Метаморфозы

Он ведь должен был понимать, что попадётся? Он наверняка понимал, но рассчитывал выйти отсюда живым. Потрясающая самоуверенность! И не просто живым, а принести своим хозяевам трофей. Вегас изучал пленника, прикрученного к столбу, с неослабевающим вниманием хищника, изучающего жертву. Пит его насквозь видел: псих. Ну действительно псих! Кому придёт в голову сажать ежа в клетку? Только психу. Нет животных, которых можно держать в клетке. Птиц тоже нельзя. Никого нельзя, даже сверчка нельзя в неволю! В неволю нужно вот таких, как Вегас: опасных, беспринципных, подлых. Всё тело болело. Казалось, не осталось ни одного клочка кожи, который не пронизывала бы острая боль. Но боль можно пережить, перетерпеть, а если что — и в обморок хлопнуться. Нет сознания — нет боли. Правда Питу удалось всего пару раз воспользоваться этой лазейкой, когда боль доходила до предела. При всей своей чудовищности, Вегас всё-таки исключительно чувствовал тот предел, за которым игра становилась ему малоинтересна. Пит поймал себя на том, что от улыбки Вегаса у него где-то под кожей всё начинает тихо скулить от ужаса — этот скулёж работал как предвестник боли. И боль приходила. Чистая, незамутнённая, лишающая стойкости. Когда очередная волна боли спадала, он из последних сил улыбался — справился, смог, всё ещё не сдался. Вегаса эта улыбка выводила из себя, он снова принимался зверствовать, но заставить себя не улыбаться Пит не мог. В конце концов, он же улыбается не Вегасу, а себе. Он и так во всём обделён сейчас, у него ничего не осталось — ни свободы, ни воли. А улыбка — осталась. Когда в этот застенок ворвался Кхун Кан, Пит даже обрадовался: всё закончилось. Сейчас его убьют, и можно будет отдохнуть. Смерть это не конец, он отдышится на той стороне, а потом каким-то образом его мир продолжится, пусть даже он ничего не будет помнить. Это жаль, конечно. Он был готов помнить Вегаса, лишь бы не забывать своих друзей, бабушку с дедушкой. Вот чего он не ждал, так это страшного удара от Кана. Вегас невесть каким чудом устоял на ногах, а Кхун Кан принялся шипеть на него, время от времени срываясь на крик. Он собирается убивать, или они будут выяснять отношения прямо при нём? Пит не вслушивался в слова, ловил только интонации. По большому счёту, ему всё равно, о чём говорит сейчас побочная семья, но главное он всё же уловил — планы сорваны, и во многом благодаря ему. Есть чем гордиться, он не зря прожил свою жизнь. Стреляйте уже. — Прибери тут, — Кхун Кан сунул Вегасу пистолет и ушёл, злобно передёрнув плечами. В повисшей тишине было слышно только как неровно дышит Вегас. Пит покачал головой. Переживает, наверное. Ещё бы, при пленнике получить такого леща. Ну престиж не упадёт, если такое делают при постороннем, значит в живых оставлять не планируют. — И не надейся, — Вегас криво улыбнулся. На его щеке расплывалось яркое-красное пятно, след отцовской руки. Пит осуждающе поджал губы. — Я с тобой ещё не закончил. И он действительно не закончил. Дни сплетались в безликую вереницу боли, криков, коротких периодов отдыха, когда Пит не очень соображал, действительно ничего не происходит. Сознание плавало в сумеречной зоне, и никак не могло найти выход. Краткие проблески рассудка выхватывали иногда лишь чем-то озадаченного Вегаса, который рассматривал его как редкое явление природы. — Что ж с тобой не так? — шипел Вегас, больно ухватив за подбородок. Пальцы сжимались, впивались в щёки. Пит не очень понимал, что не нравится Вегасу. Что? Что он не плачет? Наговоры, он плакал. Нормальные люди могут плакать от боли, от страха, от тоски. Вот от унижений тоже. Что он не сопротивляется? Опять же, нет — Пит не давал ему