Ты слишком громко думаешь

Хруст костей разнесся по поляне как пушечный выстрел. Огромный волк шоколадного цвета обмяк в стальном захвате неизвестно откуда выскочившего новообращенного, а уже миг спустя вожак стаи — Сэм — откусил вампиру голову. В следующее мгновение раненый зверь исчез, а вместо него на земле корчился Джейкоб. Застывший каменным изваянием на краю поляны Эдвард внезапно обхватил себя руками, точно мог чувствовать хотя бы отголоски его боли. А потом обрушилось — так, что стало невозможно дышать. Будто летишь в бездну и невозможно ни за что зацепиться по дороге. Потому что вот она, твоя дорога — в один конец. И дышать невозможно — словно крик извивающегося оборотня каким-то непостижимым образом физически сжал глотку. И все в тумане… Где-то на подсознании промелькнула мысль, что это похоже на видения Элис — столь же расплывчато, как и твердь под ногами. Или ее уже не было? Наверное, Элис вспомнилась потому, что в уши ворвался ее реальный крик — нарочито громкий, словно отрезвляющий: — Белла! Белла! Я не уверена, но, кажется, Чарли уже едет домой, и будет лучше, если мы вернемся прямо сейчас! Идем, я тебя провожу. Ну же, скорее... С каждым словом высокий голос Элис, словно резонирующий на недоступных даже вампиру нотах, затихал и отдалялся. Осталось только живое тело на холодной земле, с лицом, искаженным страданием. Оборотень… Волчонок… Нет, уже волк, столь же сильный, как и он сам в вампирской ипостаси… Тот, кто несколько часов назад кидал взгляды, от которых в венах плавилась кровь. И неважно, что уже более сотни лет ее там не было. Но когда рядом оказывался Джейкоб с его огнем, казалось, что была! Что он снова жив… Это ни капли не напоминало тихую, слабую нежность Беллы — наоборот. Звериная сущность. Та, что будила и будоражила что-то внутри, не давая покоя. Будь он способен спать, наверняка в будущем не раз просыпался бы от собственного безрассудного: — …ты бы мне нравился. И хорошо, что в груди ничего не бьется. Потому что все равно могло бы остановиться от тихого: — Все равно… нет. В маленькой палатке, где дыхание Беллы смешивалось с морозным воздухом, напряжение сгустилось до предела. Казалось, что брезентовые стены просто лопнут, не выдержав давления. И его собственных усилий проникнуть в голову оборотня. Но там не нашлось ни одной четко оформленной мысли, а от пляски разрозненных слов и образов начинало рябить в глазах. Все останавливали только насмешливые темные глаза, каким-то непостижимым образом удерживающие его взгляд. Дуэль. Сила против силы. Равный против равного. Сейчас или… никогда? — …Эдвард! — как он не заметил приближения Карлайла? Но его окрик вернул на землю, заставив почуять влагу в воздухе — предвестницу готового хлынуть дождя. Не надо… Потом… Что угодно, но позже… — Знаю, что читать мысли — не моя способность, но если сию секунду не возьмешь себя в руки… Ты же не хочешь, чтобы вся семья узнала? О стае я уже не говорю! — Не понимаю, о чем ты, — Эдвард резко дернул плечом, стряхивая знакомую руку. Сколько уже раз за сотню лет простое отцовское движение ободряло и поддерживало? И почему именно сейчас это не срабатывало? — Не понимай. Я бы даже предпочел, чтобы понимать было нечего! Но надо идти — кости Джейкоба начали срастаться, и я не уверен, что правильно. Мы должны добраться до его дома как можно быстрее, здесь я ничего сделать не смогу. — При чем здесь я? — Эдвард, уже почти пришедший в себя, старался не смотреть на стонущего Джейкоба, которого на руках несли собратья. И так не кстати вспомнилось древнее «со щитом или на щите». Почти на щите… Так не должно было быть! Волк не должен лежать там! Пусть уж лучше дразнит, злит, будит густую тьму. Что угодно, только не это! — Боюсь, один не справлюсь — возможно, придется ломать