Магия Святочного бала

Гермиона смотрела на Сириуса непоколебимым взглядом. В ее глазах не было и следа неуверенности, пока она ждала, что Сириус что-нибудь скажет. Скажет что-нибудь по делу. Сириус, со своей стороны, разинул рот. Он был похож на рыбу, выброшенную на берег. — Знаешь, если бы Ремус был здесь, держу пари, он был бы в шоке. Вероятно, он никогда раньше не видел тебя безмолвным, — наконец, задумалась Гермиона, не в силах больше молчать. Рот Сириуса захлопнулся. — Извини, если я немного удивлен. Когда я проснулся этим утром, последнее, что я ожидал, это признание лучшего друга моего крестника в своих чувствах ко мне. — Я всегда думала, что ты более наблюдателен. Ты должен был заметить мои сигналы. — Я думал, ты просто дружелюбна, — пропищал Сириус. Он действительно пискнул. Он не вел себя как слащавый Казанова, каким его всегда представляла Гермиона, когда он был студентом Хогвартса. — Ну, я была дружелюбна, но это может быть дружеским, а может быть другим. Она подчеркнула последнее слово. Сириус встал и провел пальцами по своим спутанным черным волосам. — Подумай о Гарри. Ты думаешь, как он отнесется к этому? — Гарри знает о моих чувствах к тебе. Он находит это немного странным, но он на 100% поддерживает меня. Ты действительно думаешь, что я не спрошу его, согласен ли он с этим, прежде чем сделать свой ход? Он хочет, чтобы я была счастлива, что бы ни случилось. — Ты на двадцать лет моложе меня. — И? Мне 21 год. Не то чтобы я несовершеннолетняя. — Ты все еще на двадцать лет моложе меня. Я достаточно взрослый, чтобы быть твоим отцом. На самом деле, я был лучшим другом отца Гарри. — При чем здесь Джеймс? — Он был отцом, а я — его лучшим другом. Значит, я слишком стар для тебя. Гермиона равнодушно изогнула бровь. — Правда? Это лучший аргумент, который у тебя есть? Наша разница в возрасте? Это заставляет меня поверить, что у меня может быть шанс. — Нет, нет, нет. Это ложная надежда. Никаких шансов. Что-то в словах Сириуса показалось ей фальшивым. Может быть, это было из-за того, как смягчились его глаза и медленно расплылась улыбка на лице, когда Гермиона сначала призналась, прежде чем до него дошло. Она сделала свою позицию менее решительной и изо всех сил старалась выглядеть мягче. — Сириус, я прошла через войну. Люди моего возраста… Они меня не интересуют. Они слишком незрелые. — Многие люди твоего возраста тоже прошли войну, — пробормотал Сириус. — Да, но не совсем то, через что мне пришлось пройти. Их не было со мной, когда я охотилась за крестражами. Их не пытали в поместье Малфоев. Ты тоже не проходил через это, но мне казалось, что ты поймешь меня лучше, чем кто-либо другой. — А как насчет Гарри и Рона? Они были с тобой все это время. Гермиона сморщила нос. — Я люблю Гарри, но он мне как брат. Это просто неправильно. И мы с Роном все время ссоримся. Если бы Гарри не был рядом в качестве буфера, наша дружба, вероятно, давно бы закончилась. Просто нет. Перестань сватать меня другим. Сириус, мои чувства к тебе настоящие. Они не исчезнут. Смирись с этим. Сириус вздохнул. — Гермиона… Он снова сел и отвел глаза к коленям, не глядя на нее. — Гермиона, ты замечательная девушка. Ты умная, искренняя, сострадательная, смелая и такая красивая. — За этим последует «но». — Но ты заслуживаешь лучшего, чем я. Еще найдется парень, который будет тем, что тебе нужно, и ты влюбишься в него, и ты будешь счастлива с ним всегда. — Ты ведешь себя так, будто я не знаю своего сердца. Я не ребенок, — выплюнула она. Она подняла его подбородок, наклонилась вперед и прижалась губами к его губам. Он не смог избежать поцелуя до того, как это произошло, но оторвал губы в ту минуту, когда они соприкоснулись. — Гермиона, нет. Я пытался быть добрым — последнее, что я хочу сделать, это причинить тебе боль, — но ты не оставляешь мне выбора. Мы никогда не будем вместе. Чем скорее ты примешь это, тем счастливее будешь. Мне очень жаль, но этого никогда не произойдет. И он ушел. Ее сердце рассыпалось на мелкие кусочки, когда она упала на свое место. Она была так уверена, что он испытывает к ней чувства. Как она могла все так неправильно понять?