спуску ровно на длину цепи. Что он ещё жив? Ну так надо не кусаться, как псих, а взять в руки оружие. Время от времени появлялся Кхун Кан. Пит его не видел, понимал только, что он был — Вегас злился, крушил всё в комнате, а на его лице расцветали и снова проходили кровоподтёки. А ещё Питу снились сны. Он бы предпочёл увидеть во сне бабушку. Или Порша, например — с ним же всё в порядке теперь? Или вот Танкхуна. Сейчас бы он не отказался посмотреть пару-тройку сериалов. А снился какой-то сериал бибиси в мире животных, только без музыки, без понятных объяснений диктора. — Он всё равно в отключке, — яростно шипел кто-то над ухом. Пит пытался поднять тяжёлые веки, пьяно покачивая головой. — Нет! — Заткнись. Твой питомец умирает. И снова звук удара. Звонкий. Пит вздрогнул всем телом, но боли не было, словно ударили не его. — Слабак! Тряпка! Бесполезный выродок! Уродец, что ты, что твой брат, оба уродцы! Звуки ударов прекратились, Пит с трудом открыл глаза, пытаясь понять, что это за новый звук, и ошарашено вытаращился. На холодном бетонном полу огромный белый змей вцепился клыками в чёрного змея, давил его к полу. Чёрный змей проигрывал. Почему чёрный змей не сражается? Что за нелепые сериалы снимает бибиси, неужели нельзя было снять что-нибудь про котиков? Про зайчиков. Ладно, можно про змей, но в природе, зачем они снимают таких красивых змей в каменном мешке? Никого нельзя держать в неволе. Змей тоже нельзя. Если это зоопарк, то обязательно должен прийти смотритель и разнять их! — Пусти его, — прошептал Пит. Змеи замерли. Белый оставил чёрного валяться на полу, подполз к Питу. Немигающий змеиный взгляд скользил по нему, пока рептилия поднималась всё выше. Надо же, а он читал, что такую стойку могут только кобры. А это точно же не кобра, но и не питон. Белые питоны бывают, Пит видел по телевизору. — То есть, у тебя и яд паршивый, — громким злым шёпотом сказал кто-то, но Пит не увидел, кто это. — Стой... Второй голос оказался тише. Пит помотал головой, пытаясь проснуться. — Я вижу твои укусы, но он ещё жив. Значит, вместо яда у тебя просто пустышка. Какое разочарование. Но я не удивлён. Попрощайся со своей игрушкой, Вегас. Нет, погодите-ка, если эти змеи — игрушки Вегаса, то бедные змеи! Теперь понятно, что тут происходит, этот больной ублюдок ещё и змей мучает! Нельзя разрешить этому злому шептуну убивать змей! Где же он? Пит попытался оглянуться, но не успел. Белый змей кинулся вперёд, вцепился в шею. Пит забился в цепях, чувствуя, как снова на разные голоса кто-то скулит под кожей. Это Вегас не дождался, пока он проснётся, и сразу начал его мучить, точно. Сейчас он проснётся, и не будет никаких змей, а будет только вполне понятный психопат, который наслаждается чужими мучениями! Сознание снова помутилось, и только кто-то смеялся громко. Точно не Вегас. Его смех Пит выучил наизусть, распознал бы даже с того света. Кто-то смеялся, кто-то шипел, снова кого-то били. Чудовище, не даёт прийти в себя, сразу бьёт. Дурак, неужели не понимает, что бессознательное тело можно бить сколько угодно и на кусочки резать, ему всё равно. А ещё выставлял себя таким знатоком пыток. Вегас, ты дурак... Ну и пыжься дальше... Пит снова улыбнулся, проваливаясь в небытие. Хорошо как. Серая зона его замучила, можно просто какое-то время не быть. Он очнулся от того, что кто-то раз за разом проводил по лицу мокрой тряпкой. В рот закапала вода, Пит попытался глотнуть ещё, потянулся к воде. — Нельзя столько сразу, — прошептал Вегас. — Что же с тобой не так, Пит? — А тебе всё не так, — вздохнул Пит и испугался собственного скрипучего голоса. Как будто кто-то усердно тёр песком старую чугунную