кости. Оборотень сильный, кому-то надо помогать. — Позови Джаспера! Или Эммета! Вожака стаи! Это что, трусость? Но… держать Джейкоба, когда ему сделают больно? Это невозможно представить. Сцепиться в схватке — да всегда пожалуйста, что угодно, лишь бы утолить странный черный голод внутри, перед которым меркнет даже жажда крови. Но стоять над поверженным врагом, который закрыл его собой?! Эдвард был уверен, что вампир, уничтоженный Сэмом, нацелился не на Беллу — видел краем глаза, но почему-то не успел среагировать, — целью был он сам… И Джейкоб тоже это понял! — Чтобы ты потом растерзал всех троих? — в усмешке Карлайла было что-то горькое, сродни густому запаху полыни. — Нет уж, мне дома разборки не нужны! И ты что, доверишь кому-то прикоснуться к Джейкобу? Эдвард молчал, чувствуя, что еще немного, и зубы превратятся в крошево. В памяти мелькнула смуглая рука Джейкоба, лежащая на одеяле, под которым спала Белла. Его Белла! Нежная, добрая, ласковая… Образ которой заслоняли тугие мускулы и жесткий взгляд. Нет! Так не должно быть… И словно в подтверждение обратного тишину, нарушаемую лишь шепотом Карлайла, пронзил едва слышный стон Джейкоба. * * * Господи, ну и день! Доктор Карлайл Каллен потёр переносицу — привычный жест, выражавший крайнюю усталость. Вот только никакой усталости Карлайл не испытывал. Вот уже скоро двести лет такие чисто человеческие слабости были ему неведомы. К счастью для Карлайла, став вампиром, он, однако, не потерял ни сострадания, ни любви к людям. Немного оправившись от первого шока и поняв, что покончить с вечной жизнью не удастся, сын священника, а ныне бессмертный, Карлайл решил стать врачом. И, говоря по чести, выиграли от этого абсолютно все. Карлайла помощь людям примирила с тем, что чисто номинально он считался исчадием ада, хотя и питался исключительно кровью животных. А пациенты приобрели врача с колоссальным опытом и знаниями, да к тому же способного проводить на ногах двадцать четыре часа в сутки. И все же иногда Карлайлу казалось, что даже он, не знавший ни болезни, ни усталости, не справится со свалившимся на него грузом. Первым подобным испытанием стала испанка — возникший неведомо откуда вирус принялся косить людей направо и налево. Карлайл до сих пор не мог без содрогания вспоминать бесконечные ряды коек, на которых в беспамятстве метались люди. Сотни. Тысячи людей. А средств вылечить их не имелось. Не мог же он обратить в вампиров всех? И они умирали. Мужчины, женщины, дети, старики… Он старался облегчить их последние часы. Совершенная вампирская память позволяла запомнить имя каждого. — Ваша жена передавала вам привет, мистер Маккриди. — У вашей дочки — Хоуп — прорезался первый зуб, миссис Бакстер. — Мисс Мэлони, ваш жених Питер передал это кольцо. Когда выйдете отсюда, станете миссис Линн. — Нет, мистер Флинт, вашего брата не привозили сюда. Да, я уверен, что с ним все в порядке. — Не тревожьтесь, миссис О`Коннер, я уже переболел испанкой и маска мне не нужна! А потом, когда вечером или следующим утром санитары в марлевых повязках выносили из палаты накрытые простынями тела мистера Маккриди, чья жена боролась за жизнь в соседней палате, миссис Бакстер, так и не увидевшей дочурку, мисс Мэлони, на пальце которой блестело обручальное кольцо, мистера Флинта, к счастью, не знавшего, что его брата тоже забрала ужасная болезнь, и старенькой миссис О`Коннер, так беспокоившейся за всех, Карлайлу хотелось выть от тоски и безысходности. Что толку быть бессмертным, если вокруг все умирают?! Как не сойти с ума от вселенского одиночества? Именно тогда ему в голову пришла идея создать семью. Свою собственную. Только, в отличие от тех же Вольтури, основанную не на подчинении, а на любви. И буквально на следующий день в инфекционный госпиталь