Николай
Николай почувствовал легкое разочарование, когда последний залп ракет ударил в землю, убивая фьерданцев и засыпая землей выживших. Они не собирались отступать, в их арсенале было что-то большее, что-то сильнее. Об этом докладывал Термит, над этим странным словом гадали его ученые и фабрикаторы. Но никто так и не смог предположить, что это могло бы быть. Король посмотрел в траншеи фабрикаторов. Сегодня там была Леони. Давида не пускали на поле боя, он и не рвался. Он был в лагере, ждал исхода, переживал ли он? Может быть только за свою жену. Давид был уверен в бомбах, хоть и был против массового их использования, но и того количества, что они смогли изготовить, хватило бы на уничтожении целого крупного города. Давид был уверен в расчетах, он доверял цифрам, а не людям и эмоциям. Николай был рад, что Костюк смог вернуться, что он снова на ногах и с новыми идеями готов приступить к работе, хотя теперь с ним будет всегда отдельная охрана. Сам Толя порывался охранять Давида, потому что в ту ночь именно он вытащил его из-под завалов, именно он постарался вылечить его прямо на месте, именно он нес его покалеченное тело целителям. Бари был рядом с Николаем. Этого король не мог понять никак. Миронов отказывался нести разрушение с помощью своих изобретений, но готов был пролить кровь на поле брани, размахивая фамильным мечом. Он снова преобразился в эту замысловатую и чем-то по-своему грозную и красивую броню: на его груди блестела кольчуга, на плечах были железные вставки с объемным изображением ястреба, на его древнем шлеме, как в сказках, красовались замысловатые узоры, характеризующие его силу и умения. В этой броне он походил на рыцаря, благородного и холодного. Нос с горбинкой был гордо поднят, а янтарные глаза были хищно сужены, особенно был сейчас заметен его птичий вертикальный зрачок. На его плече разминался феникс. Хотя Николай по привычке называл его жар-птицей. Но она не была такой, как в сказках, она была грозной и жаждущей крови. Бари отпустил ее перед запуском бомб, феникс полетал в стороне фьерданцев. Николай не знал, что уж он там делал, но вернулся с окровавленными клювом, крыльями и когтями. Николай посмотрел на юг. Там должен был пройти их обманный маневр. В его успехе он не сомневался, только почему же его жена и первый генерал не спешат к нему на помощь? Танки фьерданцев от последнего залпа покатились по тлеющим телам собственных солдат, и пехота рванула вперед. Многие битвы велись неделями, превращая поле в мешанину из пуль и крови. Но Равка не могла себе такого позволить. У них было недостаточно вооружения, флайеров и солдат. Поэтому для них все решалось здесь и сейчас. — Проклятье, что ты делаешь? — рявкнул Толя. — Положи ружье. Николай проверил прицел своего ружья. — Даже я, знаешь ли, не рискну героически вылететь на поле боя без оружия. — Ты отдаешь приказы и нужен нам живым, а не в качестве пушечного мяса для фьерданских пулеметов. — Отдавать приказы могут и командиры. Это наш последний шанс что-то изменить. Если мы проиграем, Равке не нужен будет король. Толя вздохнул. — Тогда, полагаю, и королевские телохранители не понадобятся. Идем вместе. Чем ближе они подходили к линии фронта, тем более оглушающим становился грохот танков и рев артиллерийских орудий, которые сливались в один сплошной гул, молотом бьющий по голове. Они шли сквозь ряды, мимо раненых и тех, кто еще готовился вступить в бой. — Korol Rezni! — кричали солдаты при виде его. Король шрамов. Больше его не раздражало это прозвище. — Кто идет в битву со мной? — крикнул он в ответ. И они проревели свои имена, следуя за ним по пятам. С юга послышалось приближение дребезжащего звука. Флайер. Луна и Зоя подоспели вовремя. Желание повернуться было велико, но он осилил себя, обращая внимание врагам и солдатам. Толя рядом все-таки повернулся в сторону приземлившегося корабля. — Там только Луна… — Что?! — заволновался король, поворачиваясь на звук. Из флайера и правда вылезла только сероволосая девушка. Ее встречал Бари, который задержался вместе с остальным командованием. Николай начал переживать, что же такого могло приключиться, что его верный генерал не смогла прилететь на поле битвы? Мироновы поспешили догнать короля и Толю, они перекидывались фразами, и Луна недовольно поглядывала на блестящие доспехи брата. Подойдя поближе, она сразу доложила обстановку дел: — Фьерданский флот повержен, план сработал, — она прошлась глазами по линии боев. — Поступило сообщение от Апрата… — Что опять? — возмутился Толя. — Он схватил Термита… — она грустно опустила глаза. — Зоя сорвалась ее спасать… — Но как же… — И я ее отпустила, — перебила она Николая, строго смотря вперед. — Зоя — сильная, она дракон… А я вроде как королева, и мои приказы должны выполнять… — Королева? — непонимающе нахмурился Толя. — Ну а как я должна была убедить Женю не закатывать эти сцены?! — Получается мы остались без генерала, — заметил Николай, почему-то улыбаясь тому, что Луна назвала себя королевой только затем, чтобы утихомирить Женю. — Она вернется, — заверил его Бари, смотря на небо. — Дракон такое не пропустит… Феникс на его плече согласно вскрикнул, обращая на себя внимание недовольной Луны, она обиженно показала ему язык и надула губки. — Ну так что? Идем воевать? — спросила она у короля, доставая кинжалы из ножен. Николай не смог ей бы отказать, а потому просто кивнул, наблюдая, как она встала по левую руку от него и ждала, пока он сделает первый шаг. И он сделал. Сначала он шел, затем перешел на бег, и вот оказался в гуще сражения. Весь мир вокруг него сузился до грохота канонады и рева танков среди дыма и крови. Мелькали фигуры, и у него были лишь доли секунды, чтобы отличить друга от врага. Помогали фьерданские шлемы незнакомого Николаю вида, они значительно отличались от равкианских. — Бари, — крикнула Луна, стараясь перекричать