась от охватившего ее отвращения, а после посмотрел на Лиама, все так же держащего наготове лук. — Значит, принц решил поиграть в героя? — издевательским тоном спросил он, опуская руку на шею Жозефины. — Отважно сражаться, спасать прекрасных дам из рук злодеев? Как поэтично, правда?       Лиама обуяла ярость. Эти негодяи все откровеннее прикасались к ней. Запускали руки под юбку, в вырез платья, впивались пальцами в волосы. Юноша не мог просто смотреть на то, как три пары мерзких человеческих рук издеваются над его хрупкой и беззащитной нянечкой. Люди собирались над ней надругаться, вот что ужасало. Насколько это была извращённая жестокость, животная похоть, желание унизить и подчинить. — Ли… Лиам! — к Жозефине словно вернулся дар речи. Отойдя от сковавшего тело страха, она вновь стала отбиваться, чувствуя грубые прикосновения напавших мерзавцев. — Лиам!       Жёсткая пощёчина заставила ее замолчать. Вновь оцепенев, женщина с мольбой посмотрела на своего воспитанника. — Увы, жизнь порой не так красива, как нам бы того хотелось, Ваше Высочество, — продолжил говорить мужчина, обхватив пальцами сопротивляющуюся за подбородок. — Дамы не так и прекрасны, — с этими словами он выразительно покосился на Жозефину, — а герои не столь и отважны. Неужели тебе так важна твоя нянька, Лиам? Что тебе от нее?       Кровь зашумела в ушах, челюсти до боли прикусили внутреннюю сторону щеки. Но положение было плачевное. Как бы Лиам не хотел, как бы не мог без боли смотреть на мучения своей нянечки, помочь он ей был не в силах. Если он выстрелит, они выстрелят в ответ. Но не в него — в Жозефину. Так рисковать принц не мог. Но не мог он допустить и того, чтобы какие-то неотёсанные мужланы оскверняли ее. Жозефина не должна терпеть подобного унижения. Никто не должен. Нужно было что-то срочно придумать, нужно было как-то их обмануть, но ситуация казалась тупиковой.       Но вдруг Жозефина стала хрипеть и задыхаться. Она начала обмякать в руках нависнувших над ней мужчин. Воины опешили. Хватаясь за горло, она протянула вперёд руки, пальцем указывая на одного из людей. Лиам всё понял. Заметив, что все трое теперь не смотрят в его сторону, юноша выпустил одну стрелу, после сразу же завёл руку за спину, достал ещё одну, прицелился. Вновь выстрел. Вскрики и ругань. Принц попал противнику в ногу, второго ранил в плечо.       Воспользовавшись замешательством солдат, Жозефина выскользнула из ослабевшей хватки, вырвав пистолет, который ранее один из мужчин приставлял к её горлу. — Нянечка, беги! — выкрикнул Лиам, вновь наставляя лук на одного из противников. Но Жозефина вместо того, чтобы тут же броситься прочь, побежала к юноше, держа оружие людей дрожащими негнущимися руками. — А ты, Лиам? — севшим голосом спросила она. — Ты не останешься здесь! — Я за тобой, — ответил принц, целясь в людей, что вновь направили на него пистолеты. — Беги, ну же!       Жозефина еле стояла на ногах, но с места не сдвинулась. Направив на воинов их же оружие, она смотрела на них глазами, полными страха и ненависти. Пистолет в её руках дрожал. — Ты хоть умеешь им пользоваться? — усмехнулся один из мужчин, окинув драядку взглядом, полным презрения и злости. Он поднял оружие, взвёл курок.       Щелчок в эхе коридора показался Жозефине оглушающе громким. Испугавшись резкого звука, женщина вцепилась в рукоять пистолета. Зажмурившись, она безостановочно стала жать на спусковой крючок. Грохот разорвал тишину дворца. Череда взрывов разрезала воздух. Запах пороха ударил в нос. Холод металла в дрожащих руках обжигал бледные пальцы. Лиам видел, как воины падают навзничь, пораженные своими же пулями. Стрелами юноша метил в плечи и руки противников. Все же свое оружие у них ещё было, а значит был и шанс им воспользоваться. Но вдруг тишина. Патроны кончились. Достав последнюю стрелу, Лиам направил ее в голову оставшемуся в живых воину. Тот лежал, распластанный на полу, все ещё крепко сжимая в слабеющей руке пистолет. Из последних сил он поднял руку и нажал на курок. А после обмяк и больше не двигался.       