Ты ведь хочешь заслужить прощение?

Начиная с плеча, переползая на ключицу, оставляя влажный след на шее. С ключицы, слегка касаясь рукоятки грудины и первых истинных рёбер, липкий червяк размером с крысу ползёт по грудине. От ощущение щекотки, влажности и такого знакомого запаха тины Хантер просыпается, резко перемещаясь в положение сидя. Глубоко дыша, он оглядывается по сторонам, пытаясь найти Императора, пришедшего разбудить нерадивого племянника и сообщить, что тот опять проспал собрание глав ковенов после ночной миссии. Но после того, как с быстро привыкших к темноте глаз спала размывающая всё вокруг пелена, Хантер нашёл только лица друзей. Гас и Уиллоу расположились на диване, превратившемся в странную кровать, в то время как Хантер предпочёл спать на полу. Ведь это то, чего достоин предатель. Но, к сожалению, оказалось, что своей надоедливостью Луз пошла в мать, по какой-то непонятной причине, не давшей вторженцу заснуть на полу. Но, что пол, что самодельное ложе, на котором сидел Хантер, всё было едино неудобно. От неприятных размышлений Золотого Стража отвлекло странное движение под одеялом в районе паха. Хантер покосился в сторону спящих ведьм и недолго думая решил побыстрее уладить непредвиденную ситуацию, но когда почувствовал, как что-то липкое охватило его ладонь, тут же вынул руку из под одеяла. Пульсирующий сгусток зелёной слизи в темноте казался чёрным, и, как будто с прищуром смотрящим на шокированного Хантера. В лицо ударил запах лесов Кипящих островов и чего-то родного. Подорвавшись с кровати, Хантер попытался найти укромное место, где можно было бы поговорить с глазу на глаз, не рискуя всех разбудить. Страж не мог позволить новообретённым союзникам уничтожить последнюю часть настолько важного для него существа. Уборная! Как же он сразу не догадался?! Самое уединённое место в доме, где можно закрыть самого себя, и никому это не покажется странным. А даже если кто-то что-то заподозрит, ведьмы не будут выламывать дверь, ведь это жилище их подруги-человека. Подкрадываясь к приоткрытой двери в нужную комнату и благополучно забыв, как работает освещение в домах людей, Хантер вошел в кромешную тьму. Только закрыв за собой дверь на щеколду, Золотой Страж смог облегчённо выдохнуть и наконец-то задать так волнующий его вопрос. “Дядя?” – прошептал Хантер, смотря на влажный след оставшийся после слизи. “О нет...” Мысль о том, что, возможно, частичка Белоса отвалилась по дороге к уборной, испугала Хантера не хуже смертоносного вида существ, с которыми ему пришлось столкнуться на первых миссиях. Страж поднял руку, чтобы открыть дверь. “Ну здравствуй, Хантер.” Напряжённо замерев, Хантер медленно опустил руку. “Д-дядя?” – всё ещё не поворачиваясь спросил Страж. “Как поживает мой любимый племянник с этими мерзкими ведьмами?” Даже стоя к Императору спиной, в полной темноте, Хантер чувствовал, как ехидная улыбка скривила дядино лицо. Та самая улыбка, которая предвещала неистовую грозу. “Т-так себе... А ты дядя? Ты...выжил?” Всё же решившись повернуться, Стража снова сковал ужас. Две полыхающие бирюзовым огнём точки и множество синих переливов по скрюченному телу обрисовывали фигуру Императора. Видимо, болезнь брала своё. Как давно он не принимал масло палисманов? Наверное, с тех пор, как в замке закончились запасы. С тех пор, как его племянник провалил задание по их пополнению. “Чтобы убить меня потребуется что-то помощнее маленького бога. Но не будем о том бедствии, что твои отвратительные друзья освободили. Мне больше интересно, почему ты выглядишь таким подавленным. Неужели предательство того, кто заботился о тебе всю жизнь, не окупилось?” Он насмехается над Хантером. Но тот это заслужил. Предатель и трус, вот он кто, а не прилежный племянник. Солдат, который предал своего императора. “Ой, какая жалость.” Взор Хантера помутнел от слёз. Бирюзовые огоньки запрыгали. С каждым словом дяди на сердце становилось всё больнее. А глухой смешок, который Белос обычно использовал, когда племянник говорил какие-то глупости, только усугубил ситуацию. “Н-нет, дядя, это не так! Я-я испугался! Я очень сильно испугался, что ты