звуки выстрелов и рев танков, — что это на них за шапки такие странные? — Это шлемы, — заметил Миронов, на что сестра закатила глаза к небу. — Да хоть котелки и цилиндры! — она отразила удар, который предназначался Николаю, и перерезав сухожилия на руке врага, воткнула ему клинок в горло. — На кой они им? Николай выстрелил, затем еще раз, перезарядил. Помогала еще и аура, исходящая от Луны, вокруг нее искрились капельки воды, готовые вмиг превратиться в острые снаряды. С какой радостью он навсегда забыл бы это чувство, ощущение, что смерть идет с тобой бок о бок, дышит тебе в спину, направляет твою руку, но в любой момент может обрушить на тебя лезвие своей косы. — Что-то вроде защиты, — ответил Бари, выстраивая из брошенных врагами винтовок металлическую стену, за которой прикрыл отступающих раненных. — Блять! — выругалась девушка, гневно смотря на брата. Николай весело хохотнул с боку. Да, Бари явно знал толк в объяснениях, а самое главное понимал Луну с полуслова! Толя укоризненно покачал головой, а король веселился от души, как и его демон, что рвался в родную стихию. — Что ты от меня хочешь?! — тоже злился Бари, подстреливая очередного фьерданца. — Я-то откуда знаю, зачем им эти шлемы? — А сразу сказать так нельзя было? — Луна недовольно провела локтем по лбу, убирая капельки пота, потом осмотрелась по сторонам. — Всё! Я тоже хочу нормальную шапку! Она стянула с головы капюшон. Николай краем глаза смотрел за ее телодвижениями. Луна вытянула руки вверх, хлопнув правой ладонью по предплечью левой, и в этот миг прямо из ее руки вылетела птица, такой же феникс, как у Бари с клинком Мироновых. Николай удивленно замер, как в общем и все вокруг, осматривая ее с ног до головы. На Луне красовалась шкура волка, которая каким-то образом приросла к ней и стала ее частью. Серая шерсть плавно шла по спине, снизу заканчиваясь мощным хвостом, раскачивающемся на ветру, а сверху — настоящей волчьей макушкой, с ушами-локаторами. Ее серые волосы пропали, зубы стали неимоверно острыми, а взгляд хищным. Феникс сбросил меч, и Луна ловко его поймала. Николай заметил, что мечи отличаются, хотя он считал, что они должны быть одинаковыми. Однако у Бари он был можно сказать простым, только с замысловатыми светящимися узорами, у Луны же он больше напоминал фламберг, острие которого был в форме острых волн. Луна грозно оглядела поле боя, сталкиваясь с удивленным взглядом Николая. Потом она одобрительно и коварно улыбнулась, задирая голову к верху. И по всему полю прошлась волна волчьего воя. Где-то послышались ответные звуки, а Толя рядом как-то странно приосанился. Феникс в небе поддержал свою хозяйку и со всей скорости приземлился на лицо одному из фьерданцев, выколупывая острыми когтями глаза, и нанося глубокие раны клювом. Николай был повержен в шок. Луна вернула ему свой взгляд, и кивнула, ожидая от него реакции. Демон внутри замер то ли в страхе, то ли в восхищении, а он не знал, то делать. Но первыми оклемались враги, продолжая наносить удары и стрелять из оружий. Луна продолжала ожидать его действий. И он сделал. Он атаковал первого разъяренного фьерданца, что с боевым кличем несся на его жену, они посчитали ее ведьмой, хотели пролить ее кровь. И это придало его руке невероятную силу, адреналин зашкаливал в крови, сейчас он уже не разделял себя и демона, он хотел их уничтожить, потому что они напали на нее. Когда враг в сером мундире пал, сохраняя все то же удивленное лицо, Николай повернулся к Луне. Она нежно и с любовью взглянула на него, подходя ближе и целуя в щеку. После она махнула рукой на тех, кто собирался к ним подходить, и их пронзили множество льдистых осколков. Николай поцеловал в ответ, только поцелуй его угодил в серую шерсть волчьей макушки, которая тоже пахла ветром, свободой и яблоками. — Шапки у тебя по итогу так и не появилось, — заметил Бари. Луна рассмеялась, покачивая головой. — Как же я люблю тебя, братец! Толя хохотнул рядом, кивая девушке. Николай заметил, будто его сила увеличилась. Неужели Луна смогла поделиться с ним волчьей энергией. Король знал, что и у Толи, и у Тамары были усилители из волчьих когтей. Значит, они оказались зависимы от хаоса Мироновой? — Николай! — закричал Толя. Но Николай и сам уже услышал рев приближающегося чудовища — гигантского транспортера, который они уже видели в первом столкновении с Фьердой, того самого, в котором привезли одурманенных гришей. Гигантские гусеницы сотрясали землю, визжали металлические шестерни, в воздухе висел смрад горящего топлива. — Если понадобиться, я попытаюсь создать щит, — заметила Луна. — Но есть идея и получше… — Они их уважают, — заметил Бари. — Кого их? — не понимал Николай, видимо его суждение о взаимопонимании в этой семье было поспешным. — Волки. Там есть группа дрюскелей и их верных псов. — Ты можешь ими управлять? — удивился Толя. — Волка невозможно приручить, ибо тогда он будет не волком, а домашним псом, — изрекла девушка, вытирая окровавленные клинки. — Если они все еще остались волками по натуре, то они послушаются моего приказа. — Тебе я вижу понравилось отдавать приказы, — заметил король. — Со своей силой я могла бы стать им вожаком, и они это понимают, потому что откликнулись на мой зов. Так что понравилось мне или нет, но я смогу ими управлять, — она убрала клинки в ножны, вставая в боевую стойку. — Эти маски! — взревел Толя, заглушая шум. Это были не обычные маски, которые носили и на равкианской стороне. Николай заподозрил, что они использовались, чтобы постоянно подавать гришам парем. Огромный металлический зев транспортера распахнулся, и оттуда потянулась еще одна цепочка изможденных гришей с масками на лицах. По всей протяженности фьерданских линий солдаты устанавливали странные объекты — огромные металлические диски, по форме напоминающие нечто среднее между блюдом и колоколом, сияющие в