«Оргазм»

      Ни грязно-розовый свет разлитый по комнате, ни распрекрасная нагота молодого тела, ни чёрный шелк на его глазах не могли заглушить внутренний голос, кричащего, нет, орущего во всю, мать её, глотку: «Код красный! Код красный! Нас раскрыли!».       Иначе как ещё объяснить то, с каким слепым удовольствием на моих ногах слюнявит дорогущие, блять, чулки сам умница, богатенький сынок, девственник, староста группы — Васечка Котов? Неожиданно уверенными ласками проворные пальцы проскальзывают под тонкими, но прочными нитями полиэстepa и эластанa, сшитых по принципу «минимум ткани — максимум эмоций». Экстравагантный дизайн блеском переливается под накалом ламп на гладком, что попка младенца, лице, и невольно засматриваюсь на это голографическое шоу, но оно моментально уступило следующему: неопытный язык шершаво двигался по стразам от мошонки к уже просыпающейся головке.       Обтянутой чёрным ступнёй давлю в грудь напротив, заставляя его упасть на белые, но такие пунцовые простыни. Прощайся с детством, белый и пушистый ты мой Котик. Плавно поглаживаю стеснёнными пальцами напряжённые виски, раздутые ноздри, скрытые веки. Кайфуешь? О да, я-то знаю, что тебе нравится быть тряпкой для всего института. Так и подходишь к каждому и умоляешь одним видом: «Вытрите об меня ноги! Да, вот так, ещё!», хотя ты это называешь вежливостью, м-да.       Пятка резко дёргается от внезапного горячего дыхания и острых зубов. Это ещё что такое? Кусаешься? Типа с характером? Обхватываю ступнёй лицо, вдавливая зацепкой, безнадёжно испортившей чулки. Хорошие котики, блять, так себя не ведут! Под напором мнутся мягкие скулы, влажные губы и, что почти опасно, маска на глазах. Увлекшись столь занимательным процессом, дозволяю мокро целовать чувствительные мышцы. Когда пальцы обволакивают тепло и мягкость, я вот-вот готов застонать, но вскрикиваю: его зубы смыкаются и агрессивно пожирают всё на своём пути.       Ложе, предназначенное для вакханалий, ревёт, пока я вдалбливаю наглую морду в устроенный беспорядок, пытаясь освободиться от цепких когтей и грызущих клыков. Дыхание уже к хуям, в глазах собираются блядские слезы, а тело всё ещё разрывает от щекотки, граничащей с болью.       Бью наотмашь этой морде куда-то в область скулы, секундной запинки хватает и я наконец вырываю свою ногу из чертовых пут. Почти сразу накатывает волнение, даже порываюсь ладонями на его лице проверить возможные повреждения, замираю. Он что, шипит?       Бархатный оттенок кожи пропитывается багровым пятном, язык осторожно изучает приоткрытые губы, мгновение, и они растягиваются в оскал. Такого быть не может, конечно, но ощущение… Ощущение, что смотрит прямо в меня глазенками своими мерзкими.       С дрожью в ногах отступаю к стене — начинает не нравится вся эта хуйня. И совсем не нравится, как он без привычной сутулости идёт в мою сторону. Разве у Васечки были кубики? А эта болтяра — член, что ли? И вообще, какого хрена он так целенаправленно прёт сюда?!       Вашу мать. Твою мать. Мать моя… Матери всего мира, какого хрена?!       — Иди ко мне, — уже, блять, рычит в паре метрах от меня. Да разве у него был такой… Такой голос?! — Давай же!       Ага, щас — разбежался прям!       — Иначе сам возьму, — и лыбится, животное.       Какие мы дохуя борзые, однако! Опа-а-а-асные! Так, Юрец, это ты тут королева и управляешь оргазмами. Только в твоих руках яйца власти, так что иди и накажи эту скотину. Перед тобой даже не тот Котик, краснеющий от пошлых шуток, а тупое животное, требующее дрессировки. Правда, несмотря на официально заявленную деятельность бдсм-практик, в этом гадюшнике от них лишь эротическое белье, огромная кровать, заполненная презервативами и смазками тумбочка да режущий неестественный свет. И напиток, выбранный в меню бара на первом этаже.       Сила убеждения выкручена на полную мощность, пока невесомо касаюсь его оголённого тела. Не обращая никакого внимания на нетерпеливые вздохи и однозначные намеки рваных движений, прощупываю мышцы плеч, рук, спины… Когда ещё такая возможность будет, да? Веду его обратно на мятые простыни, чувствуя прижатое к животу возбуждение, и вскоре топлю в красном атласе. Неровное дыхание касается взмокшей ткани и переливающихся страз, когда нависаю бёдрами над красным лицом. Кончик носа исследует промежность, немного щекотно, раскрасневшиеся губы смакуют внутреннюю часть бёдер, цепляя шелковые ленты бантов. В принципе, если завязывать, как сейчас, эти его вечно недовольные моргала, то он кажется… сносным, с пивом покатит. По неведомому мне наитию запускаю ладонь в когда-то светлые волосы, оголяя ровный лоб. Сжимаю пальцы на затылке и тяну к гульфику приоткрытые губы. Но непослушные пальцы пробегают по тёмной материи чулок к ягодицам, перехватываю их и завожу за голову, наклоняясь лицом вплотную к пропитанному возмущением дыханию. Куда это мы лапы тянем, м-м-м? Толкаюсь тазом вниз, чиркая по его груди ремешками и скользя промежностью по уже сочащему члену, специально избегая проникновения. Хочешь сюда? Тогда подчиняйся, и я, может быть, подумаю. С наращиванием темпа он всё сильнее старался освободить запястья, но хватка достаточно крепкая. Целую скрытые повязкой брови, мажу губами по скулам и выдыхаю в его… Контроль над ситуацией выбивается из рук, когда не могу удержать в груди громкий, слишком громкий стон — неравномерно моему ритму вбивается горячая плоть, совсем близко к влажному очку.       