Спешили женихи со всех сторон,
Но их ее глаза не замечали.
И долгими бессонными ночами
Мольбы ее звучали у икон:
«Отец наш небесный, благослови!
Я хочу умереть во имя любви!»
Мисселина – это самая светлая женщина, которую вы когда-либо могли встретить. Не нужно видеть белоснежные крылья и одежды преподавательницы школы ангелов и демонов, чтобы понимать, что она – истинный ангел. Благочестивая, добрая, нравственная, но при этом сильная и отважная, готовая защищать своих учеников до последнего вздоха. И, казалось бы, так было всегда, ведь настолько светлой невозможно стать, можно лишь родиться с благословением Божьим. Но не бывает абсолютного света, как не бывает и абсолютной тьмы. И даже самое сладкое и лицеприятное яблоко на дереве может оказаться с зарождающейся гнильцой. Когда-то давно, когда не то, что нас с вами в планах не было, но даже Русь ходила некрещёной, жила и преподавала в школе девушка по имени Патриция, бывшая старшей сестрой Мисс, которая, в свою очередь, по земным меркам едва ли приблизилась к совершеннолетию, застряв где-то на шестнадцати годах. В отличие от сестры девчушка благонравием не отличалась, да и на ангельский путь, предрешённый с рождения, вставать не спешила. – Мисселина, ну что это такое! – восклицала Патриция. – Ну разве так положено выглядеть ангелу? Вся одежда грязная, измятая, местами даже порванная! Позор, да и только… – Разве ангел от демона отличается аккуратностью в одежде? – парировала девушка. – Тогда Бельфегор – ангел во плоти. Вечно с иголочки одет, рубахи по утрам отпаривает и … – Ты права, дорогая, ангела отличает не внешний вид, а поступки. Настоящий способен пожертвовать собой во имя… – Любви? – Цели, которая ведёт к свету, – озадаченно произносит старшая из сестёр, вдруг вздрагивая. – Мисселина, девочка, подожди… Раньше ты не говорила о любви, да и о Бельфегоре. И откуда ты знаешь, чем он занимается по утрам? – Я просто пошутила, да и опаздываю на урок по рунологии! Одежду приведу в порядок, обещаю. Пока! – Девушка засуетилась, стараясь избежать неприятного разговора. – Дитя, ты ведь понимаешь, что он – демон? Шепфа запретил нам, ангелам, даже думать о связях с подобными! Или ты забыла ту историю, что по вечерам шёпотом обсуждали взрослые? Про мальчика, который был чу… – Чудовищем, потому что родился от союза света и тьмы, что сделало его нестабильным. Помню, помню! Вот только знаешь что, Патриция? Я думаю, дисбаланс в нём был вызван не противоборствующими сторонами, а взрослыми, которые отнеслись к нему, как к животному на убой вместо того, чтобы помочь! Они боялись его, потому и искалечили. А он лишь заслуживал любви! – И снова ты о любви, Мисс! Очнись же! Опомнись! О нём нельзя говорить в полный голос. – А я буду. Не разговоров надо опасаться, а действий. И в оправдание Мальбонте скажу: будь всё так, как говорят, то человечества бы не было. В смертных с рождения бьётся добро со злом, но редкие из них становятся монстрами. Большинство ничем не отличается от учеников школы, где мы находимся. – Это не так. Они слабы. Именно поэтому их ждёт Рай или Ад, но никак не жизнь после смерти, Мисселина. – Наступит день, Ция, и они будут ходить среди нас. Уже сейчас дети на небесах рождаются раз в десятилетие, а кровопролитные войны продолжают идти. Ангелы и демоны умирают, но места их не восполняются. Вскоре Шепфа поймёт, что занять их суждено достойнейшим из смертных. – Этому не бывать, ведь… – отвернувшись к окну, ведущему в сад, Патриция начала рассуждать о балансе, мире, свете… Но её уже никто не слушал. Мисселина выскользнула из комнаты, чтобы побыть наедине. А вот её старшей сестре не стоило так распаляться, ведь не будь она настолько погружена в свои мысли, заметила бы стремительно приближающегося архангела Гавриила вместе с воинами. Мужчины определённо наведались в школу не ради променада. Разумеется, Мисс, как и всегда, прогуливала рунологию. Ну чем эти письмена ей в жизни-то помогут? В конце концов, языки давно смешались: спускаясь на землю, ангелы и демоны за мгновение