поступили два новых пациента: мать и сын. Оба практически в безнадежном состоянии. Карлайл еще никогда с момента перерождения не создавал вампиров, но женщина так просила спасти ее мальчика… Эдвард стал первым, кто влился в клан Калленов, за ним последовала Эсме, Розали и Эммет, а позже присоединились Элис и Джаспер… * * * Из воспоминаний выдернул стон Джейкоба! «Нашел время предаваться ностальгии!» — укорил себя Каллен. Проведя диагностику, он понял, что дело плохо: пока Джейкоба несли в резервацию, началась регенерация, и все до единой кости срослись неправильно. — Как он, док? — тихо, чтобы не услышали остальные, поинтересовался Сэм — вожак стаи квиллетских оборотней. — Положение скверное, — честно ответил Карлайл, — нужно заново сломать ему кости. Сэм в ужасе уставился на него. — А если оставить как есть? — Тогда Джейкоб останется инвалидом, и на пару с отцом будет передвигаться только в инвалидной коляске. — Боже! — смуглое лицо индейца, казалось, лишилось всех красок. — Тогда ломайте, док. Сделайте все возможное, чтобы вытащить парня. Я его с детства знаю, он не переживет, если останется неподвижным. А затем, отвернувшись, добавил: — Все беды из-за этой девчонки, Беллы. Из-за нее Джейкоб сейчас мучается, а ее и след простыл! Тьфу, — он плюнул себе под ноги. — Простите, док! Я уведу парней, чтобы не путались под ногами, если, конечно, вам не нужна наша помощь. — Спасибо, Сэм, — благодарно кивнул Карлайл. — Вряд ли будет комфортно работать, когда поблизости бродит с десяток оборотней — думаю, будет благоразумнее увести их подальше. К сожалению, я даже не смогу дать Джейкобу морфий — у вас слишком высокая температура тела, чтобы обезболивающее подействовало. — Бедняга! — сочувственно покачал головой Сэм. — Удачи вам, док! Он скользнул во тьму, и вскоре Карлайл услышал звуки мягкой поступи огромных лап. Стая покорно последовала за вожаком, оставив своего раненого собрата на попечении вампира. Точнее, даже двух вампиров, поскольку Эдвард дожидался распоряжений отца на крыльце. Очевидно, в отношениях между вампирами и оборотнями и впрямь наступила новая эра, раз Сэм доверил Джейкоба Калленам. * * * Когда дверь, за которой скрылись Карлайл, Джейкоб и Сэм, захлопнулась с противным громким стуком, Эдварду показалось, что его отрезали от мира. Оторвали мир от него, оставив наедине со стаей, дружелюбие которой все равно нельзя было не ставить под сомнение. Оборотни сгрудились поодаль — а разве был возможен иной вариант? Они всегда были по разные стороны. И будут. Потому что это предопределено изначально, и его собственные непонятные эмоции в адрес волка с горячим нравом не поменяют многовековые устои. Да их и не нужно менять… Нет повода — все пройдет. Он избавится от всего непонятного, спрячется в объятиях Беллы, запутается в ее мягких длинных волосах и совсем не будет думать о других — коротких, даже на вид жестких. Которые всегда хотелось попробовать на ощупь — вдруг окажется, что они совсем не такие? Как он сам. «Твердый, хладный…» А такое чувство, будто на куски развалится! Точнее, упадет, лишившись последних сил, и будет выть, как собака, под дверью… Смешно! Выть — это по части оборотней, да и Луны еще нет… И у него ее тоже нет — потому что собственная загадочная и непонятная Луна, дьявольски притягательная и недоступная, сейчас наверняка приходит в сознание. Если бы уже пришел, чуткое вампирское ухо наверняка бы уже уловило стоны. Эдварда не смущало, что он стоит один. Наоборот, можно попытаться осторожно уловить «внутреннюю беседу» стаи — интересно, а кто-то из оборотней сейчас задумается о том, что он может снова «поработать переводчиком»? Лично для себя? Эдвард отошел в сторону и наклонился, делая вид, что поправляет шнурки кроссовок — то есть чем-то занят, — и