Совет да любовь

Когда Вадиму приходит новое задание, он едва не прыгает на месте от счастья. Засиделся, чуть мхом не оброс в этой сраной Испании, куда поспешно пришлось свалить, сбрасывая ментов с хвоста. Но радость длится недолго. Потому что эти самые менты маячат на горизонте вместе с деталями задания, которые Вадим слушает с большим вниманием и впитывает, запихивая в себя так же, как Москва приезжих гастарбайтеров. Суть проста. Ну, или так кажется на первый взгляд. Имя у цели довольно обычное и лаконичное — Хазин Пётр Юрьевич. Никаких тебе королевских бурятских кровей, чеченских шейхов, отрыжки бандитов времён девяностых и прочей шушеры. На фотке, выданной нанимателем, красуется молодой пацан. Породистый — сразу видно, с внимательным цепким взглядом карих глаз и какой-то ублюдской улыбочкой. Мент — что с него взять. Вадим быстро пробивает по своим каналам. Хазин этот оказывается сыном другого Хазина, который рыбка покрупнее. Московский товарищ генерал, мужик с большими заслугами и принципами. Когда знаешь, где искать, информация сама в руки щедро льётся. Вадик грешным делом успевает уже подумать, что через сына копают под генерала, но теория быстро даёт сбой. Задание, повторно озвученное нанимателем, напоминает старую русскую сказку. В сундуке сидит заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, а в яйце — игла, способная завалить главного злодея. Здесь примерно такое же говно. Целей на самом деле четыре, одна из них Хазин — раскрытая карта и подсказка, которую Вадиму бросают в пасть, как кость. Дальше, пёсик, бери след и ищи сам. Вычисли тех самых троих, с которыми Хазин связан, выясни, что к чему, и веди слежку. Убивать приказа нет. Даже легонько покалечить нельзя. Наниматель на такое уточнение демонстративно морщится, словно Дракон ему прямо под дверь насрал, и ещё раз повторяет, что от Вадима требуется только сбор информации про этих четверых из ларца. Знать бы ещё, кто они и что они, но Вадим привык не задавать лишние вопросы. В конце концов, он профессионал своего дела и ему платят за навыки, которые он собирается отработать на все сто. Пётр Юрьевич, судя по последним данным, в Москве давно уже не тусуется, перебрался в дождливый Питер после очередного скандала. То ли угашенный в хламину влетел на дороге в какого-то шишкаря, то ли во время очередного рейда проебался и подкинул наркоту птице слишком высокого полёта. Короче говоря, пролистывая его досье — читать как список грехов — Вадим быстро приходит к выводу, что этот Хазин отморозок тот ещё. Выражаясь на модном сленге — редкостный засранец. Выражаясь по старинке — говна кусок. Но хроника таких любит. Хроника о таких слагает легенды и бережно складирует их на всякий случай для любопытных вроде Дракона. Вадик решает, что посмотреть вживую на эту легенду будет полезнее, чем рыскать в интернетах. Он вообще человек старой закалки, и отретушированные фоточки в инстаграме на фоне дорогих ресторанов и с напоказ выставленными котлами за миллионы рублей ему доверия не внушают. Он быстро выясняет, где Хазин работает сейчас. В довольно престижном отделении полиции Петербурга. Не повезло городу с белыми ночами такого гондона с ксивой заполучить, своих маньяков хватает, но чем богаты, тем и рады. Вадик берёт в пользование максимально неприметную тачку, останавливается неподалёку от участка и начинает наблюдение. Менты порхают кругом, как бабочки на летнем лугу. То залетают в свою обитель, то наоборот вылетают, врубая мигалки и играя в форсаж на минималках. Вадим с удовольствием уплетает купленные в кондитерской эклеры, запивает их тёплым каркаде из термоса и изредка поглядывает на часы, вопрошая у вселенной, где носит Хазина. Тот объявляется ровно в полдень. Сладкая физиономия ещё не успевает замаячить возле участка, как Вадик, подобно ищейке, унюхивает появление московского мажора. Чёрный Мерседес, поблёскивающий в свете дня своими отполированными боками, тормозит пафосно, вставая сразу на два парковочных места. Из него с грацией примы Большого театра вылезает Хазин собственной персоной. Мелкий довольно, Вадик почему-то думал, что он