Скрип старых половиц

Старые половицы еле слышно скрипят под весом чужого тела. Итэр стирает белым носком хлюпнувший чай вперемешку с пылью. Он давно не был в их общем доме. Здание без хозяина обрело мрачный оттенок, тот самый оттенок пустоты. Блондин сказал бы, что тут неуютно, и был бы прав. Вещи покрылись слоем серой массы. Увядшие цветы грустно склонили свои головы, некоторые вовсе покоятся на тех же старых досках, не выдержав здешней атмосферы. Итэр ставит небольшую чашку на барную стойку, усаживается на высокий стул и отпивает немного дымящейся жидкости. Горечь неприятно оседает на языке, заставляя поморщиться. Заваривать чай он не умеет, хоть Сяо часто учил его. Блондин едва заметно улыбается, вспоминая прошлое, не замечает щелчок дверного замка. Якса входит на кухню с первыми лучами рассветного солнца в сопровождении молочного тумана. Он всегда был для Итэра тем самым скрипом пыльных досок, эхом сохранивших болезненные воспоминания. Тем тихим скрипом, что сохранил чужие пустые обещания, легкие танцы и ласковые улыбки, сладкие речи и страдания. –Привет, — взгляд медовых глаз устремился в чужие, осматривая мягкие черты лица. Всё те же волосы, оттенка глубокой лазури, небольшая россыпь веснушек на чуть красноватых от утренней прохлады щеках. Всё тот же родной Сяо. –Я скучал. Брюнет проходит вглубь полутёмного помещения, по пути скидывая с себя бежевое тонкое пальто. Холодные, чуть влажные костлявые пальцы обхватывают лицо, приподнимают чужой подбородок. Сяо коротко целует лоб, скрытый редкой золотистой челкой. –Снова не получился чай? — лисьи глаза оглядывают одинокую чашку, с едва отпитым напитком. Ответом служит лишь кивок, который Алатус почувствовал благодаря руке на чужом подбородке. –Объясни мне ещё раз… — произносит с придыханием Итэр, прежде чем Сяо отстранится, чтобы сходить за гунфу. Горячие руки притягивают его ближе за ворот рубашки. Он не замечает то, как Якса удивленно распахивает глаза и улыбается, потому что уткнулся носом в теплую хлопковую ткань. Конечно, он научит. Терпеливо объяснит каждый шаг, спокойно, без раздражения вновь повторит, если что-то непонятно. Похвалит и потреплет по блондинистой макушке за старания. Прямо как раньше. Сяо мягко перехватывает тонкое запястье, помогает слезть с барного стула и придерживает за талию. Словно в мимолетном танце под проливным летним дождём делает несколько шагов назад и кружится. Итэр лишь повинуется, укладывает вторую ладонь на крепкое плечо, едва заметно сжимая. Старая половица издает особенно громкий звук, стоит Сяо неуклюже наступить на неё. Он улыбается, искренне смеётся глядя на человека напротив. Алатус делает ещё несколько широких шагов назад, удобнее подхватывая блондина за руку. Он смотрит прямиком в медовые глаза. Взгляд которых говорил обо всем: о любви, о нежности, о радости и о желании. Танец затягивает сильнее, Итэр льнет ближе к теплу Сяо, сбито дышит тому в шею. Чувство свободы обволакивает тела, словно здесь можно бегать, выпускать эмоции, что будут известны лишь одному человеку. Забредший в эту пучину эмоций и чувств рискует навсегда остаться тут. Они улыбаются, нехотя отстраняясь друг от друга. Сбито дышат и не разжимают руки. Солнце освещает пыльную кухню мягкими, теплыми лучами. Сяо мысленно сравнивает волосы партнера с золотыми нитями, убирает выбившуюся прядку за ухо и добавляет: «Шёлковыми золотыми нитями.» –Мы собирались делать чай. — Итэр утягивает Якса к кухонной стойке, становится на носочки и вытаскивает старенький гунфу, забытый на дальней полке. Сяо кивает, наливает чистую воду в электрический чайник и включает его. Становится у блондина за спиной и спокойно дышит в затылок, засыпая в заварник немного чайных листьев. –В Китае чай заваривают проливами, помнишь? — Итэр кивает, откидывает голову на чужое плечо и едва весомо целует пульсирующую венку на шее. Алатус заливает небольшое количество кипятка в гунфу, немного ждёт, поглаживая предплечья «ученика», и сливает чуть позеленевшую воду. –Первый раз воду заливают на пятнадцать-тридцать секунд, чтобы смягчить листья… — Сяо вновь наливает жидкость