хХх

Сириусу не хотелось идти на эту вечеринку, но он был героем войны и был вынужден пойти на ежегодный Святочный бал. Каждый год. У него не было выбора. Каждый раз, когда он пытался избавиться от этого, Кингсли лично навещал его и умолял прийти. И если Сириус пытался сказать «нет», Кингсли упорствовал, пока его решимость не исчезла. Он знал, что Гермиона будет там, но с волшебными масками он знал, что не узнает ее, и наоборот. Даже если маски обычно не скрывали личность, магия гарантировала, что никто не сможет быть опознан. Это было частью веселья, особенно для одиноких ведьм и волшебников. Именно так Гарри и Падма сошлись. На первом Святочном балу они оба пошли без пары и в итоге провели вместе всю ночь, ни один из них не понял, с кем они проводят время. Когда бал закончился, и им разрешили снять маски, они были потрясены, но довольны, увидев друг друга. И с тех пор они вместе. Его мысли снова обратились к Гермионе. Он задавался вопросом, ненавидит ли она его. Эта мысль беспокоила его, но если она его ненавидела, это было бы к лучшему. В конце концов, ненависть лучше, чем боль. Когда она впервые призналась, он думал, что взлетит в воздух без метлы или мотоцикла. Все, что она говорила, он мечтал услышать от нее, но тут реальность обрушилась на него. Война закончилась не так давно. Гермиона боялась выставлять себя напоказ, а он был для нее безопасным укрытием. Он знал, что не пойдет ей на пользу. Она заслуживала лучшего человека в мире, и это был не Сириус. В конце концов она встретит кого-то другого и влюбится, но будь она с Сириусом, она бы не обрела счастье. Она чувствовала бы себя обязанной остаться с ним и страдать из-за этого. Все, о чем заботился Сириус, — это счастье Гермионы. Его чувства были второстепенными. Однажды она поймет, что он был прав. Он просто знал это, и тогда она поблагодарит его за то, что он сказал ей «нет». Но сначала ему нужно было пережить эту ночь. Он еще раз взглянул в зеркало, поправил маску ворона, которая замаскировала бы его, а затем отправился в Министерство. Когда он прибыл, он сразу же направился к длинному столу, установленному на западной стороне. Он решил, что будет держаться поближе к еде. Даже если он вынужден здесь присутствовать, он, по крайней мере, сможет насладиться набитым желудком. Он простоял у стола почти 30 минут, удивившись, что никто не подошел к нему, чтобы завязать разговор или пригласить на танец. Может быть, ночь будет терпимой. Он с тоской смотрел на дверь, думая о своей красивой, удобной кровати. Вот почему он увидел ее, когда она вошла в бальный зал. Ее вьющиеся каштановые волосы были собраны в простой хвост. Ее серебряная лебединая маска скрывала глаза, но он представлял их шоколадный цвет. На ее фигуре было простое платье цвета барвинок, которое выгодно подчеркивало ее тело во всех нужных местах. От нее захватывало дух. Он сделал шаг в сторону от стола, не в силах оторвать от нее взгляда. Она оглядела бальный зал, и их взгляды встретились. Она наклонила голову, прежде чем подойти к нему. Сердце Сириуса забилось быстрее, когда она подошла ближе. — Привет, — пробормотала ведьма. — Привет, — повторил он. А потом, к своему удивлению, спросил: «Хочешь потанцевать?» Ведьма кивнула и позволила ему провести ее на танцпол. Она вложила одну руку в его, а другую она положила на его плечо, а он держал ее в нежных