Поиск ориентации (в пространстве)

      В давящей на глаза темноте отголоском звучало искреннее «прости», подобное первому северному ветру после долгого лета. Принимать это извинение смысла не было, но голос Четвёртого как-то очень сладко перекатывался в голове, перекрывая боль, которая стремительно сходила на нет. Словно и не было ничего.       Выкинуло в мир смертных меня так же легко, как и в прошлый раз, только теперь возвращение принесло куда больше облегчение. Вместо твёрдых холодных досок старого храма Ками Морского Берега, мягкий, чуть поскрипывающий матрас, тонкое одеяло и чужое тёплое тело под боком, чья тяжесть ощущалась на груди и правой руке.       Ещё были голоса. Очень много и все знакомые.       Следом в нос ударила смесь больничных запахов, среди которых подозрительно выделялся спирт.       — Мы пробовали в этой точке. Он треснул, а потом затянулся. — раздался голос Неджи справа.       — Так. За здоровье мы уже пили. Теперь давайте за упокой. — послышался голос уже весьма поддатого Кибы со стороны ног.       — Что ты такое говоришь! — возмущённый шёпот Ино. Оттуда же.       — Но раз это органика, возможно, сработает переплавка в натуральном пламени. Без использования чакры. — снова справа прозвучал ответ уже Шизуне — миловидной ученицы Тсунаде-ба-чан.       Ухо зачесалось, когда в него просопел человек, что ютился со мной на одной койке. Я тут же его попытался почесать о подушку, но вовремя спохватился и решил не шевелиться лишний раз, пока не разберусь, что вообще происходит.       — А что не так? Вот Сакура-чан же говорит, что он может и не очнуться. — стал оправдываться Киба, а в конце фразы шумно всхлипнул.       Раздался печальный стук пластиковых стаканчиков.       — У него чашуйки из сплава на основе вольфрама. Тен-Тен сказала, что в их кузнице никогда печь до таких температур на разгоняли. — спокойно сказал Неджи.       — Это проблема? Или дополнительные расходы? — я с удивлением распознал в группе справа голос Иноичи.       — Вообще, как она объяснила, доменная печь может разогреваться до температуры свыше двух тысяч градусов. Этого достаточно, чтобы вольфрам «поплыл». — ответил Неджи       — А чтобы расплавился сколько нужно? — Иноичи.       — Дайте закусить.       — Нечем.       — Больше трёх тысяч.       — Наклонись.       Громкий вдох и недовольный писк, кажется, Ино. Ставлю танто Шинигами на то, что собачник решил занюхнуть волосами наследницы Яманака.       Короче, весело у них тут.       Сомневаясь на предмет правильности задумки, я медленно открыл глаза и удивился тому, насколько безболезненно это оказалось. Ничего не тревожило, не опухло, пятна пред светлыми очами не кружились — всё хорошо, только тушка справа отлежала руку. Скосив взгляд, я наткнулся на тёмную макушку. Первая мысль, что это малышка Хината тут же была отвергнута — у той волосы длинней и куда красивей. Кто ещё это может быть? Эх, не загадка. Слишком сладко сопит, да и рука, лежащая поперёк моей груди поверх одеяла пространства для воображения не оставляла.       Олень. Это точно Шикамару. Дрыхнет тут под боком, интеллектуал-переросток. Ну, одно точно хорошо — этот не проснётся, даже если пожарную тревогу врубят.       Как раз за плечом Оленя виднелись ещё три фигуры. Я чуть приподнял голову, чтобы рассмотреть, как Иноичи, Неджи и Шизуне разложились на соседней койке двухместной палаты с целой кучей бумажек и продолжали увлечённо обсуждать варианты уничтожения некой Самехады. Работают люди. Только интересно, почему здесь. Кто их вообще пустил?       Шея затекла, и я так же медленно опустил её обратно на подушку. Поглядел в белый потолок, подумал о вечном. Снова приподнял голову, но теперь уже с целью рассмотреть вторую группку людей, что сидели у изножья моей койки прямо на полу в окружении кучи пустых тарелок, упаковок от пиццы, контейнеров, бутылок и пластиковых стаканчиков. Киба с Ино в обнимку напевали что-то, но, судя по степени спетости/спитости, каждый своё. У стеночки, в обнимку с полторашкой пива пускала слюнки на свой исключительный бюст полуголая Хината-чан. Ну, да. Ей же вроде всегда жарко, когда переберёт.       Тусклый свет ночного неба из окна и настольная лампа у соседней койки едва ли разгоняли мрак. Судя по положению звёзд, сейчас часов десять-одиннадцать. Я в астрономии не очень хорош. Как и во всём остальном. Так что точнее не определю.       Ну да ладно. Надо думать, что дальше делать.       