убьёшь меня, как и прошлых Золотых Стражей! Но даже после того, что случилось, я люблю тебя, дядя Белос! Люблю и очень скучаю! Я-” Хантер хотел продолжить, но костлявая рука заткнула его, притянув ближе к Императору. Лес, тина и сладковатый запах гнили. Стражу показалось, что он вернулся в родной мир. И теплота вновь обросшей кожей ладони Белоса подыгрывала этому. Холодная по сравнению с разгорячённым лицом племенника, по щекам которого всё ещё текли слёзы, но не мёртвенно холодная. “Ш-ш-ш, мозгов у тебя явно не прибавилось за то время, пока мы не общались. Ты перебудишь весь дом, а мы же не хотим лишнего внимания к нашему приватному разговору.” Белос не спрашивал, но Хантер всё равно покачал головой. “Вот и хорошо.” Император медленно переместил руку со рта племянника на щёку, попутно размазывая слёзы и, скорее всего, сопли тоже. От этого действия Хантер непроизвольно морщился, но детская привычка заставила открыть глаза и послушно посмотреть на мерцающие огоньки. “Прости, дядя... Я подвёл тебя. Все твои надежды на меня. Я всё разрушил. Не стоило мне сопротивляться, прятаться и убегать. Н-но мне стало страшно! И я... Я... Очень хочу чтобы всё было как раньше.” Хантер пытался смотреть куда угодно, но только не дяде в глаза. Пытаясь защититься. Пытаясь оттянуть ужасающий момент истины. Тишина лучше подтверждения собственной никчёмности и осознания того, что минувшее не вернуть. Страж ожидал заслуженного надменного смеха за такие жалкие оправдания, но в ответ послышался лишь шепот. “Ты почти такой же, как он...” Хантер поднял непонимающий взгляд на дядю. В голосе Белоса звучали нотки нежности и грусти, но взор его не был направлен на племянника. Он устремлялся вглубь него, как будто пытаясь что-то откопать на дне пурпурных глаз. Страж открыл рот, чтобы спросить, о чем говорит дядя, но его остановило снизошедшее озарение. Белос говорит об оригинале. “Такой же взгляд, полный печали.” Что-то засияло в глазах Императора. Что-то опасное. Ладонь на щеке Хантера увеличилась в размере, после чего он почувствовал вторую руку на шее. Непроизвольно сглотнув, Страж попытался найти в яростно запылавших огоньках опровержение его мыслям. Смерть всегда была предполагаемой частью бытия личного солдата Императора, но когда она так близка, никакая подготовка не избавит от страха. Давление на шею Хантера усилилось, а ласковое прикосновение сменилось болезненно впившимися гнилистыми пальцами. Появившееся свечение изо рта осветило испуганное лицо юноши. Столь любимое и ненавидимое лицо. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. В тусклом сине-бирюзовом свечении смена цвета лица практически незаметна. Страж цепляется за удушающую его руку, делает жалкие попытки ослабить давление, но Император сильнее и мудрее. Белос точно знает, когда профилактическое удушение переходит в обморок, а обморок — в смерть. Так что такие приятные секунды не попортят планы, а лишь помогут выпустить пар. Но злость уходит так же быстро, как и приходит, и успешное спасение из лап смерти ознаменовывается падением на кафель и кашлем. Милость Императора горька на вкус, но это самая сладкая и дорогая горечь, что Хантер вкушал. Жар и хриплые вздохи стихают точно так же, как и свечение, оставляя после себя только два смотрящих в душу огонька, саднящее горло и чёрное мерцание перед глазами. “Я не буду убивать тебя, дорогой Хантер. Но ты должен доказать, что ты достоин прощения.” Как Страж и предполагал, Император справедлив и даст никчёмному племяннику шанс всё исправить. За проступки нужно отвечать, особенно если это что-то настолько же непростительное, как предательство. “Д-да, я сделаю всё что потре-” Тихий голос Хантера на последнем слове сорвался на кашель. “Тише, бестолочь, не надрывай горло, оно тебе ещё понадобится.” Со смешком проворковал Белос. И дождавшись момента, когда племянник перестанет назойливо кашлять, Император продолжил. “Когда придёт время, тебе нужно будет убить ведьм, что тебя окружают.” “Что?” Неповерив своим ушам, произнёс Страж, в ответ на что Белос выдавил усталый вздох. “Убить ведьм, Хантер. Зарезать, задушить, сжечь, утопить, не