повыше будет. Хазин одет в бежевое пальто классического кроя, которое добавляет ему в копилку засранства ещё пару очков. Кто по сырому, грязному Питеру в разгар осени разгуливает в такой одежде? Стоит машине рядом проехать, как пальто расцветёт всей палитрой местных луж. Пока Вадим разглядывает наряд Хазина, тот потягивается, разминая затёкшие конечности, и закуривает. Издалека не то чтобы прям идеально видно, поэтому Вадик достаёт милипиздрических размеров бинокль и смотрит на свою цель. В таком ракурсе цель оказывается даже симпатичнее, чем на фотках. Дракон гомофобией никогда не страдал, со своей любовью и к вашим, и к нашим быстро смирился, поэтому оценить мужика чисто с эстетической точки зрения ему не составляет труда. И вот Хазин, собака такая сутулая, очень даже ничего. У него чуть кривоватый нос — последствие неправильно сросшихся костей после травмы, острые скулы и тонкие губы, которые вытягиваются уточкой, когда Пётр Юрьевич делает затяжку. Затем идеальными кольцами выпускает дым в сырость этого дня и словно невзначай оглядывается по сторонам. Вадик напрягается. Хазин в его направлении даже не смотрит, но всё равно что-то в нём заставляет сидящего глубоко в Драконе маленького параноика тревожно вскинуть голову. Взгляд у Хазина цепкий, как клещи в огороде в разгар дачного сезона. Карие глаза сканируют улицу, лениво скользя по прохожим и машинам, ни на ком особо не задерживаясь, но Вадик готов поклясться — Хазин сейчас заметил всех и сохранил картинку в памяти. По крайней мере, на ближайшие несколько часов. Это профессиональные навыки, которые ментам и военным вбиваются в подкорку с самого начала. И репутация Хазина может хоть трижды кричать о том, что он сторчавшийся наркоман, хреново выполняющий свою работу, но вот этого минутного лицезрения его породистой морды Вадику достаточно, чтобы уже сделать определённые выводы. Он решает не уезжать сразу, а подождать ещё немного. Пока Хазин занимается своими мусорскими делами в участке, Дракон развлекает себя игрульками на телефоне. Круглые толстые птицы, потерявшие свою актуальность ещё лет семь назад, безжалостно громят свиней и спасают свои яйца. Всё почти как в жизни, Вадик хмыкает себе под нос. Спустя два часа Хазин выходит, но не один, а в сопровождении огромного мужика. Судя по прикиду, этот относится к категории ментов понтовых. Популяция была многочисленна в конце девяностых-начале двухтысячных, потом резко пошла на спад, но некоторые экспонаты остались. На менте этом старая потрёпанная куртка и кепка таксиста. Хазин рядом с ним смотрится как современная топ-модель — ну, сейчас же типа тренд приглашать на показы низких, толстых, чёрных и трансформеров. Пётр Юрьевич подходит только по одному критерию, но тем не менее. Стоит, чё-то тараторит и активно жестикулирует, напоминая моську, тявкающую на слона. Второй мент спокойно взирает на него с высоты птичьего полёта, поправляет свою кепку и кладёт огромную ручищу на плечо, обтянутое пальто. Хазин вдруг резко как-то усмиряется, затихает и смотрит на Гулливера. Бляяяядь. Бинго. Чуйка подсказывает Дракону, что один из неизвестных элементов уравнения найден. Этот день можно смело обводить красным в календаре, потому что вместо знакомства с одной целью Вадик умудряется выцепить сразу двоих. Он довольно лыбится, делая несколько снимков воркующих голубков. Со стороны если посмотреть, сразу и не скажешь, что у них там что-то личное происходит. Но Вадик хорошо разбирается в пидорских делах. Сам, как никак, в голубые воды изредка заплывает. У Хазина с этим ментом стопроцентно какие-то мутки. Отношения — так их принято сейчас называть. Хазин чересчур ласково смотрит на кепочного блюстителя порядка, ненароком мажет пальцами по его руке, но быстро убирает, чтобы гомофобное население Петербурга не было подвергнуто культурному шоку. Слежку за их машиной Вадик оставляет до следующего раза. Информации он и так нарыл достаточно. Алгоритм распознавания лиц быстро выдаёт результат — Гром Игорь Константинович. Фамилия, конечно, огонь, но и сам мент не промах. Куча раскрытых дел, многие из них довольно громкие. Такая