Лиам вздохнул с облегчением, но вдруг почувствовал резкую боль в плече. В него попали, а он и не заметил. Из раны сочилась кровь, но сейчас это было не главное. Обернувшись, юноша похолодел от ужаса. Жозефина осела на пол, припав плечом к стене. По её платью расползалось пугающе красное пятно. — Нянечка… — подбежал к ней Лиам. Присев рядом с женщиной, Лиам бережно повернул Жозефину к себе, стараясь как можно аккуратнее прикасаться к ней. В испуганных глазах стояли слёзы страха и боли, руку она прижимала к ноге. Под пальцами уже чернела кровоточащая рана. — Что… Что я сделала? — севшим голосом спросила она, в ужасе взглянув на юношу. В другой руке Жозефина все ещё держала пистолет. Вспомнив про него, женщина тут же отбросила оружие в сторону, отпрянув от него, как от прокажённого. — Это… Это все дьявольские изобретения людей! Они убьют нас, они…       Поток ее бессвязных слов прервал Лиам. Поцеловав Жозефину в лоб, принцу удалось ее немного успокоить. — Ты спасла нас, — произнес он с облегченной улыбкой. Подняв с пола пистолет, он вложил его в руки Жозефины, добавив, — стреляй в любого, кто будет нападать. Не раздумывая. Я не прощу себе, если увижу тебя вновь… — Лиам не смог поговорить.       Здоровой рукой он прижал свою нянечку к груди, погладил по голове. Она расплакалась. Ужас произошедшего все ещё стоял перед глазами, все ещё чувствовался грубыми прикосновениями, звенел взрывами и грохотом в ушах. — О боже, ты ранен! — воскликнула Жозефина, увидев кровь на плече юноши. Не колеблясь, она тут же оторвала лоскут от подола платья и принялась перевязывать руку Лиама. Он не успел и возразить.       Поднявшись на ноги, Лиам окинул женщину взглядом. Вряд ли она могла идти. Несмотря на боль в плече, принц подхватил свою нянечку на руки. — Лиам! Ты же ранен, отпусти! — запротестовала Жозефина, однако, увидев взгляд юноши, смолкла. Положив голову на его плечо, она тихо заговорила: — Обещай, что не пострадаешь. Я прошу лишь об одном: береги себя, мой мальчик… У меня нет никого дороже тебя…       Из глаз вновь потекли слезы. Закрыв глаза, Жозефина обхватила Лиама руками за шею.       Поцелуй в щеку стал ей ответом. — Ради тебя я вернусь, обещаю.

***

      Прошел месяц со дня, как над Долиной расступились тучи войны, дав лучам мира и спокойствия осветить измученную землю. Все ещё сложно было поверить в то, что люди, дикари и драяды на самом деле были одним целым, неделимым. Однако писание Тара убедило всех, даже самых неверующих. Его печать узнал каждый. Теперь люди были частыми гостями Долины. В особенности король Альтергроу. По деловым вопросам, либо ради дружеских бесед за этот месяц он приезжал в страну драяд в конце каждой недели. Деймон был достаточно общительным человеком, ему удалось поладить со многими из тех, кого прежде он хоть и не хотел, но вынужден был признать врагами. Он быстро сошёлся с советницей Мэри. Девушка сама была не против общения с человеком. С Лиамом король людей изначально хоть и не знал, как начать разговор, потому как юноша был в печали из-за гибели Берта и Роба, а так же смерти отчима в Холодную ночь, однако найти подход к нему пришлось. Принц оказался интересным собеседником, пусть и мелонхоличным ввиду своего характера. С ним теперь Деймону приходилось общаться особенно часто. Все потому что Лилит… Лилит исчезла. При загадочных обстоятельствах в один светлый день ее не смогли найти ни в одной комнате дворца. Мэри клялась, что видела королеву совсем недавно, лично расчесывала ей волосы у фонтана, после чего сестра Ее Величества пожелала поговорить с королевой. Девочку тоже не нашли. Они вдвоем бесследно исчезли, словно их и вовсе не существовало. Общественность была взволнована. Боясь, что изчезновение королевы может навести среди народа смуту, сразу было объявлено, что ни люди, ни драяды не подозревают друг друга в похищении Лилит, но совместными усилиями сделают все, чтобы ее вернуть. Однако, как ни велись поиски, успехом они не увенчались. Королева Лилит пропала, и бесследно. Не оставив даже последней воли. Долина осталась без правителя.       