Шикамару завозился, устраиваясь удобнее и я немного подвинулся вправо, освобождая ему больше места. Упадёт ещё и голову свою гениальную разобьёт. Плохо будет.       Желания общаться с представителями любой из двух компаний не было. Одни слишком пьяные, другие тут зависли явно не из-за меня. Да и нужно решать вопрос со сраным тенто. Четвёртый передал, что в полночь что-то нужно будет открывать и, как бы не хотелось избежать любого участия в предстоящем неизведанном, оно, к сожалению, может и не спросить. А тогда хотелось бы оказаться наедине, в тишине, подальше от кого бы то ни было с мозгами или волшебными глазками.       Подсчитывая свои шансы свалить от кучки неплохих ниндзюков, я высвободил правую руку из-под тушки спящего Оленя и потянулся к игле на локтевом сгибе левой. Отсоединять себя от капельницы я научился ещё в бытность простым детдомовским пареньком, так что и сейчас сложностей не возникло. Убедившись, что никто ничего не заметил, я решил ещё раз осмотреться и лишний раз прислушаться. Решение оказалось отличным, потому что удалось засечь ещё одно тело. Слева, в небольшом пространстве между моей койкой и окном сопела Сакура-чан.       Со всех сторон обложили. Ну ладно. Заметят и ками с ними. Не маленькие уже.       Не скрываясь, я откинул одеяло и медленно поднялся. Тело слушалось сносно, даже удивительно. Поправив медицинскую сорочку и убедившись, что на мне была та её версия, что завязывалась спереди и не открывала на общее обозрение филей, я вытянул из-под Шикамару одеяло и накрыл им Сакуру, от которой совсем не пахло алкоголем, зато под глазами залегли глубокие тени, будто девушка не спала столько же, сколько спал я.       Кстати об этом. А какое сегодня число? В прошлый раз прошло два дня. Но сейчас я точно дольше проторчал в печати Шинигами, чтоб её.       Перешагнув через тело подруги, я распахнул окно и тут же в него выпрыгнул, притворяясь сквозняком. Полёт оказался немного дольше, чем я рассчитывал — затолкали меня в этот раз аж на четвёртый этаж. Ещё со стороны внутреннего двора. Приземляться босыми ногами на куст оказалось неприятно, особенно когда особо ретивая веточка забралась под сорочку, больно ткнув в ягодицу.       Тратить силы на ругань не хотелось, к тому же бывало и хуже. Выбравшись на дорожку, я добрёл до главного входа. В приёмной было пусто. Только одинокая медсестра сидела за столом, устало привалившись тяжёлой головой на ладонь. Меня она не замечала вплоть до того момента, как я подошёл вплотную и поздоровался:       — Доброй ночи, девушка. — голос был тоже, на удивление, сильный и даже без присущей долго спящим людям хрипотцы.       — Доброй. Вам чего? — выдохнула она, отрываясь от заполнения бумажек.       — Выписаться хочу. Узумаки.       — Вас врач осмотрел?       — Не знаю. Спал.       — Тогда нужно ещё подписать это. — она протянула бумажку с отказом от претензий в случае моей безвременной кончины за ближайшим поворотом.       Пока я вчитывался, и искал, чем поставить подпись, медсестра отыскала ещё одну бумажку — уже именную. Поставив везде подписи, я завис, глядя на прочерки после слова «дата».       — Прошу прощения, девушка, а какое сегодня число?       — Девятое. — тут же ответила она, закапываясь в свои бумажки.       — Сентября? — уточнил я.       Сестричка помедлила, кивнула и только после этого бросила на меня подозрительный взгляд. Я же уже успел проставить даты и только мило улыбнулся, неловко почёсывая затылок.       — Ваши вещи должны быть в палате. Сорочку сдайте в дезинфекционную. Прямо по коридору и налево.       — Да, спасибо. Я знаю. — снова улыбнулся, и уточнил, — А можно завтра?       — Можно. — недовольно отозвалась она, — Только не забудьте. — строго добавила женщина.       Растянув лыбу ещё шире, я поклонился на прощание и поспешил свалить. Будучи уверенным, что самое сложное позади, я, ныкаясь, по безлюдным переулкам, довольный собой спешил домой. Но в середине пути стало заметно не хватать воздуха. Тот становился всё гуще, пока дышать не стало болезненно. Лёгкие сдавливало, сердце натужно ухало и в ушах вдруг появился шум.       Привалившись к торцевой стене одного из старейших домов Конохи, я направлял все усилия на то, чтобы просто дышать и не паниковать. Вслушиваясь как копошатся крысы у мусорных баков, игнорировал нарастающий гул, что походил на шум натужно работающего старого бойлера, что вытрясал из себя последние крохи жизни где-то далеко в подвале, но прямо рядом с трубами канализации или воздуховода и потому был слышен даже на моём четвёртом.       