осторожно коснулся сознания Леи. Все-таки девушки более эмоциональны, этого даже Элис никогда не отрицала. Но вычленить именно ее мысли из общего гула не получилось. Эдвард снова прислушался, на этот раз в попытке уловить общее настроение, и чуть-чуть успокоился — все тревожились за здоровье Джейкоба, не особо вникая в причины такого состояния. Виноватых никто не искал. По мнению стаи, один из них защищал любимую девушку, и всем это было понятно. Его самого в мыслях оборотней не было, но Карлайл — точнее, вопрос доверия к нему — мелькал. И это настораживало — не хватало еще защищать отца от стаи, если с Джейкобом… Нет! Ничего с ним случиться не должно! Эдвард, поднимаясь с земли и оставляя обувь в покое, даже не понял, что сжал руку в кулак, впиваясь ногтями в кожу. Так же, как и когда они сталкивались с Джейкобом, будучи готовыми впиться друг в друга. Взглядами? Поцелуями, больше похожими на укусы? Кусаться они оба горазды… Эдвард поймал себя на желании улыбнуться, когда дверь дома отворилась, пропуская Сэма, за которым маячил Карлайл: — Нам лучше пока уйти, — голос вожака стаи был твердым. Наверное, Сэм был готов и к возражениям, и к тому, чтобы их отражать. Но, к счастью, этого не понадобилось. — Доктор останется с Джейком, мы здесь пока ничем помочь не сможем. — И, обращаясь уже к Эдварду, немного тише проговорил: — А вот ты — можешь. Проходя рядом с Сэмом, Эдвард поймал обрывок быстрой мысли: — Это ошибка, я устал, вот и видится черти что… Джейк не такой! Впрочем, раздумывать о том, что услышал, Эдварду было некогда. — Мне срочно требуется твоя помощь, — бросился к нему Карлайл, едва Эдвард переступил порог крошечной комнаты, всю обстановку которой занимала кровать и сколоченный из досок шкаф — на пособие по инвалидности Билли особенно не пошикуешь. — Как я и предполагал, кости Джейкоба срослись неправильно, и мы должны… — Сломать их заново? — с ужасом озвучил Эдвард мысли отца. — У нас нет выхода, — быстро произнес тот, — и времени на сомнения тоже нет. Я рассчитываю на тебя, сын. — Да, хорошо! — кивнул Эдвард, чувствуя, как его мелко колотит не столько от того, что они сейчас собирались сделать, сколько от того — с кем. — Ты все еще помнишь, что ты — вампир? Холодное, бездушное создание? — горько усмехнулся Карлайл, видя его состояние. — Давай, сынок. Подержи Джейкоба, чтобы я мог как следует выполнить свою работу. Оборотень был не просто горячим. Когда Эдвард дотронулся до его кожи, показалось, что сунул руки в открытое пламя. Эдвард закрыл глаза, но уши-то он не мог закрыть! От хруста, с которым заново ломались кости, и нечеловеческих криков можно было сойти с ума. — Почему ты не дал ему морфий?! — с ненавистью выплюнул Эдвард, прижимая Джейка к матрасу. — Потому что ни одно обезболивающее не выдержит такой температуры тела, — последовал ответ. — Я почти закончил. Пожалуйста, загляни в его сознание, проверь что… все в порядке. Открывать глаза было страшно. Еще никогда в своей вампирской ипостаси Эдвард так не боялся увидеть чужое страдание. “Только бы Джейк выдержал и не сошел с ума от боли!” Поток чужих эмоций хлынул в голову. Обрывки битвы. Крики. Растекающийся по венам адреналин. И одна мысль, вспыхивающая особенно ярко: «Пусть с ним будет все хорошо». Не с ней. Не с Беллой, а именно с ним… Эдвард вздрогнул. Сначала решил, что Джейкоб просто бредит. Эдвард не сомневался в любви Джейкоба к Белле, хотя там, в занесенной снегом палатке, он мог поклясться… Нет! В это невозможно поверить! Ну конечно! Вот и тот самый поцелуй, увидев который сердце Эдварда — холодное вампирское сердце — едва не разорвалось от ревности. И в этот момент в голове зазвучали слова Джейкоба: «Я отпускаю тебя, Бэллс. В этом мире чудовищам место рядом с чудовищами. Не обижайся, сестренка. Я