сковородку. — Молчи, аномалия, — Вегас поспешно закрыл ему рот ладонью. Ладонь оказалась влажной и холодной. Пит с горем пополам доволок до лица свою руку, взялся за эту ладонь и перетащил её на пылающий лоб. Вот так хорошо. — Я заболел? Горло болит. — Заболел, заболел, — торопливо ответил Вегас. — Простыл и всё такое. Молчи. — Вегас, — Пит пристально посмотрел на него. — Тебе лечиться надо. — Мне?! Короткое изумление быстро сменилось взрывом хохота. Вегас смеялся, запрокидывая голову, а Пит рассматривал его шею с отчётливо заметными синяками. И губы разбиты. Бровь рассечена. — Твой отец снова был тут? Смех оборвался. Вегас снова смотрел непроницаемыми глазами, будто собирался что-то спросить, но ещё не принял окончательное решение. Ну, если он не собирается спрашивать, уже поздно. Инициатива упущена. Пит коротко кашлянул, проверяя горло. — Не кашляй, — тут же приказал Вегас. — Я сразу понял, что ты больной ублюдок, едва увидел ежа в клетке, но это... Вегас, немедленно отпусти несчастных рептилий. Не говори мне, что они у тебя тут друг друга убивают, хотя с тебя станется смотреть, как они жрут себе подобных. Не смей от меня отворачиваться! Пит почувствовал, что злится, сейчас Вегас взбесится, но остановиться почему-то не мог. Больше всего бесило, что Вегас почему-то не торопился слетать с катушек, а озадачено смотрел на него, и не убирал ладонь со лба. — Наверное, побочный эффект, — озабоченно пробормотал Вегас. — Давай я тебе охлаждающий пластырь прилеплю на лоб. — Мне не нужна твоя забота! — Пит гневно сверкнул глазами и рывком сел. Голову сразу повело, он ухватился за первое попавшееся и попытался продышаться. Ухватился, конечно, за Вегаса, но ему придётся потерпеть. Сам он сколько терпел его выходки, будет только справедливо! — А что ж тебе нужно, удивительный Пит? Эта кривая улыбка Вегаса бесила ещё больше. Как будто он не собирается улыбаться, а кривит губы в попытке скрыть что-то. — Мне нужна свобода, вертолёт и миллион долларов. Дашь? Не дашь, так и закрой рот. Где чёрный змей? Ты всё-таки дал белому его убить? Какая же ты всё-таки дрянь, Вегас... И ежа отпусти! Пит снова раскашлялся, в горле засаднило, тупо дёргало болью. Вегас ещё какого-то хрена молчит и смотрит в упор, будто у него рога выросли или вторая голова проклюнулась аккурат на макушке. — Пит... — Я тебя спрашиваю: где чёрный змей?! Ты мог бы хотя бы ветеринара вызвать. Этого, как его. Серпентолога! Ссыкло ты, Вегас. Вот никогда я не считал тебя трусом, кем угодно считал — тварью, дрянью, ублюдком, но мне всегда казалось, что ты хотя бы смелый подонок, а ты трус! Или ты думаешь, что змей рассказал бы врачу, как ты с ним плохо обращаешься? Соврал бы, ты умеешь, тебе не привыкать! Но бросить без помощи бессловесное... ты... дрянь... Нет, он всё-таки действительно заболел. Горло перехватило жёстким спазмом, дышать стало трудно. Пит задыхался, а Вегас всё не злился. Смотрел, позволял на себя орать, даже придерживал, и всё смотрел. Потом тронул пальцами за щёку и тихо спросил: — Почему ты плачешь? — Я тебя ненавижу, — сдавленно пробормотал Пит. — Это я знаю. Но почему ты плачешь сейчас? — Не по чему, а по кому! — огрызнулся Пит, всхлипывая, и всё-таки зарыдал в голос. — Он умер, да? — О мой бог, — выдохнул Вегас. — Да жив твой Кинн. Жив. И Порш жив. Трахаются как кролики. — Это хорошо, но я знал, что они живы, иначе ты давно швырнул бы мне в лицо некролог, — Пит никак не мог успокоиться. Он терпеть не мог плакать вот так. Когда лицо морщится, кривится, и не получается унять этот водопад. — А кто тебе ещё? Все они живы. — Змей! Вегас вздрогнул, когда Пит ткнул его в грудь пальцем и снова разревелся. — Чёрный змей умер? Не смей