холодных лучах зимнего солнца. Нинины параболы. Певчая птичка. Внезапно Николай понял, что за странные шлемы были на фьерданцах. — Открывайте огонь! — рявкнул он. — Стреляйте по гришам! Стреляйте по колоколам! Луна незамедлительно постаралась создать купол воды над равкианскими солдатами. Бари тоже начал подтягивать металл с разных участков боя, чтобы загородить ими более уязвимые участки. Фьерданские солдаты подвесили гигантские молотки и ударили по дискам. Воздух заполнил странный гул. Одурманенные гриши выгнули руки, и люди вокруг закричали. Звук сокрушал. Николай зажал ладонями уши, глядя, как по всему полю его солдаты делают то же самое, бросая оружие, падая на колени. Он никогда не слышал подобного звука, ввинчивающегося в мозг, в кости, взрывающегося в черепе. Думать было невозможно. Луна рядом упала на колени, из ее глаз потекли слезы, руки дрожали, а волчьи уши были крепко прижаты к макушке, однако это мало ей помогало. Вода не сильно заглушала этот гул, особенно когда ее носитель не могла сосредоточиться, водный щит колебался и прерывался. Николай постарался схватить ее за руку и успокоить, но у него ничего не получалось. Девушка с всей болью завыла, но навряд ли обещанные волки дрюскелей ее услышали. Фьерданцы, защищенные своими странными шлемами, ринулись вперед, открыв огонь, расстреливая беспомощных равкианских солдат и гришей. Шлемы были созданы специально, чтобы защитить их от этого чудовищного, парализующего звука. У Толи из ушей потекла кровь. Николай почувствовал, как что-то потекло по шее, и понял, что с ним творится то же самое. Вибрация словно разрывала его на части. Ракеты Равки по сравнению с этим казались детскими игрушками. Он надеялся дать своей стране шанс победить. Он надеялся, что, несмотря на численное и техническое превосходство противника, сможет найти выход для своего народа. Бессмысленная, глупая гордыня. И вот как все это закончится. Равку поставят на колени. Бари неподалеку тоже страдал, но его голова еще более менне старалась соображать. Он попытался снять с поверженных фьерданцев их шлемы, но давалось это с трудом. Николай терял надежду. По крайней мере, он сражался до конца, как настоящий король. Но, возможно, Равке был нужен не король. И даже не искатель приключений. Возможно, его стране нужен был монстр. У него в рукаве остался один козырь, последняя уловка хитрого лиса, капля надежды, облаченная во тьму, — его демон. Но как только его солдаты увидят, кто он на самом деле, как только враги узнают правду, корона будет потеряна для него навсегда. Да будет так. «Лети, — приказал он. — Останови их. Помоги моей стране сохранить свободу». Демон медлил. Существо внутри него было им, и оно понимало, что на этот раз значит свобода. Больше не будет секретов. Хорошо. Пусть трон достанется Вадику Демидову. Но Равка выживет. Демон с ревом вырвался из его тела. Он несся над полем битвы прямо к жутким колоколам. Он видел, как солдаты смотрят вверх и страх искажает их лица при виде демона. Они тыкали пальцами и кричали, выпучив от ужаса глаза. Но звук колоколов был слишком мощным. Вибрация проходила сквозь его теневое тело, разрушая его, разрывая на куски. Он пытался снова собрать его воедино, но чем ближе к фьерданцам он подлетал, тем тяжелее ему это давалось. Его крылья, тело — все развеивалось в воздухе. Очередная ошибка. На этот раз последняя. Демон вот-вот разлетится на куски, и Николай знал, что умрет вместе с ним. Но Николай почувствовал, что ему кто-то помогает. Похожая сила подпитывала его, позволяя добраться до первой установки и разорвать ее на куски. Дарклинг помогал ему. Благодарить он конечно же его не станет, потому что Беззвездный помогал ему, потому что другого выбора не было, потому что он увидел, что такое нынешняя война. Луна рядом зарычала, почувствовав, что один из колоколов рухнул. И пока его демон летел к другому, она поднялась на ноги, ее потряхивало, но она продолжала гневно рычать. К ней поспешил Бари, пытающийся что-то то ли ей впихнуть, то ли остановить — Николай не видел. Но либо у него не получилось, либо так и было задумано, но через долю секунды короля и всех вокруг пронзила сильнейшая волна энергии. Распространяясь все дальше по полю и достигая фьерданцев, эта энергия становилась стаей волков. Они были больше и сильнее тех, что обычно создавала девушка. Под их лапами и их силой падали не только солдаты, но и скрючивался металл танков. Казалось, им не страшен этот ужасный звон, но даже они неприятно скулили и валились наземь, когда приближались к установкам. Николай, чувствуя поддержку Дарклинга, продолжал крушить колокола, ему старались помочь волки, но те были неуправляемы и быстрее кидались на живую добычу в виде людей, чем на железные установки. Они были разъярены, почти бешены. Луна рядом светилась голубоватой энергией. Глаза ее были закрыты, а улыбка была настолько жуткой и коварной, что напоминала больше оскал. Бари рядом пытался что-то сделать, как-то остановить сестру, Толя тоже попытался замедлить ее пульс или же погрузить в кому, но на нее как будто это все не работало, она продолжала стоять, разведя руки в стороны и испуская энергию хаоса. С торжествующим ревом король-демон разбил последний колокол. Лавина звука иссякла. Наступила блаженная тишина. В рядах равкианских солдат раздались крики, и они, шатаясь, стали подниматься на ноги. Они истекали кровью. Они были измучены. Но не побеждены. Солдаты хватали ружья, равкианские гриши вскинули руки, и все они, плечом к плечу, снова кинулись в бой. Николай подхватил девушку, желая ее успокоить. В тот раз ему это удалось. Ему и его демону. Связь между ними оказалась сильна, чтобы Николай мог передавать ей свои силы и эмоции. Он мог вселить в нее уверенность и спокойствие. Но было ли в нем оно сейчас? Демон вернулся на место, но заново рвался в бой. Фьерданцы окружили их со