всегда буду помнить о тебе. Если бы не ты, я бы никогда ничего не понял: ни про себя, ни про него». А затем Эдвард явственно увидел поляну с останками армии Виктории. И Джейкоба. Он стоял в человеческом обличье и смотрел так, как не смотрят друг на друга смертельные враги и соперники. Внезапно лицо Джейкоба перекосилось от гнева и ужаса, а затем он рванулся вперед, перерождаясь в прыжке в огромного волка. Сейчас Эдвард окончательно убедился в том, кого пытался защитить Джейкоб. Пусть даже ценой собственной жизни. И Белла была совершенно ни при чем… И вот что теперь со всем этим делать? Что делать с неправильными чувствами к неправильному человеку. Даже не человеку… К оборотню? Но он и сам не человек… — Я больше тебе не нужен? Скорее на воздух! Может, холод ночи отрезвит? Прогонит прочь этот морок. И как потом жить вечность, если морок развеется? — Ты все еще помнишь, что ты вампир, а он оборотень? — осторожно поинтересовался Карлайл, туго стягивая бинтами грудную клетку Джейкоба. — Нет, — честно признался Эдвард. — Я подожду тебя снаружи. * * * — Ну, вот и все, — Карлайл еще раз проверил повязку и промокнул пот с лица вновь потерявшего сознание Джейкоба . — Теперь дело за тобой, парень. Выздоравливай. Надеюсь, вы оба знаете, что делаете! Он бросил взгляд в окно. Эдвард стоял спиной к нему, неподвижный, точно каменное изваяние. Карлайл тяжело вздохнул: хотел семью, доктор Каллен? Получай! Со всеми ее тяготами и радостями. И проблемами влюбленных детей тоже. Мальчик с самого своего второго рождения был невероятно одинок. Словно все эти долгие годы ждал кого-то особенного. И вот дождался! Карлайл тяжело вздохнул. Человеческая девушка, из-за которой разгорелась война с Викторией, ещё укладывалась в понимание Карлайла. Но оборотень?! Это было слегка чересчур. И могло вызвать куда более сильные неприятности, только теперь уже ополчить против клана Калленов гораздо более опасного противника: Вольтури. Впрочем, они и так уже были настроены весьма решительно — из-за того, что Эдварду понравилась смертная. Однако, если в случае с Беллой Вольтури опасались разглашения тайны существования вампиров, то теперь причин для беспокойства у них не осталось. Оборотни тоже не спешили раскрывать перед людьми свою сущность. К тому же — и это являлось огромным плюсом — Джейкоба не требовалось обращать. Будучи оборотнем, он и так являлся бессмертным, и, как ни крути, лучшего партнера Эдварду не сыскать. А к запаху псины Каллены уж как-нибудь приспособятся. Тишину комнаты нарушил еле слышный стон. — Прости, Джейкоб, — Карлайл склонился и смочил его сухие потрескавшиеся губы губкой. Пить в таком состоянии пока противопоказано, — я знаю, что больно. Придется немного потерпеть. — Не смертельно, — прошелестел в ответ Джейкоб. Выглядел он сейчас намного моложе своих восемнадцати. Не грозный, наводящий страх на вампиров оборотень, а испуганный, страдающий от боли мальчишка. — Спасибо, что подлатали меня, док. — Погоди благодарить. Пусть сначала все заживет. — Вы же и сами знаете, все заживает, как на собаке, — Джейкоб попробовал усмехнуться, но тут же скривился от боли. — Жаль, тайленол не поможет. — Нет, — с сожалением покачал головой Карлайл, — не поможет. Тут нужно только время и терпение. — Да нет, док. Я знаю одно верное средство. Только, боюсь, оно не понравится вам. — Если это то, о чем я думаю, уверен, что смогу с этим жить, — Карлайл по-отечески взъерошил короткий ежик на голове Джейкоба. — А остальные? — Карлайлу показалось, что в глазах оборотня мелькнул страх. — Они любят Эдварда, — спокойно отозвался Карлайл, — и приняли Беллу, хоть это было очень опасно. Примут и тебя. Надеюсь, вы с ним не ошибаетесь. — Я не ошибаюсь, док. А теперь можно получить лекарство? — Только не переборщи