Приятный отпуск

Я нервно выдохнул, сохраняя документ. Надеюсь, с описаниями от меня наконец отстанут, потому что работать в последние пару месяцев становится всё невыносимее, и задача по описанию товаров на сайте размазывает остатки моего желания всухую. Тексты для описания товаров на сайте — синоним слова «нудятина». Может, пора махнуть в отпуск?.. Нормальные люди отдыхают хотя бы раз в год, а я уже женился на буквах. Как же хорошо, что сегодня пятница и на два дня я спасён. Я выглянул в окно напротив стола, и подвис, наблюдая, как лучи вечернего солнца освещают пылинки в воздухе. Отвиснув, посмотрел на время в углу экрана ноутбука и сладко потянулся: 19:32. Пора наведаться в бассейн. Привычные походы три раза в неделю в последний месяц сократились до двух. Работа выматывала, отнимая пылкое желание поднять свои почти два метра костей, мышц, кожи и прочих составляющих человеческой оболочки и дойти даже до любимого места. А ведь я работаю удалённо без ежедневной тряски в московском метро, нервного потока людей и пыльных дорог. Если выгорание — это желание бросить работу, которую я, вообще-то, люблю, то у меня определённо оно. Я снял с себя домашнюю одежду, откопал в шкафу чистые джинсы и футболку, и натянул на себя. Джинсы будто сели после стирки. Или это я поправился? Вроде бы нет... Поднял с пола рюкзак, где ещё с позавчера были уложены принадлежности для похода в бассейн, и уже было направился к выходу, но вспомнил, что сегодня прохладно. Май — товарищ переменчивый. Достал из шкафа любимую толстовку с капюшоном, обулся в кроссовки и поплёлся в своё место силы. В место остатка сил, судя по моей усталости...Блин, это ненормально. Надо брать отпуск. *** Я хожу в бассейн с десяти лет и это не спортивные амбиции, это – по любви. Соревнования никогда не имели для меня значения, плавание было для меня отдыхом и поддержкой физической формы — за компанию. Хотя изначально это хобби было моей попыткой перебороть детскую травму. В восемь лет практически утонул. В тот год я только научился плавать, и это не на шутку вскружило мне голову. Мы с родителями, их друзьями и моими троюродными братом и сестрой собрались в сауне. Не помню, отмечали ли мы какой-то праздник, или собрались, чтобы повеселиться без повода, но родители – взрослые, они решают. Им хотелось развеяться, а мы — дети — только рады. Я достаточно смутно помню интерьер сауны. Помню, что бассейн был небольшой, метров пять в длину и три-четыре — в ширину. Вся сауна была отделана кафелем: бежевым и малахитовым. Бассейн тоже был отделан тёмно-зелёным. Празничный стол и пара диванов, где все разместились, находились напротив бассейна, в пяти метрах от него. Где-то сбоку была дверь в парилку, а за столом и диванами – выход. Вот и всё, что получается выдрать из памяти. Зато хорошо помню, как к середине вечера мне стало скучно с остальными, а к бассейну как раз манило и очень хотелось нырнуть, по-взрослому (мне это так представлялось) — с прыжка. Глубина бассейна, кажется, была метра два. Я тогда ещё и до полутора метров не дорос. Ну и прыгнул, пока все веселились и шумели у праздничного стола. Прыгнул, взбивая воду, кажется, даже достал кончиками пальцев ног до дна. Тут же попытался выплыть, загребая руками, но не выходило. Я пытался грести руками и передвигать ногами, как учили, как умел, но не получалось пробиться вверх через пол метра толщи воды, к спасительной поверхности, и до дна достать тоже не получалось, чтобы я мог попробовать оттолкнуться. Всё под водой запомнилось бурлящим, мутным и тёмно-зелёным. И со вкусом хлорки. Вероятно, как я понял уже многим позже, где-то рядом был насос для очистки воды, который не позволял мне спастись. Первые несколько секунд попыток вырваться мне было немного страшно. Когда я начал понимать, что сил осталось маловато, а воздух почти закончился, шкала страха резко подскочила. Тем не менее, когда воздуха в лёгких не осталось, и я, не отдавая себе отчёт, начал проглатывать воду, смирение приняло меня в тёплые объятия, отогнав страх. И я какой-то детской (как мне показалось позже) непосредственностью и лёгкостью, начал прощаться со всеми. В моей голове до сих пор это звучит как-то забавно, по-детски и неестественно. Но это было всерьёз. Восьмилетний мальчишка под водой, без надежды, но с принятием, прощался с родными и друзьями: «Надеюсь, у вас всё будет хорошо, не переживайте, всякое случается…". Но колесо фортуны покатилось в мою сторону. Я не успел попрощаться и потерять сознание, потому что сильные мужские руки схватили и высвободили из этой западни, — папа вытащил меня из воды. Такое ведь простое действие для сильного высокого мужчины, но целая жизнь для мальчишки. Легко для одного и невозможно для другого. Остаток вечера я помню плохо. Не от того, что я перепугался так сильно, что не мог прийти в себя. Я всё принял подозрительно легко. Кажется, у меня тогда вообще не было проблем с принятием. Возможно, в восемь лет дети слишком плохо осознают, что такое смерть. Но, видимо, такое яркое событие вытолкнуло из моей памяти все остальные воспоминания того вечера. Я жил спокойно дальше, пока не пошёл на озеро всё с той же компанией родни и не попытался искупнуться. Психологическая травма всплыла на поверхность. Я попытался зайти в воду, но так испугался вида огромного озера, аккуратно ласкащего мои голые ступни, что чуть не надул своё собственное озерцо. Спустя пару месяцев размышлений (и благодаря аккуратному давлению со стороны родителей), я принял решение начать плавать в бассейне с инструктором. Первые тренировки прошли с вкраплениями истерик несмотря на то, что тренировались мы в лягушатнике, где вода не доставала мне даже до плеч. Постепенно я смог преодолеть свой страх перед бассейнами. Страх был побеждён, на его место пришёл чистый кайф от плавания. *** Спустя полторы недели я с предвкушением паковал чемодан, но терзающие меня сомнения слегка отравляли радость. Мне 25 лет, у меня долгожданный двухнедельный отпуск и, казалось бы, что ещё для счастья надо? Я мог бы поехать в Европу и полюбоваться прекрасной архитектурой, посетить Вильнюс с его барокко, да поглядеть на кафедральный собор Святого Станислава, улететь в Турцию и погулять по улицам Стамбула, наглаживая всех встречных котиков, но меня понесло на море. Потому что, если быть честным с собой — я хочу лежать под солнцем, и я хочу на море. Вдыхать этот свежий бриз, мазать плечи кремом от загара, запекаться, как жареная курочка, на палящем солнце в тридцатиградусную жару, перебирать ладонями мелкий тёплый песок, и ни-че-го больше не делать. Однако, в нём и проблема, потому что я больше не боюсь плавать в бассейне, но меня прямо-таки колбасит от мыслей о морских глубинах. Конечно, добрести до психологов, чтобы разобраться с этим страхом, мне было лень, но я немного изучил: мой страх называется талассофобией. Боязнь того, что может прятаться под водой…Всякие неведомые зверушки. Морские чудища... Вполне иррациональный страх, как и половина существующих фобий. И я решил соединить приятное с полезным: отправиться в отпуск на море и попробовать перебороть свой дурацкий страх. Надеюсь, не испорчу себе этим отдых. Я решительно захлопнул чемодан, собираясь выдвигаться в аэропорт сильно заранее. Постоял несколько секунд и решил перепроверить, всё ли взял. Взял всё, правда, почему-то решил ходить в отпуске без трусов: ни одной пары не оказалось в чемодане. Закинул (аккуратно сложил!) несколько пар боксёров в чемодан. Убедившись, что всё остальное упаковано, я снова решительно захлопнул чемодан, собираясь выдвигаться. Нацепил заранее приготовленную поясную сумку с паспортом, банковскими картами и прочей важной мелочью, на голову — кепку, потому что никому в этой квартире не нужны солнечные удары, и летящей походкой отправился в аэропорт. Не то, что в бассейн после работы пару дней назад - с видом собаки после драки. *** Гостиничный номер встретил меня приятной прохладой, резко