всех сторон. Но Николай постарался сосредоточиться, дотянуться до сил Луны, до ее хаоса. Как и тогда, после бомбардировки Ос Альты, хаос был в бешенстве, он рвался наружу, и волки были лишь мелкой его частью. Он попытался вернуть Луну. — Дорогая, — шептал он ей, не понимая шепчет или нет, потому что в ушах гудело, и он не слышал своего голоса. — Королева моего сердца, ты мне нужна… — Николай… — Луна открыла ярко горящие голубые глаза. — Зачем демона… — Тс-с-с, — он прижал ее ближе. — Главное выжить сегодня… Он посмотрел на небо, ища чуда и поддержки. С юга приближались странные силуэты. — Толя, что это там? — он позвал здоровяка, указывая в небо. — Кергуды, — ответил за сердцебита Бари, с его зрением он мог разглядеть кого угодно. Луна мягко отстранилась, ее феникс, весь в крови и с опаленными крыльями, присел ей на плечо. Она почесала его по грудке, осматривая птицу. Феникс Бари тоже что-то возбужденно выкрикивал на плече у хозяина. Николай выпустил своего демона опять на свободу, пытаясь выиграть время своим солдатам, чтобы подняться на ноги и взять оружие в руки. Их окружали. — Они видимо не враги… — ответила девушка, поворачиваясь к Николаю. Ее вид был потрепанным и потерянным. Она из последних сил сдерживала хаос, и он был ей благодарен, потому что не хотел топить сегодня это место в крови, пусть даже если она будет фьерданская. Николай еще раз поднял глаза к небу, сжимая руку жены в своей. Кергуды кого-то несли в руках. — Отставить! — гаркнула по-равкиански Тамара. — Толя, да скажи ты им! Николай удивленно посмотрел на них. — Отставить! — скомандовал он. — Это союзники. — Судя по голосу, он и сам в это не верил. — Следите за фьерданцами. Как только фьерданцы увидели крылатых шуханцев, они сразу открыли огонь. Николай видел, как один из кергудов, что держал Майю и кого-то еще, развернулся спиной к выстрелам, закрывая собой других от пуль. Послышался металлический звон. Да, такие бойцы сейчас очень даже пригодились бы. Еще один кергуд крепко обнял Тамару, защищая ее, а другие два ринулись на фьерданцев, не обращая внимания на летящие в них пули. Некоторые из солдат с криками обратились в бегство от монстров, спустившихся с небес, другие пытались держать оборону. Но они не выдерживали никакого сравнения с кергудами по силе и скорости. Те были неутомимыми и совершенно бесстрашными. — Смею ли я надеяться, что вы здесь не для того, чтобы убить нас всех? — прокричал Николай сквозь шум битвы, когда Тамара и Майю приземлились с помощью шуханских воинов. Тамара обняла брата. — Я пришла спасти твою задницу, младший братик. — На две минуты! — буркнул Толя. — Ты на две минуты старше меня. Они вытащили свое оружие, встав спиной к спине. Майю выхватила ружье из рук убитого солдата. — Я думал, вы не смогли послать подкрепление, — сказал король Николай. У него была рассечена губа, а на мундире смешались грязь и кровь. — Королева запретила, — подтвердила Тамара. Тут Майю посмотрела королю в глаза. — Но, насколько правительству известно, кергудов не существует. — Интригой на интригу, — хмыкнул Николай. — Что ж, добро пожаловать. Он глянул на настороженную Луну. Ей кергуды доставили много забот. Что ж, чего лукавить, именно кергуды когда-то и свели их вместе, точнее Каз Бреккер, который решил, что им нужна защита от кергуд именно в лице Луны Мироновой. Каза он не собирался в этом благодарить, да и бездушные монстры не вселяли такого желания, поэтому он просто сжал ее руку, убеждая, что все хорошо. Девушка повернулась к небу. Ее серая шерсть была грязной, в глазах еще горел недобрый холодок, а зубы все чаще обнажались в оскал. Она была волком, была зверем, и сейчас она хотела битвы. — Рад, что они на нашей стороне, — признался Толя, утирая пот со лба. — Будем надеяться, что это не изменится, — сказала Тамара. До Николая донеслось несколько коротких взрывов, и внезапно он оказался перед стеной огня, надвигающейся на них со стороны фьерданцев. Он посмотрел вверх — фьерданские флайеры сбрасывали бомбу за бомбой. — Они убивают собственных солдат вместе с равкианцами! — крикнула Майю. — Им плевать, — процедила Тамара. — Они хотят победить любой ценой. Луна перекинулась хмурым взглядом с Бари. Тот ей кивнул, убирая меч. — Бари создаст щит, а я попытаюсь останавливать бомбы, — прокричала Луна. — Мне нужны шквальные, пусть отбрасывают их назад! Николай подал знак флайерам и начал рыскать по полю в поисках Адрика и его шквальных. Два равкианских флайера кинулись наперехват фьерданским, разрушив их строй, но те тут же перегруппировались, лоб в лоб встретив шквал огня равкианцев. Один из фьерданских флайеров подбили, и он с воем ушел в штопор, оставляя в небе след огня и дыма. Он рухнул на поле боя, погребая под собой солдат, сбил танк и взорвался, превратившись в столп пламени. Его место в строю уже занял другой. Любая жертва ради победы. — Трубите отступление! — прокричал Николай, он не оставит здесь жену! — Пусть шквальные и проливные создадут маскировочную завесу. Нужно уводить наших людей отсюда. Луна! — Отходите, я их задержу… — Ага щас! — недовольно прокричал Николай, подстреливая очередного фьерданца, бегущего в ее сторону. Сейчас она была сосредоточена на бомбах в небе, а потому не могла себя защитить от нападений на земле. — Тогда я останусь с тобой! И помрем мы с тобой в один день, дорогая! — Это наш последний шанс… — начал было Толя. — Если они готовы бомбить своих же солдат, у нас нет шансов. У них больше огневой мощи, и Бруму плевать, сколько будет жертв, лишь бы Фьерде досталась победа. Я не собираюсь кидать людей в эту мясорубку. Отступаем! Приказ разнесся по линии, и тут же туман начал заволакивать поле битвы. Николай наблюдал как бомбы неслись к земле, потом с помощью воды тормозили, и некоторые шквальные успевали их откинуть, прежде чем они успеют прорвать водную преграду. Он стоял рядом