Точно. Нужно добраться до квартиры.       Уже не обращая внимания на редких безразличных прохожих, я шёл наиболее коротким путём, стараясь переставлять потяжелевшие ноги как можно быстрее.       Уже около подъезда к ощущениям добавилась тошнота. Стоило же оказаться в подъезде, как в нос ударил едкий, влажных запах подтухших испражнений. Чуть ли не плача, я посмотрел на пол и увидел, что весь первый этаж по щиколотку затопило содержимым канализации.       Сдержать и без того накатывающую рвоту оказалось невозможно, ноги не выдержали сильного спазма. Рука судорожно скользнула по влажной от испарений стене и я рухнул на колени, прямо в эту вонючую жижу, сплёвывая желчь и содрогаясь в новом спазме. Пищевод и горло жгло, плечи трясло от напряжения и внезапно охватившего холода. Перетерпев ещё несколько попыток организма избавиться от желудка, я немного посидел, стёр с губ смесь слюны с желудочным соком и кое-как поднялся.       Первое, что беспокоило — состояние насоса. Он тоже иногда барахлил и не перекачивал содержимое домашней канализации в магистральную трубу. Но до такого раньше не доходило. С другой стороны, меня дома не было почти полтора месяца.       Сверху раздался грохот и скрип, как если бы пожарная лестница, окончательно прогнив, решила упасть именно в этот момент. Резко подняв голову, я источника звука не заметил. Как бы не вглядывался, ничего не вызывало подозрений в вернувшейся тишине, которую заглушал только ублюдский гул.       Забив, я поплёлся в техничку, надеясь починить насос, потому что в таком зловонии умирать не хотелось, а ощущение подбирающегося конца становилось уже осязаемым.       Металлическая широкая дверь с пробирающим до костей скрипом открылась и оттуда тут же хлынул поток канализационной жижи, почти снося и без того едва держащегося на двоих задних конечностях меня. Желудок снова скрутило, но очередной спазм получилось задушить — всё равно блевать окончательно нечем.       Собрав все силы, я шагнул вглубь помещения, на ходу задевая переключатель. Освещение здесь всегда было не очень, но сейчас это оказалось на руку — глаза и без того болели. Снова послышался грохот и скрипящий треск. Повернув голову, я тут же уставился на металлическую трубу бойлера, уходящую в потолок, готовясь быть пришибленным. Но звук снова затих, а ничего так и не упало. Может, как и гул, это просто глюки?       — Если переживу эту ночь, точно съеду. — поклялся я вслух, подходя к тому месту, где должен был быть насос.       Но в голове вдруг стало как-то очень плотно, а воздух отказывался проникать через нос. Я открыл рот, и сам испугался того, насколько сипло втянул воздух. Следом на губах появился стойкий металлический привкус. Облизав их, и судорожно почесав место под носом, я подумал, что идея идти сюда была не такой хорошей. Что же станет с моим трупом, когда его найдут в этой комнате? Пиздец.       Бесславный конец. Как я и предполагал. Голова устало упала на грудь. Гул перерос в состояние шума, за которым не слышно даже собственного дыхания. Роняя в смердящую воду капли крови, я просто надеялся устоять на ногах до самого конца, чтобы всё закончилось остановкой сердца или чем-то похожим. Не хотелось утонуть, захлебнувшись испражнениями. Вот вообще.       Но кризис прошёл, стало чуть легче. Или просто не стало хуже и я успел привыкнуть. Сквозь пелену, получилось рассмотреть мутную воду и что-то ещё. Вглядываясь, я всё пытался понять, что это. Блики такие? Или очередные глюки?       Но они вдруг стали куда чётче, начав походить на бледные руки, что тянулись из другого измерения. Чуть разные, но все неживые, со вздувшимися венками и проступившими на запястьях и кистях жилками. Напряжённые.       Это и есть полночь?       Догадка казалась крайне здравой. Однако никакого понимая, что с этим делать не было. Хотя Шинигами через отца постоянно упоминала танто. Но где оно? И что с ним делать?       Я попытался вспомнить и понять, что случилось в печати в последние мгновения. Точно помню, как отец обнял и я чувствовал обе его руки — одну на шее, а вторую в районе поясницы. И движение сбоку. Боль же была очень сильная, но можно же предположить, например, что именно тогда «жёнушка» воткнула свою овощерезку мне в спину.       