контрастирующей с 35 градусной жарой без намёка даже на лёгкий ветерок. Хвала кондиционерам! Простой современный интерьер, всё чистое, светлое, у входа зеркало во весь рост, справа сразу дверь в ванную комнату, душевая кабина с радио, унитаз…без радио, всё как надо. Комната в номере небольшая: двуспальная кровать — отдельный кайф, две тумбочки по бокам, комод для одежды напротив кровати, журнальный столик с двумя креслами, электрический чайник, две небольших белых кружки, и даже пачка чёрного чая с бергамотом в пакетиках. Роскошь! Для полного совершенства не хватало кофемашины, разумеется. И да, я взял себе номер для двоих, во-первых, двуспальная кровать — это балдёж, а во-вторых — может, у меня случится курортный роман с прекрасной девушкой? Разложив вещи, я решил, что прогуляюсь по округе, а затем — на пляж. Во мне не было никакой уверенности, что я сегодня же поплыву, её, если честно, не было и насчёт ближайших двух недель, хотя в такую жару дико хотелось окунуться, но дойти до пляжа всё же хотелось. Как говорится: «Людей посмотреть, себя показать». Ополоснувшись с дороги в душе, натянул плавки, лёгкие шорты, футболку, нацепил солнцезащитные очки, кепку и глянул в зеркало. Каков красавчик! Усмехнувшись своим мыслям, я закинул в пляжную сумку всё необходимое, решив телефон оставить в номере, и отправился покорять курортный город. *** Прогулка вышла короткой, потому что от такой жары уже через 20 минут мой язык свисал до пола, футболка от пота прилипала к спине и груди, а литровая бутылка минералки была выпита до дна. Складывалось ощущение, будто жара мучает только меня: все остальные гуляли, с наслаждением подставляя свои лица и тела солнцу, будто оно нежно оглаживало их теплом, а не пыталось беспощадно сжечь заживо. Надо было спешить на пляж, чтобы побарахтаться хотя бы на мели. До пляжа я дополз довольно быстро, осмотрелся, потому что от отеля я ушёл не далеко, а он, в свою очередь, находился в 5 минутах от пляжа. Пытаясь найти себе свободное местечко, потому что народу было очень много, выцепил взглядом пару свободных метров и побрел по мягким волнам почти белого песочка, пока кто-то другой не занял. Я разложил полотенце, стянул с себя футболку с шортами, присел на пятую точку и облокотился руками назад, оглядываясь. Справа от меня расположились женщина лет шестидесяти с маленькой внучкой. Внучка копалась в песке, женщина лежала на спине, разморённая солнцем, да поглядывала иногда на девочку. Слева от меня загорали две молодых симпатичных девушки и тихо переговаривались о чём-то своём. Приятно было, конечно, оказаться окружённым женщинами. Может быть, даже, потом решусь познакомиться с девушками. Но сначала вода-а-а. Я взглянул на море и залип. Оно сияло и немного резало глаза, отражая солнце. Волн не было, только мелкая рябь. Довольно много людей купалось у берега и чуть дальше. Любовные гляделки закончились двухминутной слепотой, поэтому, позволив глазам прийти в себя, я поднялся. Доверившись удаче, не стал никого просить присмотреть за вещами, всё равно ничего ценного не было, и поспешил навстречу морю. Ноги немного обжигал нагретый песок, но вскоре он сменился приятной прохладой воды. Я медленно дошёл по дну до глубины, где вода доходила мне до плеч, повернул вправо, чтобы не уплыть дальше, но поплавать под водой, не задевая дно. Закрыл глаза и нырнул. Проплыл несколько метров, вынырнул, набрал воздуха и нырнул дальше, рассекая воду. Это по-другому. Это не бассейн. Свежий воздух, весёлые возгласы отдыхающих вокруг, приятное покалывание в груди от лёгкого адреналина. Стихия ощущается сильнее, чем в замкнутом пространстве. Я плыл, иногда выныривая, чтобы набрать воздуха, и нырял дальше, мысли плыли вместе со мной, пока, вынырнув в очередной раз, я не заметил, что пляжного шума, сопутствующего всем курортам днём, почти не слышно. Открыл глаза, завертел головой в поисках берега и понял, что отплыл далеко. Очень-очень далеко. Получается, в какой-то момент я отклонился от курса и поплыл не вдоль берега, а в противоположную сторону. Как так?! Паника подскочила к горлу, фантомные твари уже хватали меня за ноги, поэтому, недолго думая, я нырнул с открытыми глазами, чтобы убедиться в отсутствии подо мной чудищ. Ну вот нет, чтобы скорее плыть к берегу. Но логика не работала, я действовал на инстинктах. Под водой было очень мутно. Какие-то мелкие рыбешки, водоросли — длинные, однако, раз достают почти до поверхности… Я поплыл к берегу под водой с открытыми глазами, заранее приготовившись их промывать потом от соли, потому что логично решил отслеживать всё, что происходит под водой, снова наблюдая водоросли, рыб и водную муть. И не успел я проплыть и десяти метров, как увидел какое-то движение. Увидел, как ко мне приближается что-то крупное, как-будто даже человек, но это какой-то бред. И вот остатки моего разума поглощены новой волной паники, меня парализовало, и не имея возможности двигаться, я начал медленно погружаться всё глубже. Когда-то я прочитал, что так устроен наш организм: нас может парализовать от страха, потому что тело считает, что ему нужно притвориться мёртвым перед лицом опасности, чтобы её, эту опасность, избежать. Эта мысль влетела в мою голову вместе с досадой: надо уплывать. И это непонятное почему-то не приближалось, из-за чего я не мог его рассмотреть (и не уверен, что хотелось, но неизвестность очень устрашает), а мой уровень паники привысил всевозможные уровни. Ещё чуть-чуть и сердце разорвётся. И достанется этой твари свежий труп. С этой мыслью я уплыл уже не на дно, а в бессознанку. *** Я пробыл в небытии, как мне показалось — секунду. Будто моргнул. Но сознанию включиться было тяжело, и я не мог понять, где я, кто я, что, блин, я. Глаза слепило солнцем и щипало. Я зажмурился и начал вдруг понимать, что вокруг холодно и мокро. Воспоминания резко накатили, и я распахнул глаза, истерично забарахтавшись. — Тише ты, я тебя держу, не утонешь, — раздалось у меня над ухом. Впринципе, если бы подо мной была твёрдая почва, я бы подскочил от неожиданности. Но такой роскоши я был лишён, поэтому подскочило лишь моё сердце в грудной клетке. Я резко развернулся и увидел парня с абсолютно белыми длинными волосами. — Ты же умеешь плавать? Я нервно кивнул. Функция речи ещё не активировалась. — Тогда отпускаю, — медленно произнёс он, и чуть отплыл от меня, убедившись, что я не ухожу под воду, а потихоньку гребу руками, держась на воде. — Ты кто? А как…А где… — слова наконец-то появились, но сформулироваться не удавалось. Я судорожно огляделся и понял, что не вижу берега, — почему мы так далеко? Мне надо на берег… — проскулил я. — Ну, ты сам отплыл достаточно далеко. А мне пришлось отплыть дальше, чтобы я мог поднять тебя наружу, и никто не увидел. — Что не увидел? — вероятно, вода попала в мозг, вызвав приступ отупения, — это ты был под водой? Как ты там..? — я плохо соображал, но у меня прекрасное оправдание перед самим собой и всем миром: я опять чуть не утонул! Второй, блин, раз! На меня снова начал накатывать страх от осознания глубины моря под водой. Пульс участился, как и дыхание, я начал бормотать и пытаться плыть в сторону берега: — Я на берег…Мне надо на берег, блинблинблин… Меня схватили за руку и тормознули. — Отпусти, мне надо…-мне начало казаться, что через несколько секунд я отключусь — голова закружилась. — Тихо ты, тихо, успокойся, сейчас тебя доставлю на берег за пару минут, хорошо? — звучало успокаивающе и убедительно. — Как…? — Обхвати меня за плечи или за талию, — сказал он, поворачиваясь спиной. Я схватился за него как за спасательный круг, но ступней вдруг задел что-то…непонятное. — Какого… — начал я, переведя взгляд на воду и обнаружив под водой массивный чешуйчатый хвост. Договорить я не успел — мы с огромнейшей скоростью поплыли по воде, и всё, что я успевал — держаться ещё крепче, щурить глаза, в попытке сберечь их от брызгов воды, и наблюдать очень быстро приближающийся берег. Ногами я всё также касался чего-то непонятного, и в какой-то момент начал думать, что к нам ну точно прицепилось морское чудище, но испугаться не успел — мы приплыли Но приплыли мы не на песочный пляж с туристами, откуда я изначально отплывал, а к мысу, с валунами у берега, да и берег был скорее...