с женой, она была сосредоточена, с лица капал пот, руки подрагивали, но она продолжала стоять. Вот ведь упертая! Тамара схватила короля за плечо. — Николай, пусть кергуды унесут и тебя. Ты можешь выжить. Но король лишь рассмеялся, и смех его, яростный и самую малость сумасшедший. Он посмотрел в сторону жены. Даже если сегодня он потерял корону навсегда, то он все еще остается верным мужем, который готов следовать за своей любимой и в огонь, и в воду. — Ни в коем случае, Тамара. Если здесь сегодня погибнет независимость Равки, я погибну вместе с ней. — Они возвращаются! — крикнула Майя. Николай взобрался на танк, а теневой монстр завис над ним. Он обернулся к кергудам. — У вас нет причин помогать мне, но я все равно прошу о помощи. Битва проиграна, но если мы сможем разрушить строй бомбардировщиков, то дадим шанс выжить всем на этом поле — неважно, равкианцам или фьерданцам. — Николай, — взмолился Толя. — Пожалуйста. Это безумие. Если демон умрет, ты тоже погибнешь. Король усмехнулся. — Воспитание, Толя. Если уж меня решили отправить в ад, надо непременно попрощаться перед уходом. — Я тебе щас по шапке надаю! — грозно заметила Луна, сверля его взглядом. — Прости, дорогая, но у меня нет даже шлема, — он подмигнул Бари. На душе стало спокойнее, непонятно от чего. От того, что он понимал, что им не выбраться и смерился с этим? От того, что рядом были верные друзья, которые старались помочь? От того, что жена так мило злилась и светилась прекрасным голубоватым свечением? Он подал ей руку, помогая взобраться на танк, он хотел, чтобы она была рядом. Николай крепко держал ее за руку. Сейчас ему не страшен никто в этом мире, никто и ничто, потому что он счастлив. — Это не ваша страна. У меня нет права вам приказывать, поэтому я прошу. Сражайтесь за меня. Сражайтесь за каждого гриша, за каждого солдата, за каждого ребенка, мечтающего снова увидеть свою мать, за каждого отца, который хочет засыпать без страха перед завтрашним днем, за каждого художника, плотника, каменщика и фермера, которым судьбой предписано намного больше, чем умереть с ружьем в руках. Сражайтесь за всех нас. Солдаты, оставшиеся подле короля, ответили на его слова дружным ревом. — За всех нас! Демон, кружащий над головой короля, испустил пронзительный вой и взмыл в небо. Луна рядом приветливо завыла, поднимая голову к небу. Кергуды тоже рванули вверх, спеша за демоном. Николай сжал руку жены. Возможно, сегодня последний в их жизни день, и он не хотел отпускать ее ни на миг. — Николай… — тихо позвала Луна. — Не отпущу, — прошептал он, как будто зная, что она собирается продолжить сражение, превратиться в волка, придумать что-то еще, он наклонился к ее уху. — Люблю тебя… — А я тебя, — она коротко поцеловала его в грязную щеку, свободной рукой стараясь оградить людей от бомб и помочь им найти выход. А потом Луна повернулась к нему, прикрывая глаза. Николай почувствовал новую волну силы. Она питала его демона своим хаосом. Она укрепляла их связь. Сегодня эта связь погибнет вместе с его демоном, вместе с ним самим. Луна прижалась головой к его плечу. Он чувствовал ее боль. На душе было противно, но и спокойно. Может быть, если он погибнет — всем станет только легче? В глазах Толи стояли слезы. — Пусть святые примут тебя, Николай, — сказал он. — Ты умираешь, как король. Вдруг Луна начала принюхиваться, она резко отскочила от него, как от огня, и опять завыла волком в небо. На этот раз до них донесся ответ. Воздух содрогнулся от рева. Громадная фигура пронеслась над полем и бросилась наперерез кергудам и фьерданским бомбардировщикам, заставив их разлететься в стороны. Серебряные молнии вспороли небо. — Что за… — начала Тамара. Но слова застыли у нее на языке. Все уставились на небо, он увидел дракона. Зоя. Он облегченно выдохнул. Она пришла. Пусть и так, пусть теперь и про нее будут шептаться, но она смогла. Фьерданцы направили в нее дула своих оружий, но броня Зои выдерживала любую пулю. Дракон взмыл в небо, перевернулся в воздухе и обрушился на бомбардировщики. Дракон распахнул чудовищные челюсти, а внутри у него, казалось, зарождался ураган. Серебряная молния вырвалась из его глотки. Она вспорола воздух, поразив флайеры разрядами тока. Они вспыхнули и рухнули вниз, как раздавленные жуки. Луна скомандовала всем оставшимся шквальным, и они общими усилиями постарались уменьшить ущерб от падения. Остатки фьерданской техники откидывались в разные стороны ветром и водой. Дракон выпустил очередную ветвь серебристых молний, создавая стену огня, и, когда они повернули на восток. Зоя отрезала фьерданцам путь к отступлению. Их войска оказались зажаты между стеной огня и солдатами Равки. Фьерданские танки направили свои мощные орудия на дракона, Зоя резко накренилась вправо, уходя от их снарядов. Затем сразу же пустила молнию, и разряд поразил военные машины Фьерды, расплавив дула и заставив экипажи искать укрытие. Николай наблюдал с открытым ртом на это, его демона тоже это завораживало, как и всех на поле битвы. Только Мироновы суетились вокруг. Луна тряхнула его за плечо. — К нам спешит отряд дрюскелей, — сообщила она, кивая в сторону приближающихся людей. — Что делать будем? — Воевать! — воодушевился Николай, подхватывая поудобнее револьверы. Однако его удивило то, что последовало после. Завидев дракона вблизи, дрюскели застыли, как вкопанные. — Открыть огонь! — приказал командир дрюскелей. Но те стояли потрясенные, окаменевшие, задрав головы к небу и раскрыв рты. И Зоя-дракон ждала, она рассматривала каждого из них, и чего-то ждала. Николай заметил, что на ее спине кто-то сидит. Но большего он не видел. Луна рядом со страхом наблюдала за этим действием. — Ее надо остановить. Такая сила… — Она прекрасно осведомлена о своих силах, — возразил Бари. — Она справиться! — О чем вы? — не понимал Толя. — О том, что она их всех убьет! — Нет, — опять