***
– Мадам! – Барнабас трясёт Джулию, пытаясь разбудить её. Макияж почти полностью смыт, глаза припухшие, рядом со столом разбитое в дребезги зеркало, на руке небольшой порез в форме углов осколка, который лежал рядом с кушеткой, на которой лежала сама Джулия, а на рабочем столе пустой бокал и бутылка очень крепкого алкоголя. Дверь была заперта и её пришлось выбить, так как Джулия не была способна отреагировать на крики и просьбы вампира открыть её. На завтраке её не было, но никто не волновался, так как она часто пропускала его из-за похмелья или работы. Но когда она не пришла на обед и оказалось, что никто из семьи её в этот день не видел, Барнабас стал волноваться. – Мадам, о Господи! Очнитесь! – отчаянно кричит он, кладя обе руки на её щеки. Коллинз облегчённо вздыхает, когда слышит жалобный стон психиатра и видит, как она открывает глаза. – Слава Господу Богу! – шепчет он и прижимает её к себе, осторожно гладя по волосам. – Барнабас...? – раздается тихий и хрипловатый голос Джулии, у которой, к слову, было похмелье и у неё чертовски сильно болела голова. – Я так волновался, думал, что вы исчезли! Может с вами, что-то случилось, у вас ничего не болит?! – он начинает детально осматривать её, пытаясь найти увечья на теле. – Ты бросишь меня...? Я не нужна тебе...? – шепчет она, глядя ему прямо в глаза и вспоминая ночные мысли, которые теперь ей казались полностью правдивыми. – Мадам, какой вздор! А я говорил, что ваше пристрастие к спиртному до хорошего не доведёт! Видите?! Поганый алкоголь! Я сегодня же его вылью! Весь! – Барнабас вновь прижимает её к себе и поднимает на руки, чтобы отнести к себе в комнату и помочь ей разобраться с головной болью. Джулия прикрывает глаза и обнимает его как можно крепче, бормоча себе под нос, что он единственное, что ей нужно... Но Барнабас не разобрал её слов, думая совершенно о другом. О том, что алкоголя ей точно больше не видать и нужно будет проконтролировать её режим, чтобы ничего подобного не случалось и никакие осколки стекла не оказывались рядом с ней... Никаким образом. Видимо алкоголь на доктора Хоффман тоже влияет, особенно если в ней накопилось слишком много душевной боли с которой нельзя ни с кем поделиться...Тень
20 июня 2022 г. в 04:33
Дверь в кабинет заперта. Глубокая ночь, около трёх часов. Все сейчас спят и никто точно не может потревожить психиатра своими бессмысленными визитами и незначительными проблемками, которые они считают чем-то важным и глобальным! Она одна в поместье не спит в столь поздний час, разумеется из-за чёртовой бессонницы. Хоффман сидит в своём кресле около рабочего стола и наконец-то пытается поработать с документами, ведь обычно она не успевает их разобрать из-за постоянных визитов членов семьи, работы с Барнабасом, ну или из-за собственной усталости, когда свободное время тратится не на документы, а на то, чтобы лечь на диван и просто ничего не делать, пока есть такая возможность. Единственным источником света является тусклая лампа, которая едва ли позволяет видеть мелкий текст на документах, весь остальной кабинт полностью погряз во тьме.
– Мда... Вместо того, чтобы спать как нормальные люди, я перебираю бумаги! – бормочет она, отпивая из бокала достаточно крепкий бурбон.
Напиток слегка обжигает горло и оставляет долгое послевкусие, которое для Джулии почти никогда не проходит, ибо чаще всего ей приходится пить именно бурбон. А с бокалом она практически неразлучна, всегда держит его рядом с собой, чтобы можно было выпить и успокоиться, не начиная срываться на ком либо. Нужно всегда оставаться холодной и безэмоциональной, хотя иногда так и хочется высказать кому-то всё, что накопилось в душе за всё это время... Только она понимает, что это её работа - выслушивать чужие проблемы и никому кроме неё это неинтересно. Янтарная жидкость плещется в стакане, заставляя заворожено наблюдать за ним, забывая о работе. Она делает ещё глоток и откидывается на спинку кресла, прикрывая глаза.
– Как же всё надоело... – шепчет она, зная, что никто ей разумеется не ответит и никак не прокоментирует её слова.
«Надоело, почему бы просто не наглотался таблеток и не покончить с этим?!» – промелькнула странная мысль.