с дозой, — Карлайл встал и направился к двери. При его появлении Эдвард точно ожил. — Как он? — В глазах страх и неподдельное страдание, словно вся боль Джейкоба передавалась и ему. — Поправится. — Хорошо. — Вздох облегчения. Такой глубокий, будто Эдвард умел дышать. — Он что-нибудь сказал? — Сказал. Зовет тебя... * * * Эдвард уже больше часа сидел у воды, наблюдая, как волны то наползают на песчаный берег, то снова отдаляются. Остров Эсме… То, что они с Джейкобом оказались здесь, было удивительным и неожиданным. Почти так же, как реакция едва живого Джейка в момент, когда он вошел в комнату и остановился, не зная, что делать дальше. Мог только смотреть, не пытаясь прочесть мысли того, кто был распростерт на узкой кровати. А Джейкоб столь же внимательно разглядывал его. Эдвард, понимая, что почти проваливается в глубину черных глаз, заговорил первым: — Зачем ты это сделал? — Не хотел, чтобы мне было больше не с кем… воевать. Эдвард попытался улыбнуться, делая вид, что не замечает, что каждое слово, с присвистом вырывающееся из пересохших губ, дается оборотню с трудом. — А тебе не кажется, что мы уже довоевались? Хочешь, чтобы я сдался первым? Хорошо, считай, что так и есть. Я больше не хочу сражаться… с тобой. «Я хочу быть с тобой», — билось в мозгу. Но, наверное, пока рано было это озвучивать... — Я не принимаю… твоей капитуляции. Просто… останься здесь. Эдвард не помнил за собой такой робости, с какой присел на край кровати и взял руку Джейкоба в свою. Она была такой же горячей, как и несколько бесконечных мгновений назад. — Почему я… не чувствую тебя в своих мыслях? — едва Джейк произнес эти слова, как его голова наклонилась в сторону, и он погрузился в тяжелый сон. «Потому что я чувствую тебя в своем сердце», — а эти слова оказались не произнесенными. Пока… Восход солнца на острове был красивым — нежно-розовый плавно превращался в багряно-алый. Скоро проснется Джейкоб… Эдвард надеялся, что тот поспит подольше — надо было окончательно восстановиться. Да, оборотни залечивают раны быстро, но повреждения оказались слишком сильными, и времени прошло мало. Карлайл запретил превращения в волка как минимум на месяц, и Эдвард был намерен строго следить за тем, чтобы предписание выполнялось. Это было нетрудно — Джейк почти все время спал и, судя по всему, не видел ничего, кроме кошмаров. Эдвард ложился рядом, обнимая крепкое, сильное тело. То, которое мечтал изучить до каждой клеточки… Но придется немного подождать. Прислушиваясь к сонному дыханию, Эдвард вспоминал, как так же охранял сон Беллы… И внутри что-то грустно отзывалось. Милая, нежная, влюбленная Белла. Пришелица из мира, в котором вампиру не было места. А она так до конца и не желала понимать, что мир крови и тьмы — совсем не рай. Как Белла догадалась о его чувствах к Джейку? Этого Эдвард уже никогда не узнает… Когда он вернулся домой от Джейка, в гостиной ждала Элис — растерянная, словно не знающая, что делать. Посмотрев на него, протянула запечатанный конверт, заставив скривить губы в усмешке: — Можно подумать, ты не знаешь, что там написано! — Не знаю. Эдвард… она уехала. Навсегда. Мы едва успели войти, как Чарли вынес сумки с вещами. А Белла… не возражала. Только записку тебе успела написать. Эдвард нетерпеливо разорвал плотную бумагу — лист пересекала всего одна фраза: «Я вам обоим не нужна». Буквы безжалостно прыгали перед глазами, а слова не желали выстраиваться в смысл. Эдвард не знал, сколько смотрел в пространство — отвлекли руки Элис, мягко скользнувшие сзади по его плечам: — У меня было видение… когда возвращалась домой. Я видела Беллу в белом халате в больнице — она принимала пациентов. А потом — в большом доме, с ней были мужчина и маленькая девочка. Белла выглядела счастливой. — Я всегда этого