Не найдя больше никаких вариантов, я развязал непослушными руками ленточки на сорочке и, дёрнув плечами, скинул её прямо на затопленный пол. Потом изогнулся, пытаясь дотянуться до середины спины. Благо, хоть с гибкостью никогда проблем не было.       Но найти ничего не получилось.       Росток паники был безжалостно задушен новой идеей. Печать Шинигами же появлялась только если в неё подать немного чакры. Это я и сделал, но снова не случилось. Ну или я не увидел.       Дальше думаем.       Есть ещё вариант, что в спину воткнули только ради собственного удобства, но вообще же мы тогда находились в печати, а она на животе. Перегнав чакру в живот, я проследил за явлением рисунка восьмигранки и снова завис, а потом, сомневаясь каждую секунду, потянулся к ней рукой и надавил.       Ощущения оказались очень странными, но на фоне вылезших уже наполовину своих бледных скрюченных тел призраков, это была мелочь вполне терпимая. Потом я с удивлением наблюдал, как пальцы провалились внутрь, а за ними и почти вся кисть. Даже чуть не пропустим момент, когда нащупал в густой пустоте подозрительно твёрдый продолговатый предмет. Обхватив, я медленно вытянул его, готовясь в любой момент ощутить вместо тянущего неприятного ощущения настоящую боль, но обошлось. Печать на животе стала стремительно разрастаться, покрывая всё тело узорами, а танто в руке нетерпеливо задрожало.       И что дальше? Сэппуку?       Выбирать не приходилось, да и ноги уже подкашивались. Состояние уже стремилось к той отметке, когда я был бы не против захлебнуться содержимым канализации, если надоедливое сердечко продолжит барахтаться.       Развернув танто лезвием на себя, я приставил его сначала к желудку, но потом передумал и опустил ниже, к месту, где был центр печати. А потом, глубоко вздохнув, резко вогнал лезвие и дёрнул вниз.       Боли не было. Только тяжесть. И страх, когда все эти страшные призраки потянулись своими корявыми руками к моему животу. Первый коснулся, и стал постепенно исчезать внутри, а я старательно давил тошноту и слёзы от отвращения, связанного с дискомфортом. Меня будто растягивало в разные стороны, переворачивая и сдвигая внутренности. Сердце на сверхскоростях трепетало в груди, иногда громко взрываясь. Мне было ненавистно это чувство, так же как необходимость всё это терпеть. Особенно злили призраки, что уже без очереди врывались в нутро по несколько штук. Только в конце я смог заметить, что они и сами не рады. Их туда затягивало, словно в водоворот. При этом их лица были жутко искажены, будто в немом крике.       Тогда я решил попытаться немного расслабиться. Оторвал взгляд от собственного почерневшего тела, упёрся им в грязный заплесневелый угол котельной и расправил в стороны руки на манер Шинигами. Легче не стало, но поток резко усилился, исчезая за считанные секунды.       Наконец, наступила тишина. Гул пропал и я с наслаждением, не меняя позы, вслушивался в звук разбивающихся о трубу капель, треск котла, скрип проржавевшей тяжёлой двери. Голова всё ещё кружилась и на грудь падали тёплые капли крови, но общее чувство облегчения оказалось слишком сильным. Насладившись им и в очередной раз подавив рвотный спазм от отвращения к местному воздуху, я показал в сторону насоса характерный жест и поплёлся в сторону выхода. Но около двери меня всё же пробрало чувство жалости к себе завтрашнему и я решил, что моё похуистичное от усталости состояние отлично подходит для починки канализации.       Уставший, вонючий, в крови и, что особенно забавно, совершенно голый, я занялся насосом. Пришлось поковыряться ещё и в подвале, а потом ждать, пока вода уйдёт, но оно того почти стоило. Корень зла оказался выкорчеван, но вот последствия всё ещё витали в воздухе. Оценив своё состояние, и придя к утешительному выводу, что силы внезапно появились, создал пачку теневых клонов и мы, дружной братией, раскромсав комплект старого постельного белья, принялись за уборку.       На рассвете дом пах только хлоркой, которую я, конечно, старался избегать, но не сегодня. Сонливость и усталость окончательно покинули тело, что и так успело отлежать все бока — за две то недели.       Запихнув в печать танто, про которое успел благополучно забыть, и прополоскав ради приличия сорочку, я помылся сам и отправил клона учиховской масти в больничку. А сам поплёлся в резиденцию, просить отпускные. А то очень надо сгонять Узушио и смертельно серьёзно кое с кем поговорить.       