Деймон невольно признавал, прогуливаясь по саду у дворца, что подобного цветения его стране действительно не хватало. Технологии хоть и двигали прогресс, но спокойствие души королю приносила именно живая природа, какую в Альтергроу заменили машины. Рассматривая сад, разрушенный, но не менее яркий и красочный чем до войны, Деймон чувствовал, словно сам приложил руку к вытоптанным клумбам и сломанным веткам кустов роз. Настоящим варварством было уничтожать такую красоту. Однако тогда, когда король поднял руку, призывая воинов идти в атаку, о такой мелочи никто не задумывался. Лишь воля правителя имела значение.       Буквально все напоминало Деймону о том, что именно он приложил руку к этим разрушениям и смертям, что с обоих сторон были весьма ощутимыми. Альтергроу лишилось главнокомандующего, теперь у короля нет советника, армия истощена. Как и войско Долины. Обе страны были вымотаны бессмысленным противостоянием, а теперь отчаянно нуждались в поддержке и помощи друг друга. От врагов до союзников одна война, как не печально было это признавать.       Подходя к фонтану, который пусть и не полностью восстановили, работать не перестал, Деймон увидел женщину, сидящую на полуразрушенной скамейке. Подняв голову, она закрытыми глазами смотрела в мирное небо. С недавних пор большинство драяд носили светло-жёлтые одежды — знак спокойствия и гармонии, белый флаг после войны. Та женщина тоже была облачена в светло-жёлтое платье. Лёгкая ткань подола струилась до земли, свободные рукава до локтя открывали плечи. В распущенных волосах отражались лучи спокойного и приветливого солнца. Деймон невольно улыбнулся. И ей король Альтергроу был рад. Ему вспомнилось, как однажды, казалось, это было слишком давно, когда он приехал повидаться с принцессой, эта же женщина говорила ему, что именно по вине людей королева Маргарет покинула нас. Тогда Деймона позабавила такая несдержанность, однако он почувствовал, что наставница принца явно знает себе цену, а эта черта королю Альтергроу определенно нравилась. — Здравствуйте, Жозефина, — поприветствовал ее мужчина, приблизившись к скамейке. Женщина неспешно открыла глаза, выпрямилась и, окинув короля изучающим взглядом, слабо улыбнулась. — Добрый день, — кивнула она. Женщина хотела предложить ему присесть, но Деймон не дал ей сказать и слова, вдруг спросив: — Как ваше здоровье?       Жозефина стушевалась. Быстро отведя взгляд, она ответила резче, чем того хотела: — Спасибо, не жалуюсь.       Деймон увидел, как пятна румянца загорелись на ее лице. Ему и самому стало несколько неловко. Сделав шаг вперёд, мужчина добродушно улыбнулся, стараясь говорить как можно тактичнее: — В каком-то смысле вам повезло больше: драядам легче переносить ранения. — Не от вашего оружия, — резко выпалила Жозефина, после чего вновь смутилась. Отвернув голову, она специально старалась не смотреть на предмет, лежащий под скамейкой. Однако, как бы воздушные лёгкие юбки не скрывали его, Деймон заметил. — Сложно поверить, но отныне нет «вашего» и «нашего». Теперь мы едины, — сказал он, протягивая Жозефине руку. Она смутилась ещё больше. — Пройдемся, если не возражаете.       Первым порывом было возмутиться, но, перешагнув через гордость, женщина постаралась придать своему лицу наиболее добродушное выражение. — Как вам угодно, — ответила она, но вместо того, чтобы принять протянутую руку, Жозефина наклонилась, подбирая с земли предмет, что не остался без внимания Деймона. — Оставьте, — сказал мужчина, сгибая руку в локте. Подняв голову, Жозефина покраснела лишь гуще. Прикусив губу, она все же, собравшись с силами, протянула руку в ответ, позволив королю людей помочь ей подняться.       