овладевали местными наречиями, да и на небесах прекрасно понимали друг друга… Порой даже без слов. Ну а если ей и случится написать в любовном письме «солнце» без «л», ничего не произойдет. И, признаемся честно, подобные послания ведь не за грамотность ценят, а за нечто другое, более глубинное. Кстати, об этом… Сердце юного ангела было неспокойно. Радость её очей оставлял без ответа уже третью записку. Неужели он разлюбил её? Или… Не мог же он… перепутать? Да, она специально подделывала почерк сестры и подписывалась просто «твой ангел», но ведь это так, для отвода глаз. После всех совместных ночей неужели он сумел бы не отличить? Нет, не может такого быть! Их любовь была красива, хоть и запретна. Учитель и ученица. Демон и ангел. Всё началось с вальса на балу, данному по поводу очищающего ливня, а потом как-то само собой закрутилось. Тайные встречи под покровом ночи в беседке около местной реки, перешёптывания во время заданий, на которых он выступал её наставником, огненный чад страсти на Земле… И многое другое. Из задумчивости её вывел крик. Боже, такой знакомый голос! И сколько отчаяния. Кричала сестра: – Нет, нет же, это не она! Я была прошлой ночью с Бельфегором! И не только этой, но и все другие тоже. – Архангел Гавриил, спешащий к Мисс через сад, на мгновение замер. Кивнул каким-то своим мыслям, а после отдал воинами приказ. Они схватили Патрицию и поволокли куда-то восвояси. На её лице застыло выражение отрешённой решимости. И в тот момент Мисселина, упав на колени, начала молиться, но уже тогда с содроганием поняла, что они обе с сестрой были правы: умирать нужно и ради любви, и ради цели, ведущей к свету. Порой это одно и то же. Прошло много сотен лет. И теперь в этой поистине благочестивой женщине, отражении истинного света, уже не разглядеть той взбалмошной шестнадцатилетней девчушки. Она умерла вместе с той, что и по сей день служит ей примером. Патриция… – Мисселина, кого вы потеряли? – задаёт вопрос Виктория Уокер, непризнанная, занявшая место, как и предрекала ангел, кого-то из бессмертных, павших во время войны. Женщина знает, что девчонка несёт тот же грех, что и она. С тем же мужчиной, что и она… Но теперь учительницу это едва ли волнует. Не беспокоит её и виноватый взгляд бывшего возлюбленного, предавшего её дважды: первый раз, много лет назад, когда он, пытаясь спасти её и себя, оболгал Патрицию, а второй, когда нарушил данную ей клятву – никогда впредь не отдавать своего сердца представительнице другой фракции. Впрочем, Виктория умна и красива, так что его сложно винить. Да и не Мисс это делать. Ей бы за свои грехи успеть расплатиться, что уж говорить о чужих… – Сестру. Я потеряла сестру. Она состояла в той же запретной связи, что и ты, вот и поплатилась. – В горле ангела стоял ком: не столько от нахлынувших воспоминаний, сколько ото лжи. Всё же есть в ней червоточина. И никуда она не денется. А она-то ещё обвиняла в низменности Бельфегора! Да ведь она такая же, как он. Предательница. Трусиха. – Что с ней сделали? – То же, что и с другими женщинами. Тогда мир был ещё более патриархален, чем сейчас. Мужчине могли дать второй шанс, но представительнице нашего пола – никогда. Её сослали на землю, лишив воспоминаний и крыльев. Но она не растеряла свой свет. Стала послушницей в монастыре. А после… умерла. – А он?.. – Сменил имя и начал оправдывать свой запрет на продвижение по карьерной лестнице тем, что никогда не был амбициозен. Теперь он твердит вам, ученикам, что внутренняя сила куда важнее власти. Вот только это не так. Ни знания, ни любовь, ни отречение, ни даже сама сила – не есть сила во всём её понимании. Власть – это сила. Лишь она меняет судьбы. – Тот, о ком мы говорим, это… – Довольно вопросов. Ты всё поняла. И больше не обрекай меня на муки. Я хочу помолиться. – она сложила ладони у груди, прикрывая глаза. – Твой возлюбленный сам тебе всё расскажет, если посчитает нужным. А пока – иди. Он тебя заждался. Виктория медленно пошла прочь. Мисселина шептала молитвы. Геральд молча ждал.