И вот я уже повязан по рукам, распластавшийся на спине, животным. Ну вот, даже по подбородку тянется слюна, точно у бешеного. Он с силой привлек меня к себе и пристроил ноги на плечи. Именно из-за таких, Васечка, мы и разрабатываем себя заранее, чтобы конченные девственники не рвали нам жо…       — Чт… — охуел я.       Рывком он тянет ноги ещё выше, мацая лапами бёдра и ягодицы. Язык вытесняет тонкую нить на пути к… сначала чувствую, а потом и слышу, как он хлюпает смесью слюны и смазки, проникая глубже к тёплым мышцам. Сглатываю, вспоминая, что смазка с вишней. Съев, наверно, уже всё, он продолжает вылизывать промежность. Ладони тянут эластичную ткань в разные стороны, добиваясь доступа к большему. Дорожка слюны приводит к мошонке. Ох, Котик, бляха-муха, ну что ты вытворяешь?.. Влажный рот вбирает выпуклость, посасывает и легонько зажимает зубами. Ладно-ладно, еби, дозволяю!       Под давлением уже трёх пальцев толкаюсь в покорную глотку, напрягая спину и шею в не очень-то удобной для этого позе. Срываюсь на, как по мне, жалкое хрипение. Словно, сука, умоляю. Его руки свободно шныряют по кожаным полоскам портупеи, стягивая их до лиловых следов на моих мышцах.       — Ох, — взмокшая от пота спина печатается в простыни. Вполне однозначно упираясь своим болтом в бедное очко, он сжимает до, скорее всего, белых костяшек пальцев и, по любому, до синяков мою талию. Ноги с плеч сползают на грудь, отодвигая. Котик, ты про презервативы слышал? Выебать ты меня успеешь, дай секунду и… — Да блять! Уймись, животное! — шипит. Возможно, слишком сильно приложил ступнёй по багровой скуле, ну а хули он! Прёт и прёт своей елдой.       Держу его на расстоянии вытянутой ноги и ползком подбираюсь к тумбочке. Успеваю дотронуться до дерева кончиками пальцев, как лодыжки больно сжимают и дёргают назад. Ноги снова погружаются в зубастый ад. Ещё, сука, так шумно причмокивает… Вкусно, уебок? Подавись! Уже задыхаясь в атласе, лягаю из всех сил по всему: груди, рукам, лицу.       Что-то неприятно хрустит в суставах, когда он, потеряв терпение, перебрасывает меня обратно лицом вверх. Либо я ударился головой либо… Либо этому чмошнику невообразимо идут красное освещение и черная повязка на его бледной, как я раньше думал, болезненной коже. А, ну и да, чулкам пизда. Разодраны в ничто. Животное, бл… Мамо-о-очки.       Стиснул он лапы под коленями, придавил к мягкому матрасу у самых ушей и давай драть. Вот так, взял и вогнал поезд в туннель, конченный девственник, кто так делает-то, кастрировать таких надо, желательно сразу, сука, на чулки-то я копил… Пьяненько смотрю сквозь розовенький фильтр на собственную сперму, стекающую по больно довольной морде. Совершенно не сбивая темпа, выпивает из меня все маты, хрипы и стоны.       Проходят дни и недели, а я всё больше уверен, что трахал меня уж точно не этот чмошник в окулярах и застёгнутой на все пуговицы рубашке, явно страдающий синдромом отличника.       «Королёв, сдай долги, иначе бла-бла-бла!»       «Королёв, какая причина отсутствия на занятиях и бла-бла-бла!»       «Королёв, ты несправедливо оскорбляешь достоинство Шаповаловой, она не бла-бла-бла!»       «Королёв, бла-бла-бла!!!»       Ну, вы поняли. Такое краснеет от малейшего намека, а тут трахать! Да ещё как… Эх. Жаль даже, что этого больше не бывало у нас, я бы его выдрессировал, так бы выдрессировал, ух! Наручникам его и…       — Королёв, — ой, бля, начинается, — ты слушаешь?       — Нет, конечно.       Я, честно, вообще не понимаю, что тут все парни собрались, так ещё и у моего места.       — На неделе будем поздравлять милых дам, — ну и поздравляйте, чё доеб… — Планируем коротенькую сценку.       — Да, переоденешься в девку, — влез какой-то знакомый чмошник. А, одногруппник. — И начнешь ныть, как им тяжело, ну вот всякое это…       — Мы все, — прерывает главный чмошник, Котик. — Проявим солидарность участием. По поводу суммы на подарки…       Никакую солидарность проявлять я не буду, тем более деньги тратить на этих шмар, что и высказал сразу. Что-то там пытались бычить и отвалили, только Васечка, миленький, что-то роется в своей уебской сумке. И всё с такой же гадко-смазливой мордой вываливает под нос блестящую упаковку. Чулки с поясом. В сеточку.       — Это, бля, что такое, мудила?       Так ещё и с интригующими вырезами…       — Думаю, тебе подойдут, — поднимаю глаза из-за внезапной падающей тени, поглощающей стол и упаковку чулок. Мамочки! — Но хочу удостовериться.       — Животное, бл… — острые зубы мягко сжимают нижнюю губу, втягивая в поцелуй.