важно как, но когда придёт решающий момент, они должны умереть от твоих рук. Только так ты докажешь мне свою преданность. И только так ты заслужишь прощение и помилование.” Скучающий тон Императора звучал укоризненно, как будто он заново объяснял племяннику, что есть землю — плохо. “Но д-дядя, так нельзя!” На словах всё казалось таким простым, тем более если это слова кого-то настолько значимого, но от этого задача становилась ещё невыполнимее. “От чего же? Ты всё это уже делал. Или ты уже успел забыть свою потрясающую работу в пыточной?” Ехидство. Болезненное ехидство, от которого хочется спрятаться, закрыть глаза и уши, но получается только до побеления сомкнуть губы. “Но о-они хорошие! Они заботились обо мне, и с ними весело, хоть я их очень часто и не понимаю, но-” Усиление свечения заставляет Хантера замолчать. “Они балласт, Хантер. Балласт, что отнял тебя у меня. Балласт что осквернил, испортил, замарал тебя. Они направили тебя на ложный путь и помутили рассудок. Только убийство очистит тебя и освободит от их оков.” Хантер не знал, что ответить. Так нельзя... Нельзя. Нельзя! “Тем более, разве не будет лучше, если они умрут быстро и без мучений? Ведь за то, что они натворили и кого выпустили на свободу они должны быть жестоко истерзаны. Кто знает, может кто-то из них умрёт спустя неделю или месяц, а выжившие сойдут с ума и каждый день до конца их жизни будет сплошным адом. Ты этого хочешь, Хантер? Хочешь, чтобы твои, так называемые, друзья мучились, только бы самому не брать ответственность за то, что ты совершил?” Вкрадчивый голос дяди и ужасающие картины предположительного будущего нахлынули на Стража. Эмити сгорающая с леденящим кровь криком на огромном костре. Луз идущая на плаху, на ней нет живого места, а в глазах пустота. Изломанные в немыслимых направлениях тело Гаса, на грязном каменном полу темницы. Уиллоу... Плачь, просьбы о прекращении мучений, съедение заживо, наблюдение за тем, как один за другим друзья умирают. “Но это неправильно...” Наконец подал голос Хантер. Может из этой ситуации есть другой выход? Может всех можно спасти и наступит счастливый конец? “Они важнее для тебя чем я, Хантер?” Голос Императора звенел безжалостно-ядовитым призрением. “Что?” Хантер запутался. Ему очень нужна помощь. “Они. Важнее. Меня?” Недопустимо. Святотатство. Никто не может быть важнее Императора. Но почему же тогда в голове такая каша, глаза панически пытаются найти ответ на, казалось бы, очевидный ответ в темноте, а в груди так щемит? “Похоже пришло время напомнить кому ты принадлежишь и кто важнее.” Что-то заскользило в направление Хантера. Он попытался отползти, но неминуемого столкновения было уже не избежать. С каждой секундой что-то подползало всё ближе, пока не обхватило Стража за щиколотки и не потащило его на прежнее место. “Ну-ну, Хантер, даже в наш первый раз ты так не сопротивлялся. Неужели эти отвратительные ведьмы испоганили и эту сторону тебя? Ну ничего, я всё исправлю.” Болотные лиановидные отростки Императора постепенно обвивали ноги Стража. Смирится со своей участью или отвергнуть её? Подчинится или воспротивиться? Разрываемый двумя противоположными инстинктивными желаниями, Хантер впал в оцепенение. Гнилистые лианы в три петли обхватывают бёдра юноши, разводя их. Ветвь по одну сторону переходит на талию, обвивает туловище и останавливаясь около плеч. Другая же ветвь остаётся на уровне пояса. Лазурно-бирюзовые вены непостоянным бледным свечением окрашиваю кремовые кальсоны в восхитительную синеву, попутно проявляя в темноте потерянное лицо Стража и неконтролируемо текущие слёзы. Император одобрительно хмыкает и на мгновение остановившиеся ветви поднимают Хантера в воздух так, чтобы его голова находилась на одном уровне с бирюзовыми огоньками. Холодный воздух опаляет влажную от слёз шею и бледные ягодицы, что прежде были спрятаны под старомодным нижним бельём. “Ну что ж, давай же начнём, Хантер.” Влажный отросток упирается в анальное отверстие Стража, начиная плавно надавливать, в то время как другая лиана плотно прилегает ко рту юноши и делает один оборот вокруг головы. Хантер непонимающе