бережёк. Каменистый, с щебнем. — Мы на мели, попробуй встать — сказал парень, мягко замедлившись. Я осторожно опустил ноги и обнаружил под собой дно, даже не успев выпрямиться в полный рост. А выпрямившись, понял, что воды тут мне по грудь, а под ногами на дне гладкие небольшие камни. Фу-у-у-х... Парень, тем временем, отплыл от меня к одному из камней, похожему на высокий пуф. Облакотился на него руками, подтянулся на них и уселся на поверхность, явив мне огромный рыбий хвост вместо ног. Не сказать, чтобы за две минуты у меня не начала складываться мозаика, но в голове не укладывалось. Я шокированно отступил на пару шагов в направлении берега. Не то, чтобы я был напуган, но… Парень смотрел на меня и, наверно, ждал словесной реакции. — Как такое вообще возможно… — произнёс я спустя минуту разглядывания. А смотреть было на что. Хвост был белоснежным настолько, что слепил глаза, и вдобавок каждая чешуинка на нём голографически переливалась на солнце. Я не особо разбираюсь в количестве и видах морских жителей, но мне кажется, что на конкурсе красоты морской фауны он мог бы занять далеко не последнее место. Голова снова чуть закружилась, мне почему-то начало казаться, что там под водой я всё-таки помер. Или меня спасли и теперь я лежу где-то в отключке и ловлю галлюцинации. — Тебе не понравился мой хвост? — как-то по-своему расценил моё молчание этот…русал? Ещё и прозвучало как-то саркастично. — Я умер или сплю? — слегка невпопад ответил я. — Хочешь, я тебя поцарапаю? И ты проверишь, — он поднял руку и показал мне острые, удлинённые когти. Ё-моё. — Я лучше сам, — ущипнул себя побольнее и убедился, что, конечно же, это не сон. Я вышел на берег, уселся на согретые солнцем камни и задумчиво уставился на него, решив рассмотреть поподробнее. Длинные, такие же белоснежные как и хвост волосы, но чуть потемневшие от воды, фиолетовые глаза…Моя младшая сестра увлекается разными камнями и кристаллами, и как-то показывала мне свою коллекцию. Там был кристалл, аметист, кажется, такой темно-фиолетовый, не особо яркий, но цвет неоднородный, где-то темнее, где-то — светлее, вот у него точно такие же глаза, прикольные... Я бы не удивлялся, если бы мог не удивляться. Кожа бледная, ну да, под водой не загорают. Худой, но под водой, наверно, и железо не тягают. Он спокойно ждал, пока я очухаюсь. — Это ты русал, получается? — Это ты дурак, получается? — передразнил меня парень. Моё удивление на пару секунд сменилось лёгким негодованием. — А чего дразнить-то? Я же каждый день встречаю чуваков с рыбьими хвостами! – возмутился я. — Ладно тебе, — улыбнулся парень, — тритон я. — А я Кирилл, — логика покинула меня и лежит где-то на дне, скучает. Тритон засмеялся, обнажив острые зубы. Я напрягся — он же не собирается меня погрызть? Вроде бы, не собирается… — А я думал — человек, — весело ответил он. Подкол был, конечно, справедлив. — Ну, человек. А тебя как зовут? — Ларион. Для своих — Лар. — А я уже свой? — Ну не зна-а-аю…Хвоста у тебя нет, но так уж и быть. Кстати, а ты знал, что в Китае тритонов называют Хэ-бо? — Не-а. А в Африке как? — Воду. — А в Шотландии? — Э-э-э, я тебе не справочник!.. Азраи. Может, тебе ещё во всех странах перечислить? — Ну ты же сам начал… — я невольно озадачился. У этого получеловека настроение скачет будь здоров. И диалог какой-то дурацкий. Как и ситуация, ха-ха. Мне даже подумалось, что это какой-то психологический приём — отвлечь меня чем-то странным, чтобы я перестал удивляться и пришёл в себя. Даже, если это был не приём, то это сработало. Я перестал волноваться. Из меня полезло любопытство, и я закидал Лариона вопросами как журналисты — селебрити, — местами глупыми, но для меня важными. И вот, что я выяснил: Конечно, он не единственный тритон в мире, но единственный в этом море. По крайней мере, других он тут не встречал. Тут он оказался, путешествуя по морям и океанам. В каждом крупном водоёме у него были любимые места и берега, поэтому он периодически кочевал. Оказывается, русалки не особо общительный народ даже друг с другом. Одиночество и скука подтолкнули его к любви путешествовать. Но эта мысль — моё предположение, лезть в душу я не стал (пока). Самое классное — у него есть возможность превращаться в человека. Я поинтересовался, часто ли он бывает на суше, и он признался, что вообще-то не бывает. Вылез один раз и еле ноги унёс обратно. Потому что ноги слушались плохо, потому что появился перед людьми в костюме Адама, но человечество не оценило этот жест. Свою работу над ошибками он провёл уже позже, пометив на будущее этот пункт в воображаемом блокноте, но желания выходить на сушу снова пока не появлялось. Услышав это всё, я как-то даже загорелся тем, чтобы однажды уговорить его пойти со мой в город. Ещё я узнал, что питаются русалки рыбой. Они, оказывается, хищники, и не то, чтобы я считал их вегетарианцами, если вообще об этом задумывался... Ну теперь понятно, откуда такие милые острые зубы и когти. Пока мы болтали, начал подкрадываться вечер. Солнце начало отступать, покрывая всё, до чего дотягивалось, золотистыми лучами, создавая причудливые тени. Где-то очень далеко, будто бы не в этом даже мире, слышались весёлые голоса отдыхающих, тех, кто торчит на пляже до самой ночи, стараясь взять от каждого дня отпуска по максимуму. Здесь же было тихо, только море мягко оглаживало камни с тихим плеском, Ларион иногда отвечал морю хвостом, легонько ударяя по воде в ответ. Вся эта атмосфера спокойного летнего вечера, которой мне так долго не хватало, переплеталась с удивлением от такого знакомства, остатками пережитого страха, уводя меня в дебри собственных мыслей. Лариона, кажется, это не заботило, он расслабленно смотрел в даль и, кажется, тоже был погружён в свои размышления. Я смотрел на него и всё ещё не мог до конца не то, чтобы поверить, скорее осознать. Я так глупо чуть не погиб, столкнувшись со своим страхом… -Эй, приём! — я дёрнулся и сфокусировал взгляд на щёлкающих пальцах Лара, — чего залип? Я пугаю? Смущаю? — он усмехнулся, но с напряжением. — Нет, ты чего, прикалываешься? — я встрепенулся, — я, ну, непривычно, но не напуган, — в чужих глазах мелькнуло облегчение, — слушай, а почему русал — неправильно? Я когда-то читал, получается, что русалки — славянская мифология, уж прости, что «мифо», а тритоны — древнегреческая. И понятия «русал» в целом нет, потому что русалками становились утопленницы… — А кто сказал, что неправильно? Я не знал, у кого какая мифология, но всё правильно. Русалки — утопленницы, тритоны — сыновья Тритона, сына морских богов. И русалки, и мы — одиночки. Надо же, я не знал, что люди имели контакт с нашими… — И я не знал… — мы переглянулись со смешками, а потом уставились на закат. Какой же он всегда восхитительный на море летом. Хо-ро-шо. Помолчали. — А почему ты так боишься воды? И как оказался в море, если боишься? — спросил вдруг тритон. Я рассказал ему про то, как чуть не утонул в бассейне, и про попытки справиться с последующей травмой, и про свой страх во всех подробностях. Рассказывать об этом оказалось непривычно, семья знала всё по факту, а с друзьями как-то не особо и затрагивалась эта тема. Я даже поделился выгоранием в работе (и пришлось объяснять, что такое выгорание, и что у меня за работа, и зачем я её работаю). — Если хочешь, я могу забрать твой страх, — сказал Лар. Я уставился на него удивлённо: — А можешь? — Я, вообще-то, никогда этого не делал, но чувствую, что могу. Во всяком случае… — Попробовать стоит, — закончил я за него, а он утвердительно кивнул. —Подойди тогда ко мне, — сказал Лар, вытягивая ко мне руку. Я поднялся, потянулся, размяв