же куча нарушений и превышения должностных обязанностей, но кого это волнует? Законопослушные граждане Питера могут спать спокойно, это ведь не им при задержании добрый дядюшка Гром руки ломает. А иногда и челюсти. А иногда и всё разом. Акция «несколько костей по цене одной». Не считая своеобразного метода ведения дел и поверхностных муток с местной шелупонью, которых Гром крышует, в целом он оказывается обычным мужиком. Вадик искренне не понимает, что наниматель в нём нашёл и почему хмурый Гром так важен, раз входит в золотой состав Битлз. Остальных двоих пока только предстоит вычислить, но компашка уже вырисовывается крайне любопытная. Менты-пидорасы со своими тараканами и большой чистой любовью. Если в конечном итоге все участники не трансформируются в одного большого рейнджера и не замутят групповуху, то Вадик решит, что зря потратил время. Наблюдение продолжается. За неделю слежки Вадим делает сразу несколько выводов. Во-первых, Хазин реально тот ещё пижон. Он вечно захаживает в какие-то инстаграмные кафешки, где из нормальной еды только вода. Жрёт свои модные салаты, попивает кофе, в котором молока больше, чем самого кофе. Иногда пытается и Грома с собой потащить, но тот мужик обычный— он шавермой затаривается в ларьках, где даже дышать страшно, вдруг антисанитарией что-то надует. Но Гром цветёт и пахнет (хотя кто его знает, какие у него там реально букеты, анализы Вадик ещё не брал) и терпит выебоны своего бойфренда. Срутся они часто. Прогуливаясь по улице, сидя в машине или даже болтая по телефону. Вадик уже научился отличать, когда Хазин трындит с простыми смертными и когда любезничает со своим ненаглядным. Они такие разные, что пиздец. Начать сравнительный эксперимент можно банально с того, что один типичный москвич, а второй петербуржец до мозга костей. У первого яблочная мобила последней серии, а у второго агрегат, который кембриджские учёные раскопали в братской могиле динозавров ещё три века назад. Хазин весь такой дерзкий резкий, вечно лезет на рожон, а Гром тупой, как кувалда, но в хорошем смысле слова. Бахнет один раз и дело с концом, в отличие от Хазина — любителя потыкать палкой в разложившийся труп морали местного контингента. Что касается мозгов, здесь они примерно равны. Ну, насколько Вадик может судить, таскаясь за ними везде хвостом. Иногда ловит обрывки разговоров, какую-то информацию в сети продолжает находить. Дуэт и правда складывается неплохой, даже идеальный почти. Шекспир бы обрыдался, ах, какая пара. Рифма напрашивается, но Вадик её даже мысленно не озвучивает. Пока не определился, ху из ху. Только живут эти мистер и мистер Смит в какой-то задрипанной квартире времён Союза, но старьё нынче тоже в моде. И называется, кстати, не старьём, а винтажным лоском. Вадима они не замечают. Слишком заняты друг другом и своими ментовскими делами, чтобы обратить внимание на призрака, следующего за ними по пятам. В один из вечеров Хазин тащит Грома в клуб. То, что это идея Хазина, сомневаться даже не приходится — заведение слишком вычурное. Не прям для элиты, но и абы кого не пускают. Вадим на входе улыбается очаровательно и суёт деньги, кому надо. В клубе темно, громко, тесно и слегка накурено кальяном. Сладковато-цитрусовые запахи разносятся по залу, впитываясь через ноздри в лёгкие и оседая там мягкой ватой. Вадик заказывает в баре безалкогольный мохито — на работе, всё-таки — и быстро отыскивает глазами тёмную макушку Грома. Они с Хазиным поднимаются на второй этаж и подсаживаются в кабинку к кому-то. Вадик идёт следом и, по-драконьи проползая мимо кабинки, как бы невзначай мажет взглядом по собравшейся компании. Менты пьют свои шоты, а рядом с ними на чёрном бархатном диване сидит тот, кого даже в программе прогонять не надо. Пламя рыжих волос и надменное лицо слишком узнаваемы.       — Вот те нате, хуй в томате, — шепчет себе под нос Дракон, когда плюхается за столик неподалёку. Ради приличия и маскировки даже какую-то длинноногую блондинку цепляет. И пока девица громко щебечет и наседает на уши, Вадик пытается сложить в голове уже известные ему слагаемые. Генеральский сынок, мент-беспредельщик и питерский миллионер. Или уже миллиардер — хер его поймёшь, состояние этого одарённого программиста растёт как на дрожжах. Сергей Разумовский внезапно оказывается целью номер три — чуйка Вадика всё ещё работает безотказно. Почему боевые пидорасы в компаньоны себе выбрали именно этого рыжего — пока непонятно, но Вадим обещает себе, что во всём разберётся. Пока же он просто наблюдает за Разумовским, который расслабленно откидывается назад, покачивает рукой, удерживая бокал с оранжевым напитком, и улыбается, слушая трёп ментов. При таком освещении они с Хазиным немного похожи. Оба тощие, с бледноватым цветом кожи, тонкими конечностями и прищуренным, нагловатым взглядом, который даже блики стробоскопов не способны скрыть. Нормальный мужик Гром в эту компанию будто по ошибке попал, но Вадик уже ничему не удивляется. Если окажется, что две эти пафосные воблы по очереди подставляют жопу Игорю Константиновичу, Вадим за него только порадуется. Заслужил же Гром хоть какие-то радости в жизни. Но с групповухой не клеится. Разумовскому в разгар ночи кто-то звонит, и тот спешно прощается со своими собутыльниками, после чего покидает клуб. Вадик идёт за ним. С ментами этими уже более-менее всё понятно, а Разумовский тёмная лошадка. Вадик успевает ровно в тот момент, когда возле клуба тормозит большая чёрная тачка. Разумовский запархивает на переднее пассажирское сиденье, и автомобиль трогается с места. Номера — ой, пиздец как удобно — и спереди, и сзади так удачно забрызганы осенней грязью. Вадик закатывает глаза. Чувство такое, что он бабка, которая с трепетом вяжет свитер, но шерстяной клубок где-то застревает. А дёргать за нить не хочется, может порваться. Вадик терпеливый, он подождёт, тем более, что наниматель его не торопит. Даёт на сбор информации ещё месяц. Что потом с этими данными делать — хер его знает, не убивать же всех? Труп мента особых подозрений не вызовет, с генеральским сынком, конечно, нужно будет повозиться, но тоже в принципе реально. А вот что делать с дохлым гением, миллиардером и далее по списку — вопрос. От этого айтишного говна так просто не избавиться. Вадик тяжко вздыхает и едет на съёмную квартиру. Отсыпаться. Он слишком стар для всего этого дерьма.

***

За Разумовским следить сложно по одной простой причине — этот гик практически никуда не выходит. Сидит в своей башенке, как Кощей над златом чахнет. Пробраться туда можно, но рискованно, лишнего внимания Вадик привлекать не хочет. На территории Разумовского всё утыкано камерами, сенсорами и прочим дерьмом, которое эффект анонимности и незаметности сводит к нулю. Вадик уже подумывает, а не выкурить ли его оттуда, но пока решает повременить. Накопать на гения информацию сложно. Тех данных, что есть в общем доступе, крайне мало, а больших сливов Разумовский не допускает. В сети он чувствует себя как рыба в воде. Вадик идёт по другому пути. Просматривая список запланированных на ближайшее время мероприятий, Дракон цепляется за благотворительный вечер для местной элиты. Аукцион с картинами современных художников, а вырученные деньги пойдут в детские фонды. Звучит вполне прилично. В списке гостей Вадик видит две нужные ему фамилии: Хазин и Разумовский. Не сложно догадаться, что у обоих будет ещё плюс один. Вадик затаривается костюмом, который едва не трещит на широких плечах, и направляется на этот вечер неслыханной щедрости и пафоса. Шрам на брови, тату, выглядывающее из-под воротника белой рубашки, и вайб бандита из боевиков девяностых не особо помогают ему оставаться незаметным в толпе элиты города, но Вадик старается. Держится в стороне, лениво попивая шампанское, делает вид, что с интересом изучает выставленные картины. Та ещё безвкусица, Дракон умудряется даже поспорить с каким-то тощим старикашкой, который утверждает, что намалёванная на холсте грязь — это произведение современного искусства. Полицейскую парочку он сразу приметил ещё на входе. Гром в классическом смокинге и чёрной бархатной бабочке выглядит примерно так же, как сам Вадим смотрелся бы в балетной пачке. Игорю явно некомфортно, эта удавка на