Клон сообщил, что в больнице меня пока не искали. Эта любопытная моська даже заглянула в мою палату, но обнаружила там только спящих в разнообразных позах шиноби. В резиденции тоже оказалось относительно тихо и пустынно. Только в кабинете хокаге творился очередной хаос, что могло значить только то, что дела хуже, чем обычно. Так же было и под конец экзамена, когда дел много, а кадров не хватает.       Проглотив сомнения, я смело ввалился в кабинет, привлекая внимание Итачи, который как раз в это время что-то увлечённо обсуждал с Шикаку. Другая дюжина частично знакомых шиноби напряжённо вслушивалась в разговор, перебирая бумажки, так что на внезапное молчание главы деревни отреагировали мгновенно, быстро находя причину.       — Утречка. — поздоровался я, поправляя отросшую золотистую чёлку.       Надо не забыть подстричься.       — Когда ты очнулся? — нахмурившись спросил Итачи.       — Вчера вечером. — пожал я плечами.       Учиха обошёл свой стол и стремительно подошёл ко мне, сверкая красными глазищами. Схватил за щёки, как недавно папуля и задрал голову, разглядывая моё, наверняка недовольное, лицо с высоты своего роста.       — Странно. Лечение же не дало результатов. Может Шикамару, что-то придумал?       — Этот Олень рядом дрых, когда я проснулся. — сдал я этого сучёнка.       — Что с тобой случилось? Ты помнишь? — Итачи отпустил лицо, перехватил меня за руку, так удобно греющуюся в кармане шорт, и потянул к столу, усаживая в своё кресло, потом упёрся руками в подлокотники и угрожающе навис, сверля требовательный строгим взглядом.       — Присел на камешек помедитировать. И перестарался.       — У тебя сердце остановилось на четыре минуты. А потом ты впал в кому на 15 суток. Мы решили, что это мечник из Кири что-то сделал с тобой во время последней миссии. Какаши рассказал, что ты не спал больше недели. И про тот необычный меч тоже.       — Я не спал не из-за ранения. Да и потом отлично отоспался у него дома.       — Ты спал у него дома?       — Да. Мы вернулись ночью, а к вам пришли тогда поздним утром. Ночь я провёл у него. И отлично выспался. — повторил я события, произошедшие по моему мироощущению только вчера.       — А Мадара? Он с тобой что-то странное делал? — Итачи, в знак поддержки, положил мне свою подозрительно горячую руку на плечо.       Я же вдруг ощутил себя маленьким мальчиком, у которого старший братик пытается узнать, не мацал ли его двоюродный дядя по маминой линии за задницу. Было это одновременно и мило, и смешно, и приятно. Так что я положил свою руку поверх учиховской и, стараясь не засмеяться, с серьёзным ебальником отрицательно помотал головой. Но потом не удержался и ответил:       — Не успел. Я притворился мёртвым.       Кто-то из шиноби тихонько прыснул, кто-то закашлялся, а у Итачи брови изобразили настолько страдальческий излом, что я потянулся его обнять за плечи и пожалеть. Приходится бедняге иметь тут дело со всякими личностями. Никому нет веры. Мужчина сначала не поддавался, но потом опустился на колени передо мной и рухнул безвольной куклой в объятия.       — Так а что у вас тут за переполох? Или мне знать не положено? — я повернул голову в сторону Шикаку, что с видом самого флегматичного человека в мире смотрел в окно над моей головой.       — Да можно, наверно. Ты всё равно уже должен был что-то слышать из разговора группы спецназначения.       — Это те бандюганы, что оккупировали мою палату?       — Да.       — Я спал с их лидером. — провокационное добавил я, стараясь ещё чуть разрядить атмосферу.       Шикаку коротко усмехнулся и всё так же безразлично сказал:       — Так ведь больше свободных коек не было. На одной штаб, на другой ты. Был. Они хоть знают, кстати, что ты очнулся, Наруто?       — Не знаю. — ответил я и внутренне поёжился от того, насколько по-лисьи прозвучало.       — Вот удивятся.       — От похмелья только отойдут. А потом да, возможно. — покивал я и напомнил о насущном, — Так что у вас тут происходит?       — Да так. Решили щёлкнуть по носу Кири за историю с Полумесяцем. Они же должны понимать, что подобные инициативы наказуемы. — пожал плечами Шикаку, — И тут как раз, пока мы думали, чего можно такого сделать, чтобы побольнее задеть и в то же время не дать достаточный повод для начала войны, ты решил помереть. Какаши предложил украсть меч, которым тебя ранили. Его свойства никому не известны, но зато стало понятно, что это одна из семи реликвий Киригакуре. Сразу двух зайцев.       — А где он, кстати? Какаши-сан. Мне бы его поблагодарить не мешало за такое участие.       — Так рядом был. В больничке. У нас оттого и проблемы, что отряд во главе с Копирующим сильно потрепали. Мечи и в самом деле оказались очень непростые, как и их владельцы. В итоге один джоунин мёртв, двое в тяжёлом состоянии, но идут потихоньку на поправку, один уже отправился домой, но без ноги. В общем, в личном составе минус два вышло.       — А Какаши?       — На поправку. Он ко второй группе относится.       — Ясно. — ответил я, чувствуя вину перед всей четвёркой, хотя разум твердил, что совесть чиста. Только ради одного меня никто за мечом бы не пошёл.       — Это не всё. Для Кири этот щелбан получился особенно болезненным, потому что мы смогли забрать не только Самехаду — меч, которым тебя ранили, — но и ещё Нуибари. Поэтому они устроили засады на северных границах соседних с нами буферных стран. И подловили там три отряда неплохих шиноби. У нас получилось ещё минус девять чунинов и два джоунина. При этом, в связи с введением положения о повышенной готовности, джоунинам теперь нельзя покидать деревню, на случай нападения. А задания выполнять надо.       — Это всё имеет неприятный привкус взрослых проблем. — грустно выдохнул я, малодушно надеясь, что никого из моих знакомых среди погибших нет, — Я могу чем-то помочь?       Шикаку оторвал свой невидящий взор от окна и стал неторопливо перебирать бумажки, пока не добрался до нужной. Забрав её, я, продолжая гладить уснувшего Итачи по мягким волосам, ознакомился с предложенным заданием. Наблюдатель на соревнованиях. Снова. Ранг С+. Ничего сложного.       — Туда нужно отправить команду из трёх человек, но у нас сейчас есть задания посложней, где не только приглядывать придётся, но и сражаться. А ты, насколько мне известно, можешь свободно использовать теневых клонов. Для тебя же не составит труда немного слукавить перед заказчиком?       — У меня всё очень плохо с иллюзиями. Могу только так.       Я создал двух клонов. Одному сразу накинул учиховскую масть, а второго переделал на девочку. Правда она, ввиду специфики техники, для которой я её создавал, оказалась голой. Но тёмненький клон, будучи очень приятным юношей, тут же передал девушке свою куртку.       — Сойдёт. — отмахнулся Шикаку, стараясь не смотреть на этот откровенный позор, — Ставь тогда закорючку и иди.       С первым пунктом проблем не возникло, но вот вставать и будить этим Итачи не хотелось. Я посмотрел на клонов и те, сразу поняв мои затруднения, засуетились, помогая отцепить хокаге и посадить его в нагретое моей попой кресло.       — Хорошего дня. — кивнул я на прощание и попёрся в сторону архива, чтобы взять оттуда уже знакомое руководство для наблюдателей и карту центрального округа.       Соревнования должны были проходить близ города Цутиура, что располагался недалеко от столицы. Выбрали это место наверняка из-за озера Касумигаура, что являлось крупнейшем пресноводным водоёмом в стране Огня. От него же были выведены несколько «рукавов» — искусственных водохранилищ, разделённых с озером гигантскими дамбами. На некоторых из них располагались целые города. Цутиура был одним из таких.       Расстояние от Конохи до пункта сбора составляло чуть более трёхсот километров, но дорога была мне не знакома, а прибыть туда нужно было уже к завтрашнему утру. Поэтому отправиться я решил как можно скорее, но было ещё несколько дел.       В первую очередь нагрянул к рабам бюрократической машины имени Второго хокаге, чтобы получить свои денежки. Благодаря тому, что Иноичи-сан по итогу сказал вписать себя в качестве помощника, а не придатка, сумма за дело Агосимы вышла астрономической по моим меркам — почти 40 тысяч. И ещё 13 за сопровождение. Так как на нас во время пути никто сильный не нападал, миссия осталась при невысоком ранге. Но даже так вышло очень неплохо.       Потом надо было деньги потратить. И выбрал я магазин специализированной одежды. Раскошелился и на мягкие серые брюки, и на тонкую броню-сеточку из чакропроводящего волокна, и на ещё пару кофт и футболок приглушённо-оранжевого цвета. Все эти радости обошлись примерно в половину всего моего последнего заработка и новые сандалии я позволил себе уже с тяжёлым сердцем.       Третьим пунктом было посещение деда Мадары. А то как-то некрасиво в прошлый раз получилось. В клановый квартал я снова вошёл спокойно. Найти нужный дом тоже проблемой не было. Я бы туда и с закрытыми глазами дошёл.       