ржать, скотина! — У тебя руки свободны, ты не заметил? Почему ты меня не бьёшь? Вегас снова не ответил на вопрос, только смотрел странными неподвижными глазами. — Ты и так побитый. Я — не ты. Итак, ты позволил убить чёрного змея! Он тебе что, игрушка? — Всё, стоп, — Вегас крепко ухватил Пита за плечо, придержал пальцами за подбородок и быстро слизал слёзы. — Извращенец. — Я хочу эти слёзы, пролитые по чёрному змею. — Дремучий извращенец, — Пит попытался отстраниться, но Вегас не успокоился, пока не слизал все слёзы. — Вкусно... А ты у нас, значит, из гринписовцев? Я не могу отпустить ежа, Пит. Он рождён в неволе, и там снаружи просто пропадёт. Он не умеет охотиться, другой жизни не знает. — Построй ему вольер. Клетки слишком мало. — Какие жёсткие требования, — Вегас рассмеялся. — Хорошо. Я подумаю над этим, в этой мысли есть зерно истины. Значит, вольер? — С кустами, с травой, и с камнями. Чтобы ежу было интересно. — Я умер и попал в дурдом, — пробормотал Вегас. — А чтобы окончательно всё свести к психушке, я тебе скажу: чёрный змей жив. — Правда? — Пит недоверчиво отпрянул, но Вегас не отпустил. — Истинная правда. Он немного потрёпан, но вполне жив. Поел, успел отдохнуть, принять ванну, и даже позагорать на солнышке. — Змеям полезно, — Пит кивнул, скривился от боли в шее, и не заметил, что Вегас не даёт ему теперь ни кивать, ни поворачивать голову, придерживая за подбородок. — А ты не врёшь? — Смотрите-ка, кто осмелел и призывает меня к ответу! Плохой мальчик... — Вегас откровенно зубоскалил. — В следующий раз ляжешь спать, я специально подсуну тебе змея в постель. В качестве пытки. — Ты дурак?! Ну хотя бы слёзы высохли, и плакать больше не тянуло. Странным образом стало легче. Впервые за долгое время. — Боишься змей? — подначивал Вегас, пока укладывал его обратно на подушку. — Нет, ты точно дурак, — Пит вздохнул. — Я же во сне могу придавить змея, а ты сам сказал, что белый его потрепал. Я его придавлю, он меня укусит, и мы устроим в постели потасовку — я спросонок испугаюсь, ему будет больно... Нет, ты точно живодёр. — Не придавишь. Во-первых, змей большой. Вегас при этом пошло ухмыльнулся, красноречиво глянув себе между ног. Пит испытал жгучее желание отказаться от собственных принципов и вмазать ему прямо по ухмылке. — Во-вторых, я положу его тебе на грудь. Так тебе будет страшнее, а змею безопаснее. — Дебил, — коротко прокомментировал Пит. — Совсем страх потерял, — весело прокомментировал Вегас. — Что же, принесу тебе еды. У тебя болит горло, поэтому будет жидкая каша. Очень полезно. Неизвестным чудом между ними установился хрупкий мир. Пит несколько дней не получал ни побоев, ни более страшных пыток. Вегас даже не кусался, и все раны заживали хорошо. Некоторые Пит даже не помнил, как получил. Точно Вегас озверело измывался над бессознательным телом. Ублюдок, что с него взять... — Вот подонок, — однажды утром пробормотал Пит, едва сумев открыть глаза. И был повод, потому что Вегас сдержал слово. Тяжёлый прохладный змей не просто лежал на груди. Он обвивал кольцами ногу, руки, удобно устроился и неотрывно смотрел в лицо, время от времени трогая воздух раздвоенным языком. — Ты не подонок. Вегас подонок, — тут же уточнил Пит, расплываясь в улыбке. — Какой хороший! Красивый, лакированный! Вот тут, погоди, щас... Он подтащил ещё одну подушку, приподнялся, сунул себе под голову, откинул одеяло и принялся рассматривать змея. — Так ты живой! Я так рад. Дай потрогаю. А ты кусаешься? Змей немедленно приоткрыл пасть, демонстрируя длинные влажные клыки. — Ядовитый наверное. А чего ты так лежишь смирно? Тебе Вегас ничего не сделал? Аааа, я догадался. Я тёплый, а змеи любят быть в тепле. А