спорил с сестрой Миронов. — Бари прав, — согласился Николай. — Она справиться. Дракон распахнул пасть и издал разгневанный рев. В нем Николаю послышалась вся печаль Зои, весь ее гнев и горе, с которым она оплакивала каждого павшего солдата, каждого потерянного друга, глубокое одиночество, сковавшее ее в той жизни, что она вынуждена была вести. Сам воздух, казалось, ожил, давление упало, заскользили змейки электрических разрядов. Она изогнула чешуйчатую шею, и сноп молний рванулся в небо трескучей сеткой, раскаляя воздух и заставляя волосы на руках Николая становиться дыбом. А фьерданцы остались целы. Зоя их пощадила. — Санкта! Николай не понял, откуда раздался крик. Он повернул голову и увидел на поле коленопреклоненную фигуру в черной рясе. — Санкта-Зоя! — снова выкрикнул некто в черном. Затем поднял голову, и Николай наткнулся на серый взгляд Дарклинга. Этот подлец подмигнул ему. — Санкта! — Еще один голос, дрожащий от слез. — Сенжи! — На этот раз с фьерданской стороны. — Санкта-Зоя Штормовая! Один из дрюскелей отбросил ружье. — Senje Zoya daja Kerkenning! — крикнул он, падая на колени. — Me jer jonink. Me jer jonink. Святая Зоя-среди-Молний. Прости меня. Прости меня. Капитан дрюскелей вышел вперед с поднятым пистолетом. Неужели он убьет этого мальчика? Выстрелит ему в голову за то, что в ней поселились языческие мысли? Если он посмеет, что тогда будет? Но двое фьерданских солдат преградили капитану путь, схватили его за руки и забрали оружие. Капитан дрюскелей закричал что-то, брызгая слюной и краснея от ярости. Богохульство, ересь, измена, скверна. Все эти слова и раньше обращались против гришей. Если бы фьерданцы сегодня победили, может быть, эти обвинения и имели бы силу. Но этим людям не хотелось умирать. Один за другим дрюскели опускались на колени. Зое удалось завоевать их верность своим милосердием. — А я говорил, — шепнул сестре Бари. — Она теперь вроде стала святой, — хмыкнула Луна в ответ, Бари поморщился от этого слова. — Ну может, не все так… — он оглядел ряды опускающихся на колени солдат со слезами на глазах, — плохо. Луна сочувствующе положила руку ему на плечо, а потом снова завыла, подавая какой-то знак дракону. Тот в ответ проревел, исчезая в облаках. — Дорогой, — позвала Николая сероволосая. — Я думаю, нам пора заканчивать. Фьерданцы отступали, равкианцы собирались с силами, чтобы доползти до лагеря. Им пора было возвращаться, Луна права. Он протянул ей руку в порванной и пропахшей кровью и порохом перчатке, притянул к себе и поцеловал. Кажется, сегодня они победили. Но это не на долго. — А я говорила, что они вместе, — пихнула брата в бок Тамара. Николай хохотнул, обнимая жену, знали бы они, что он с Луной уже давно не просто вместе, а женаты, связаны, прикованы друг к другу. Он улыбнулся, замечая, как феникс подхватил волнистый меч Луны, она вытянула левую руку, и птица влетела под кожу, устраиваясь в татуировку. Пропали волчьи ушки и хвост. На ней была простая куртка, рубашка и штаны, в крови и грязи, но она оставалась все такой же прекрасной. Спустившись с танка, они побрели к лагерю.***
Они находились в лагере, когда появилась Зоя. Сначала Николай увидел грозного черного дракона, а потом огромная туша сжалась в маленькую точку, которая с невероятной скоростью неслась вниз. Надя создала воздушную подушку и поймала Зою. К ней поспешил Бари, приподнимая Назяленскую за голову. Казалось, что она потеряла сознание. Женя неверующе глядела на подругу, сжимая руку Давида, который скорее всего пытался найти какое-то объяснение таким событиям. Луна стояла рядом с королем в ожидании, пока Зоя откроет глаза. Вместо привычной одежды генерала на ней была невероятная броня. Ее тело покрывал облегающий костюм из туники и штанов, сделанный из металлических черных чешуек, отливающих синим в лучах солнца. Миронова обреченно вздохнула рядом. — Даже у Зои красивее броня, чем у меня… Николай удивленно на нее взглянул. Она сейчас серьезно? Да, король был согласен, что броня Бари и Зои во многом отличалась от костюма Луны, но назвать ее красивее у него не поворачивался язык. Потому что жена в своей броне была зверем, была хищником, а ее брат становился старинным рыцарем на фоне нового времени. Луна запугивала своим видом, своим гибридом между шкурой и кожей, между рыком и человеческим смехом, между острыми клыками и не менее острыми клинками. Николай еще долго будет видеть в своих снах эту прекрасную воительницу с серыми волчьими ушками и лукавым голубым взглядом. — Фьерданцы, — прошептала Зоя, поднимаясь с помощью Бари. — Они отступают? — У нас перемирие, — кивнул Николай. В его голове не укладывалось то, что произошло на поле боя. Они потеряли многих, они использовали самое страшное оружие, которое могли создать, они показали все свои козыри — и его демона, и силы его жены, и дракона его генерала, но фьерданцев это как будто не волновало. Конечно, с чего бы их могло это волновать? Они понимали, что противник истошен, и хотели его добить. И Николая это убивало изнутри. Он проделал столько работы, он постарался изменить ход истории, ход войны, но все казалось без толку. Он замолк, опуская голову, это перемирие далось им слишком большой ценой. Луна сжала его ладонь. — Они предложили переговоры, — закончила она за него. — В Ос Керво. — Вадик Демидов тоже в Ос Керво, — сказал Толя. — Фьерданцы сейчас отступили, но, похоже, решили сменить тактику. Тамара с отвращением фыркнула. — Они не смогли победить нас на поле боя и решили продвигать вопрос с наследованием. Они созвали совет из самых знатных равкианцев. — Нашу знать? У них нет права командовать нашим народом, — хмурилась Зоя, не отпуская руки Бари, тот иногда придерживал ее за талию, как будто она была самым хрупким цветком в мире. — Мы можем остановить их, — поддержала Женя. — Мы распустим совет. Николай натянул пару кожаных