Нетвёрдо встав на ноги, женщина покачнулась. Вцепившись в рукав пальто мужчины, она бы упала, не успей Деймон вовремя обхватить ее за талию. — Все хорошо? — поинтересовался король людей, удостоверившись, что его спутница наконец стоит на ногах. — Да, — сдавленно ответила Жозефина. Заметив, что Деймон подхватил с земли трость, какую она всем видом старалась игнорировать, краска вновь прилила к лицу. Женщине стыдно было признаться в том, что теперь она вынуждена опираться на костыль, ибо без него стоять на ногах не могла. Рана давала о себе знать, не заживая уже месяц. Ранения от оружия людей затягивались куда хуже. Лиаму повезло: его плечо пострадало меньше, уже через месяц от травмы почти не осталось и следа. Что не скажешь о Жозефине. Пуля глубоко ушла в ногу, крови было много. Слава Тару, кость осталась цела. Уже месяц женщина ужасно хромала, стыдливо скрывая за спиной трость от любопытных глаз. Первое время ей было неловко идти, держась за стену, она опускала голову, чувствуя на себе сочувствующие взгляды. Вскоре Жозефине пришлось смириться с костылем, который она терпеть не могла. Женщина стыдилась показаться на людях, ведь знала, что отныне ее походка привлекает лишнее внимание. Как бы Лиам ни говорил ей о том, что ее здоровье важнее чьих-то косых взглядов, как бы ни уговаривал беречь себя и смириться с тем, что какое-то время ей придется опираться на костыль, Жозефина не слушала. Изнутри ее ужасно жёг стыд своего нынешнего положения. Деймону было об этом известно. Пообщавшись с принцем драяд, мужчина успел узнать не только его взгляды на дальнейшее будущее Долины и страны людей, но и расспросил про его ближайшее окружение. Так он понял, что принц не был в родстве с королевой Лилит, однако питал к ней светлые чувства, оттого теперь был так печален. Краснея, Лиам признался, что был в нее влюблен. Так же он скорбел по гибели Берта, который был ему не только дядей, но и верным другом. Даже о главнокомандующем он отозвался тепло, пусть и знал его совсем недолго. Из оставшихся теперь юноша дорожил советницей Мэри, которая в личных беседах с Деймоном показалась последнему очень приятной. А Жозефина… О ней Лиам, пусть и не без смущения, поведал в красках, рассказав, что только она и не даёт теперь ему пасть духом. Отводя глаза, юноша говорил, как он дорожит ей, как он переживал, когда возвращался в замок после окончания битвы, боясь увидеть ее распластанной на полу в окружении людей с пистолетами. Деймон знал и о том, что женщина чудом выжила, лично застрелив троих воинов. О ранении мужчина тоже был осведомлён. И о том, как Жозефина из-за него переживала. Вообще, Деймону показалось, словно принца и его наставницу связывает нечто большее, чем пережитая война. Не время скрепило их друг с другом, нечто большее, более значимое. Какое-то чувство переплело их души друг с другом, Деймон видел это, пусть раньше и не придавал значения, да и вообще не считал, что людей может что-то переплетать. В его мире — мире бездушных технологий, двигателя прогресса — все можно было объяснить логикой и сырыми доводами. Он был уверен, что и это объяснить как-то можно было, однако почему-то не хотелось. Хотелось просто наблюдать, любоваться. Раньше его не посещали подобные мысли, мужчина сначала думал, что увидел связь там, где ее и вовсе не было, но глядя на Лиама, на его светящиеся глаза, на его искреннюю обеспокоенность, верилось, что такая мистическая связь все же есть. Может, это чувство — любовь? Деймон мало о ней знал, но ему казалось, что даже такое возвышенное понятие окажется для описания этой связи слишком грубым и приземлённым. То была не любовь — нечто большее. Оно связывало не тела — души. Какой-то природный магнетизм тянул их друг к другу, в друг друге они находили то, чего самим им так недоставало. Деймон впервые не мог объяснить того, что видел и чувствовал. Логичный и правильный мир в отношении принца драяд и его наставницы отказывался подчиняться своим же законам. Возможно, те корни, что ещё остались в них от тех самых, первых драяд, действительно обладали собственной магией. В любом случае, королю людей могло лишь показаться. — Вы не думали о том, чтобы на несколько дней приехать в Альтергроу? — спросил Деймон, чувствуя, как крепко женщина вцепилась в его руку, практически на ней повиснув. Поймав ее недоуменный взгляд, король людей поспешил объяснить: — Да, наш климат не порадует пестростью цветов, и, что уж тут скрывать, воздух оставляет желать лучшего, однако… — мужчина выразительно покосился на трость в своей руке, заставив Жозефину вновь смутиться. Ей явно не нравилось, что Деймон затронул столь животрепещущую тему. — Мы могли бы вам помочь. Раз вас так расстраивает данная проблема, лекари Альтергроу могли бы предложить вам механизированный протез.       