чуть затёкшие от сидения конечности, и медленно подошёл к нему, снова оказавшись в воде почти по грудь. Замер. Ларион приложил ладонь чуть ниже яремной впадины и закрыл глаза. Я почувствовал странный контраст: рука была холодной, почти ледяной, но от неё исходило тепло. Больше никаких спецэффектов не было. Мы пробыли в таком положении пару минут, затем Ларион открыл глаза и убрал руку. — Ну, как-будто бы всё… — произнёс он неуверенно, — что чувствуешь? Ничего особенного я не ощущал, поэтому отвернулся и посмотрел на море, которое выглядело суровее, чем днём, потому что закат уже прошёл, и потихоньку темнело. Я начал представлять, как плыву под водой на глубине, водную муть, водоросли, странные рыбы, на фото которых я порой зачем-то смотрел в интернете…Но страх, возникающий от таких фантазий раньше, в этот раз ко мне не пришёл. Боялся чудища — и встретил. Чуд…о. *** Чайник щёлкнул, я поднялся с кровати и пошел разливать напиток по кружкам. Себе тоже решил налить чай вместо кофе. Слишком много его выпито в последние дни. Мы с Ларионом сидели в моей квартире, потихоньку переваривая, всё, что произошло в последние полтора месяца. Хотя нет, в последние несколько дней. Было так тихо и спокойно, я шуршал чайными пакетиками, погружая их в кружку, заливал кипяток. От приоткрытого на проветривание пластикового окна доносились радостные звуки лета и курорта, Ларион молчал и только кончиками пальцев дёргал торчащую из правой штанины шортов нитку. Поставив чайник на подставку, я замер, уставившись в стену: что мне казалось более сюрреалистичным: это спокойствие или всё, что произошло до этого момента? Так и не разобравшись, я отмер, взял кружки и сел на край кровати, протягивая одну из кружек Лару. *** Наше приятельство, разумеется, не завершилось одной встречей. Ларион, привычно для самого себя одинокий, но внезапно дорвавшийся до общения, был рад не только факту приятельства, но и возможности узнать о мире людей. Природное ли это было любопытство всех тритонов или его характера — не знаю. У меня же проблемы завести новые знакомства на отдыхе не было, но эта мысль сильно проигрывала после появления в моей жизни хвостатого чуда, из которого я тянул информацию о его мире с той же хваткой, с какой и он из меня о мире людей. И конечно, этих факторов мало для создания дружбы, но тут, как говорится — характерами сошлись. Возможно, и называть это всё дружбой рано, но в какой момент приятельство переходит в более крепкую человеческую связь? Что на это влияет? Количество времени, проведённое вместе? Взаимная поддержка? Тяжёлые времена, пройденные вместе? Общие тайны? Сохранность секретов друг друга? Я всегда считал, что всё вместе. Во всяком случае, спустя полтора месяца общения большая часть этих факторов у нас имелась. На очередной нашей, четвёртой, если точнее, встрече, я решился предложить Лариону в следующий раз обратиться в человека и погулять со мной по городу. Я не ожидал, но он согласился сразу, с большим энтузиазмом, но взял с меня обещание, что я не оставлю его нигде одного. Человеческий мир для него совсем незнакомый. Как-будто бы я собирался… Мы договорились встретиться завтра днём, и с меня одежда. На том порешили и разошлись. Расплылись. Кто ушёл, кто уплыл, в общем… На следующий день я припёрся на пляж, когда ещё не было полудня. О времени-то мы не договорились, да и часов у него не имеется. Надо, кстати, всё-таки узнать, как они ориентируются в сутках. По солнцу? Наверно. Даже я по солнцу примерно понимаю время. Ждать пришлось полтора часа, и я очень порадовался, что предусмотрительно намазал себя жирненьким слоем солнцезащитного крема, не забыл про кепку и прихватил себе летнюю рубашку поверх майки. Но было нещадно жарко, а лезть в воду было страшновато: в этом месте дно было совершенно непредсказуемым, страх я поборол, но неожиданностей не хотелось. — Привет! — из воды появилась радостная голова Лариона, с длинными прядями на лице, ну прям девочка из Звонка, только альбинос. Лар тут же убрал волосы назад и, подтянувшись на руках, запрыгнул на камень, усаживаясь. А эту часть тела, на которой он сидит можно называть попой?.. Хвост частично остался в воде, и Лар пару раз им взмахнул, обрызгав меня доброй порцией морской воды. Я бы возмутился, но был слишком благодарен за восхитительную прохладу, - ну, как дела? Долго ждёшь? — и снова взмахнул хвостом и обрызгал меня. — Эй, ну хватит! Лар засмеялся. — А тебе разве не понравилось? — Одного раза хватило. И да, жду давно, так что давай, отращивай ноги и полезай в одежду, — я протянул ему пакет, он взял его и начал с интересом его разглядывать, — ты ожидаешь увидеть там что-то особенное? — Да нет, просто интересно…Ладно, может, отвернёшься? Я не стесняюсь, но это выглядит, наверно, не очень приятно. Ага, так я и упустил шанс посмотреть на превращение огромного рыбьего хвоста в ноги. — Неа. — Ну ладно. И хвост начал меняться. Чешуя медленно…Отпала! Хвост плавно раздвоился, конец хвоста сначала приобрёл очертания ласт, а затем, также плавно — ног. Вот как это не описывай, но никогда не передашь как завораживает что-то такое, происходя у тебя на глазах. В твоей жизни. В метре от тебя. Ещё множество раз после этого дня я наблюдал этот процесс и каждый раз это было…Волшебно? По-другому не назовёшь. Я чуть подвис, разглядывая в воде отвалившуюся и переливающуюся на солнце чешую, очень меня это удивило, хотя в этом есть логика, куда ещё чешуе деться… Пока я искал причинно-следственные связи в чешуе и коже, Лар аккуратно слез с камня, и упал на задницу, зашипев как злой кот. — Твою мать! Я скривился, представив, как неприятно удариться об каменное дно, а если удариться чем-то более нежным, чем ногами…Уф. — Блин, я отвык ходить... Да я и не привыкал. И что делать? — он сидел в воде и обиженно смотрел на меня, словно ребёнок. «Ну, деваться некуда», — подумал я и начал снимать кеды с носками. — Ща помогу, — и аккуратно двинулся к нему. Камни и дно у берега были достаточно гладкие, да и Лар сидел совсем рядом, в метре, вода доставала ему до низа живота, еле прикрывая причиндалы, которые я не горел желанием видеть, но что поделать. Друг в беде не бросит…А придержит тебя голенького, чтобы ты не упал, пока пытаешься надеть на мокрое тело его одежду. Надо было ему полотенце притащить… Не подумал. Я довёл Лара до суши, не сдерживая смешки, потому что выглядел он как оленёнок. Правда, смешки мои были сквозь моё же кряхтение, потому что большая часть его веса была на мне. А весил он не мало, несмотря на худобу, видимо, потому что был таким же высоким как я. Надо будет заставить его взвеситься… — Ничего, сейчас тут походишь, разомнёшься и привыкнешь, — успокоил я его и медленно отпустил, - лети, мой птенчик! — Заклюю, — не остался в долгу Лар, я засмеялся, а он сделал первый шаткий шаг. Постоял, сделал ещё. Так и прошли наши следующие полчаса. Пару раз он-таки навернулся, а я на это справедливо смеялся, игнорируя недовольные взгляды. Но потихоньку шаги стали гораздо увереннее, практически как у полноценного взрослого человека, и мы отправились в путь, не забыв надеть ему обувь на обсохшие ноги. Я завязал ему шнурки, справедливо рассуждая, что когда-нибудь стану отличным отцом, умеющим упаковать ноги ребёнка в обувь. Мы немного прошли по основной части пляжа, где все загорают, Ларион шёл очень даже уверенно, правда, пару раз чуть не оказался сбит детьми, но тут и меня чуть не снесли. С любопытством рассматривал всё и всех. Иногда люди замечали его слишком заинтересованные взгляды и с непониманием хмурились. Может, принимали за какого-нибудь извращенца? Хотя их недовольство смешивалось с ответным любопытством: длинные белые волосы, фиолетовые глаза… Я, в свою очередь, постоянно одёргивал Лара, чтобы он не пялился и не привлекал ещё больше внимания. К концу прогулки по пляжу мои воспитательные меры возымели эффект и Лар стал пялиться менее заметно. Д — достижения. После пляжа