Джулия резко распахнула глаза и поднялась из-за стола, отходя на шаг. Таких мыслей у неё давненько не было, обычно она наоборот, хотела жить. Жить вечно! А не заканчивать всё это, притом таким глупым способом. Последний раз она хотела умереть когда ей было лет двадцать и она впервые узнала, что такое предательство, разбитое сердце и последний близкий для неё человек скончался. И то, после этого она сказала себе, что больше не затронет эту тему и не будет пытаться умереть.
Хоффман была известна тем, что умела пить. То есть - она не пьянела. Сколько бы Джулия не выпила, её голова и мысли оставались трезвыми, не давая алкоголю завладеть ею и начать вести себя неординарно. Поэтому когда кто-то смел называть её алкоголичкой, она лишь хмыкала, допивая многочисленный бокал. Алкоголь был способом успокоиться и расслабиться и если бы пришлось выбирать между спиртным и жизнью близкого человека, она бы разумеется выбрала второе, а ни как зависимый первое. А сейчас... Казалось, будто бы алкоголь стал давить на её разум, что психиатр считала невозможным.
– Я просто устала, вот и всё... – говорит она, кладя руку на лоб и тяжко вздыхая.
Джулия открыла глаза и её взгляд сразу метнулся на пол, где образовалась её собственная тень. Свет тусклой лампы теперь показался ей очень ярким и женщину даже не удивило то, что лампа эта могла осветить только рабочий стол и не понятно, как свет вообще доходил до пола...
Тень была обычной, можно сказать родной, ведь любому человека присущи тень, притом с самого рождения. Это её часть. Только... Казалось, что тень смеётся. Смеётся над своей хозяйкой и выглядит гораздо больше, нежели сама Джулия. Это было пугающе...
«Устала! Ты всегда уставшая, признай! Старая, никому не нужная и уставшая. Только и можешь, что пить и курить с недовольным видом, бормоча что-то про старение!» – снова пронеслась мрачная мысль, но теперь будто бы это не Джулия думала, казалось, что это тень ей сказала.
– Дожили! Психиатр недоделанный, самой бы в психушку! – пробормотала она, пытаясь шутить в этой не смешной ситцации, закрывая глаза и мотая головой, думая, что образ из-за этого пропадёт.
Хоффман открыла глаза и вновь посмотрела на тень, но та всё ещё выглядела, будто бы была отдельной живой личностью. Будто бы Джулия не контролировала её и та жила собственной жизнью.
«Подумай, кому ты нужна? Ты лишь доктор которому говорят о своих проблемах! На тебя и твои чувства всем плевать, ты не можешь ничего никому рассказывать, им это не интересно! Ты всё держишь в себе, ведь кроме собственной головы у тебя нету друзей. А нет, алкоголь!» – мысли казались осуждающим, грустными и чёрт побери правдивыми...
Джулия сглотнула и подошла к столу, чтобы взять виски и успокоиться. Он даст ей успокоиться и не думать об этом. Правильно, ведь это точно было вызвано не им! Она снова обожгла горло спиртным, опустошив бокал залпом. Взгляд метнулся к маленькому зеркальцу, непонятно, что делающее на её рабочем столе. Женщина взяла его и посмотрела в собственное отражение. Ничего нового. Карие глаза, бледная кожа, ярко рыжие волосы которые успели растрепаться, а также макияж, которым она пытается подчеркнуть уходящую красоту.
– Я нужна тут... Нужна Барнабасу, – говорит она, смотря на саму себя.
«Как кто? Доктор способный его вылечить? Диковинная зверушка из нового времени, которая может удовлетворить его любопытство? Игрушка для того, чтобы просто попользоваться и выкинуть, когда надоест? Он ведь любит не тебя, Джулия...» – Рука непроизвольно начинает дрожать, а дыхание учащается ещё сильнее.
– Он мой друг... Я его друг, я дорога ему! – говорил она, уже очень тихо, начиная не верить в собственные слова.
«Он хоть раз назвал тебя по имени? Хоть раз интересовался тобой? Он просто хочет стать человеком, чтобы быть с Викторией. Ты станешь ему не нужна, старая, наивная и глупая... И вдруг он наврал, когда сказал, что ты красивая?» – она видит, что её губы дрожат, а в глазах появляются слезы и вот вот готовы прорваться.
– Он действительно так считает! Он не врал, нет... – руки дрожат и зеркало так и наровит выскользнуть из них, упасть на пол и разбиться вдребезги.