в заварник, отставляя его в сторону. –Обычно чай настаивается от двух до пяти минут, зависит от сорта и желаемого вкуса. Важно не передержать, что ты очень любишь делать, иначе появится горечь. Итэр, кажется уже не слушает, переводит свое внимание на крепкие руки, обхватывающие его. Щеки едва заметно алеют. Он поворачивается к брюнету лицом, опираясь поясницей о твердую столешницу. Тонкие пальцы скользят вверх по груди, очерчивают дрогнувший кадык. Итэр смущённо выдыхает, неуверенно льнет ближе, натыкаясь на чужие губы. Сяо сильнее прижимает его к столу, почти нависая, скользит языком по ряду ровных зубов. Зарывается согревшейся от горячего чайника рукой в распущенные златые волосы, слегка путая их на концах. Итэр почти задыхается от нахлынувших чувств, крепче сжимает второй рукой воротник белой рубашки, что уже трещит под его натиском, притягивает ближе. Губы блондина мягкие, с заживающими укусами с внутренней стороны. Алатус не стесняется прикусывать их вновь, оттягивать сильнее, заставлять Итэра едва различимо хныкать и вздыхать в поцелуй. Руки скользят по выгибающейся спине, очерчивают и слегка давят на позвонки. Итэр отстраняется, глубоко вдыхая, утыкается носом в шею напротив. Сяо подхватывает его за бедра, усаживает на столешницу. Он бы сказал, что пьян, да только ничего не пил. Пальцы Якса скользят по горячей коже ключиц, оттягивают широкий ворот свободного свитера, проникая дальше. Итэр давится воздухом, откидывает голову, почти что ударяясь затылком о подвесной шкафчик. Поджимает пальцы на ногах, интуитивно сводя колени вместе, стоит Сяо потянуть мешающий элемент одежды вверх. Блондин краснеет, отворачивает лицо в сторону, пытаясь хоть как-то скрыться от изучающего голодного взгляда. Мягкие, теплые пальцы обхватывают розоватый сосок, вскользь массируют и пощипывают. –Краснеешь, будто впервые. — Алатус невесомо целует чужую шею, успокаивающе проводит второй ладонью по лопаткам. Итэр млеет, прижимается бедрами к чужой талии, тянет темные прядки на себя. Не сильно, лишь бы Сяо не отстранился. –Тут.. неудобно. — полушёпотом проговаривает блондин, напоследок вздыхая в покрасневшее ушко, прикусывая его мочку. Сяо тоже краснеет, Итэр знает наверняка, поэтому прячется в изгибе чужой шеи. Брюнет прислушивается, берет на руки легкое тело, несет в сторону дивана под жалобные скрипы половиц. Бережно укладывает на чистое покрывало — Итэр успел немного убраться. Сяо нависает сверху, властно раздвигает чужие бедра, чтобы умоститься между ними. Рукой скользит по впалому животу, параллельно покусывая тонкую кожу ключиц. Не сильно, знает, что блондин не любит следы. Итэр выгибается навстречу, вновь зарывается одной пятерней в короткие волосы на затылке, второй сжимает чужое напряженное предплечье. Он скучал, до трясучки желал ощутить тепло таких родных рук. Итэр стонет и скулит, когда Сяо касается его ягодиц, вскользь проводит по ним кончиками пальцев, переходя на бедро и сжимая его. Он с нажимом проводит от коленки до щиколотки, периодически кусая влажную от поцелуев шею. Итэр забрасывает свои ноги на спину Алатуса, прижимает его к своему паху и елозит. Краснеет пуще прежнего, едва слышно стонет. Сяо притирается через одежду, крепко закусывая собственную губу. Здравый рассудок несет прочь у обоих. Да, Итэр вновь пришел в их дом совсем не потому, что хотел научиться заваривать чай. –Тебе всё же придется отпустить меня ненадолго… — голос брюнета хриплый, вызывающий мурашки по позвоночнику. Итэр разжимает ноги, выпуская Сяо из своей ловушки. Наблюдает как он снимает с себя рубашку, как тянется к небольшому столику, нащупывая небольшой бутылёк. –Прости, у меня кроме масла ничего нет. — передает вещь в руки блондина, без слов прося подержать. Якса немного отстраняется, подхватывая резинку бежевых свободных шорт вместе с бельем, одним уверенным движением стягивая их. Итэр нетерпеливо хнычет, виляет бедрами навстречу Сяо. Раздвигает ноги шире, кажется, вовсе позабыв о стеснении. Алатус целует острую коленку, водит влажным языком по внутренней стороне бедра, всё никак не спускаясь ниже. Переворачивает Итэра