перчаток тонкой выделки. За то время, что прошло с момента объявления перемирия, он успел переодеться в безукоризненный военный мундир. Луна тоже успела сменить рубашку, хотя он бы предпочел, чтобы пред высокопоставленными гостями предстала сногсшибательная королева в дорогущем платье, но он еще успеет нарядить ее в шелка и стразы, а потом со всей страстью срывать с нее все эти пафосные наряды. — Напротив, — возразил он. — Я приказал послать за ними дирижабли. Они прибудут через несколько часов. — Во имя всех святых, зачем? — воскликнула Зоя. — Затем, что чем дольше мы позволяем им плести интриги и строить заговоры, тем хуже для нас. Прямо сейчас Западная Равка благодарна нам и в гневе на фьерданцев за их предательство. Женя, посмотри, пожалуйста, мою рассеченную губу и сделай так, чтобы я выглядел добропорядочным монархом, а не разбойником с большой дороги. Бастард я или нет, если у меня и есть шанс сохранить трон, то вот он. И, думаю, моя жена не откажется от твоих услуг. Женя выгнула бровь, а он встретился с удивленными взглядами всех собравшихся. — Дорогой, если бы я тебя так сильно не любила, я б тебя прибила, — сокрушалась Луна, краснея под всеми этими изучающими взглядами. Николай улыбнулся, наблюдая за ней. Ему нравился ее живой румянец, и этот счастливый и веселый блеск в глазах. Он коротко поцеловал ее в лоб, полностью игнорируя всех вокруг. Она — его жена, его женщина, его тыл и его будущее, пусть они думают, что хотят, но он будет с ней. — Значит, все-таки королева, — ошеломленно прошептала Женя. — Прости, что… — замялась Луна, ее глаза забегали, она прикусила губу. — Я не знала, как выйти из положения, надо было спешить, и, ну… — она еще раз вздохнула, смотря на портниху, — я не должна быть королевой в том смысле, который вы все закладываете в это слово. Я — воин. И командовать я буду только в том, что понимаю и знаю, в чем я уверена, а потому политик из меня никакующий… Это я оставлю своему муженьку, — она ткнула локотком Николая под бок, чтобы он прекращал так широко и довольно улыбаться, они вроде как на войне.***
Николай был в здании ратуши Ос Керво множество раз, старался не заснуть в его главном зале под стеклянным куполом на бессчетных заседаниях. И все же приемный зал выглядел сегодня совсем по-другому, и даже свет, струящийся сквозь витражи наверху, казался ярче. Зал был построен в форме амфитеатра, с поднимавшимися вверх ступенями, на которых стояли длинные, опоясывающие зал скамьи, которые в данный момент уже были заполнены знатнейшими представителями дворянства Равки. Делегации Равки и Фьерды проводили в зал одновременно, с северного и южного входа, чтобы не выказывать ни одной из стран предпочтения. — Что-то случилось с Ниной, — шепнула ему Зоя. — Когда я попрощалась с ней, она сияла, готовая бросить вызов всему миру. Она входила в свиту принца, что, как надеялся Николай, было добрым знаком. Но эта надежда разбилась, когда он увидел выражение ее лица. Ее глаза были широко распахнуты, рот чуть приоткрыт. Николай был вынужден согласиться с Зоей. — Похоже, что она пережила потрясение. — Принц какой-то не такой, — шепнул также Бари, который шел по левую руку от Зои. — Его страна проиграла сражение и будет вынуждена сейчас вести переговоры вместо запланированной громкой победы, — шикнула в ответ на брата Луна, что была по правую руку от короля. — Как думаешь он должен выглядеть? — Точно не так, будто его подменили, — укоризненно ответил Миронов. Николай глянул на принца, он казался почти таким, каким король его представлял, опираясь на данные разведки: молодым, среднего для фьерданца роста. Глаза у него горели, и от всего облика веяло какой-то нервной энергетикой, но этого и стоило ожидать от неопытного лидера, когда ставки были так высоки. Брум, напротив, казался совершенно спокойным, несмотря на поражение, которое чуть не привело к мятежу среди его собственных бойцов. Для него это был шанс восстановить свою репутацию и снова оказаться у руля. Его окружали дрюскели. Луна попыталась сдержать рык, наблюдая за ними: они считали себя волками. — Притащил с собой своих волчат, — с некоторым удивлением заметил Николай. — Хочет продемонстрировать, что он все еще вожак, — заявила Зоя. — Должно быть, отбирал их очень тщательно. Просчитанный риск. — Пожалуй, ему лучше перепроверить свои расчеты. Они все не сводят глаз с моего генерала и моей жены. И кто бы стал их за это винить? Сила оживляла гришей. Она их питала, продляла им жизнь. Лицо Зои до сих пор сияло. Локоны обрамляли его густой волной цвета воронова крыла, чуть завиваясь от сырого морского тумана. Броня, которую она носила, казалась не боевым снаряжением, а второй кожей, покрытой блестящими чешуйками. Она выглядела не как гриш или военачальник, да и, в общем-то, не совсем как человек. Луна же, не желая идти на поводу у Жени и надевать роскошное платье, снова призвала своего феникса и облачилась в шкуру волка, убрав фамильный меч в ножны. Николай с Бари на фоне девушек были не такими эффектными и выглядели простачками. Что ж, пусть любуются силой и красотой, которые могут их уничтожить по одному щелчку пальцев. Они уселись на свои места, и Николай с грустью заметил тех, кто вошел следом за фьерданцами. Его отец. Его мать. И человек, которого Николай тут же определил как Вадика Демидова. Луна незаметно сжала его руку, стараясь поддержать и успокоить. Николай давно подозревал, что фьерданцы, скорее всего, решат использовать его мать и отца — точнее, того человека, которого он когда-то считал отцом, — и керчийцы дали им такую возможность. И все же видеть их здесь было для него нелегким испытанием. Через весь зал он мог почувствовать презрение отца, увидеть его в горьких складках обрюзгшего лица. Мать казалась слабой и уставшей, и он невольно задумался, сама ли она согласилась прийти сюда сегодня и свидетельствовать