ты прохладный. Из нас получилась бы отличная пара — сидели бы на летней жаре в обнимку, ты бы меня охлаждал, а я бы тебя грел. Нет, ну какой же классный! Пит осмелел. Змей держался расслабленно, иногда сжимал кольца сильнее, но ногу пусть себе сжимает, рукам он не мешал. Длинный какой! Вегас был прав, змей большой. Просто по сравнению с белым он казался меньше. Если этот такой здоровый, то какой же белый? — Ты вообще как? Хороший, хороший. Тебя хорошо кормят? Какая красивая шкура, аж смотреть приятно. Твой хозяин — бессердечный мудак, разве можно так относиться к прекрасному творению. Ну может хоть кормит хорошо. Знаешь, у него тут отвратительно готовят. Я умираю, как хочу лапши с жёлтым карри. И риса. Можно с мясом. Ладно, худо-бедно и яйцами можно перебиться, но омлет уже поперёк горла. А чем тебя кормят? Оказалось приятно водить пальцами по змеиной шкуре. А ещё приятнее оказалось поговорить с кем-то, кто не корчит многозначительные рожи. Змей внимательно слушал. Иногда укладывал голову на грудь, потом снова поднимался и смотрел в лицо. — Ты ведь не в неволе рождён? Давай я тебя выпущу? Я смогу приоткрыть окно, и ты уползёшь отсюда. Устроишь себе дом — твой, собственный дом! И не нужно будет отчитываться перед всякими мудаками, которые тебя норовят придавить. Смотри, — Пит поднял руку, украшенную металлическим браслетом, от которого тянулась цепь. — Вегас меня всё-таки снова пристегнул. Так что я с тобой не смогу смыться, а вот ты вполне можешь. До окна я дотянусь только чтобы створку приоткрыть. Он сполз с кровати. Змей без споров отпустил его — до чего же замечательная зверюга! — свернулся кольцами на нагретых простынях и наблюдал за тем, как Пит с пыхтением старается дотянуться до оконной створки. Когда ему это всё-таки удалось, это стало настоящей победой. — Путь свободен! Давай, дружище! Впереди воля вольная. Только не попадайся снова, я тебя прошу. Ты очень красивый змей, и я рад, что ты жив. Ты меня понимаешь, что ли? Пит ошалело смотрел, как змей ползёт по кровати, спускается на пол, неторопливо приближается к нему. — Я тебя подсажу. Поторопись, а то Вегас придёт, и снова закроет тебя в бетонный мешок. Там солнце, трава, тепло. Найдёшь себе красивую змею, вместе змеят настрогаете. Будете греться на солнышке, охотиться, вкусных мышей есть. Ну давай... Пит снова тянулся к окну, правда змей почему-то решил, что по нему ползти будет интереснее. Обвивал кольцами ноги, скользнул под майку, выбрался через горловину и снова пытливо смотрел в глаза. — Давай, — повторил Пит. — По руке, на окно, и там уже наружу. Ты не такой тяжёлый, я тебя удержу. Красавец, давай. Да, да... Не ползи назад, чего ты оглядываешься? Вот так, вот... вот так, ааааа, молодец! Змей успешно выбрался через окно, только мелькнул чёрный хвост. Пит торжествующе рассмеялся. — Ты выпустил змея? — спросил Вегас, едва лишь зашёл в комнату. — Разумеется, выпустил, — Пит хмыкнул и заулыбался. — Хоть кому-то надо уже пожить собственной жизнью, а не тебя развлекать. — Почему? — Вегас сел на край кровати закинул ногу на ногу, внимательно смотрел. — Что «почему»? — Пит удивлённо поднял брови. — Почему ты выпустил змея? — Достал. Потому что он мне нравится. Он красивый, сильный, ты его глаза видел? А кожа — просто блеск, в прямом и в переносном смысле. Вот говорят, что змеи скользкие — нагло врут, змеи клёвые. А белый в порядке? — Его ты не сможешь выпустить. Вообще белый змей — его отец. Пит отмахнулся было, а потом до него дошло, что он услышал. — Погоди... я дал сбежать чёрному змею, а он не умеет охотиться? Он тоже родился в неволе? — Не расстраивайся так. Пит? Только не плачь снова. Ты собираешься снова плакать