«Ты полюбила его лишь за то, что он был вежлив и добр к тебе! Ему всё равно на тебя, как и всем тут! Ты не нужна! Слишком старая, надеешься, что хоть в этот раз тебя кто-то полюбит? Ты обречена на одиночество, обречена спиться и случайно умереть от передозировки снотворным, без которого не можешь спать! Отвратительные рыжие волосы, отвратительные карие глаза, отвратительное тело, голос, всё отвратительное! Тебя все ненавидят, как ты вообще разговариваешь с этой семьёй, будто они тебе должны! Разумеется ты им не нужна, Виктория и то лучше!»
Слышится звук разбитого стекла, которое разлетелось по полу. Теперь всё тело Джулии дрожит, по щекам текут слезы, размывая макияж. Никто не видел её слёз в Коллинвуде, они вообще думали, что она не умеет плакать. Хоффман терпеть не может показывать хоть кому-то свою слабость и поэтому она плачет только тогда, когда находится одна и уверена в том, что никто не застанет её.
– Господи, хватит... – шепчет она, закрывая лицо руками.
«Хватит, правильно! У тебя в сейфе был револьвер. Один выстрел и ты будешь свободна!» – мысли снова вернулись к самоубийству, что было совсем на неё не похоже.
– ХВАТИТ! – она хватается за волосы и падает на кушетку для пациентов, начиная рыдать в голос.
В ушах начинает звенеть, тело не слушается, перед глазами всё плывёт, но Джулия всё ещё видит тень. Эту проклятую тень, которая так и хочет убить её! Заставить её умереть!
«Барнабас просто использует тебя, как и многие другие. Он спит с тобой лишь из-за того, что видит твои чувства, пользуясь ими! Пользуясь твоей любовью, знает, что ты не откажешь! Он хочет сделать тебе больно, а потом бросить! Бросить, предать, как все остальные! Уйти, уйти к Виктории!»
– Нет... Он не станет... Он не бросит... Барнабас, не такой! – Джулия обнимает себя за плечи, начиная шататься из стороны в сторону и продолжая безудержно рыдать.
«Ты никому не нужна, совершенно никому. У тебя нету близких, нету друзей, нету никого, кому бы ты была дорога!» – Мысли продолжают бить по рассудку, вызывая новые горькие слёзы.
– Я дорога ему, я нужна ему! Я люблю его... – её хрупкое тело содрогается от рыданий и слова которые срываются с её губ еле можно разобрать, хотя уже она сама в них не верит.
«Что тебе нужно, Джулия? Бессмертие? Красота? Или он? Вампир, которого ты знаешь меньше месяца!» – голос в голове напирает, хотя и сам прекрасно знает ответ на вопрос ибо голос - её собственные мысли.
– Барнабас... Всё, что мне нужно, это он...– отвечает она, закрывая лицо руками.
«Только вот ты ему не нужна, и сколько бы ты себя не обманывала, ты это знаешь и ничего не можешь с этим поделать!» – это заставляет её упасть на кушетку полностью и обнять себя, сворачиваясь калачиком, продолжая горько плакать.
– Я не хочу, чтобы он бросил меня... – шепчет Джулия, уже не пытаясь спорить со своей головой.
«Твоя жизнь бессмысленна, твоё существование бесполезно, ты никто, лучше бы ты не рождалась, Джулия. Зачем ты вообще нужна?»
– Ненавижу себя... – шепчет она, вонзая ногти в свою ладонь, продолжая рыдать, не в силах остановить слёзы.
«Ты же знаешь, какая ничтожная! Почему ты всё ещё жива?! Почему не умрёшь?! Чего ты добиваешься никчёмной жизнью?!»
– Всё, что мне нужно... Чтобы он был счастлив! – психиатр уже больше похожа на пациента, не способного успокоиться и сдержать свои эмоции.
«Он бросит тебя, причинит кучу боли и уйдет к Виктории, заставив твоё покрытое трещинами сердце разбиться. Твоя жизнь оборвётся и ты сама оборвёшь её, когда это случится.»
– Нет... Не... Н-нет... – глазах закрываются и последнее, что она видит перед собой, тень, которая полностью ожила.
Она полностью состоит из мрака, но лицо отчётливо видно и на нём отвратительная злорадствующая улыбка, которая вызывает отвращение и страх. Джулия даже не знала, что может так улыбаться...
«Пока этого не случилось всади в себя осколок зеркала, это легче!» – тень протягивает острый осколок стекла, но Джулия не берёт его, а жмурит глаза, закрывая уши руками.
– Я сошла с ума! Тебя нет! Этого не может быть, я просто сошла с ума! – из последних сил шепчет она и после проваливается в темноту.