первым делом я потащил его обедать. Несмотря на жару, от которой обычно есть хочется меньше, я уже проголодался. Справедливо рассудив, что знакомить тритона с человеческой пищей надо с самого лучшего, я решил накормить его шавермой и напоить кофе. Забегая вперёд, с гордостью сообщаю, что Ларион от неё прибалдел. Кофе ему тоже понравился, что привело к двум, выпитым подряд, порциям, и не замолкающему тритону без хвоста. В какой-то момент пришлось идти в магазин женских принадлежностей, чтобы купить резинку для волос. Грива Лариона высохла, ветер был сильным и его волосы били по лицу не только ему, но и мне. Да и в хвосте они привлекали бы меньше внимания. Метафорический чёртик на левом плече уговаривал меня обрезать всё это покороче, но был заткнут фиолетовой резинкой, похожей на телефонный провод. Блюстители стиля, что сказать. Всё должно сочетаться по цвету. Ожидаемо для меня, и, как позже поделился Ларион — для него тоже, прогулка получилась классной. Только один момент оставил неприятный осадок. Уже к вечеру, когда мы собирались обратно на пляж к камням и покупали мороженое, к нам пристал мужчина. Точнее, к Лару. Расспрашивал про его волосы, откуда он такой необычный, и даже предлагал нам пойти в клуб. Я было подумал, что к Лариону подбивают голубые клинья. Лар чуть запаниковал, не зная, как реагировать и что отвечать. Всё, конечно, обошлось, спасибо моему умению (которое я, к слову, не часто использую), прекрасно и убедительно сочинять лапшу и вешать её на уши. Поэтому мой троюродный брат очень стеснительный и его пугают незнакомые люди, а родом мы из Перми, извините, дядя, нам пора, спасибо за приглашение. Отвязавшись от мужика, мы спокойно провели остаток вечера на берегу, поедая мороженое. *** Следующие два дня мы провели в городе, потому что, очевидно, суша была Лариону интереснее, чем море. Я был не против, потому что мне тоже немного наскучило торчать с ним у воды. Пару раз мы натыкались на того мужчину, но он только кивал нам, не нарушая наше личное пространство. В один из этих дней Ларион вручил мне безумно красивую ракушку откуда-то с глубины моря. — Спасибо, — я удивлённо вскинул брови на это, — ну, за то, что возишься со мной в городе. — Ну ты и дурак, конечно. Если б мне не хотелось, я б не возился. И вообще, ты не проблемный. Но очень большое спасибо, это прям красота! — ответил тогда я, залипая на ракушку. *** Две недели пролетели, конечно, не так быстро, как Сапсан, но как чайка в погоне за рыбкой. Сравнение, понимаю, непривычное, но полтора месяца, проведённые у моря, сказались на моей фантазии, окрашивая её в курортные цвета беззаботности. Осознавать и принимать, что наша с тритоном дружба закончится через пару дней, не успев окрепнуть, было неприятно. Отрефлексировав минут тридцать, я принял решение задержаться. Мой рабочий ноутбук был с собой, потому что он вовсе не рабочий, и взял я его в отпуск, чтобы смотреть сериалы по вечерам (что ни разу не было реализовано), поэтому я предупредил начальство, что буду работать возле моря. Из отеля в целях экономии пришлось выехать и арендовать простенькую студию, которая, к слову, по планировке и дизайну очень напоминала мой номер в отеле. Но дополнялась маленькой кухней со всем необходимым для жизни за исключением посудомойки, отсутствие которой меня не волновало. От квартиры до пляжа идти 20 минут медленным шагом, я засекал из любопытства. Это было…комфортно. *** В очередной вечер я направлялся на пляж, прихватив шаверму. Вечерняя прохлада едва касалась лица и ещё не пыталась пробраться под рубашку. Наверно, если бы меня спросили: «Кирилл, какое время суток тебе больше всего нравится летом?» я бы выбрал вечер. Мне нравилось свежее утро, когда было достаточно тепло, воздух только начинал нагреваться, постепенно настраивая всех на жару по полудню, которая наступала практически неизменно. Дневной солнцепёк выносить было трудно, но и в нём была своя прелесть. Какой-то своеобразный мазохизм: жара сводит с ума, майка липнет к телу, пить хочется постоянно, а лучше спрятаться в прохладную морскую воду или, на крайний случай — сбежать в душ, но именно от этой жары в голове только радостное "ЛЕЕЕЕТО!". Но вот начинало вечереть. Жара, хоть и держалась до последнего, закономерно спадала, оставляя за собой приятное тепло и включая режим проветривания. Люди, разморенные дневной жарой, постепенно остывали, приходили в себя и возвращали накопленное за день тепло миру: были веселы, приветливы, гуляли, пили вино, неторопливо плыли по асфальту на велосипедах…Ну а я шёл к морю и к Лару. Мысли от погоды и работы плавно перетекли к Лариону. Чаще всего он казался таким уверенным в себе, был открытым и коммуникабельным, и только отдельные, почти незаметно проскочившие фразы или эмоции на лице наводили на некоторые сомнения в этой его уверенности. Может, это вполне естественно для того, кто практически никогда ни с кем не общался. Когда я углублялся в мысли о том, что он тритон…Это было странно воспринимать. Потому что это был человек. Со своими эмоциями, рефлексией, рассуждениями и философией… Человек, у которого, ладно, рыбий хвост. Но он жил под водой. В совершенно других условиях, в другом мире. Практически инопланетянин. И это как-то с трудом вязалось в моей голове. Поэтому, если честно, я старался задумываться об этом поменьше. Но иногда случалось. Чуть мотнув головой, чтобы выбросить всё это из головы, я выдохнул и чуть ускорил шаг, потому что было почти девять вечера, а мы обычно встречались в восемь. Как-то так вышло: сначала работа немного задержала, потом какой-то турист, к слову, совершенно не раздражающий, но почему-то решивший, что я знаю весь город до каждого самого захудалого магазинчика, наизусть, выспрашивал, а где вкуснее то, а где дешевле это, а где находится вот ещё это… И как-то я не заметил, когда проболтал с ним минут двадцать. А потом ещё бегал за шавермой. Дойдя до нашего места, я ожидал увидеть Лара на его излюбленном камне, но увы. Уселся на ещё не остывшие после дневной жары гладкие камни на берегу, и решил подождать. Всякое бывает, может, на рыбок засмотрелся, или ракушку мне ищет. Жаль только, что еда остынет окончательно. Я просидел час, облазил все соц. Сети, но Ларион так и не появился. Подумал было, вдруг он, в свою очередь не дождался меня и уплыл. Это было бы обидно, не так уж и сильно я опоздал, жду его уже больше часа и не планирую уходить. Прождал ещё час, залипнув в тикток, но чуда не случилось. Видимо, и правда не дождался меня, может даже и обиделся. Может, опять подумал, что надоел мне или что-то подобное. Решив, что завтра приду даже заранее, я отправился домой. На душе было немного беспокойно. Паранойя это была или интуиция — я не знал. *** На следующий вечер я пришёл раньше, прождал три часа и снова не дождался. Остатки спокойствия исчезли вместе с Ларионом. Я вскочил с насиженного места, побродил по берегу туда-сюда в негодовании и беспокойстве. Затем снова уселся, обхватил колени руками и с обидой уставился на излюбленный им камень, мусоля мысли о том, что меня бросили. И это совершенно внезапно, неожиданно, и как-то даже не честно. Медленно скользя взглядом по большим камням, торчащим из воды, я вдруг дёрнулся. На одном из них я увидел капли крови. Засомневался, потому что уже темнело, вскочил, снял обувь и медленно подошёл к камню, включив фонарь на телефоне. Да, это совершенно точно была кровь. Обида сменилась на страх, я даже не сомневался, что это кровь Лариона, который пропал. И детективом быть не надо, чтобы понять: похитили. Или убили… Но наверно первый вариант логичнее, зачем кому-то его убивать? А вот похитить для изучения… Конечно, если это вообще его кровь, но тогда чья? Совпадения, конечно, бывают, но…но. Надо срочно что-то делать. Я чуть заметался по берегу, пытаясь что-то придумать. У полиции помощи не попросить… — Здравствуйте, у меня пропал тритон. — Купите нового. — Нет. Я не про земноводных, я