по чёрному змею? Не верю своим глазам. — Я его обнадёжил! А получается, что я безответственно его погубил! Он же доверчивый, он к людям поползёт, его убьют! — Ты хоть слышишь, что ты несёшь? — Вегас терпеливо погладил Пита по голове. — Это же змей. Ядовитый. Хладнокровный. Хищный. Это просто гадина. — Сам ты гадина. Змей не виноват в том, что у него нет принципов — такова его природа. И он за температуру своей крови не несёт ответственности. И за яд. Он такой, каким его природа создала, или бог, или боги — как тебе удобнее, так и думай. — Oh my God... — Давай, давай, поговори со мной по-английски, ты же лопнешь, если не продемонстрируешь свою исключительность, — огрызнулся Пит. — Я принёс тебе еду. — Я не хочу есть. — Будешь сидеть и горевать по змею? — Вегас снова недоверчиво и удивлённо смотрел. — Тебе какое дело? Буду горевать по змею! Змей меня слушал, он меня понимал, он охренительный, это мой друг! Мы были бы прекрасной парой, если бы я, дурак, набитый, не соблазнил его... что ты хихикаешь, долбанутый?! Вегас действительно не сдержал смешок, потом ещё один, а потом расхохотался в голос. — Ты соблазнил змея?! — Извращуга! Я имел в виду, не соблазнил его выбраться из дома! Он там сейчас растерянный и голодный, а ты мне еду предлагаешь! Вегас, — Пит серьёзно придвинулся ближе. — А ты можешь послать людей на поиски? У тебя же есть люди. Пожалуйста. Я хочу, чтобы у него всё было хорошо. Как его зовут, кстати? — Я не скажу тебе его имя, если ты не поешь. И не пошлю людей на поиски, если ты не поешь. Змей умрёт от голода. — Шантаж?! Как я забыл, ты же в этом только и силён. Шантажируй меня по-английски, будет более пафосно. — Так что? — Вегас смотрел холодно. — Давай еду! — закричал Пит. — Я всё съем, даже если это ебучие яйца-бенедикт! Как вы это жрёте, я понять не могу. Вегас молча поставил перед ним миску. Пит схватился за палочки, и тут же увидел, что в миске лапша. Всхлипнул — вот только рассказал змею, как хочется лапши, и вот она. Он будет есть любимую еду, а змей там голодный и испуганный! — Ешь, — тихо прошипел Вегас. Пит поднёс миску к губам и принялся быстро орудовать палочками, запихивая лапшу в рот. Он громко хлюпал, и кажется даже чавкал — он не обращал внимания, культурно ест ли нет. Да и потом, а кто не хлюпает лапшой? Она же создана для того, чтобы именно хлюпать! Вот проклятье, даже не получится насладиться лапшой... Пит допил бульон через край, вытер губы тыльной стороной ладони и уставился на Вегаса. — Вкусно? — так же тихо, но уже мягко спросил он. — Не знаю. Наверное, вкусно, — Пит на мгновение прикрыл глаза. — Вегас, пожалуйста. — Ты самый непонятный из всех людей, каких я только встречал. Чего ты хочешь? О чём ты просишь? — Не дай змею умереть! Пошли людей! Как его зовут? — Потрясающе дурной человек, — Вегас снова погладил его по голове. — Змея зовут Вегас. — Кто бы сомневался. Ты назвал змея в свою честь? Ладно, пусть так зовут. — Ты хочешь спасти Вегаса? — не унимался Вегас. — Да! — Пит снова разозлился. — Да, я хочу спасти Вегаса! — От чего? — Вот ты всё-таки заноза в заднице. Я хочу спасти Вегаса от всего! Не подпускай к нему отца, слышишь? И пошли уже людей, пусть найдут его, Вегас наверняка проголодался! Он растерян, испуган! Он потрясающе красивый. Чего ты ждёшь?! Вегас только плечами пожал. Поднялся, забирая миску и палочки, и принялся расстёгивать рубашку. — Зачем ты раздеваешься? — Пит с подозрением отодвинулся от него. — Ты решил, что пыток и домогательств мало, и решил стребовать с меня ещё и это? — Закрой ты уже рот, наконец-то, — посоветовал Вегас, снимая рубашку. — Не раздевайся, — попросил Пит, отодвигаясь по кровати ещё дальше. — А то