Вот только никого там не оказалось. Пришлось снова побеспокоить Микото-сан. Женщина, пока ещё не успела ударить дневная жара, трудилась в саду и заметила меня ещё на входе. Тут же положила грабельки, сняла перчатки и поднялась с подушечки под коленями, чтобы аккуратно меня обнять. Она успела немного взмокнуть и оттого приятный аромат тела оказалась достаточно сильным. Даже пришлось отдирать себя от этого обаятельного мамазаменителя.       — Здравствуйте, Микото-сан.       — Здравствуй, Наруто. Что с тобой случилось? Как ты себя чувствуешь? Не знала, что ты вышел из комы. — взволнованно зашептала она, ласково заправляя прядь отросшей чёлки за ухо. Та оказалась непослушной и сразу же снова упала на глаза.       — Всё со мной хорошо. Я вчера вечером проснулся, полный сил и жажды деятельности. Простите, что напугал.       — Да, ничего. Лучше объясни, что случилось?       — Не знаю. Я медитировал.       От всей фразы стало тошно. Первое предложение проскрипело на зубах образом Курамы, а второе просто надоело. Уже скоро смысл начнёт терять — так часто говорю.       — Как необычно. — с сомнением заметила женщина, а потом уточнила, пронзительно сверкнув глазами, — Сейчас как себя чувствуешь?       — Замечательно, говорю же, Микото-чан-кх-сан. — я шаловливо улыбнулся.       Учиха тоже вроде успокоилась и улыбнулась.       — На самом деле я хотел найти дедулю Мадару. Не подскажите, где он?       — Он в архиве. Могу проводить. Но давай-ка сначала разберёмся с твоими волосами. И ты мне заодно расскажешь, куда такой красивый собрался.       Отказываться было бы глупо, тем более что женщина отлично умела стричь. В детстве она вообще всегда это делала. А потом пришлось самому приноровиться. Денег на парикмахерскую всё равно не водилось.       Микото-сан провела меня в ванну на второй этаж, расстелила старую скатерть и посадила на трёхногий табурет из красивой тёмной древесины. Накрыла полотенцем плечи, а потом началась магия. Вокруг головы то и дело летал игривый Водяной дракончик, увлажнявший волосы. Он весело сиял в ярком свете, бросая на светлый чистый кафель радужные блики. Красиво.       Всего через двадцать минут мы уже вышли на улицу и направились в сторону храма Аматерасу. Микото-сан коротко возмутилась на тему того, что меня сразу из больничной палаты отправили на миссию, но легко успокоилась, когда узнала о её содержании. И даже решила рассказать один случай из своей шинобьей карьеры:       — Отправили меня как-то тоже наблюдателем на соревнования. Только не по триатлону, как у тебя в этот раз, а по ябусамэ. Знаешь, что это такое?       — Стрельба из лука? –неуверенно уточнил я.       — Эх, молодёжь. — шутливо проворчала она, а потом объяснила с лёгкой улыбкой, — Это раньше был очень популярный вид спорта. Идея в том, что нужно стрелять во время езды на коне. Всего мишеней три, расстояние до них смешное — пять метров. Ерунда на самом деле. Я на тот момент уже заслужила звание джоунина, но получила ранение в ногу и сражаться не могла. И вот, приехала я туда на какой-то старой кляче, красивой, на самом деле, но толстой и вредной. Постоянно норовила цапнуть. А там меня встречает толпа бородатых мужиков. Те сразу стали отпускать всякие шуточки, скабрёзничать. Но я в военных лагерях и не такое слышала.       — Как можно? У вас же небось IQ раза в два больше, чем у них всех вместе взятых. — с предвкушающей улыбкой возмутился я.       — Хахаха, — женщина весело рассмеялась и в тон мне ответила, — Не без этого. Но я обычно скрываю свои сильные стороны до наиболее подходящего момента. И тут мне нужно предупредить, что если ты кому-то расскажешь о моих секретах, мне придётся тебя убить.       — Буду нем, как могила.       — Хороший мальчик. — кивнула раззадорившаяся женщина, молодея прямо на глазах, — Возвращаясь к истории, те господа меня старательно доставали и речи не фильтровали. Кляча же моя добавляла — им идей для шуточек, мне же поводов пустить её на колбасу. Ещё и нога из-за неё разболелась. Ты же знаешь специфику клановых техник клана Нара, Наруто?       — Да. Манипуляции с тенями. И придумывание извращённых методов надрать кхм всем неугодным.       — Правильно. — одобрительно кивнула женщина и остановилась, чтобы поправить мои подсохшие волосы, — Используя Теневые Иглы, я отводила их стрелы от мишеней. Всегда в одну сторону, а потом сказала одному из них, что они забыли делать поправку на ветер. — удовлетворившись результатом, она развернулась и повела меня по улице дальше, — Они снова рассмеялись. Мол, что может хромая девица понимать в таком сложном виде спорта. Справедливо, в том смысле, что с пяти метров не попасть в мишени из-за ветра почти невозможно. Но им это было знать не обязательно.       С главной улицы мы свернули во внутренний дворик ухоженного довольно большого храма. Все конструктивные элементы — колонны и крыши — были выкрашены в угольно-чёрный, а резные перегородки горели ярко-красным. Полная симметрия в архитектуре, но сад камней, как и полагалось, был организован хаотично, уподобляясь природе.       Моя авторитетная оценка — семь из десяти. Всё же сад без зелени тухловато выглядит.       — Взяла я тогда свою противную кобылу, выхватила у одного из участников лук и показала как надо, используя всё те же Теневые Иглы. Но только теперь, чтобы попадать по целям. Если кто-то что-то тогда и заподозрил, то, вероятно, проглотил от глубины чувств язык. — закончила рассказ Микото-сан и задумалась на некоторое время.       — Мне туда нельзя? — рушил уточнить я.       — В теории — да. — кивнула женщина.       — Так давайте я вас здесь подожду.       — Проблема в том, что Мадара-сама отказывается выходить, пока не найдёт способ вернуть «своего Лисёнка» к жизни. Глубоко же ты запал в душу этому эксцентричному кхм.       Не скрывая удивления я посмотрел на Микото-сан — одну из самых благовоспитанных куноичи на моей памяти. Она же только улыбнулась, подмигнула и предложила:       — Давай я сейчас всё-таки попробую сама.       — Конечно.       Женщина легко вбежала по ступенькам и скрылась в темноте высокого зала. Не было её не больше минуты и вернулась она одна. Я понятливо подошёл к ней, но женщина остановила меня на ступеньках и опустила повязку со лба на глаза, лишая зрения. Потом обхватила за локоть и повела внутрь.       Чтобы точно не увидеть ничего лишнего, я закрыл глаза и чуть опустил голову. Микото-сан же что-то сделала и раздался натужный скрип. Наверно, плиту открыла для спуска в подвал. Забавно будет, если окажется, что ключ для открытия хранилища во всех храмах Аматерасу одинаковый. Хе-хе. Но проверять не буду.       — Можешь поднять повязку. — разрешила женщина.       Она стояла около огромной плиты, стоящей сейчас вертикально. Под ней и в самом деле был проход под землю. Посмотрев напоследок на Микото-сан, уверенно кивнувшую мне в ответ, я ступил на скрипучую ступеньку и спустился по крутой деревянной лестнице в большое помещение, заполненное книгами, свитками, сундуками, оружием и прочей важной ерундой. Высота потолка здесь оказалась крошечной — едва ли больше двух метров. Держался он на толстых квадратных колоннах, обходя которые, я старался разглядеть с таинственном полумраке знакомую седую макушку.       — Ты зачем очнулся? — раздался звонкий скрипучий голос, помогая мне отыскать его обладателя.       — Вы что, не рады? — опешил я, разворачиваясь к резко поднявшемуся с пола и оттого прохрустевшему всеми костями деду.       — Конечно рад. Вот до этого самого места рад. — пробубнил старик и нервно дёрнул тазом.       — Так и в чём проблема?       — Да в том, пиздюк ты невежественный, что согласно канонам романических историй, это я — прекрасный принц — должен был вытащить тебя из лап смерти. А это что за говна кусок выходит?       — Простите, каким канонам?       — Пиздец, блондинка, ты что, не читал Спящую гейшу? Или подобную фигню?       — Ага. Но всё ещё не совсем понял, причём тут мы с вами.       Дед сердито топая подошёл ко мне, ткнул скрюченным пальцем в грудь, угрожающе нависая, и разложил по полочкам:       — Я должен был найти лекарство, разбудить прекрасную гейшу, а потом у нас с ней, то есть с тобой, был бы акт горячего воссоединения, свадьба, дети и все тридцать три удовольствия. Это я в порядке убывания моей заинтересованности пункты перечислил.       — Ага. — кивнул я.       — Ага? И это всё, что ты можешь мне сказать?! — переходя на крик возмутился старик, потом шумно вздохнул, поправил посеревшие от пыли портки, пожелал, — Да чтоб тебя Шинигами в пупок выебал. — и гордо удалился, чуть не навернувшись на крутых ступеньках.       Едва топот старого героя-любовника затих, я тоже последовал на поверхность, где меня с каким-то удивительным для подобной ситуации пониманием, похлопала по плечу Микото-сан.       Завершив на такой чудесной ноте свои дела, я отправился в Цутиуру.