Заметив испуганный взгляд Жозефины при слове «механизированный», Деймон поспешил ее успокоить. Он знал, как жители Долины обычно реагировали на изобретения людей, но драядам стоило хотя бы попробовать, ведь никто даже не пытался пользоваться их технологиями. — Уверяю вас, вреда от него точно не будет, — загорелся Деймон, взглянув на обеспокоенную спутницу. Об изобретениях людей он говорил охотно, радуясь случаю лишний раз с гордостью о них заявить. — Кроме того, что он устойчивее и легче вашей трости, его не видно под одеждой, так как он крепится непосредственно к ноге.       По взгляду Жозефины было видно, что последнее заявление ее явно заинтересовало. Деймон знал, о чем надо говорить. Однако, пытаясь не казаться навязчивым, он поспешил добавить: — Обсудите мое предложение с Лиамом. Я думаю, он не будет возражать.       Жозефина кивнула. Ей и самой идея показалась вполне неплохой. Рискованной, однако… Примирение двух стран должно с чего-то начинаться. Стоит принять помощь, раз её предлагают. — Вы считаете, после объявления о том, что все мы — драяды, жители Альтергроу и Долины перестанут ненавидеть друг друга? — вдруг спросила Жозефина, вновь неловко покачнувшись. Деймон лишь улыбнулся, помогая ей устоять на ногах. — Наивно было бы так полагать. Однако сотрудничать нам стоит. Лиам считает так же. Во многом наши мнения сходятся.       Невольно Жозефина улыбнулась. Деймон это заметил. Вновь мужчина подумал о той связи, что скрепила ее с принцем Долины. Необъяснимой, но с каждым мигом стоновящейся все очевиднее, все отчётливее. — Он очень вас ценит, потому сильно обеспокоен вашим самочувствием. Мы приняли решение достроить мост, который начала Лилит. По нему добираться до Альтергроу будет безопаснее, чем плыть на корабле.       Деймон знал, что на корабле женщине было путешествовать крайне неспокойно. Лиам сообщил и о её страхе стать жертвой кораблекрушения после случившегося с ней в детстве несчастья. Такая забота показалась королю людей крайне трогательной. — Знали бы вы, как ценю его я… — произнесла Жозефина, вновь покраснев.       О, как она переживала, что ее мальчик не вернётся. С раненым плечом Лиам нёс ее на руках, превозмогая боль. Он обещал, заверял, что неприменно вновь увидит свою нянечку. Не соврал. От потери крови Жозефина тогда упала без сознания. С прижатым к груди пистолетом ее нашли в одной из комнат дворца, в какую не успели проникнуть воины. Когда женщина пришла в себя, драяды и люди уже сложили оружие. С перевязанной ногой ей пришлось пролежать три дня, не вставая с больничной койки. Один из лекарей сообщил ей, что дядя принца пал от рук главнокомандующего Альтергроу. Они ушли вместе. Сердце больно пропускало удар, когда, спрашивая о судьбе своего мальчика, Жозефине отвечали, что пока о принце не было известно. Тогда она успела подумать о том, что выжила напрасно. Благо, в неведении женщина оставалась недолго — под вечер Лиам пришел к ней белее мела. О своей ране он и вовсе забыл. Юноша хотел тут же подхватить ее на руки и прижать к себе, однако лекари вовремя напоминали, что Жозефина сейчас не в том состоянии, и Лиаму стоит быть аккуратнее с выражением своей радости. Искренне ее расцеловав, юноша рассказал о случившемся: о спасении Долины, о смерти Берта, Роба и Винса, о мире с Альтергроу. У Жозефины отлегло от сердца. Ее мальчик был цел, это было главное. Рана была не так страшна, ведь Лиам жив. терпеть боль ей будет легче.       