хотел. — Эдвард и сам понимал, что голос сейчас звучал глухо и неуверенно. — А меня ты не видела? — Мне для того, чтобы все понять, видения не нужны. — Элис совсем не подходяще захихикала, пихнув его локтем. — Между вами искрит так, что в семью срочно нужен кто-то, кто умеет взглядом гасить огонь! — Осуждаешь? Элис слегка замялась, но тут же вернула себе привычную уверенность: — Думаю, какую туалетную воду подарить твоему оборотню на выздоровление! Чем-то же можно перебить запах? Эдвард обнял Элис — не было необходимости говорить, что это лишнее. Сестра не могла не понять, что им с Джейком придется покинуть Форкс… Джейкоб не рассказал, как ему удалось расстаться со стаей. Но их отъезду никто не препятствовал. Так получилось, что они с Джейкобом почти не виделись после встречи в спальне — лишь однажды Эдвард пробрался к нему, чтобы спросить: — Поедешь со мной? Я, правда, не знаю, куда. — Это не важно… Эсме предложила свой остров — там, в спокойной обстановке, Джейкоб сможет окончательно выздороветь, а они оба — подумать о будущем: — Мы же не совсем теряем тебя? — тревожно спрашивала Эсме, пытаясь поймать его взгляд. — Конечно нет! * * * Эдвард почувствовал Джейкоба еще до того, как услышал осторожные шаги сзади — глупо было предполагать, что оборотень пытался незаметно подкрасться к вампиру. Обернувшись, увидел легкую улыбку на сонном лице, и чуть отодвинулся, давая Джейку место на песке рядом с собой. Но не ожидал, что тот притянет его к себе. Эдвард в ответ моментально оказался сзади, практически уложив Джейка на грудь, обнимая. Не так крепко, как хотелось бы — следовало не забывать рекомендации Карлайла. Наверное, это было самым потрясающим моментом за последние месяцы — прижимать к себе волка, вползшего в сердце, и наблюдать за тем, как новый день вступает в свои права. — И что будем делать дальше? — после недолгого молчания спросил Джейк. — У нас много времени, чтобы это решить. Во всяком случае, в школу в сентябре я точно не пойду! — перед глазами Эдварда мелькнули все шапочки выпускника, которые когда-либо надевал — не самое приятное зрелище. — Мы только что ее закончили, — напомнил Джейк, когда они перестали смеяться. — И имеем полное право по американской традиции отправиться в годичное путешествие. Я покажу тебе Рим, Париж, Лондон… Даже не представляешь, насколько там красиво! — Где бы еще денег взять… — Считаешь, что за сто пятьдесят лет я не сколотил состояние? Джейк напрягся в его руках, но всего лишь на секунду — перекрутился, слегка поморщившись, и, растянувшись на песке, усмехнулся, прищурив глаза: — Не думал, что ты настолько стар… Эдвард, схватив горсть песка, бросил в Джейкоба, и тут же улегся рядом: — Лет через пять я буду выглядеть моложе тебя, так что… — Ага! — с готовностью согласился Джейк. — На правах старшего брата буду забирать тебя после уроков и требовать, чтобы после прогулки являлся домой вовремя! И мыл за собой посуду. Эдвард ничего не ответил, внимательно глядя в темные, почти черные глаза. Сейчас… По сути, это их первый момент наедине — сборы были поспешными, очень похожими на побег… При мысли об этом внутри снова екнуло — оставил семью разбираться с Вольтури. Как бы его ни убеждали, что все будет хорошо, это было неправильно. А в самолете и после, в машине, Джейк спал — Карлайл предупредил, что так и будет, потому что состояние оборотня было еще далеко от идеального. Близко. Еще ближе. Просто осторожно коснуться губами ярких, пылающих от жара губ. На мгновение. Как обещание. Как желание отдать всего себя, ничего не требуя взамен. И почувствовать в ответ тоже самое. — Как ты догадался, что я влюблен в тебя? — шепот Джейка пробрался внутрь, словно не задевая раскаляющееся от начинающейся жары пространство. — Ты слишком громко думаешь…