про тех, которые якобы миф. Есть тут один… Выкинув весь бред из головы, я медленно обошёл камни и берег с фонариком, внимательно вглядываясь, но ничего необычного не обнаружил. Крови тоже больше нигде не было. Только на одном камне, где я увидел её изначально, и то немного. Это зажигало маленькую надежду, что он не сильно ранен и не сильно страдает. Насколько это вообще возможно — не особо страдать, когда тебя ранили и похитили. Надо было возвращаться в город и думать, как и где искать Лариона. Кто мог его похитить? Кто-то, кто узнал о его сущности. Значит, этот кто-то увидел его тут. Или нас? Увидели его, когда он был с хвостом или когда становился человеком? Ладно, этот момент не так важен. Кто-то увидел тут точно. Я отправился в свою квартиру с нескончаемой путаницей мыслей в голове и в попытках зацепиться хоть за одну идею. Размышлениям сильно мешали мысли, подкидываемые беспокойством. Живой ли он? Ранен? Блин да, там же была кровь! Как сильно он ранен? Что с ним делают… Полночи я прошлялся по квартире, занимая по полчаса то одну локацию - на полу возле кровати, то другую - за кухонным столом, то третью — на балконе, и не прекращал попыток зацепиться за какую-нибудь полезную мысль. Маленький огонёк надежды появился спустя пару часов: если поначалу я вообще не представлял с чего начать и за что ухватиться, то в какой-то момент осознал, что я что-то упускаю. Раз упускаю, значит, что-то знаю, и надо думать дальше. Я и думал. Часа в 4 утра я понял, что уже ничего не понимаю, и надо бы поспать хоть немного. Делать этого не хотелось, потому что это потеря времени, потому что спать и не хотелось, потому что с Ларионом там непонятно что, а я тут буду спать, чувство вины грызло. Но остатки здравого ума утверждали… Поэтому, скинув футболку и шорты, но не прекращая думать конечно, и надеясь, что смогу подремать, я завалился в кровать. Проворочавшись около часа, я начал впадать в дрёму. Уже начал засыпать, как вдруг внезапный образ в голове заставил меня подскочить на кровати. Я вспомнил того мужчину, что донимал нас в первую вылазку в город. Я подорвался с кровати, оделся и поплёлся заваривать крепкий кофе. Теперь на сон и надеяться не стоит. Поставив турку на комфорку, я задумчиво уставился в стену над плитой. Но если это ложная зацепка? Я, если честно, всё это время думал, что он просто запал на Лариона. Не то, чтобы я думал об этом постоянно, но когда мы пересекались с этим мужчиной — думал. И эти вопросы про то, откуда мы, про внешний вид Лариона… И ведь такие вопросы уместны и когда симпатизируешь кому-то, и когда пытаешься разведать информацию вовсе не из романтических побуждений. Интересное, конечно, наблюдение получается. И что-то, кажется, я ещё забыл. Кофе в турке закипел, поэтому я поспешил перелить его в термос, надел кеды и вышел на улицу, очень хотелось подышать свежим воздухом. Глядя на затянутое тёмное небо и вдыхая ночную прохладу под пение сычей, я в хронологическом порядке максимально подробно прокрутил все пересечения с ним и, ну конечно! Понял. Понял! Я, так или иначе, хотя бы мельком, но видел его каждый день, а последние два дня — как раз после пропажи Лариона, пропал и мужик. И пропал Лар именно тогда, когда я так сильно опоздал. Опоздал, потому что именно в этот вечер я бегал за шавермой, и меня тогда отвлёк турист…Твою мать. Вот я дурак. Стало совестно и грустно, что меня так легко обвели вокруг пальца. И получается, единственным вариантом продвинуться в поисках, надеясь на лучшее, было бегать по городу и искать этого мужика, умоляя удачу мне помочь, и стараясь самому не попасться на глаза. А как найду, проследить. Спустя полчаса я вернулся в квартиру и всё-таки подремал пару часов, чтобы хоть как-то восстановиться и привести разум в чувства. В итоге только проспиховал, потому что все два часа мне снился полный бред. Казалось бы, мозг напуган и воспалён, подсознание должно только так показывать разные ужасы про Лариона (хотя спасибо, что их не было), но мне снилось как я лечу на большом морском коньке над каким-то розовым лесом, и пытаюсь догнать большую бабочку с человеческими ногами и головой, почему-то облачённой в красный берет. Элегантно. Почти что розовые единороги на радуге. Может быть, подсознание так пыталось меня расслабить? Тогда лучше бы ничего мне не показывало. И, возможно, пить кофе перед сном не стоило. Но я хотя бы воодушевился. Безусловно, страх и волнения остались, но паника отступила, сменившись на решимость. Поэтому я сбегал в душ, выбрал шорты и футболку, которые ещё точно не надевал, солнцезащитные очки и поспешил в город. Первым делом я купил себе большую кружку кофе и булку, которую тут же умял. Аппетита не было, но силы были нужны. А вторым делом – купил себе панамку. Потому что до этого дня я поочерёдно носил две кепки и этот человек точно видел меня в них, а панамка лучше скрывает волосы. Я бы сказал, что после покупок начал поиски, но я начал их, как только сделал шаг из квартиры. Я, как кот, обошёл весь берег и ближайшие территории, зайдя во все кафе на всякий случай, и обошёл всё тоже самое ещё раз шесть, потратив на это пару часов. Снова отправился за кофе, не забывая сканировать всё вокруг. Пока ждал свой заказ, я размышлял, как поступить дальше: прекратить поиски у прибрежной зоны и отправиться в город? Но вдруг я уйду в город, а он придёт сюда? Как ни крути, одному за всем не уследить, и надо что-то решать. Я прикинул, что всё же возле пляжа мы видели его только под вечер, значит стоит отправиться в город, а к вечеру вернуться. Спустя два часа результатов было примерно ноль. Я вернулся к прибрежной зоне, снова всё обходя по несколько раз, но безрезультатно. Даже хотел дойти до нашего с Ларионом места, уже было направился туда, как вдруг понял, что если эти похитители зачем-то наблюдают за местом, то я обнаружу им свой прикид. Плохая идея. Я прошлялся до полуночи всё по тем же окрестностям. Сил не осталось. Нервов, если честно — тоже. Крики чаек, кружащих над морем и берегом в поисках еды, раздражали и вызывали головную боль, люди, радостные и беспечные — тоже. Я понимал, что они ни в чём не виноваты, но это не мешало раздражаться. Усталость и волнение сказывались. Мне казалось, что как только я уйду домой, он объявится. Или вдруг он ночью решит перевезти Лара (не знаю откуда, не знаю куда), но вдруг. Так ведь меньше глаз что-то увидят. Так ведь, наверно, логичнее. На месте похитителей я бы делал всё ночью. С каждой минутой я только сильнее накручивал себя, разворачивая в голове страшные картины раненого, или ещё хуже — убитого Лара. Наконец-то осознав, что это уставший и воспалённый мозг раскрутил моё воображение, я резко развернулся в сторону дома. Будет позорно сойти с ума или свалиться в обморок в самый неподходящий момент, обрекая Лара на чёрт знает что… *** Тревожный четырёхчасовой сон не лучший отдых, но лучше, чем его отсутствие. Нужно сохранять разум, нужна энергия, нужны силы. И на этот раз хотя бы без странных снов. На часах ещё не было шести утра. Я принял душ, чтобы проснуться и не вонять потом, сварил кофе, перелил в турку и снова направился к выходу. Но подумав, вернулся и взял небольшой кухонный нож, завернул в маленькое полотенце и закинул в пляжную сумку. Первым делом — на пляж. Сейчас утро, тишина и спокойствие, очень хотелось вдохнуть запах моря и выдохнуть хоть каплю переживаний. И так Лар будто ближе. Я постоял, глядя на море и круживших над ним редких чаек минут 15, но решил долго тут не задерживаться, поэтому отправился наворачивать круги по вчерашнему маршруту. Люди просыпались, магазины и кафе открывались, город жил и солнце светило. Всё было, как и прежде, таким летним и светлым, лёгким и радостным, в совершенном противовесе с моим мрачным состоянием и такой же мрачной, невыспавшейся физиономией, словно между мной и прекрасным миром вокруг была невидимая стена или вакуум, в который меня погрузили. Спустя три часа я сидел