против него или ее заставили. Наверное, это была наивная надежда для непутевого сына, отправившего своих родителей в изгнание. Она боялась встретиться с ним взглядом. «Неужели здесь все и закончится?» За последние дни он задавал себе этот вопрос далеко не первый раз. Он оглядел зал, фьерданских делегатов, равкианскую знать, а также керчийских и земенских послов, находящихся в Ос Керво, которые на этой встрече должны были играть роль посредников. Апрат со своими святыми стражами тоже пришел, но не присоединился к фьерданской делегации, а занял позицию на верхней галерее. Лицо священника покрывали ссадины и ушибы. Николай не знал, на кого может положиться. У него были сторонники среди первых семей Равки, но многие выступали против его реформ. Большая часть знати Западной Равки были бы счастливы, если бы его свергли, особенно если при этом им удалось бы отделиться. Но после предательства фьерданцев и попытки вторжения он надеялся, что друзей среди них у него прибавится. Николай был популярен среди простых людей, но их здесь не было. И их голоса в этом зале веса не имели. Его переполняла удивительная легкость. Сохранит или нет он равкианский трон, казалось несущественным теперь, когда он мог увидеть свою страну и свой народ свободными. Он не был знаком с Демидовым, но тот мог оказаться не самым худшим кандидатом, особенно когда у Зои было достаточно силы, чтобы бороться с влиянием Апрата. Она могла бы исполнять роль советника и при маленьком Ланцове, чтобы тот мог противостоять Фьерде. А еще чтобы помогать ему избегать всяких нелепых и странных ситуаций и поступков. По сути, ее новая роль ничем бы не отличалась от нынешней. А Николай? Он будет изгнан. Демидов ни за что не разрешит ему стать одним из членов совета. Ему не позволят закончить свои эксперименты в Лазлайоне, так же, как и занимать какие-либо посты в правительстве. Возможно, это подарит ему определенную свободу. Он мог бы вернуться в море. Мог бы снова стать Штурмхондом и объединиться с легендарным Призраком, наводить ужас на работорговцев, стать бичом… чего-нибудь. Тем более, что он наконец сможет быть со своей женой, исполнить ее мечту. Быть с Морской волчицей — эта мысль все больше и больше притягивала его. Земенский посол выступил вперед. — Обе страны подготовили свой перечень условий для заключения мира. Слово предоставляется Его Светлейшему Королевскому Величеству Николаю Ланцову, королю Равки. Николаю с лихвой хватило этой помпезности, поэтому в своей речи он решил обойтись без нее. — Я ознакомился с вашим списком условий, коммандер Брум. Они абсурдны. Думаю, это умышленный шаг, потому что вы не желаете заключать мир. — А почему мы должны его желать? — парировал Брум. Похоже, он тоже решил не утруждать себя куртуазностью. — Это было бы весьма разумным решением, учитывая, насколько разгромное поражение вы сегодня потерпели. — Николай повернулся к Луне. — Очень странно. Он знает, что они проиграли? — Думаю человек, что возомнил себя волком вообще не понимает, что такое война и битва, — ее холодный взгляд был направлен на коммандера, и Николаю на миг показалось, что она готова превратить его в лед. — То, как была начата война, как была продолжена ночной бомбардировкой, сегодняшним представлением со звуком… — Она опасно сжала руку, феникс на ее плече грозно закричал. — Думаю, этот человек не вправе называть себя волком… Может быть его можно было бы назвать крысой, но думаю это оскорбление для настоящих талантливых крыс, что живут в Бочке, — Луна оскалилась, пробегаясь взглядом по его шрамам на голове, Брум, кажется, побелел, позеленел, а потом покраснел, закипая и от ее взгляда и от ее слов. Брум рубанул воздух рукой, выражая несогласие. — Я жажду защитить суверенность Фьерды от ведьм и демонов, а также от тех, кто извращает и разрушает труды Джеля. Мы все стали свидетелями того, как вы превратились в монстра прямо на поле боя. — Я — одновременно и человек, и монстр. Думаю, вам это тоже хорошо знакомо. — А это создание, — Брум указал на Зою, — Грозовая ведьма, или каким еще воплощением скверны она стала. Ни у кого не должно быть такой силы. — В генерале нет скверны, — нахмурился Бари. — Только часть первородного хаоса, и то не весь хаос, не такой, как в моей сестре, — он глянул на Луну. — А вы вообще кто такие? — злился Брум, осматривая Мироновых, — и какое вы имеете право выступать на стороне Равки? — Я — Луна Миронова, носитель первородного хаоса, защитник миров и продолжатель династии Мироновых. Мое предназначение — оберегать мир от скверны и проявлений пустоты, моя прямая обязанность — хранить хаос и помогать людям, — она глянула на Бари, кивая. — Я — Бари Миронов, носитель задатков творения, созидатель и продолжатель династии Мироновых. Мое предназначение — оберегать мир от скверны и проявлений пустоты, моя прямая обязанность — нести созидание и помогать людям, — продолжил Миронов. — Мы разрушитель и созидатель, — заключила Луна. — Я могу разрушить любую страну и континент, а мой брат — отстроить его заново. Наша сила не используется в политике, но нам необходимо защитить наследие хаоса и творения. А точнее тех, кто несет в своей душе и помыслах творение и разрушение. Мы будем защищать гришей, — она еще раз окатила ледяным взглядом Брума, на этот раз он неуверенно сглотнул, косясь на принца, но тот оставался спокоен. — Простите мою бестактность, — вмешался Хайрем Шенк, керчийский посол, который когда-то распивал с князем Крыгиным его великолепное вино, а потом отказал Равке в помощи. — Но можете ли вы вообще говорить от имени Равки, Николай… кто бы вы ни были? Зал дружно ахнул. Это был вовсе не тот вежливый намек на происхождение Николая, которого все ожидали. Это было неприкрытое оскорбление — месть за то, что Равка помогла земенцам сохранить их торговые пути и передала Керчии технологию, которая теперь ничего не стоила.