Юноша носил ей васильки. Плел из них венки, собирал в букеты. Он искренне верил, что цветы помогут Жозефине быстрее пойти на поправку. Она лишь согласно кивала, ставя васильки в вазочку на прикроватной тумбе. Женщина понимала, что легче ей становилось, но не цветы следовало благодарить в её временном чудесном исцелении — лишь рядом с Лиамом боль отступала. Его внимание, мягкие касания, теплая улыбка и светлые глаза — вот что было Жозефине панацеей. В его компании забывалась глубокая рана, весь ужас, что ей пришлось пережить, мерк рядом с юношей. Рядом с ним было спокойно, словно и не было ни войны, ни костыля, на который Жозефина отныне вынуждена опираться. Была лишь продолжающаяся жизнь. — Он отлично справляется со свалившимися обязанностями, пусть ему это и ново, — прервал тишину Деймон, остановившись у поломанного розового куста. Заметив на земле не успевший завянуть цветок, мужчина наклонился, чтобы поднять растение. Отряхнув лепестки от дорожной пыли, король людей протянул его своей спутнице. Жозефина была в недоумении, однако подарок приняла. Женщине показался этот жест весьма приятным. Король людей явно начинал нравиться ей все больше. — Не волнуйтесь понапрасну, он будет прекрасным правителем. Мне кажется, этот пост принцу придется занять окончательно — пусть поиски королевы все ещё ведутся, в то, что она вернётся, верится уже крайне слабо. Даже ваша знать была согласна, что кандидатура Лиама — самая подходящая.       Сказав это, Деймон устремил взгляд вперёд. Совпадение ли, но стоило завести разговор о Лиаме, как он оказался в поле зрения. По саду юноша шел им навстречу. Завидев короля людей в компании своей наставницы, принц широко улыбнулся. Деймон заметил, как заиграли ямочки на щеках Жозефины. Точно между ними было что-то большее, чем любовь. Необъяснимое возвышенное чувство, какое нельзя описать ни одним существующим эпитетом. Все они будут слишком громоздкими и тяжёлыми в сравнении с тем чувством, что тянуло их друг к другу. Да и теперь Деймону начинало казаться, что есть чувства, подобные этому, какие слова лишь испортят. Ни к чему начинать пытаться объяснить столь прекрасное в своей неповторимости притяжение простыми словами. Они испортят лёгкость и невинность той связи, заточат в рамки, какие не должны сковывать стремящиеся в полет ощущения. Возможно, король Альтергроу лишь для себя вообразил эту странную привязанность Лиама и Жозефины, однако ему теперь искренне хотелось, чтобы сами они тоже ее чувствовали. Даже если это вовсе неправда, и нет между ними никакой романтики молчаливого согласия и потребности друг в друге.       Поравнявшись с Деймоном и его спутницей, принц учтиво кивнул в знак приветствия. — Что ж, вынужден вас оставить, — сказал мужчина, передавая трость женщины в руки Лиама. — А над моим предложением все же подумайте.       Дождавшись, пока юноша протянет даме руку, чтобы та устояла без помощи ненавистного ей костыля, Деймон напоследок добавил: — Выздоравливайте.       Отдалившись, мужчина подумал, что она ему все же нравится. И она, и принц Долины, которой непременно, как Деймон считал, станет королем. Спустя время он свыкнется с новой ролью. Наивно было так считать, однако Деймон лелеял надежду, что с таким монархом в стране наконец настанет мир. С поддержкой Жозефины Лиам непременно справится.       Когда они остались одни, юноша вдруг спросил: — Как ты находишь его, Жозефина?       Женщина смешалась. Она поняла, Лиам смотрит на цветок в её руках. Взволнованно заправив прядь волос за ухо, она уклончиво ответила: — Он весьма… обходителен.       Чем больше Жозефина смущалась, тем веселее становилось юноше. Несильно ущипнув ее за порозовевшую щеку, он беззлобно усмехнулся: — Так тебе понравился король Альтергроу! — рассмеялся Лиам, наклонившись к растерявшейся женщине. — Неужели я больше тебе не нужен? — Да ну тебя… — отмахнулась Жозефина. — Как бы не были красивы розы, васильки я люблю сильнее.       Обняв ее за талию, Лиам повел свою даму дальше по разрушенному саду. Она словно вдыхала в него саму жизнь. Ответственность правления теперь не казалась Лиаму такой уж давящей. В столь быстро изменившемся мире Жозефина была той постояннстью, какой ему не хватало. Похоже, Деймону таки не показалось. Не любовь — нечто большее было между ними. Но как ни старайся, те чувства не описать словами, слишком непостижима была та невидимая связь.