что? — Вегас разулся, расстегнул брюки. — Ты же говорил, что Вегас красивый, и вы были бы прекрасной парой. — Тебе лишь бы всё перевернуть! — Пит, — Вегас снял всё, включая трусы, и медленно повернулся, демонстрируя своё тело. — А я? Разве я не красив? — Вегас, нет времени на самолюбования, — нервно проговорил Пит, стараясь не смотреть ниже пояса. — Это почему же? — Вегас вернулся на кровать и медленно пополз к Питу, неотрывно глядя в глаза. — Как раз самое время... — Что... Между чётко очерченных губ Вегаса мелькнул и пропал раздвоенный змеиный язык. Пит моргнул. Показалось. Показалось же? Не показалось. В глазах Вегаса плеснуло изумрудной зеленью, зрачок вытянулся в вертикальную линию. Кожа подёрнулась чёрным антрацитовым блеском. Превращение случилось быстро, между двумя ударами сердца. Пит только потряс головой, когда чёрный змей свернулся кольцами, поднял голову. Смотрел... насмешливо? На змеиной морде невозможно различить эмоции. А у змей вообще есть эмоции? — Вегас? — язык еле повернулся. Пит забыл, как дышать, пока змей скользил по его телу, обвивал кольцами руки. Снова смотрел в глаза немигающим взором. — Вегас, ты не человек? — А то ты сам не видишь. Голос звучал где-то в голове — змей не двигал пастью, это было бы слишком театрально и даже карикатурно. Но голос был шипящий, с пришёптываниями. — А как это? — спросил Пит, чувствуя себя невероятно тупым. — А вот так, — змей уютно устроился, положил голову ему на плечо. — Меня больше интересует, почему ты жив. Я столько раз тебя кусал. Отец тебя укусил в горло, влив столько яда, что ты должен был умереть. Какого хрена ты ещё жив, удивительный парень Пит? — Хрен его знает, почему. Вегас, но как это вообще может быть? Вот ты всё-таки хитрая жопа! Я тут плакал над змеем, а ты развлекался! — Я не развлекался. Я охреневал, — Вегас потрогал шею Пита языком, примерился впиться клыками — по коже только скользнуло самыми кончиками, но так и не укусил. — Ты меня так ненавидишь, что змей оказался тебе приятнее. — Это совсем другое дело, Вегас, — Пит попытался оттянуть его голову от своей шеи, чтобы всё-таки смотреть в глаза. — Если ты не человек, то требовать от тебя всего человеческого — нелепость и дурь собачья. — Вот ты как верный пёс главной семьи и надурил себе полные карманы проблем. — А что, они тоже?! Даже Танкхун?! — Нет. В нашем роду старший сын всегда человек. Младшие дети — змеи. И побочная семья принадлежит змеиному роду. — А я всё думал, чего вы так грызётесь, — пробормотал Пит. — Вот почему главная семья настолько не доверяет побочной семье! Потому что вы не люди! Но ведь это же глупо... наверное, я не уверен. Если они всё знают... — Они знают, конечно же. Ложись. Давай полежим, с тобой хорошо лежать. — Это потому что я тёплый, а змеи любят тепло, — машинально проговорил Пит, но всё-таки лёг. — А тебе не больно? — Не больно, — задумчивый шёпот Вегаса ласковым шёлком проникал куда-то в рассудок. — А почему твой отец белый? — Потому что в нашем роду все змеи — белые. Только я и Макао... Ты почему дрожишь? Пит? Пит тихо всхлипнул. — Оооо, нет, только не снова, — Вегас потянулся, возвращаясь в человеческий облик, провёл языком по сползающей слезинке, ласково прижался губами ко лбу Пита. — Ты снова плачешь по чёрному змею? — Ты голый и обнимаешь меня, — сообщил ему Пит, всхлипывая. — Тебе не стыдно? — Мне?! Вот ты всё-таки чудной. — А, ну да, — Пит снова судорожно вздохнул. — Вегас, ты ведь понимаешь, что твой отец не прав. Ты не выродок. И не уродец. И Макао не выродок. Ты просто не представляешь, как красив, когда ты змей. — А когда человек, я что, некрасивый? — Красивый, — Пит тронул заживающий рубец на брови Вегаса. — Ну