на лавочке, с которой отлично просматривалась длинная аллея и проезжая часть за ней, и размышлял о том, в какой ипостаси будет Лар, если (не если, а когда!) я его найду, и как мне его вытаскивать. Я же с хвостом его не утащу, остаётся только надеяться, что он сможет превратиться в человека. И надо было взять рюкзак с одеждой, и, наверно, какое-нибудь средство защиты, кроме ножа, хоть перцовый баллончик, или пистолет, который, я честно не представлял, как достать. И мысль, что пришлось бы в кого-то стрелять и убивать, холодила позвоночник, становилось жутко. И ножом резать тоже никого не хотелось… В паре метров от меня, спеша, прошла нужная мне фигура. Вот так внезапно! Вот так просто! С непринуждённым видом я встал и пошёл следом, соблюдая между нами расстояние в 3-4 метра, и делая вид, что жутко интересуюсь то пейзажем вокруг, то своим смартфоном, то очередной кружкой кофе. Придётся наведаться к кардиологу, когда всё закончится. Мне не верилось в такое везение, но я его, определённо, принимал. Хотя кто знает, может это вообще ложный след, и тогда я нос к носу столкнусь с отчаянием. Но пока есть спешащий мужик, я, и единственный доступный вариант действий для меня. Я преследовал его минут десять, стараясь максимально слиться с толпой. Кажется, мне удавалось остаться незамеченным. Он привёл меня к серому пятиэтажному зданию в форме буквы «П», которое на вид походило на заброшенную больницу, но чёрт его знает, никаких опознавательных табличек на нём не висело. Здание было целым, но будто заброшенным. Я остановился, размышляя — стоит ли лезть сейчас, рискуя нарваться на него и всё провалить, или подождать, пока он покинет здание, но, во-первых — кто знает, как долго он там пробудет, во-вторых, а если за это время с тритоном сделают что-то…непоправимое? И я решил рискнуть, уверенно двинувшись ко входу в здание. Кажется, всё моё прибывание там сопровождалось очень подскочившим уровнем адреналина, потому что, прокручивая всё уже после, я вижу всё урывками и сквозь пелену. Помню мрачную прохладную серость заброшенного, пустеющего здания. Помню, совершенно новую дверь, не вписывающуюся в это пространство, и то, как я как-то вырубил двух парней в белых халатах, чтобы пройти через дверь. Как же мне повезло, что эти учёные или кто они там были, оказались достаточно хилыми. Помню, как нашёл в одной из комнат Лариона, с хвостом, который, как и его руки, ремнями был прикреплён к кушетке, лишая возможности двигаться. Помню его мутное удивление, когда он увидел меня, как я его отстёгивал и просил сменить хвост на ноги, помню квадратную открытую рану на ноге и как его шатало, потому что он явно был чем-то накачан. Мне пришлось раздеть до трусов одного из находившихся в отключке парней, чтобы одеть Лариона. Помню, как мы со скоростью черепахи уходили, потому что Лар сам еле шёл и мне приходилось практически тащить его на себе, во второй руке крепко зажав нож на всякий случай. Как мы нарвались на того самого мужика, который попытался нас остановить, но испугался, когда увидел нож. В тот момент, это единственное, что я отчётливо помню: на меня накатила дикой силы злоба, от неё всё внутри меня всполыхнуло, и пришлось останавливать себя, чтобы не полоснуть его куда-нибудь посильнее, или не бросить нож, попытавшись разодрать его лицо своими руками. Он был единственным препятствием на нашем пути. Мы прошли пару домов со скоростью резвого ленивца. С момента, как мы вышли из здания, воспоминания стали отчётливыми, видимо, адреналин начал меня покидать. Я вдруг понял, что не думал о дальнейшем плане действия. Нужно такси до квартиры. Нужно подумать, что делать дальше. Завернув к служебному выходу очередного кафе, я аккуратно отпустил Лара и посоветовал ему пока облокотиться на стену. Тот фыркнул, потому что грязно, но облокотился – стоять на своих двоих тяжелее. — Сейчас вызову такси до дома, пока спрячемся там и будем думать, что делать. — Что такое такси? — Это... Вот прям подробно потом объясню, это машина с водителем, довозят, куда надо, и забывают о тебе. — Удобно... И ты расскажешь, как меня нашёл? — Расскажу конечно, но позже, как доедем. А ты... —"расскажешь, что они с тобой делали", — хотел попросить я, но вдруг ему пока не хочется об этом? — как тебя похитили? — Ага. Смартфон завибрировал — пришло оповещение: такси прибыло. Я выглянул из-за угла и обнаружил нужное авто напротив входа в кафе. Огляделся — вроде никого из тех личностей не было. — Сможешь сам дойти? Вон тот авто. Лучше не привлекать лишнее внимание странными передвижениями, тут пара метров, но если тебе тяжело... — Смогу, успокойся, ты чего, — Лар ободряюще улыбнулся. Кажется, его настроение чуть поднялось. Я бы после похищения, наверно, ещё долго ходил грустный и злой. *** Ехали в такси молча. Даже водитель не нарушал тишину. Ларион уткнулся носом в окно, я последовал его примеру. Деревья и дома сменяли друг друга, мои мысли вторили виду за окном. Я потихоньку осознавал, что, вероятно, всё самое страшное позади, и меня как-будто бы отпускало, но на душе всё равно было скверно. В купе с охватывающей меня усталостью всё моё состояние вызывало во мне желание лечь и отключиться, чтобы ни о чём не думать и не помнить. Я же ведь просто приехал в отпуск на море. Ну как это могло привести к тому, что я мог погибнуть, и просто не иначе как чудом, избежал опасности. И не я один... Что, если бы там кто-то был с оружием? Мы бы сейчас не ехали в такси. Нигде бы не ехали. А я сам? Жаждал прикончить этого мужика. И как бы я жил потом с клеймом чужой смерти в голове? Я глубоко вздохнул в попытке перебить мысли потоком кислорода, и глянул на Лара. Тот, может почувствовал, а может, так совпало — тоже взглянул на меня. Обеспокоенно приподнял брови, я мотнул головой, мол, всё в порядке, и снова отвернулись каждый к своему окну. Через пару минут должны быть дома. И это всё, конечно, страшно, но, кажется, вряд ли бы я поступил иначе. Лар, хоть и с трудом, но шёл до квартиры сам, отказавшись от моей помощи. Чем его всё-таки накачали? Какие-то транквилизаторы? — Лар, ты случайно не знаешь, от чего у тебя слабость, чем тебя накачали? — спросил я, проворачивая ключ в замке и открывая дверь. — Нет… Какая-то прозрачная жидкость, её вкололи в кожу через иголку... — ответил он, проходя первым. Я зашёл за ним и как только я щёлкнул замком на закрывшейся двери, что-то щёлкнуло в моей голове. — Твою мать... — я облокотился на дверь, зажмурился и закрыл лицо руками, наконец-то выдохув, отпуская напряжение. — Ты чего? — Ларион подскочил ко мне и обхватил, но аккуратно, меня за запястья, попытавшись убрать мои руки от моего же лица. Я поддался и открыл глаза. — Не-не, всё норм, я просто дико перенервничал за это время... Будто, знаешь... Я так не нервничал, кажется, никогда. И, ну, рад, что ты, в целом, в порядке, — я попытался улыбнуться, но вышло, кажется, кривовато. Ларион молчал. Я уже начал думать, что я мог сказать не так и что сказать ещё, но додумать не успел. — Спасибо...Я...