смотрит на дядю, что вызывает у того смешок. “Мы тут не одни, помнишь? К тому же, ты обычно довольно громкий во время наших развлечений.” Теперь ещё и уши начали гореть... О Титан, он буквально чувствует привкус гнили во рту, и в него вот-вот проникнет столь же гнилистая лиана, но всё, о чём он думает, это то, что нужно быть потише и не разочаровать дядю! Возможно, ребята правы... Возможно, он действительно чудик, неспособный найти общий язык даже среди других странных ведьм. Да он и не ведьма вовсе... Недоведьма скорее... Гримволкер... Кончик ветви наконец-то проник внутрь Хантера. Не больно, но и не приятно. Но Страж привыкнет и вытерпит. Ведь это его работа, его участь. Служить своему Императору. Кончик начинает двигаться по плотно сжатому отверстию, всего на сантиметр, но болезненные ощущения уже выходят на первый план. Хантер морщится и сдавленно шипит. “Восстанови дыхание, дыши носом, расслабь тело.” Всё как на тренировках, всё как дома. Голос вселяющий спокойствие и уверенность, что под его руководством Страж сможет преодолеть любые препятствия. И Хантер делает, как говорит этот голос. Дыша полной грудью, он расслабляет тело и доверяется дяде. Позвоночник всё ещё напряжён, но верные лианы его удержат. Чужеродное тело всё ещё мешает, но не спешит разрывать плоть. Дождавшись хотя бы мнимого комфорта, Хантер промычал что-то одобрительное. Чередуя толчки с перерывами Император задал неторопливый ритм. У них в запасе ещё пару часов, так что им некуда спешить. К тому же, невероятный вид куда важнее быстрого финала. Прикрытые пурпурные глаза, выгнутое дугой потное тело, колышущийся завиток от оригинала, вставший член и растянутый анус. Картина, в которой попросту нет неправильных элементов. “Без меня ты стал таким чувствительным.” Проворковал Император. Его голос сочился патокой, прилипая к телу, как мед, просачиваясь через уши в опустевший разум племянника, заменяя вкус гнили на губах горячим молоком. “Какие же они тебе друзья, если ничего о тебе не знают?” Хантер уже не был уверен, говорит ли ему это Белос или разговаривает сам с собой, но, погрязнув в восхитительных ощущениях, ему было всё равно. “Даже такую мелочь, как твой запах, они воспринимают как нечто обыденное. Но все Золотые Стражи отличаются по запаху, и твой подобрался ближе всех к его запаху.” Хантер дёрнулся от возбуждения. Ещё бы немного, и он бы кончил. “Они недостойны тебя.” Страж часто задышал, фокусируя своё внимание на мельтешащих бирюзовых огоньках. “Ты слишком прекрасен для них.” Распахнув глаза, Золотой Страж прикусил язык. “И единственный, кто видит твой потенциал — это я.” Учащённое дыхание, сердцебиение и движения отростка. “Ведь ты моё сокровище.” Секунда до взрыва. Ещё чуть-чуть и! “Ведь я люблю тебя.” Финал. С приглушённым стоном Хантер изливается себе на живот, и вязкая жидкость, недолго пробыв в неподвижном состоянии, мелкими подтёками устремляется вниз по животу. В неожиданно воцарившейся тишине в уборной слышна только отдышка юноши и скольжение чего-то влажного по кафелю. Терпеливо дождавшись момента, когда племянник надышится всласть и будет в состоянии стоять на ногах, Император мягко опустил того на пол. “Не забудь наш договор. Прощение ценой их смерти.” Хантер рассеянно посмотрел в иссиня-бирюзовые глаза и после секундного размышления грустно кивнул. “Они не стоят твоей печали, дорогой племянник.” На удивление тёплая рука привычного размера опустилось Стражу на плечо. “Приведи себя в порядок и иди спать, я свяжусь с тобой, когда ты мне понадобишься.” Произнёс Император, подводя к двери. “Дядя...” Хриплым голосом позвал Хантер. Затихшие шаги дали понять, что Белос слушает. “Я по тебе очень скучал...” Наконец сказал Страж. Эта фраза вертелась у него в голове с того самого момента как он начал скрываться от Императора. “Мне тоже тебя не хватало.” Тепло разлилось по расслабленному телу Золотого Стража, а сердце участило ритм. Симфония вдохов и выдохов зазвучала новыми красками под аккомпанемент удаляющихся шагов. И пускай то была песнь смерти, предвещающая погибель дорогих сердцу союзников, она также означала будущее воссоединения.