объятиях, водя ее в простом вальсе. — Я не думал, что приглашу кого-нибудь на танец сегодня вечером. Я был уверен, что спрячусь от всех сумасшедших ведьм. — Ты очень высокого мнения о себе, не так ли? Сириус неодобрительно пожал плечами. — Каждый год одно и то же. Я ненавижу это, но министр Бруствер преследует меня, пока я не соглашусь присутствовать. — Обычно я получаю удовольствие, но должна признать, что не очень-то ждала этого в этом году. У меня не было праздничного настроения. — Но ты пришла, — заметил Сириус. — Да, у тебя есть министр, который преследует тебя; у меня есть лучший друг, который преследует меня. Он ненавидит это так же сильно, как и ты, но он сказал мне, что если его заставляют присутствовать, то и я должна. И вот я здесь. Сириус усмехнулся. — Что ж, я рад, что ты здесь. Иначе я бы до сих пор прятался за едой. Ведьма посмотрела ему в глаза. — Я тоже рада, что пришла. Всю ночь они провели вместе. Сириусу очень хотелось узнать, кто она такая, но он привык называть ее по маске. А рядом с Лебедем у него было готовое оправдание всякий раз, когда другая ведьма приглашала его на танец. Лебедя приглашали танцевать и другие волшебники, но она оставалась с ним, всегда говоря: «Я очень довольна Вороном, но все равно спасибо». Близилась полночь, и вскоре маски должны быть отброшены. По мере приближения времени Лебедь затихала. — У тебя все нормально? — Боюсь, ты будешь разочарован тем, кто скрывается под маской. — Почему я должен быть разочарован? — Многие мужчины на самом деле мне не нравились, а когда нравились, они не интересовались мной. Я хороший друг для парней, но они никогда не видят во мне подходящую девушку. Сириусу стало интересно, кто причинил Лебедю такую ​​боль, что она засомневалась в себе. — Ну, эти ребята были идиотами. Их поражение — моя выгода. Он коснулся ее подбородка, чтобы она посмотрела на него, и когда он понял, что привлек ее внимание, он наклонился и прижался своими губами к ее губам. Она застонала в поцелуе, обхватив руками его шею и запутавшись пальцами в его волосах, схватив их. Когда воздух стал необходим, они отпрянули, тихонько дыша. — Вау, — пробормотали они одновременно. Раздался громкий звонок, и он понял, что это обратный отсчет. — Одну минуту, — выдохнул он, прижавшись лбом к ее лбу. — Если ты будешь разочарован, пожалуйста, солги мне, — умоляюще сказала она. — Я не буду разочарованным, кем бы ты ни была. Все начали громко кричать. «10! 9! 8! 7! 6! 5! 4! 3! 2! 1!» Лебедь потянулась к своей маске. Сириус потянулся за своей. Они сняли их одновременно. Сириус ошеломленно моргнул. Гермиона закусила нижнюю губу. — Я надеялась, что это был ты. Я чувствовала себя виноватой, потому что меня всегда тянуло к тебе таким образом. Сириус нервно сглотнул, снова потеряв дар речи. — Эм… — Итак? Ты разочарован? Сириус покачал головой, возвращаясь к реальности. — К черту, — вздохнул Сириус. — Извини? — удивленно спросила Гермиона. — Я пытался быть благородным, поступать правильно с тобой, но я собираюсь быть эгоистом. Гермиона позволила улыбке украсить свои губы. — Пожалуйста, будь им. Он наклонился и прикоснулся к ее губам для их третьего поцелуя, самого долгого. Гермиона со всем рвением ответила на него. Когда они на этот раз оторвались друг от друга, рука Гермионы чертила круги на груди Сириуса. — Спасибо Мерлину за волшебство Святочного бала.