Вообще не ожидал, что ты придёшь. — Что? Думал, я слишком глупый, чтобы найти тебя? — в шутку спросил я, — хотя я и сам так думал. — Да нет же. Но ведь это так опасно, зачем кому-то рисковать ради другого. Тем более мы знакомы совсем немного. Я не знал, то ли обижаться мне, то ли грустить о судьбе одиноких тритонов, не привыкших к заботе, и как всё это сформулировать. А ещё я задумался, что никогда не спрашивал, сколько ему лет, может, ему лет пятьсот и наша дружба в полтора месяца для него равна примерно… Дню? Ну, хотя бы стало понятно, почему он молчал. — Ну а получилось вот так, — закрыл тему я, в конце концов, есть проблемы понасущнее, и, оттолкнувшись от двери, стянул с себя кеды. Лар наклонился, чтобы развязать шнурки на своих/чужих кроссовках, но пошатнулся. — Стой, не наклоняйся, я помогу, — я присел на корточки, расшнуровал кроссовки и помог стянуть. — Так, пошли-ка ты сядешь нормально, я тебе чая сделаю, — предложил я, выпрямляясь, — ты голодный? Лар немного задумался. — Шоколадку бы к чаю... — Сделаем-с! — я направился к чайнику, но тихий голос Лара меня тормознул, я обернулся. — Слушай... — он почесал затылок, переводя взгляд к окну, — я не знаю, как правильно у людей и так неправильно у тритонов, наверно, но я бы тоже тебя искал и пытался вызволить. Не знаю, это чувство... Мне бы было страшно представлять, что тебя убьют, и я тебя не увижу больше. В груди приятно защекотало. Стало немного радостнее. И чуточку лестно. Мне было непривычно самому говорить о том, что на душе, и также непривычно слышать откровения от других, поэтому вдобавок стало ещё и немного неловко. — Спасибо, — я улыбнулся и снова двинулся к чайнику, — кстати, у людей это нормально, но не у всех. Шелк. Чайник начал нагревать воду. Я направился к рюкзаку, в поисках шоколадки. Где-то в недрах точно должен быть Сникерс. — Почему? — немного помолчав спросил Лар. — Ну... Это так сложно объяснить... — Тебе и про такси сложно, и про людей, — лениво возмутился Ларион. — Ладно... — справедливо, — все люди с разными характерами. У всех свои принципы. Ты знаешь, что такое принципы? — Неа, — угу, вот поэтому и сложно… — Это как правила жизни для себя, — начал я, выуживая со дна рюкзака даже два Сникерса. А, ну да, я купил два, чтобы угостить Лара, — я не буду обижать животных или я готов делать что угодно, чтобы заработать много денег, или я всегда буду спасать собственную шкуру, мне важнее выжить, чем помочь кому-то, ну и наоборот. Грубо я бы поделил людей на злых и добрых... — Те, кто меня похитил — злые? — спросил Ларион, усевшись на кровать. Я сел рядом, протягивая Сникерс. — С нашей точки зрения — да. Спаси они хоть тысячи зверушек от пожара собственными руками, для меня они останутся ублюдками, потому что они похитили, потому что они делали больно и держали взаперти. Но при этом они могут быть чудесными отцами, сыновьями и друзьями. Всё многогранно… Каждый сам решает, что для него хорошо, что плохо, - я выудил сникерс из упаковки, посмотрел на него, и запихнул обратно — вода-то в чайнике ещё не закипела, — и если на то пошло, для меня плохо — бросать друзей в беде, и мне было страшно, очень страшно лезть за тобой, потому что, знаешь, я не самый смелый человек на свете, как бы мне самому неприятно от этого ни было. Но... Тут дело было даже не в хорошо или плохо, и я пошёл, не потому, что это мои принципы, а потому что не рассматривалось в моей голове как-то по-другому. Мне тоже было страшно представлять, что тебя убьют, страшнее, чем лезть туда и сталкиваться с ними... Как-то так. —Ммм... — многозначительно произнес тритон. — Получается, иногда мы делаем выбор, что для нас наиболее правильно, а иногда — что наиболее страшно. Или, наоборот, наименее страшно. Наверно, как-то так. Чайник щёлкнул, я поднялся с кровати и пошёл разливать напиток по кружкам. Было так тихо и спокойно, я шуршал чайными пакетиками, погружая их в кружку, заливал кипяток. От приоткрытого на проветривание пластикового окна доносились радостные звуки лета и курорта, Ларион молчал и только кончиками пальцев дёргал торчащую из правой штанины шортов нитку. Чё-ё-ёрт, у него же там рана! Временно наплевав на чай, я пошёл к тумбе с аптечкой. У меня нашлись бинт и хлоргексидин, но осмотрев рану, я обнаружил, что с ноги просто срезали кусок кожи и нужна какая-то заживляющая и защитная мазь для таких случаев. Вручив Лариону чай, я поспешил в аптеку. Вернувшись, обнаружил задремавшего Лара, и блин, как жаль было его будить, но надо. Зрелище было... Я никогда не отказывал себе в просмотре кровавых ужастиков с человеческим месивом, и эта рана, конечно, до них не дотягивала, но реальность, очевидно, намного эффектнее фильмов. Обработав и забинтовав рану сонному другу, я отправил его спать дальше. А сам уселся в кресло с новой кружкой чая, потому что первая остыла, не дождавшись меня, и стал думать, что же делать дальше. Наверно, Лариону можно будет вернуться в море, но больше никогда не приплывать и не лезть к берегу, или вообще уплыть в другой водоём, подальше отсюда. Может, на другие берега, где-нибудь в Турции, и можно, но вдруг они будут пытаться найти его по всему периметру моря? Попахивает, конечно, паранойей, потому что искать одного тритона среди целого моря, как искать иголку в стоге сена. Хотя как бы я сам поступил, если бы из-под моего носа увели тритона? Я бы расшибся в лепёшку, но нашёл бы его. Кстати, я так и сделал. Разве что, в лепёшку расшибаться не пришлось, только в вялый оладушек. Но захотят ли они такому большому количеству людей раскрывать своего подопытного? Вряд ли. И сколько людей нужно, чтобы огородить целое море? Бред... В любом случае, даже если всё это и паранойя и гипотетически труднореализуемо, лучше не рисковать. И если Лар останется жить в этом море, то мы больше, получается, не увидимся. А если предложить ему перебраться в человеческий мир, но в мой город? Далековато от водоёмов — насколько ему необходимо быть постоянно рядом с водой? И захочется ли ему вообще становится полноценным жителем мира людей... И ведь нужны будут документы. Надо будет искать людей и деньги... Ладно, об этом можно будет подумать после, если он вообще согласится на эту идею. Я всё продолжал думать и прокручивать в голове все возможные варианты, пока внезапно меня не посетила мысль — а я-то готов? Я, фактически, привяжу себя к человеку на неопределённый срок, поменяю свою жизнь. А если всё это окажется для меня слишком трудно? Я рассуждаю как трус или как думающий наперёд, разумный человек? Надо что-то решать для себя... Ларион проспал пару часов, пока я варился в собственных мыслях. К его пробуждению я и сам успел задремать в кресле. Но решение принять я тоже успел. Пытаясь собрать перемолотые мыслями мозги в разумоподобную кучу, я поплёлся ставить турку, потому что без кофе снова не вывозил. — Будешь кофе? — спросил я, насыпая молотые зёрна в турку. — Угу, — я оглянулся на Лара: тот сидел, всё ещё пытаясь проснуться. Ну да, между фразами «проснуться под вечер» и «пытаться понять, какой сейчас год» стоит знак «равно». Ладно, попьём кофе и поговорим. Мы распивали напиток молча. Я всё ещё находился в дурацком состоянии, когда одновременно уже спокойно по сравнению с тем напряжением, что было до этого, и при этом совсем неспокойно от понимания, что проблемы ещё висят Дамокловым мечом. Усталость и недосып только добавляли в этот коктейль горечи. — Лар, слушай, а как ты смотришь на то, чтобы перебраться на сушу? — спросил я, как только почувствовал, что могу нормально формулировать свои мысли, а Ларион уже перестал сонно втыкать в одну точку. Он выслушал все мои варианты дальнейших действий и погрузился в глубокую задумчивость. Чтобы не мозолить ему глаза и не создавать эффекта «решай быстрее, я тут вообще-то сижу и жду», я отправился в душ. Вода радостно и заботливо смывала будто не только остатки пота, но и тревоги последних дней. И хотя впереди ещё немало напряжений, но хотя бы в эти минуты я выдохнул спокойно. Облачившись в чистую одежду, я вышел из ванной, задней мыслью подмечая, что мне бы тоже поспать хоть немного не помешало. Лар стоял спиной к квартире, рассматривая вид из окна. Видимо, услышав мои шаги, Ларион обернулся, переводя внимания от вида из окна на меня. — Я бы хотел попробовать освоиться на суше, — произнёс друг и смущённо улыбнулся. Сейчас я отчётливо помню, как в момент его согласия в груди что-то дернулось – я испугался. Боялся, что не справлюсь, что не справится он, что я надоем ему, или наоборот – он мне. Боялся, что не справлюсь с ответственностью, предстоящим миллионом задач. Боялся неизвестности. Несмотря на то, что сам принял это решение час назад. Решение взвешенное и ответственное. Да, я в тот момент испугался, но после испуга меня окутало теплом. Теплом от понимания, что я, всё-таки, сделал правильный выбор. Что снова прошёл через страх.