Две вечности

Идея посетить Румынию пришла в мою голову после некоторых раздумий. Мне не приходилось бывать в Восточной Европе, и исследование этого, очевидно, крайне самобытного региона я решила начать с края мамалыги и вампиров. Всё-таки у бессмертия есть плюсы — можно успеть повидать весь мир, ведь твоё время не ограничено. Пусть новым впечатлениям, полученным в путешествиях, и не под силу залечить старые раны, они могут добавить в это бесконечное одиночество ярких красок. И, разумеется, я рассчитывала, что этот визит подкинет немало сюжетов для новых статей. Перелёт занял полдня, но повода унывать не было: в иную эпоху пришлось бы добираться на поезде гораздо дольше. Я даже невольно порадовалась тому, что дожила до такого прогресса. Когда я сошла с трапа, перед моим взором раскинулись живописные и величественные виды. Я немного пожалела, что так и не удосужилась освоить искусство фотографии: могла разве что банально «щёлкнуть» понравившуюся картину. Тем не менее, я отметила ещё одно достоинство двадцать первого века — нет необходимости долго настраивать фокус, проявлять плёнку… Достаточно всего лишь достать смартфон и сделать снимок — так я и поступила бы, если бы мои руки не были заняты чемоданом. — Позвольте, я понесу вашу ношу? Чей-то голос раздался так внезапно, что я чуть не уронила тот самый чемодан себе на ноги. Я обернулась — джентльменом оказался молодой человек в элегантном костюме. — Неужели вы считаете меня настолько беспомощной? Незнакомец серьёзно — даже чересчур серьёзно — ответил: — Разумеется, не считаю. Но я несколько старомоден и привык помогать дамам. Я могла бы завести долгую беседу на тему старомодности, однако решила всё же уступить. В конце концов, даже если этот юноша окажется вором, добыча в виде нарядов, стопки черновиков и кипятильника его вряд ли обрадует — все ценные вещи хранились у меня в сумке. Ну а убить меня у него точно не выйдет. — Хорошо, можете помочь. Просто слишком уж я привыкла к мужчинам, которые меня всерьёз не воспринимают. Подхватив мой чемодан, незнакомец поинтересовался: — Кем же вы работаете, что часто сталкиваетесь с подобным? — Журналисткой. — Любопытная профессия. Позволите узнать ваше имя? — Одри. Какое это уже по счёту имя? Пятое, шестое? И надолго ли оно? — Очень приятно. Влад. Надо же, даже без успевшего мне надоесть уточнения «как Хепбёрн?». Неужели нынешнему поколению она не знакома? Хотя казалось бы — с Интернетом у молодёжи есть возможность добывать какую угодно информацию, слушать какую угодно музыку, смотреть какие угодно фильмы… Чёрт, ворчу, как старая бабка — хотя ею я и являюсь. Какое-то время мы с Владом молча шли рядом. Я всё-таки достала смартфон и сделала несколько фото, а затем включила навигатор, чтобы убедиться, что двигаюсь в правильном направлении. К счастью, Влад не оказался очередным — ха-ха — геронтофилом, пытающимся склеить пожилую женщину. Впрочем, он вообще производил впечатление довольно закрытого человека — и тем интереснее было попытаться его разговорить. Невольно вспомнился Джон, чья холодность и отстранённость были маской, пусть и умело скроенной. — Вы сами из Румынии? — я решила начать с безобидного вопроса. — Да, живу здесь всю жизнь, — отозвался Влад. — Хоть юность и провёл очень далеко отсюда. Я вновь едва удержалась от старческого брюзжания. Давно ли закончилась его юность? На вид ему больше тридцати не дашь. — И как, вы рады здесь жить? — Румыния — моя родина, я не могу её не любить. Но на чужбине были те, кого я давно потерял. Мои лучшие друзья. Я оглянулась на Влада: брови нахмурены, губы плотно сжаты… «Давно» — для современных людей этим словом мог бы обозначаться и десятилетний, и даже пятилетний рубеж. Но мне-то было известно, что время не лечит. — Мне понятны ваши чувства. Мои друзья тоже давно погибли. Что это было — эффект попутчика? Осознание того, что я, вероятно, больше никогда его не увижу, и потому могу говорить свободно? Как бы то ни было — светская беседа мигом перестала быть таковой. — И мой избранник. Мы были… — я запнулась, — по разные стороны баррикад, но это не мешало нам. Мы были счастливы. Были… Влад тяжело вздохнул. Я никогда не была сильна в физиогномике, однако в его глазах отражалась боль, видная даже невооружённым взглядом. — Знаете, ваша история так удивительно похожа на мою. Нам запрещено было быть вместе, но для неё это не имело значения. Самая смелая девушка из всех, что я знал… И такая нелепая смерть. Свинцовая тяжесть легла на грудь. Я не понимала, отчего она — только ли от моей утраты, или от его тоже? — Я постоянно вспоминаю о нём. О них. Достаю вещи, связанные с ними, и будто переношусь в прошлое. — Вам повезло, что остались вещи. Мне приходится довольствоваться лишь памятью. Я знала по своему опыту, что все слова утешения бессмысленны. Все эти «нужно отпустить», «зато теперь они в лучшем мире», «главное, что всё это было» — попросту нелепая пошлость. Разве что слушать и со-переживать — это делает горечь чуть менее невыносимой. — Зачем я, когда нет их? — я против своей воли шмыгнула носом. Да, журналистского материала сегодня точно не получится. — Вам стоит жить, Одри. Какая дикая ирония. Жить мне придётся вне зависимости от моего желания. — Вот и отель! — я замяла тему наигранно бодрым возгласом. — Спасибо вам большое! Возвращая мне чемодан, Влад изобразил полупоклон. — Был рад вам помочь. Что ж, с чего начали — тем и закончили, — официальными церемониями. Распрощавшись с Владом, я направилась в холл, размышляя о том, что времена меняются, а люди и их беды остаются прежними. От осознания этого становилось грустно и легко одновременно. Если верить религиям, этот юноша имеет шанс воссоединиться со своими близкими после смерти, — мне же такой привилегии не дано.