на живот, забирает из рук лавандовое масло, обильно смазывая собственные пальцы. У блондина рассудок выветривается от одного ощущения прижимающегося к спине тела. Сяо целует костлявое плечо, толкаясь одним пальцем в горячее нутро под сладкий стон. Итэр прогибается, растеряно пытается ухватиться за что то руками. –Давай быстрее.. пожалуйста… — блондин ведет бедрами навстречу, несдержанно стонет, когда ощущает второй палец. Сяо раздвигает их на манеру ножниц, бережно оглаживает податливые стенки, ища чувствительные точки. Якса немного меняет положение опорной руки, позволяя себе гладить нежную кожу груди, подушечками пальцев прощупывая ребра. Он сильнее прикусывает выступающую лопатку, проталкивая пальцы глубже под несдержанный стон. –Мы, кажется, чай делали… — Сяо с характерным хлюпающим звуком вытаскивает пальцы, вытирая их в белое покрывало. –Плевать я хотел на эту похлёбку, войди в меня. — Итэр приподнимает бедра, подкладывая себе под живот подушку. Блондин прячет своё лицо в сгибе локтя, отстраненно слышит шуршание ткани и звон падающей на пол пряжки ремня. Итэр вновь спиной чувствует тепло и новую порцию импровизированной смазки, что стекает по бедру. В груди расплывается давно забытое чувство. Ласковое, обволакивающее каждую клеточку израненной души и тела. Будто первая влюбленность, легкий туман перед глазами. Будто он –нежная тишина, которую до последнего не хочется разрушать. И Сяо — звуки, мягкие, еле уловимые, что не ломают умиротворенную пустоту, а бережно дополняют. –Посмотри на меня. — Брюнет поворачивает чужое лицо в сторону, мокро и смазанно целует покрасневшие и покусанные губы. –Скажешь, если будет больно. Сяо осторожно толкается внутрь горячего тела. Итэр хнычет, неосознанно комкает в руках мягкую ткань пледа. Шумно вдыхает воздух носом, сильно зажмурившись. На бедре сжимается теплая ладонь, словно запрещая ему двигаться. Сяо утыкается носом в влажную шею, слизывает кончиком языка капельку пота. Терпеливо ждет, пока неприятные ощущения у партнера спадут на «нет». Он кладет ладонь на влажную от пота поясницу, ведет вверх, к лопаткам, гладит загривок, массируя корни мягких волос. Итэр блаженно прикрывает глаза, льнет ближе к теплой руке и чуть виляет бедрами. Якса целует его, срывает жалобный стон, начиная двигаться внутри. –Я хочу обнять тебя. — Сяо повинуется, мягко отстраняется от блондина, одним движением переворачивая его на спину, подминая под себя. Вновь входит в горячее нутро одним толчком, движется размашисто, так, как хотелось с первой секунды. Обхватывает член Итэра двумя пальцами, начиная ласкать в такт своим толчкам. Блондин скулит, крепко сжимает чужие плечи, лижет чужой подбородок, в отместку изредка прикусывая шею возле кадыка. Живот тянет наслаждением, Итэр крепко сжимает ноги за спиной Сяо, не разрешая отстраниться. –Ты кончишь в меня. — он не договаривает, изливаясь себе на живот после особо глубокого толчка. Вцепляется ногтями в крепкие плечи напротив, несдержанно стонет в чужие губы. У Сяо будто звезды перед глазами замерцали, от того, насколько сильно Итэр сжал его внутри себя, обхватывает так восхитительно, что Якса почти сразу кончает. Словно по команде. Алатус целует его медленно, тягуче. Проводит языком по кромке ровных зубов, несдержанно кусает чужие губы. –Знаешь, мне кажется, я снова тебя люблю. — Итэр переплетает их пальцы, заботливо поглаживает одной рукой красные полумесяцы от ногтей на чужих предплечьях. И кажется, их огонь давно уже погас. Не было ни света, ни тепла, и все искры меркнут в кучке пепла. Где-то в самой глубине души, оба понимали, что свет всё же есть. Зарыт в горстке пыли, так настойчиво втоптан ногами в землю. Долго ли будет гореть искра, что окружена пеплом? Конечно, нет. –Думаешь, стоит начать сначала? –Думаю, нам стоит переделать наш чай. — Итэр улыбается, глядя в покрасневшее лицо Сяо. Проводит кончиком своего носа по его, почти невесомо, ласково сминая губы чужие губы собственными.

Давай не будем

Завершать картину нашу,

Бросим так, оставив смутные мазки.

И каждый будет сам искать

На ней надежду

Или мрак, сады или пески.