шее душит, и он периодически её оттягивает, за что получает профилактический пинок. Хазин что-то снова бухтит, зыркает на него недовольно и выглядит так серьёзно-сурово, словно обещает Грому месяц без секса, если тот продолжит бесить его. Вполне правдоподобно, от этой мелкой стервы ожидать можно какой угодно подставы. Разумовский объявляется позже. Один. Никакой тебе пассии рядом в качестве аксессуара. Вадик мысленно закатывает глаза и планирует съебаться с аукциона в ближайшие десять минут. Смотреть на то, как богачи меряются количеством нулей на своих счетах, у него нет никакого желания. Вадим натурально охреневает, когда за спиной Разумовского вырастает тень. Ему хватает одного взгляда, чтобы узнать человека из своего прошлого, который по всем стандартам где-то там и должен был остаться. Схема отступления в голове формируется разом. Вадик обходит гостей, удачно скрываясь за резными колоннами, и быстро пробирается к выходу. Оглядывается по сторонам и старательно контролирует своё сердцебиение, чтобы хрен знает откуда-то взявшаяся паника окончательно не испортила ему всю операцию. Лишь оказавшись в машине, Вадим позволяет себе выдохнуть. Влажные ладони обхватывают руль, тихое жужжание мотора разбавляет шум пульса в ушах. Дракон собирается вот прямо сейчас убраться как можно дальше, но на небесах к нему явно не благосклонны. Карма ебашит его в самое темечко, когда дверь со стороны пассажирского сиденья распахивается, и внутрь салона скользит подозрительно знакомое тело. Вадик действует на рефлексах. Раздаётся два щелчка. Дуло пистолета направлено в сторону непрошенного гостя, в то время как ствол Волкова смотрит на Вадика прямо в упор.       — Я спрошу только один раз: какого хрена ты здесь делаешь, Вад? Голос со знакомыми хриплыми нотками вторгается в сознание, и Дракону приходится пару раз моргнуть, чтобы избавиться от наваждения. Он смотрит на Волкова и мысленно проклинает заказчика, который организовал ему самую отвратительную подставу из всех возможных.       — А ты с каких пор стал поклонником высокого искусства? — лучшая защита — нападение. А ещё тыкать в обидчика глоком, не убирая палец со спускового крючка.       — Приучили, — будто нехотя отвечает Волков и тяжко вздыхает, словно все страдания мира разом обрушились ему на плечи. Он медлит ещё немного, но всё-таки опускает ствол и кладёт его себе на бедро. Внимательного взгляда своих карих глаз с Вадика не сводит. Дракон с подозрением щурится, потому что вот этот белый флаг с пистолетом вообще ничего не значит. Он знает, он помнит, как Олег умеет расправляться с противниками голыми руками, даже не поморщившись. В тесном салоне автомобиля пространства, конечно, поменьше, чем среди барханов Каракумов, но такие сложности Олега никогда не останавливали. Блядь. Олег. Даже имя его ядовитым шипом вонзается куда-то прямо под шестое ребро и застревает там. Вадим прикидывает варианты, но глок всё-таки убирает. Успеется ещё.       — Послал кто-то? Или просто соскучился? — Волков лениво приподнимает свою блядскую бровь и усмехается. Вадику хочется с размаху ударить его по красивой морде, чтобы немного подпортить.       — А если и так? — Дракон зеркалит улыбку с татарским налётом и разглядывает цель номер четыре. Теперь уже официально. — Сосаться на радостях будем? Олег игнорирует. Только продолжает смотреть. Пялится — так будет правильнее. С усталостью во взгляде и странной тоской, почти ностальгией. Вадику хочется рассмеяться. Но вместо этого он вытаскивает сигареты и закуривает прямо в машине. Дым кольцами выпускает в лицо Волкова, чтобы тому неповадно было влезать в чужие машины без спроса. Как и в чужую жизнь спустя годы молчания, но об этом думать не стоит. Олег выбор сделал. Вадим только сейчас понимает, что выбор его — рыжий тощий парнишка с помятой фотографии — и есть Разумовский. Ёбаная ирония жизни.       — Кто послал? — повторяет Олег и вдруг становится таким серьёзным, что у Вадика предательский мороз по позвоночнику ползёт. Нихрена он ему не скажет, конечно. Но вот от этого взгляда Волкова становится не по себе. Раньше он смотрел так перед тем, как приступить к пыткам. Всегда действенным и результативным. Вадику становится почти интересно. Почти, потому что сохранность своей шкуры всё ещё на первом месте.       — Ясно, — Олега этот молчаливый ответ, кажется, даже устраивает. Он кивает, смотрит на Вадика ещё немного и тянется к ручке двери. Холодный осенний воздух проникает в салон, остужая накалившуюся атмосферу. Вадим не верит в хэппи энды и удачные исходы таких говенных ситуаций, поэтому терпеливо ждёт, пока Олег наклоняется и напоследок заглядывает внутрь.       — Приблизишься к ним — я тебя убью, Вад. Не угроза и даже не обещание, а банальная констатация факта. Не к нему, а к ним. Напрашивается тупая шутка про шведскую семейку, но Вадик её проглатывает и только молча кивает. Понял, принял, осознал. Заказ, конечно, заказом, деньги лишними тоже не бывают, но желание смыться из Петербурга становится как никогда сильным. Но перед этим надо завалить нанимателя. Тип оказался чересчур мутным, а подставы Вадик не прощает. Он катается по городу ещё час, чтобы очистить голову от мыслей, что наслаиваются друг на друга подобно тараканам в грязной марокканской подворотне. В салоне машины всё ещё витает запах Волкова, и Вадику хочется застрелиться, потому что он продолжает вдыхать его, улавливая всеми рецепторами. Вадим поднимается в квартиру и матерится у двери. Следы вскрытия на замке такие грубые, что выглядят почти как насмешка. Дракон возводит курок и заходит внутрь, тихо прикрыв за собой дверь. На маленькой кухне горит свет. За круглым столиком, попивая кофе из временно-любимой чашки Вадика, сидит Пётр Хазин собственной персоной. Нарядный костюм сменил кожаной курткой и рваными джинсами, чтобы произвести неизгладимый эффект гопника-хипстера.       — Чё как не родной стоишь, дядь? Заходи. Этот наглый кусок напыщенного дерьма машет ему рукой, будто официанта подзывает. Вадик максимально близок к тому, чтобы пристрелить его прям сейчас, но… приказа убивать не было. К сожалению.       — Чай, кофе или потанцуем?       — А нахуй сходить не хочешь? — устало бурчит Дракон и плечом прислоняется к косяку двери, смотря на это симпатичное недоразумение. Пистолет пока не убирает, пусть побудет на виду.       — Был уже сегодня, — беззаботно отвечает Хазин и, чувствуя себя как дома, допивает кофе. Вадик спрашивает у небесной канцелярии, за какие грехи ему это. Убийства, разбой, насилие и прочие достижения не считаются.       — И что ты тут забыл?       — Хотел посмотреть на того гения, который таскался за нами последний месяц. Или ты думал, что пиздец какой профессионал и остался незамеченным? — Хазин громко фыркает, отставляет чашку и поднимается. Поясни за свою маленькость, хочется сказать, но резкая перемена во взгляде Хазина заставляет Вадика придержать все шуточки. Тот подходит ближе, останавливается напротив и улыбается максимально обаятельно. Будто пенопластом по стеклу кто-то проводит.       — Если хочешь выдать многообещающую тираду, то вынужден огорчить. Волков тебя уже опередил.       — Уверен, он выразил все мои мысли, — Хазин продолжает улыбаться. — Но у нас с Олегом есть одно маленькое различие: он с тобой в прошлом сентиментально трахался, я — нет. Так что для меня твоя жизнь не имеет никакого значения. Суть улавливаешь?       — И где ты, бля, такой дерзкий взялся?       — В Москве, — лаконично отвечает Хазин и подмигивает. — Адьос, мужик. Он уходит, оставив после себя свербящее ощущение. Вадик почти готов к тому, что из туалета сейчас с угрозами выскочит Гром, а под кроватью в спальне притаился Разумовский, но нет. Видимо, ебанутых и наглухо отбитых в этом квартете только двое. На следующее утро Вадик встречается с заказчиком.       — Собрал на них информацию?       — Собрал.       — Что скажешь?       — А что сказать? Совет им да любовь. Окончание фразы заглушает выстрел. Вадик смотрит, как аккуратная дырочка с кровавым окаймлением расцветает во лбу нанимателя. Дракон сплёвывает на землю, забирает остаток денег и, насвистывая себе под нос песенку про Алехандро, уходит в закат. Ибо нехрен засылать его в такую жопу к таким чокнутым.