вот что ты такое, Пит? Ты меня уже не ненавидишь? — За что? За то, что ты змей? За то, что ты не человек? Я всё думал, что ты не человек, если так любишь причинять боль, а оказалось, что ты — змей. Ну так и за что тебя ненавидеть? Ты ж не выбирал быть змеем. — Я мог бы быть хорошим змеем, — Вегас хмыкнул, стаскивая с Пита рубашку. — Сидел бы себе... — В этой семье тебе не стать хорошим змеем. Тебе бы построить свою жизнь. — Я помню — найти красивую змею, настрогать змеят, и кушать вкусных мышей. Видишь ли, Пит, меня не интересуют особи, с которыми можно наплодить потомства. Мне нравится один стойкий, неимоверно раздражающий человек, который по какой-то загадочной причине не умирает от моего яда. — Вот ты змеища всё-таки, — Пит вцепился в резинку своих штанов, не планируя поддаваться этим домогательствам. — В точку, — Вегас чарующе улыбался. — Так ты ежа в клетке держишь, потому что ежи едят змей?! Мстительный гад. — Отчасти. Но вообще-то ежи не едят змей. Или не так — они их едят, если представится случай. Там, ослабевшую найдут, или маленьких змеёнышей. Но так ежи питаются более мелкой добычей. Просто я хочу, чтобы у меня был собственный ёж. — Так вот, о еже, — угрожающе протянул Пит, сражаясь за свои штаны. — Обещаю, у него будет вольер. С кустами, травой, камнями, и много вкусных улиток. Пит, сдавайся. Я хочу тебя раздеть. — Вегас, а ты только туда и назад? — Туда и назад, — проурчал Вегас, обдавая жарким дыханием шею Пита. — И ещё раз, и туда, и назад, и глубже, и сильнее. — Пошляк. Я имел в виду, только в змея и назад, без промежуточной формы? — Могу стать нагом, но тогда у меня будет два члена. И оба больше, чем этот, человеческий. Как думаешь, справишься? — Извращуга! — завопил Пит, проигрывая битву за штаны, и судорожно потянул на себя одеяло. Вегас со смехом отобрал и его, навалился сверху и очень серьёзно уставился в глаза. — И ты меня не ненавидишь. — Я не знаю. Сложно ненавидеть кого-то за то, что он соответствует своей природе. Но я не буду с тобой трахаться, слезь с меня, — Пит отчаянно трусил, но храбрился. — Я обещаю, что тебе понравится. — Нет! — Ты мне не веришь? — Вегас провёл языком по шее Пита. — А напрасно. Рекомендую верить. Я всё о тебе знаю, Пит. Я навёл справки. Ты никогда не был с мужчиной. — И не буду! — И не будешь, — согласился Вегас. — А с чёрным змеем будешь? Ты сам сказал, что вы стали бы прекрасной парой. И соблазнял змея весьма профессионально. — Вегас, ты... — Ну? Змеища? — Мурло, — сообщил Пит, и рассмеялся, пока Вегас с некоторой оторопью переваривал новое ругательство. — Хорошо. Значит тебе сейчас придётся постигать тонкости интима с мурлом. Не сжимайся, я ещё не вставляю. — Господи, почему ты такой пошлый? Вульгарный... отвратительно наглый! — Пит всё искал в себе силы возмутиться и поставить Вегаса на место, но это не получалось. Он свернул бы шею человеку-Вегасу, а сейчас получалось, что его как бы и не за что ненавидеть. Он сам с блеском прочитал змею оправдательный приговор, и теперь только промычал что-то протестующее, пока Вегас размыкал его губы и трогал языком его язык. Человеческим языком. Как он сказал, нагом? Два члена? Господи... — Пит, — сладко прошептал Вегас. — У тебя встал. — Заткнись, Вегас, — Пит только зажмурился. — Я тебя умоляю, просто заткнись! — Умоляй меня ещё. Попроси. Посмотри мне в глаза и попроси. Последний шанс, Пит. Попроси отпустить тебя, и я отпущу. Попроси. Одна просьба. Что захочешь. Пит открыл глаза, стараясь успокоиться. Непреклонно нахмурился, успел увидеть беспокойную неуверенность где-то глубоко в зрачках Вегаса и попросил: — Поцелуй меня ещё раз. Он потратил свой последний шанс. Но не пожалел об этом.